bannerbanner
Берег Живых. Буря на горизонте
Берег Живых. Буря на горизонте

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
5 из 9

Тэра любила его всего, целиком, любым. Она бы прошла весь этот путь заново, даже зная, как всё обернётся.

Звучание голоса царевича не вырвало её из оцепенения, а словно бы усилило его.

– Ты примешь из моих рук награду? Я проведу тебя через иное Посвящение – то, которое откроет для тебя все желанные тебе дорогие в Империи. Ну, или почти все… – тень улыбки коснулась его губ.

Девушка не знала, что отразилось в её собственном взгляде и что ему удалось прочитать.

– Боюсь, я не совсем понимаю, – после недолгого молчания призналась она.

– Ты можешь стать рэмеи, если на то будет твоя воля.

Глаза Тэры распахнулись. Она подалась вперёд, недоверчиво глядя на царевича. Разве таким можно было шутить?!

– Я слышала, что есть ритуал крови, – неуверенно начала она. – Но проводится он чрезвычайно редко. Люди и без того живут в Таур-Дуат почти наравне с рэмеи, но этот дар получают самые исключительные из них… Если ты играешь со мной, мой господин, то игра твоя жестока.

– Я предпочту принять эти слова как знак твоего смятения, а не как оскорбление, – сухо ответил он.

– Прошу простить меня, царевич… – Тэра склонила голову. – Этот дар… невозможен. Я даже думать себе о таком не позволяла, не то что мечтать! Разве что… мечтать о том, что Страж Порога проведёт меня к Водам Перерождения однажды и подарит другое воплощение, и тогда я смогу служить Ему открыто.

– Достойная мечта. И заслуженная.

– Чтобы заслужить честь стать рэмеи, нужно быть героем, совершившим исключительные подвиги во имя нашей возлюбленной земли. По крайней мере, так говорят древние тексты.

– Разве то, что ты сделала для меня, – не исключительный подвиг? Подвиг на благо Империи и рода Эмхет.

– Я не могла иначе. И не мне об этом судить.

– Верно, – спокойно кивнул царевич. – Мне судить. И я нахожу то, что ты сделала, именно таковым – исключительным, достойным того, чтобы увенчать рогами именно тебя, а не только твоих потомков.

Тэра почувствовала, что если не обопрётся ладонью о землю, то потеряет равновесие, потому что от слов наследника у неё закружилась голова. Двусмысленность его последней фразы не добавляла ясности мыслям.

– Но не все люди воспринимают этот дар как дар, – продолжал Хэфер. – Не все хотят свести родство с демонами. Стать рэмеи означает изменить свою душу и весь её дальнейший путь. Тело лишь отразит перемены, что произойдут с самой сутью.

– Во мне нет страха, мой царевич, – горячо возразила Тэра. – Откуда бы ему взяться, если я принимаю верования Таур-Дуат всей душой? Да, у некоторых из людей до сих пор весьма… первобытные представления о нэферу и хайту как о силах, всякое соприкосновение с которыми порочит душу. Или что-то вроде того.

Хэфер поморщился.

– И эльфы, увы, вполне поощряют такого рода мифы среди человеческих народов. По части хайту мы с ними, конечно, согласны, но в остальном… – он отмахнулся, не желая продолжать очевидное, и сказал: – Ты не из тех, жрица. Но я не мог не спросить тебя.

Тэра закрыла глаза и сделала несколько глубоких вздохов. Сердце билось так громко, что казалось, его стук был слышен на всю округу. Вдох-выдох. Сон воспалённого сознания.

– С тобой всё хорошо? – с тревогой спросил царевич.

– Да, просто… это ведь невероятно… – шёпотом сказала она, боясь, что если скажет громче, наваждение развеется. – И я правда смогу?..

– Я отвечаю за свои слова, – серьёзно заверил Хэфер. – Но прежде, чем ты дашь мне свой окончательный ответ, я должен напомнить тебе ещё об одной причине человеческого страха.

Тэра наконец нашла в себе силы посмотреть ему в глаза.

– Ничто не может испугать меня и поколебать в своём решении, мой царевич.

– Послушай меня, – мягко попросил он, и в его взгляде ей почудилась тень тревоги. – Кто бы ни проводил Посвящение, в итоге только Боги решают, войдёшь ли ты в народ в этом воплощении… или в следующем. Наши жрецы и чародеи считают, что у разных людей и рэмеи разная возможность пропускать сквозь себя энергию, и потому выдержать Посвящение могут не все. Случалось так, что некоторые из тех, кто пригубил воды из фонтана Ваэссира перед дворцом – живой воды, что в ходе ритуала становилась кровью нашего народа, – падали замертво. Мы хоронили их по Закону рэмеи, как одних из нас, потому что души их впредь воплощаются так же, как и наши. Я не смогу защитить тебя там.

– Как ты думаешь… за какие грехи душа рэмеи может воплотиться человеком? – робко спросила она. – Разве наши Боги… отказываются от нас? Интересно узнать, что думает об этом потомок Ваэссира.

– Ни за какие не за грехи, – нахмурился Хэфер. – Это просто другой путь. Возможно – для новых свершений и задач… хотя, бесспорно, это немного странно. Рэмеи обычно воплощаются рэмеи, эльфы – эльфами, люди – людьми. Судьба народа как бы состоит из судьбы всех душ, в этот народ включённых. Но ведь бывают и исключительные случаи в божественном Замысле, который нам просто не дано постичь.

От его слов точно стало светлее.

– Учитель говорил так же – не за грехи, но ради иных задач.

– Тэра… – её поразила тщательно скрываемая боль в его голосе, и… нежность. – Крылья смерти уже распростёрты над тобой. Я знаю настоящую цену своего спасения теперь. Я потеряю тебя, не успев даже узнать так, как хотел бы.

Девушка не отшатнулась, когда он протянул к ней руку… но так и не коснулся. Курильница и дымившиеся благовония были совсем хрупкой преградой, но они напоминали о реальности, обо всём том, что разделяло их.

– Прими Посвящение, Тэра, – попросил царевич. – Я так хочу знать, что впереди у тебя много долгих лет, что я хожу с тобой по одной земле, что пусть и далеко от меня, но ты живёшь… что ты исполняешь свои мечты, больше ни от кого не скрываясь… что, может быть, хотя бы иногда я сумею видеть тебя. А после – кто знает – быть может, мы снова воплотимся в одной эпохе… и я смогу быть ближе к тебе.

От этих его слов Тэра ощутила сладкую дрожь, и последние сомнения растворились в ночи вокруг, утекли вместе с пряным сладковатым дымом благовоний.

– Принадлежать к твоему народу – великая честь для меня, – чуть слышно, всё ещё боясь нарушить момент, ответила девушка. – Что бы ни случилось там, Посвящение просто вернёт меня домой. И я смогу надеяться на встречу у Вод Перерождения… чтобы впредь воплощаться с тобой под одним небом…

Не в силах противиться радости и облегчению, которыми засиял его взгляд, она всё же позволила себе вложить руку в его открытую ладонь.

– Но пока встреча дарована нам здесь и сейчас… – его голос стал вкрадчивым.

Тэра даже охнуть не успела, когда Хэфер вдруг поднялся и притянул её к себе, отступая от курильницы. Все их разговоры, все сокровенные мысли, которые они разделяли, все запретные чувства слились в единую картину теперь, когда она оказалась в его объятиях. А восхищение в его глазах ярче любых слов отвечало на вопрос, желал ли он видеть её рядом с собой.

– Ты говорила, что наследник может получить любую женщину в пределах Таур-Дуат, – сказал Хэфер, глядя на неё со смесью нежности и огня, который и пугал, и завораживал одновременно. – Но не любая нужна…

Её сердце запело новым незнакомым ритмом. Она чувствовала себя прекрасной, как сама Золотая Хэру-Хаэйат, и вместе с тем открытой и уязвимой.

– И я говорила, что почти любая почтёт это за честь, – чуть слышно ответила Тэра, любуясь им, купаясь в его взгляде.

– Почти… Вот потому не только царевич, но даже сам Владыка обязан прежде испросить согласия, если он действительно чтит Закон.

Его взгляд стал ещё более пристальным, вопросительным, почти требовательным. Он ждал ответа, и этот ответ был ему необходим так же, как ей – его объятие. То, о чём он говорил, восходило к древнейшей истории их народа, смутному времени, когда управителям земель было позволено всё.

Но разве могли найтись слова для ответа, который она жаждала дать? Тэра просто теснее прижалась к нему, чтобы быть как можно ближе к его внутренней Силе, к его душе, которая так манила её. Сама её суть мечтала обнять его, переплестись с ним, вознестись над всеми разделявшими их запретами. Что оставалось телу, кроме как отражать и воплощать это невероятное, глубокое, всеобъемлющее стремление?

Тотчас же она почувствовала, что объятие Хэфера стало крепче. Он вздохнул, обвивая её ногу хвостом в ещё более личном для рэмеи жесте близости. Девушка невольно сама пожалела, что у неё пока не было такого облика, и она не могла обнять его столь же полно – только лишь обвить его шею руками. Жалела она и о том, что не владела искусством брачных покоев, потому что, в отличие от благородных рэмейских дев, не проходила обучение в храме Золотой. Ей недоставало понимания, как показать всю глубину и силу своих чувств тому, к кому она настолько стремилась. Мысль о том, насколько она уступала женщинам-рэмеи – прекрасным, огненным, в полной мере осознающим свою женскую Силу – вспыхнула было… и тотчас угасла под взглядом Хэфера. Он как будто почувствовал тень её сомнений.

– Ты нужна мне, моё воплощение Золотой… твои прикосновения, твой огонь, твоё сердце…

С этими словами царевич поцеловал её.

Тело Тэры тотчас же отозвалось, точно хорошо настроенная лира в руках храмового музыканта. Она ответила на его поцелуй, исполненный невероятной упоительной нежности, чувствуя, как эхо его касаний прокатывается по всем пределам её восприятия. Она желала большего, намного большего – вобрать его Силу до последней капли и раствориться в ней, преподнести ему в дар всю себя, все те удивительные сверкающие сокровища чувств, которые он пробуждал в ней одним своим существованием.

Ей было жаль, когда поцелуй завершился. Губами она чувствовала его дыхание, смешивавшееся с её собственным. Тэра распахнула глаза, встречая его взгляд, а потом неуверенно запустила пальцы в его волосы, которые так любила гладить, пока исцеляла его. Нежно она коснулась чувствительного основания рогов Хэфера, снова восхитившись их изысканным изгибом, характерным только для рода Эмхет. Такого рода касания у рэмеи считались ещё более личными, чем объятие хвостом. Взгляд царевича чуть затуманился от удовольствия, но он по-прежнему старался держать себя в руках.

– Я люблю тебя, единственный мой Владыка, – просто сказала девушка, но постаралась вложить в эти слова свои чувства.

Он обнял её так, что ей стало больно дышать, и зарылся лицом в её волосы. Она даже не думала, что в его руках осталось столько силы.

– Боги… и я люблю тебя, Тэра, моя прекрасная Владычица…

Спохватившись, он чуть ослабил объятие, но явно не намеревался отпускать её. Тэра и не хотела отстраняться. Она желала остаться в кольце его рук, упиваться вкусом его поцелуев. «Пусть бы эта ночь никогда не кончалась…» – счастливо подумала девушка… и запоздало поняла, что произнесла это вслух.

– Для нас она только начинается, радость сердца моего, – нежно сказал он, а потом вдруг подхватил её на руки и добавил серьёзно: – Но ночи в пустыне бывают холодными. Да и покой мёртвых тревожить не стоит.

Тэра ахнула – не столько от неожиданности, сколько от испуга за него. Пусть весила она немного, но его исцеление не было завершено, и…

Она не посмела напомнить ему о слабости тела, обо всём, что ему довелось пережить – не теперь, когда он желал быть для неё сильным настолько же, насколько сама она хотела быть для него прекрасной. Огонь в его золотых глазах пока ещё не выплёскивался через край, удерживался в границах, испрашивая её согласия…

Тэра опустила голову на плечо царевича, вверяя себя ему. Стремление к нему было намного сильнее любых сомнений, да и тех у неё уже не осталось.

Хэфер понёс её к храму. Она чувствовала, как он соизмерял свой шаг, как пытался не западать на одну ногу и не показать своей слабости. Щенки, словно проникшись важностью момента, следовали за ними спокойно и тихо. Видимо, эта ночь и правда была наполнена особым волшебством, раз юные стражи не стали пытаться извалять в песке обоих своих любимцев или затеять какую-нибудь ещё не подобающую случаю игру.

– Напомнишь, куда идти? – шёпотом спросил царевич и улыбнулся – за всё время жизни в храме он не успел выучить все входы и выходы, так много их было здесь. – А то представляешь, как неловко выйдет, если мы вторгнемся в комнату мудрого Перкау вместо нашей.

Тэра хихикнула, представив себе картину. «Нашей…» Как восхитительно это звучало!

– Позволь, я провожу, – тихо предложила девушка, когда они подходили к мосту. – А то ведь выйти и правда может неловко.

Хэфер остановился, задумавшись. Она решила воспользоваться этим моментом, чтобы не тратить его силы, и осторожно попыталась высвободиться. Бережно он поставил её рядом с собой, не выпуская из объятий, точно боялся, что жрица сбежит. Тэра нежно улыбнулась ему и взяла за руку.

– Я никуда не денусь. Пойдём… – шепнула она.

Вместе они пересекли мост над притоком и направились к спящему – как надеялась Тэра – храму. К счастью, на пути им никто не попался – только щенки следовали по пятам. Все вместе они прошли по тускло освещённым коридорам до двери в комнату Хэфера. Не выпуская руку девушки, царевич обернулся к щенкам и твёрдо сказал:

– Стражи или нет, а сегодня вам сюда нельзя.

Те заскулили, умильно завиляв хвостиками. Тэра старалась не улыбаться.

– Нет, моё сердце – камень, – заявил царевич и толкнул дверь.

Самый находчивый из щенков попытался прошмыгнуть внутрь, но Хэфер выставил перед ним ногу. Юный страж возмущённо тявкнул. Царевич приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы они с Тэрой смогли протиснуться, а потом запер, игнорируя щенячьи протесты.

– Надеюсь, Страж Порога не покарает нас за непочтение к юным проводникам Его воли, – весело шепнул он, уткнувшись в её волосы.

Девушка рассмеялась, спрятав лицо у него на груди.

Щенки возмущённо потявкивали за дверью, но вскоре, видимо, поняли, что даже привилегии храмовых стражей имеют свои пределы. Топоток маленьких лап вскоре стих в коридорах, и воцарилась тишина, которую нарушало только их общее дыхание и тихий смех. И без того тусклый свет почти не пробивался из-под двери. Если рэмеи ещё мог что-то видеть, то человеческие глаза различали лишь смутные тени.

Тэра помнила в комнате каждый уголок, учитывая, сколько времени она провела здесь за исцелением. За несколько месяцев пребывания наследника Эмхет в храме присущий ему запах – такой родной, а когда-то едва уловимый, как и сама ускользающая нить его жизни, – воцарился в этих скромных покоях, вытеснив запахи болезни и смерти.

Под ладонью Тэры билось его сердце. Ах, сколько же они боролись за это биение, и наконец-то оно стало ровным, сильным… частым.

Она снова ощутила прикосновение его губ, желанное, нежное, и ответила на поцелуй со всей силой своего чувства. Ритм его пульса отозвался нарастающим рокотом крови в её венах. Хэфер прервал поцелуй, но только лишь затем, чтобы обрисовать губами контур её лица, опускаясь ниже, к шее. Касания его губ были лёгкими, едва ощутимыми, но такими волнующими, что Тэре стало больно дышать.

Учитель называл новое тело Хэфера произведением искусства бальзамировщиков. Пожалуй, так оно и было. Но помогая воссоздавать эту форму, Тэра не думала о том, как скоро наследник сможет разделить ложе с женщиной… и уж тем более не думала, что этой женщиной окажется она. От таких мыслей девушка замерла, лишь теперь запоздало попытавшись осознать происходящее. Неужели это было здесь и сейчас, с ней? Она посмела влюбиться в потомка Божеств, и представить себе, что чувство её станет взаимным, было невозможно даже во сне. Но разве не о том сообщил ей Ануи, чья любовь к Его Богине навеки изменила этот мир? И как благодарна теперь была Тэра своему Богу, что не прислушался к её молитве в час отчаяния, что не убил её чувства, как она ни просила…

Почувствовав её оцепенение, Хэфер остановился и нежно заключил её в объятия. Она ощутила, как его хвост обвился вокруг её ног, притягивая ближе. Протянув руку, она пропустила сквозь пальцы смоляной шёлк его волос. Это было так естественно и привычно – хоть и делала это Тэра прежде только тайком от него, – что придало ей уверенности. Он не знал, что уже не раз его голова покоилась у неё на коленях, что она ласково гладила его лицо, запоминая каждую чёрточку, что заботливо омывала его тело, пока заживали раны. Всё в нём было ей знакомо… и вместе с тем сегодня он открывался ей совсем по-новому.

– Ты видишь меня, а я тебя – нет, – тихо заметила она. – Это немного нечестно.

– Согласен, – усмехнулся Хэфер, – но светильник здесь остался только один. Второй мы забыли у реки…

– Даже больше, чем светильнику, кто-то из наших братьев по общине обрадуется хорошему вину, – улыбнулась Тэра, позволяя ему увлечь её глубже в темноту комнаты.

Бережно Хэфер усадил её на ложе, у которого она когда-то провела много бессонных ночей… у которого царевич, однажды очнувшись, попытался удержать её и узнать. Сердце забилось сильнее от нетерпения, от осознания того, как близко она была к своей мечте, тогда казавшейся невероятной. Нет, пожалуй, даже мечтать она не смела, что всё может зайти так далеко… Девушка вслушивалась в звук его шагов, безошибочно определяя, куда он двигался. Царевич затеплил единственный светильник, укрепив его на крюк в стене, и темнота отхлынула. Теперь ночь мягко, как большая кошка, ступала вдоль границ золотого круга.

– Раньше поэтическое сравнение глаз с драгоценными камнями казалось мне избитым и надуманным, – проговорил рэмеи, оборачиваясь к Тэре. – Но твои и правда сияют, как прозрачные бирюзовые бериллы[19].

Девушка смущённо улыбнулась. Хэфер подошёл к ней, сел рядом и взял её за руку. Она невольно вздрогнула от удовольствия, когда царевич очертил кончиками пальцев и аккуратных коротких когтей её ладонь и провёл рукой выше, к локтю. Сквозь ткань драпированных рукавов калазириса она чувствовала тепло его ладони, и желала, чтобы от его касания её не отделяла преграда даже настолько тонкая, как облачение.

Когда царевич ласково коснулся её плеча и отвёл волосы с шеи, пропуская их сквозь пальцы, целуя пряди, жар, разгоравшийся внутри, был уже настолько невыносимым, что только правила приличия мешали Тэре сорвать с себя шерстяную накидку, надетую поверх калазириса.

– Позволишь? – спросил Хэфер, ловя её взгляд.

«Да! Всё, что захочешь», – подумала девушка, глядя ему в глаза, и порывисто кивнула.

Он аккуратно расстегнул простую круглую брошь и снял накидку с её плеч, а потом не менее аккуратно сложил рядом с ложем. Следом легла и его накидка. Он остался в простом светлом схенти, прихваченном широким поясом. Причудливая вязь аккуратных тонких шрамов шла по его груди, животу и рукам, уходя к спине и к ногам, напоминая о невероятных трудах служителей Ануи. Даже большинство мумий не нуждалось в таком количестве швов. Из прошлой жизни лишь лицо его осталось прежним, нетронутым.

– Так и правда лучше, – удовлетворённо заметил царевич, расслабленно поводя плечами.

Тэра хорошо знала каждое его движение, каждую деталь его облика. Но было что-то особенное в том, что теперь можно было наблюдать за ним и любоваться им открыто, не тайком.

– Ты очень красивый, – восхищённо призналась она.

Хэфер тихо смущённо рассмеялся.

– Хорошо, что моя целительница находит меня таковым, даром что видела в самых разных и весьма неприглядных образах. Доброе слово от врачевателя дорогого стоит. Но, право, жаль, что ты не видела меня раньше.

– Шрамы совсем не портят тебя, – заверила его Тэра, – да и мы старались сшивать твою плоть аккуратно.

Она чуть коснулась его груди – там, где кости когда-то были расколоты.

– Я уже не раз имел удовольствие оценить вашу ювелирную работу, – с уважением ответил Хэфер, накрывая её ладонь своей. – Но учитывая количество необходимых надрезов, не уверен, хочу ли я знать, что ты притащила в храм в тот день. Похоже, вы собрали меня по частям, как Аусетаар – своего супруга Ануи в известной легенде.

– Почти так и было, – вздохнула Тэра.

Но теперь боль и страх оставались позади. И не случайно он вспомнил ту легенду, как и сама девушка вспоминала послание своего Бога.

– Тем чудеснее видеть тебя теперь таким живым, прекрасным… и близким. Когда знаешь всё о строении тел, они кажутся удивительно… хрупкими.

– Ну нет, не настолько уж я и хрупкий! – весело возразил царевич, привлекая её к себе. – Надеюсь, ты не боишься, что я развалюсь на куски прямо в твоих объятиях? Это было бы весьма досадно.

Тэра покачала головой, невольно улыбнувшись его тёмной шутке, хотя в тогдашнем его положении она не находила ничего смешного.

– Вот видишь, ты слишком много времени провёл среди нас, мой царевич. У тебя даже юмор уже как у бальзамировщика.

– Я с радостью пробыл бы здесь ещё дольше, – доверительно проговорил он. – С тобой. И хотя бы сегодня я предпочту не думать о долге… и о том, что ждёт всех нас в ближайшем будущем…

– Не думай, – шепнула она и сама прильнула губами к его губам.

Хэфер ответил на её поцелуй горячо и жадно. Когда он подался вперёд, бережно, но настойчиво, побуждая её лечь, девушка не сопротивлялась. Близкое тепло его тела опьяняло, соблазняло её. Её губы разомкнулись навстречу его обжигающим, всё более смелым поцелуям, от которых обрывалось дыхание. Он завёл одну руку ей под голову, удерживая в объятии, а другой нежно ласкал её тело, каждым касанием точно любуясь ею через свою ладонь. Сквозь тонкий лён прикосновения казались дразнящими и недосягаемыми. И чем нежнее, смелее скользила его ладонь, тем невыносимее казалось ей всякое наличие одежды между ними. Тэра с раздражением дёрнула завязки, крепившие драпировку калазириса.

– О да, настоящая рэмеи, – Хэфер восхищённо улыбнулся, не прекращая ласкать её. – Живой огонь… кто бы что ни говорил о жрецах Смерти.

– Мы умеем чувствовать… любить, – выдохнула Тэра, изгибаясь навстречу его прикосновениям, когда он помогал ей освободиться от облачения.

– Знаю, – прошептал царевич, покрывая поцелуями её кожу, ставшую болезненно чуткой к каждой даже самой лёгкой его ласке. – Твои руки даруют мне жизнь.

Тэра не удержалась от стона наслаждения, когда он приласкал её груди, чуть сжимая губами затвердевшие бусины сосков. С нетерпением она потянула за пояс, удерживавший его схенти. Хэфер нехотя выпустил девушку из рук – только затем, чтобы быстрее стянуть с себя одежду, – и поспешил снова прильнуть к ней. Теперь, когда их ничто не разделяло, Тэра чувствовала, что от силы желания начинает терять связь с реальностью. Смущение казалось уже таким неуместным и неестественным, ведь это была её родная душа, заключённая в прекрасный бережно восстановленный облик.

Она целовала его зажившие шрамы, скользила ладонями по его груди, плечам и спине, с радостью отмечая, что двигался он уже почти без боли. Его радость и удовольствие вызывали в ней чистейший восторг. Его приглушённый голос в эти мгновения был похож на древнюю колдовскую песнь, звучавшую для неё одной. Исподволь он направлял её руки, учил её получать наслаждение от особенных прикосновений и приносить его, ни словом, ни случайным жестом не выразив разочарование её неопытностью. Да и было ли оно?

Его губы разжигали огонь её лона всё ярче, всё жарче, пока желание не достигло своего апогея. Тэра уже не в силах была удерживать разбуженное возлюбленным пламя, растворяясь в нём, готовая умолять даровать единение. Хэфер и сам почувствовал миг, к которому так тщательно, с любовью, выраженной в каждом из его касаний, готовил жрицу. Прервав свои ласки, он приподнялся на руках и оказался точно над Тэрой. Девушка видела золотое пламя в его взгляде, чувствовала, как он напряжённо замер меж её бёдрами, как чуть подрагивал у её лона его налившийся силой клинок.

– Да… – выдохнула она, жаждая обнять его всей собой, и изогнулась ему навстречу.

Если боль и была, девушка не осознала и не запомнила её, растворяясь в своём стремлении к возлюбленному. Нити, протянувшиеся меж ними, крепли с каждым движением, с каждым мгновением упоительной близости. Их энергии становились единой Великой Рекой, безбрежной, неистовой. В какой-то миг ей показалось, что границы плоти окончательно разомкнулись, и Тэра испытала почти то же, что и в первый раз при соприкосновении с его душой, которую нашла и вернула. Но сейчас его суть была не потерянной, а могучей, сверкающей, торжествующей. Божественные токи, протекавшие в их жилах вместе с кровью, сливались воедино. Неспешный ритуальный танец их тел и душ был похож на церемонию в храме, если бы вдруг прикосновение Божеств можно было получить вместе, в едином общем мгновении. Сама Золотая благословляла их Своим присутствием, в том уже не было сомнений. Близость возлюбленного Тэра чувствовала на всех уровнях своего восприятия и понимала, что ничто никогда не сможет сравниться для неё с этим безусловным родством, кроме разве что благословенного присутствия Ануи.

На страницу:
5 из 9