Мой побег в Эльдорадо

Наконец наступил этот долгожданный волнующий вечер, и мы отправились в путь. Когда прибыли в депо, нам нетрудно было отыскать нужный поезд. Хотелось попасть в Цюрих, но на вагонах также было написано Базель. Мы зашли туда, где стояло «Цюрих». Вокруг – никого, но мы каждый раз оглядывались по сторонам: вдруг внезапно появятся люди или сторож. Зашли в тамбур, попробовали ключ туда-сюда, люк открылся и… опа, всё пространство занято бочонком, по всей вероятности, для воды. Мы в следующий тамбур, а там на чердаке электростанция – провода, электрика, туда уж точно лучше не соваться. Мы в следующий тамбур – там снова бак с водой. Так прошли несколько вагонов и не нашли ни одного свободного чердака: в каждом либо бак с водой, либо электростанция. Нас начала охватывать паника. Как же так? Ведь ещё пару дней назад с нашим экскурсоводом Геной всё было в порядке – первый же люк вел в пустой чердак! Василий начал терять самообладание и заметно нервничать.

– Слушай, давай ляжем под сиденья, поедем в купе первого класса!

Я не мог поверить, что у него рождаются столь безрассудные идеи.

– Я никуда не поеду, лучше тогда уже в Молдавию обратно!

Василий не сдавался:

– Что ты несёшь, какая Молдавия?! Всё, решено, едем со мной, я ложусь под сиденье, и ты тоже!

Я не поддавался никаким уговорам – это было просто безумие! Василий начинал очень сильно нервничать и даже впадать в отчаяние.

– Слушай, мы едем сейчас! Ты никуда не уйдёшь, а то я начищу тебе репу!

Он произнес это, стараясь выглядеть очень правдоподобным. Не воспринимая его слова особо серьезно, я лишь подумал, что парня явно понесло не в те степи. Посмотрел ему уверенно в глаза и, держа себя в руках, спокойным тоном предложил прямо сейчас лечь под сиденья. Он сразу лег. На это было невозможно смотреть без смеха! Как я ни старался, но не увидеть, что там кто-то лежит, было нереально! Но я сдерживался, чтобы у человека окончательно не «сорвало крышу».

– О’кей, всё понятно, теперь лягу я, и ты сам посмотришь!

Я лёг, Василий начал настаивать, чтобы мне плотнее прижаться к стене, я прижался, насколько мог.

– Нас не заметят, никто не будет присматриваться! – теперь уже не так уверенно произнес Василий. Я уловил момент неуверенности и заявил, что мы сейчас уходим отсюда и вернемся в следующий раз.

– Ещё раз поговорим с Геной, если надо будет. Но сейчас мы никуда не поедем, потому что у нас ещё и сумки, которые некуда девать!

У нас у каждого было по спортивной сумке, и так просто мы бы не смогли их провезти, если бы решились ехать под сиденьем в купе. И, кстати, сумки. А как быть с сумками пассажиров? Вдруг кто-то бы захотел поместить свой багаж под сиденьем? Не знаю, в каком отчаянном состоянии надо было находиться, чтобы в голову пришла такая нелепая идея. Совершенно недовольный и понурый, Василий согласился уходить. Теперь я понял, что имею дело с не совсем уравновешенной личностью, но решил не обращать на это особого внимания. «В этот раз нервный срыв сойдёт ему с рук», – подумал я.

Позже стало ясно: в этой истории его больше всего смущало, что теперь мы будем выглядеть глупо в глазах тех, с кем успели попрощаться. Это, конечно, так и выглядело. Попрощаться и снова вернуться как ни в чем не бывало – приходилось перед некоторыми оправдываться. Но это было гораздо меньшим злом, чем рисковать так, чтобы не иметь практически никаких шансов на удачный исход. Ближе к вечеру мы вернулись в квартиру (из которой ещё официально не съехали) и, оставив там свои вещи, пошли к нашей старой ночлежке в надежде встретить каких-то знакомых, в особенности Гену. К вечеру перед входом на свежем воздухе собиралось много людей, ожидая своей очереди перед запуском внутрь. Тут вдруг один знакомый румын подошел ко мне и спросил, не хочу ли я пообщаться с украинцем. Я, конечно же, согласился, и тогда он познакомил меня с молодым парнем, который оказался румыном из украинского села, или, точнее, этническим украинцем из румынских Карпат.

Первое, что тот меня спросил на украинском языке, говорю ли я «по-руськи». Я не совсем понял, что он имеет в виду. Оказалось, под «руським» он имеет в виду украинский. И тот язык, на котором они в селе и в семье разговаривают, они называют руським. После этого случая я заинтересовался этим вопросом, и оказалось, что украинский язык ещё в начале ХХ века обозначался в некоторых регионах и некоторыми странами как русский или русинский. А тогда мне показалось, что эти румынские украинцы спутали определения. Этот парень рассказал, что Румыния в последнее время ведет активную политику румынизации и что молодежь начинает постепенно забывать родной язык, а с ним и свою культуру и происхождение.

Когда я снова вернулся к Василию, который был занят общением с кем-то ещё, к нам подошли двое молодых загорелых ребят, активно ищущих среди присутствующих русскоязычных. Им кто-то показал на нас. Мы познакомились. Один оказался литовцем по имени Гедиминас. Второй – русским, откуда-то из российской глубинки, его звали Олег. Гедиминас был блондином, ростом выше среднего, достаточно крепкого телосложения. Олег – шатен, приблизительно такого же роста, как его коллега, но в сравнении с ним – худощавый. Только вот прибыли из Марселя. Случай привел их в Рим, но цель была уехать куда-то в северном направлении. Мы рассказали им, что тут оказались случайно и что на самом деле уже должны быть в пути в Швейцарию. Гедиминас слушал нас с большим интересом. Он сказал, что не уверен насчет Швейцарии, но про такой необычный способ передвижения слышит впервые и им надо обязательно воспользоваться. Мы договорились, что завтра вечером встретимся тут в назначенное время и пойдем вместе в депо. На этом и расстались.

Возвратившись домой, к счастью, не застали нашего студента, а то пришлось бы, как и перед другими знакомыми, оправдываться. На следующий день мы таки с ним увиделись, сказали, что передумали уезжать. Я ещё зашёл в нашу православную церковь, попросил благословения у отца Михаила (Осоргина). Он спросил, куда я собрался. Я объяснил ситуацию. Когда он услышал, что я собрался в Швейцарию, спросил: «Соскучились по горам?» Я знал, что в Швейцарии есть горы, но не представлял себе, что она на две трети состоит из них. Это было интересной новостью. И оказалось, что отец Михаил даже проживал как-то в Швейцарии, в кантоне Аппенцелль. Он меня стал уверять, что в Италии лучше. В целом не совсем одобрил мою идею, связанную с таким риском, и даже сказал в своём стиле, что не может на такое благословить. Но в конце нашей беседы всё же благословил меня, предупредив, чтобы был осторожен.

В назначенное время, ближе к вечеру, мы пришли к нашей старой ночлежке, новые знакомые, Гедиминас и Олег, уже ждали нас. В этот раз мы ни с кем не прощались. Более того, я даже оставил свою спортивную сумку с вещами, хотя среди них было много полезных и нужных, в том числе моя куртка из Турции. Всё, что я взял с собой, это дополнительную чистую одежду: одни джинсы и две рубашки – с коротким и длинным рукавом. Кроме этого, свою тетрадку со стихами, некоторые письма, кассетный плеер фирмы «Сони», который приобрёл, ещё будучи в Москве, мыльницу-фотоаппарат «Fujifilm». Ну и, как было настоятельно рекомендовано, пустую и полную бутылки. Василий тоже не взял лишних вещей, так что у нас было с собой лишь по пластиковому пакету с самыми необходимыми вещами. Для чердака мы предусмотрели спортивные костюмы, в которые собирались переодеться перед тем, как залезть наверх, и выкинуть их по прибытии на место. Ведь, как нам рассказывали, на чердаке было полно сажи и пыли, так что вся одежда становилась просто чёрной. Ещё с собой у нас было по 100 швейцарских франков, которые мы разменяли в обменнике. Когда увидел новенькие стильные двадцатифранковые купюры, мне интуитивно показалось, что Швейцария должна быть замечательной страной.

На дворе был конец мая 1996 года. Погода стояла очень солнечная и уже достаточно жаркая. Всё усиливающаяся жара последней недели мне уже начала порядком надоедать. Представляя, что будет дальше, я был рад, что уезжаю из этого пекла. Не говоря уже про растительность, которая перестала так радовать глаз, как раньше. За это время я понял, что пальмы должны быть там, где летний отпуск, но всё время жить с ними уже не приносило столько удовольствия. Добравшись до депо, мы, как и в прошлый раз, довольно быстро обнаружили нужный поезд. Он был снова поделен на две части: одна половина с вагонами с надписью «Базель», другая – «Цюрих». Мы пошли туда, где был «Цюрих». Зашли в первый попавшийся вагон. Я уже был готов к тому, что мы снова начнем долго искать нужный чердак.

К нашему величайшему изумлению и облегчению, первый же чердак оказался совершенно пустым: ни электростанции, ни баков с водой. То что надо! Мы ещё раз внимательно заглянули в темную пустоту: точно там ничего нет? Ребята помогли нам залезть внутрь. Оказавшись наверху, мы с ними попрощались, и они закрыли нас, оставив ключ себе. Если бы мы были одни, могли закрыться изнутри и сами, – конструкция замка позволяла это. Но с помощниками удобнее. Места было достаточно для двоих, если находиться в сидячем или лежачем положении. Посреди люка была небольшая решетка, позволяющая следить за происходящим в тамбуре, хоть и с ограниченным полем видимости. В то же время косые пластины решетки не позволяли что-либо увидеть внутри чердака из тамбура. Мы ещё раз переспросили, не видно ли нас снаружи. Как наши сопровождающие ни всматривались, не смогли нас увидеть и снова открыли люк, чтобы ещё раз попрощаться. Ребятам идея понравилась, и они спонтанно решили, что тоже поедут таким образом, может, даже в Швейцарию, но не раньше, чем через 2 недели. Им хотелось побыть ещё неделю-другую в Риме.

Мы остались одни и начали осматриваться. Сидели по разные стороны люка. Я оказался сначала на правой стороне по направлению движения поезда в сторону римского вокзала и, соответственно, на левой, когда поезд поедет в место назначения. Над нами простиралась дугообразная крыша поезда, а по бокам с обеих сторон – пустое пространство, так как крыша огибала стенки вагона, а не соединялась с ними вплотную, и заканчивалась, соответственно, не сразу на уровне стенки, а сантиметров на 40–50 ниже. Что гарантировало поступление свежего воздуха с улицы. Был ли страх? Наверное, был. Но желание уехать и тяга к новым приключениям преобладали многократно. Я старался не представлять себе трудностей или неприятностей. Ведь всё могло произойти. Проводники могли проверить чердак, потом пограничники или таможенники, причем как одной, так и другой страны. Шанс попасться был немаленьким. Но об этом мы старались не говорить и, более того, даже не думать.

Поезд тронулся. Медленно, раскачиваясь вперед-назад и из стороны в сторону, мы направились к вокзалу Термини. Потом, по прибытии, видели, как заходили пассажиры, слышали шум, ощущали суматоху. Мы тихонько сидели и ждали, когда всё наконец успокоится. И вот суета прекратилась, все вроде уселись и успокоились, проводник закрыл дверь поезда, и мы с облегчением вздохнули. С надеждой, радостью и хорошей порцией адреналина начали путь в неизвестную, загадочную Швейцарию. Когда поезд, покидая римский вокзал, начал набирать скорость, мы, не сговариваясь, вытянули каждый средние пальцы обеих рук и, широко улыбаясь, произнесли: «Vaffanculo Italia!» Но, безусловно, в этом жесте была не Италия, а те минимальные перспективы в этой стране, те трудности, которые свалились на нас, и та безнадежная жизнь, что нас там ожидала. Сама Италия произвела на меня неизгладимые положительные впечатления. Мне никогда не забыть богатую природу Рима, хоровое пение самых невероятных и разнообразных видов птиц, особую атмосферу города, незабываемые памятники архитектуры, жизнерадостность и беспечность местных жителей, прекрасных людей, с которыми я имел честь познакомиться. Хотя в этом знаке было даже не прощание с итальянскими трудностями и бесперспективностью, а скорее надежда на то, что где-то там всё будет гораздо лучше.

Путь

Поезд набирал всё большую скорость. Ехать было достаточно комфортно, учитывая, что это бесплатно, да ещё и без документов. У меня оставалось приписное свидетельство, у Василия – удостоверение водителя. В этот раз никаких паспортов. Историю о том, как мы попали в Швейцарию, мы обговаривали несколько раз и тщательно её подготовили. Вплоть до того, что нашли расписание поездов из Кишинёва в Бухарест и из Бухареста в Цюрих, точно по числам, чтобы рассказать потом, что мы якобы ехали прямо из Молдавии. И это, хочу напомнить, при полном отсутствии интернета. Причина была в том, что не хотелось рассказывать, что нам уже отказали в убежище в Италии, дабы не вызывать лишний повод для очередного отказа. Кроме того, мы не были уверены, что нас не вышлют обратно в Италию. В пути старались не разговаривать – слишком осторожничали, хоть и было достаточно шумно от стука колес, доносящегося к нам с потоками воздуха, попадающего внутрь из отверстия между крышей и стенкой поезда. С наступлением сумерек начало холодать, а когда совсем стемнело, стало очень холодно. Несмотря на это, я часто засыпал. Василию, по его словам, тоже удавалось поспать. Поезд делал остановки, потом снова трогался. В наш тамбур иногда выходили курить. Были даже и очень шумные компании. Но ближе к полуночи всё стихло. Это позволило нам расслабиться и сравнительно крепко заснуть. Глубокой ночью, а точнее, ближе к утру мы проснулись. Во-первых, от остановки поезда, во-вторых, от необычного шума на улице. Вдруг поняли, что находимся на границе со Швейцарией. Раздавались какие-то возгласы, постукивания по колесам поезда. Вдали мы услышали лай собаки. Шум приближался к нам. Вдруг в тамбуре прямо перед нами увидели пограничника. Он с кем-то беседовал, но мы не видели с кем. На всякий случай прижались ближе к крыше поезда и подальше от решетки в люке. Пограничник ещё долго стоял, становилось страшновато. Я думал лишь об одном, одно лишь желание было у меня на тот момент – чтобы он побыстрее ушел отсюда. Потом он наконец-то исчез из поля зрения.

Всё время, пока стоял поезд, между нами царило гробовое молчание. Мы были очень серьезными и напряженными. Сколько это продлилось, трудно определить. Время для нас в тот момент просто остановилось. Вдруг поезд резко дернулся – мы снова тронулись в путь. Кажется, пронесло! Уверенность в этом нарастала пропорционально увеличению скорости поезда. В конце концов, мы понеслись очень быстро, ветер всё сильнее обдувал наш чердак – воздух становился еще более прохладным, но теперь мы знали наверняка, что самое опасное позади, и большой камень напряжения и страха упал с наших плеч. Позже, уже во время движения поезда, мы видели еще людей в форме, проходящих через тамбур в соседний вагон. Один из них глянул наверх, через нашу решетку, будто заметив что-то, но продолжил свой путь дальше, не останавливаясь.

Глава 5

Май 1996 г. – июль 1997 г.

Hände Hoch!

Наступило утро. Наш поезд сделал ещё несколько остановок, и, судя по времени, мы приближались к конечной цели. И эта цель была наконец достигнута. Поезд значительно замедлил ход вплоть до полной остановки, и было слышно, как на немецком языке делают объявления. На какой-то миг мне вспомнились фильмы про Вторую мировую войну, и представилось, что я в том времени, где-то в тылу врага. Мои знания немецкого были очень ограничены. Я мог считать до десяти, сказать «Hände hoch!» и «Achtung, Feuer!»[24] Это то, что выучил от дедушки или из фильмов про войну. Судя по выражению лица Василия, расплывающегося в наигранной скептической усмешке, он испытывал похожие чувства. Очень хотелось выйти, все части тела затекли, хотелось поскорее выпрямиться, переодеться, что-то съесть, в конце концов! Даже когда все пассажиры вышли, поезд всё ещё продолжал стоять, и мы изнемогли от ожидания. Но рано или поздно это должно было случиться (хотя, откровенно говоря, нам уже начинало казаться, что этого не случится никогда): поезд поехал в депо!

Было странно, что в Риме мы заходили в середину поезда, прибыв же в Цюрих, оказались в крайнем вагоне. Видимо, состав разъединили где-то ещё до Цюриха. Мало того, что наш вагон был крайним, он ещё был первым, как будто ведущим вагоном. В тамбуре стоял железнодорожник, и мы слышали, как он разговаривал с кем-то по рации. То, что мы услышали, было ужасным! Это уже не был тот более-менее привычный немецкий, на котором делали объявления на вокзале. Это была речь, которую я вообще не мог отнести к какому-либо мне известному языку. Что это? Василий скривился точно так же, как и я. Мы, конечно, догадались, что это местный диалект, но не представляли себе, что он будет таким неблагозвучным для наших ушей.

По прибытии в депо, как только ушел рабочий, появился проводник. Он постоянно маячил туда-сюда, и мы никак не решались выйти. Вдруг он зашел в вагон и не показывался уже пару минут. Всё, пора! Мы открыли люк и вышли на свой страх и риск. Через стекло двери в вагон никого не было видно. Мы начали быстро переодеваться. И вдруг показался проводник! Ещё пару секунд, он развернется в нашу сторону и увидит нас! И он развернулся… и увидел! Так как мы непрерывно следили за ним в тот момент, а время для нас тогда, можно сказать, остановилось, смогли наблюдать за изменением выражения его лица как бы в замедленной съемке. Мы ещё были в самом разгаре переодевания. Поэтому, как только он нас увидел, мы стали торопиться, насколько это возможно. Мне казалось, что всё это длится медленно, но со стороны, наверное, выглядело молниеносно. Мы надеялись, что успеем выскочить из поезда ещё до того, как он успеет подойти к нам. Но не тут-то было. Проводник оказался быстрее, чем мы надеялись, а выпрыгивать раздетыми не хотелось, иначе это было бы совсем по-ребячески. Он выбежал к нам в тамбур с вопиюще-вопрошающим выражением лица, и, не дождавшись его вопроса, я выпалил, не раздумывая:

– We are refugees from Chechnya![25]

После этих слов он быстро и заметно расслабился. Посмотрел на нас с сочувствием.

– Did you come from Italy in this train?[26]

– Yes, yes! – ответил я, напяливая вторую штанину и выскакивая из поезда.

Василий в это время уже вырвался вперед.

– Where is Zurich?[27] – спросил я на ходу, обернувшись к проводнику, будучи уже одной ногой на улице.

Железнодорожник не спеша, но уверенно последовал за нами и, показывая рукой, объяснил, куда надо идти, чтобы попасть на остановку поезда, на котором можно доехать до главного вокзала. Я поблагодарил его и побежал за Василием, который уже был метров на десять впереди. Настиг его, и мы продолжили путь быстрым шагом. Удалившись метров на сорок от проводника, вдруг услышали, как он нам что-то кричит вслед. Мы обернулись.

– Don’t forget to buy a ticket![28] – крикнул он нам.

Удивительно, в такой момент он думает о билете. Но, может быть, это был совет, чтобы мы не попались контролерам? Наверное, здесь часто проверяют билеты… После этого мы сбавили темп. Теперь стало ясно, что вряд ли он нас собирался закладывать полиции – именно этого мы боялись больше всего.

Замедлившись, мы оглянулись вокруг. Огромное депо со множеством рельсов и поездов окружало нас. Было понятно, что оно находится в черте города – вокруг был Цюрих. Перед нами возвышались четыре уродливых небоскреба коричневого цвета, и я подумал, что не так представлял себе Швейцарию, в особенности Цюрих. Больше никаких высотных зданий поблизости не было. Мы прошлись дальше вдоль рельс и дошли до ближайшей вокзальной станции, которая располагалась под железнодорожным мостом, на уровень выше того места, где находились мы – нам пришлось поломать голову, как туда пробраться. В итоге мы всё же очутились на этом промежуточном вокзале с названием «Хардбрюкке», похожем более на остановку наземного метро. По итальянской традиции хотели купить проездные билеты в киоске, на что удивленная продавщица нам объяснила: «For selling tickets WE have machines!»[29] О’кей, в Италии тоже были автоматы для продажи билетов, но там также можно купить билеты в киоске! Так что это гордо произнесенное «у нас» выглядело не совсем уместным. Однако, когда мы нашли этот автомат, поняли, что это далеко не те устройства, которые были в Италии. На этих было столько кнопок и надписей, что мы попросту растерялись. Потом я увидел там красную кнопку с надписью «Zürich» и нажал её. Тут же высветилась цена, причем такая, что у нас полезли глаза на лоб! Она превышала римскую раз так в семь. Нам, конечно, было невдомек, что, покупая один такой билет, мы могли пользоваться любым видом наземного и водного транспорта целые сутки, включая прогулочный кораблик. По итальянской привычке думали, что проезд только разовый и лишь на одном виде транспорта. Это незнание в течение грядущего дня серьезно ударило по нашему карману, в котором было ограниченное количество средств. После приобретения билетов надо было разобраться, в каком направлении ехать. Над нами висело табло, на котором читались конечные пункты поездки и время прибытия поезда. Что нас вовсе поразило, так это то, что время было написано с точностью до минуты!

Как раз к перрону, где мы оказались, должен был подойти нужный нам поезд. Несмотря на то, что он прибыл на минуту-две позже, для нас, проживших полгода в Риме, это было невиданной и невероятной пунктуальностью. Сам поезд тоже приятно удивил. Он был двухэтажным, совсем ещё новеньким. Народу не очень много – достаточно мест, чтобы сесть. Все люди были такими культурными: тихими, опрятно одетыми, многие читали газеты. На нас все это произвело очень положительное и незабываемое впечатление. Ощущалась огромная разница с Италией. Мне эта страна, где мы оказались, начинала всё больше и больше нравиться. Долго нам ехать не пришлось, уже на следующей остановке объявили Цюрих-Хауптбанхоф. Въехали мы точно как на метро в подземелье и там же и вышли. Интуиция повела нас за всеми по эскалатору наверх. Немного побродив по огромному вокзалу, имевшему несколько уровней, вышли на сторону, которая ближе к речке – Банхоф Квай. Оттуда направились пешком к Централ. Тусоваться на вокзале было делом небезопасным, если мы не хотели попасться в лапы полицейским. Еще в Риме знакомые беженцы нас предупреждали, что в Швейцарии главное – не связываться с полицейскими. Надо успеть попросить убежище в специальном центре, а иначе могут выслать из страны, так и не предоставив возможности попросить убежища. Такая перспектива нас, конечно, не устраивала.

На Централ решили позавтракать. Мы уже изрядно проголодались. В киоске купили по сэндвичу и капучино. Пришлось выложить около 10 франков за такое меню, этот уровень цен нас просто ошеломил! Бросилось в глаза то, что при достаточно приличном количестве автотранспорта воздух оставался чистым. В Риме было совершенно иначе! Только теперь я понял, что полгода просто дышал угарным газом. Решили, раз воздух такой прекрасный, да и билеты недешевые, то прогуляемся. Совершенно интуитивно вышли на Банхофштрассе, о названии которой мы даже и не подозревали, и двинулись по ней в сторону озера, вначале до Парадэплатц и далее до Бюрклиплатц. Перед нами предстал фантастический пейзаж! Окружённые городом берега озера с чистейшей водой, где мирно и спокойно плавают лебеди, утки разных пород, небо, в котором парят многочисленные чайки. К небольшому порту пришвартован большой пассажирский пароход, а вдали, на горизонте красуются Альпы в снежных шапках во всей своей красе и величии! Мы даже на какое-то время забыли, что надо заняться делами, а не ротозейничать. Сразу чувствовалось, что страна очень богата. Люди ходили в костюмах, никто не суетился. Я спокойно обращался к прохожим или пассажирам, с которыми мы ехали в трамвае, по-английски, мне всегда вежливо отвечали. Лишь однажды была немного комичная ситуация: я обратился к одному человеку на вокзале, спрашивая у него дорогу. Он меня внимательно выслушал до конца, а говорил я с полминуты, и потом выдал на местном диалекте, что, мол, ничего не понимает. Его слова запомнились мне очень хорошо: «Ich verstäh nüüd»[30]. Но это оказалось единственное и очень забавное исключение.

Первое, что нам нужно было сделать, это выяснить, где просить убежище. Дойдя до Беркли-плац, которая примыкает к Цюрихскому озеру, мы нашли телефонные автоматы и начали искать нужную организацию. Это должна быть структура, занятая вопросами беженцев. В телефонной книге я достаточно быстро её нашел: Azyl Organisation des Kantons Zürich[31]. Зная английский, можно было легко догадаться, о чем идет речь. Когда дозвонился им, мне на английском очень мило объяснили, как к ним добраться. Это было несколько далековато от того места, где мы находились. Но мы этого ещё не знали. Да и радовал сам факт, что всё так быстро происходит и цель близка. Поэтому уже думалось, что спешить особо некуда. Мы направились на трамвайную остановку, которая была совсем рядом. Вдруг возле нас откуда ни возьмись в буквальном смысле вырастают двое полицейских – мужчина и женщина. В синей форме, с какими-то переносными компьютерами в руках (их можно было носить как сумку через плечо). Василий побледнел и давай быстрым шагом от остановки, я за ним. Так мы прошли целую остановку пешком до Белевью, периодически оглядываясь, не следят ли за нами. Это позже стало ясно, что испугались мы не полицейских, а контролеров, которые следят за порядком на парковках и в случае чего выписывают штрафы с помощью своих переносных компьютеров. Мне их внешний вид показался странным: на полицейских они не совсем похожи. Но кто знает эту загадочную современную и богатую Швейцарию?!