Смотритель хищного города

– В общем, посиди тут, – говорю я с запинками и выскакиваю из машины.

Она провожает меня взглядом, я это знаю, и не оборачиваюсь. Глаза выжигает солнце. Жара ложится влагой на лоб и шею. Хочется пить. В голове пульсирует лишь один вопрос: «Что она вообще такое?!»

Ныряю в трещину в стене дома и сразу попадаю в приятный прохладный полумрак заброшенного здания. Внутри особая атмосфера. Стены еще хранят в себе воспоминания былых дней, несут отпечатки чужих жизней. Там, под осыпавшейся штукатуркой, спрятаны чьи-то страхи и переживания, радостные крики «с Днем Рождения!», плач маленьких детей и отчаявшихся стариков. Под моими ногами обломки кирпичей стираются в крошку, хрустят осколки оконных стекол, навсегда исчезают события, что они в себе хранили, впитывая день за днем. Вещи способны многое помнить и, прежде, чем уйти навсегда, лучше уничтожить все, что несет в себе твою историю. «Всегда забирай с собой все, что можешь забрать, остальное сожги» – так учил меня Сумрак.

Я поднимаюсь по старой лестнице, которая полностью соответствует лестницам из снов. Многих ступеней уже нет, в одном месте провал такой огромный, что можно лишь перепрыгнуть дыру, ухватиться пальцами за выступающую площадку и подтянуться на руках. И надеяться, что она не обвалится именно сегодня, в эту самую минуту. Мне везет, и я благополучно добираюсь до квартиры шестьдесят четыре, приоткрываю деревянную дверь. В маленькие комнаты льется солнечный свет. Осиротевшие занавески слегка колышутся на сквозняке. Я внимательно осматриваюсь, изучаю следы на полу, проверяю предметы в серванте, кресло с потертой обивкой, убеждаюсь, что кроме меня тут никого не было, и иду в спальню. Тут мало что осталось от прежних жильцов. Только старые тумбочки, у которых дверцы слетели с петель, а еще изъеденный молью ковер. Чтобы пробраться к тайнику, аккуратно отгибаю край ковра, стараясь не поднимать в воздух пыль. Половицы в полу гнилые и расшатанные, я без труда вынимаю одну и просовываю в образовавшуюся щель руку. Выуживаю оттуда небольшой сверток, прячу в карман.

Скорее всего, я сюда больше никогда не вернусь и не воспользуюсь этим тайником снова, но, тем не менее, заметаю за собой следы. Если кто сюда и заберется, не поймет даже, что тут были другие люди.

Убедившись, что дело сделано как надо, я возвращаюсь.

По пути к машине, пытаюсь оттряхнуть штаны и футболку. От каждого шлепка в стороны разлетается облако пыли. Грязь глубоко въелась в ткань, и мои действия не приносят должного эффекта. Я выгляжу, как бродяга, потерявший свой дом и скитающийся несколько дней в поисках еды и жилища. Придется отдать эти вещи Кошке, она точно разберется, что с этим делать.

– Привет! – падаю на водительское сидение, подмигиваю девчонке. – Успела соскучиться?

Она смотрит на меня, не моргая. Ее кожа белая-белая, а в глазах тонна страха.

– Эй, Зай, что случилось? – мне не нравится, как она выглядит.

– Пустая оболочка. – Говорит она еле слышно одними губами.

– Что? – переспрашиваю я.

– Пустая оболочка.

Она выныривает из своего гипнотического состояния, встряхивается и показывает пальцем в сторону. Я поворачиваю голову и вижу его. Бездомного. Он стоит столбом, не шевелится, таращится в пустоту, низко опустив голову. Судя по состоянию одежды, рваной и грязной, он мертв уже очень давно, год или полтора.

– Он меня пугает, – шепчет Сказка.

– Представь себе, меня тоже.

Я стараюсь двигаться плавно и медленно. Аккуратно завожу мотор, не сводя глаз с бездомного. Он слышит звук двигателя, каким-то неловким движением запрокидывает голову набок и стоит так, словно бы со сломанной шеей. Я замираю, готовый молниеносно отреагировать на любое его движение, но он даже не шелохнется. Хотя, кажется, теперь-то он смотрит прямо на нас. Его глаза стеклянные, похожие на те, что пришивают плюшевым игрушкам. В них нет разума, нет души, нет жизни. Я резко даю по газам и на скорости разворачиваю машину. Старый квартал стремительно отдаляется.

Кажется, вырвались.

– Что это вообще было?! – спрашивает Сказка, когда мы отъезжаем на приличное расстояние.

Она только вчера приехала в Город, и я сомневаюсь, стоит ли вот так сразу знакомить ее с самыми страшными монстрами этого места. Хотя, встретить бездомного в Городе посреди дня – это не то, чтобы надо обладать невероятным везением, нет, это надо умудриться попасть в самое редкое и невообразимое стечение обстоятельств. Такие истории относятся к разряду баек. Бездомный в Городе посреди бела дня – чушь собачья! Как и поезд, вдруг возникший на вокзале. Все эти странности так и запутываются вокруг нее тугим клубком.

В машине слишком жарко. Невыносимо.

Торможу на автобусной остановке, выхожу, чтобы купить ледяного напитка в ларьке. Первым делом прикладываю бутылку к голове и только потом отпиваю. Сказка удивленно смотрит на меня из открытого окна машины, ждет ответов, объяснений и, наверное, тоже чего-то холодненького. Беру для нее лимонад и возвращаюсь.

– Это был бездомный, – говорю я. – «Пустая оболочка». Почему ты так сказала?

– Я так сказала?

Стараюсь не смотреть в ее глаза, их ясность и чистота обманывают.

– Именно так и сказала. Когда я вернулся. «Пустая оболочка».

– Наверное… я испугалась. Он был похож на мертвеца. На живого мертвеца. Его глаза были такие пустые… как стекло. Это так страшно.

Она даже не представляет, как это страшно.

– Ты почти права, – трогаюсь с места и выезжаю на дорогу. Пытаюсь собраться с мыслями. – Он не совсем жив. А если говорить начистоту – Город съел его. Но не целиком, а… разум что ли. Личность. Не знаю, как объяснить.

– Что значит Город съел? Как съел? Как собака ест?

Она снова задает не те вопросы. Какая еще собака?

– Зай, давай не будем обсуждать это? Если хочешь, спроси у Сумрака, он у нас специалист по Городу и бездомным. Тебе достаточно знать одно: бездомные опасны. Они не знают страха, у них нет морали и совести, они, – как дикие неуправляемые животные, даже еще хуже. Просто запомни, что от них надо держаться подальше.

Наверное, ее не устроил мой ответ. Наверное, она думает, что я несу какой-то бред. Город ест людей и выплевывает живых мертвяков. Сначала мы ей говорим, что она попала в другой мир, а теперь все больше походит на то, что она очутилась в фильме ужасов. И сценарист полный психопат.

– Волк, – говорит она тихо.

– Что? – резко отзываюсь я, ожидая дохреллион вопросов.

– Не оставляй меня больше одну.

И она отворачивается к окошку, смотрит на улицу печальным щенком, а ее чертова фраза жалит меня в самое нутро, чуть пониже совести. И я не представляю, как вообще мог бросить ее одну в таком месте, рядом с тем, кто несет в себе смерть и сеет ее повсюду. Да я бы даже Питбуля не отдал на растерзание бездомному! Как я смог оставить эту крошку одну? Привезти в такое место и оставить?

– Обещаю.

Я слышу свой голос, и это слово действуют на меня, как удар электрошока. Я редко даю обещания, для меня это, – как клятва на крови, обет. Почему я сказал это? Ответ вспыхивает в сознании тут же – потому что я действительно больше никогда не оставлю ее одну. Никогда больше.

Кто она такая?

Она вообще настоящая?

Надо проверить. Убедиться. Просто успокоить нервы.

– Ты же никуда не торопишься? – в горле пересохло, и мой голос скрипит, как старое колесо. Приходится снова отпить воды. – Заедем в одно фантастическое местечко?

– Фантастическое? – она сияет, как золотое блюдце на солнце, словно и не было всей этой истории с бездомным. – Конечно, поехали!

Глава 8

– Это просто потрясающе! Фантастика! – Сказка вертит головой по сторонам, но все, что попадается ей на глаза совершенно не вяжется с ее словами.

Мы стоим возле небольшого трехэтажного дома. С виду это самый обычный жилой дом: шторки на окнах, белье развешано на балконах, на подоконниках кошки и горшки с цветами. Ничего особенного и абсолютно ничего интересного. И уж точно ничего фантастического.

– А куда именно надо смотреть? – спрашивает девчонка.

– А смотреть надо внутрь, – говорю я чарующим голосом. – Запомни: смотреть всегда нужно внутрь.

– А…

– Нет-нет, – опережаю ее вопрос. – Только не в людей, глупышка. Никогда не подсматривай за чужими демонами, они этого не любят и страшно стесняются. Заходи.

Я, как истинный джентльмен, хватаюсь за ручку старой деревянной двери и распахиваю ее перед своею спутницей. Черт, во владениях Локи даже манерничать начинаешь, как он!

Сказка задает мне последний немой вопрос одними глазами, а затем шагает внутрь. Я тут же следую за ней. По телу пробегает знакомая электромагнитная волна, а в следующую секунду происходит нечто совсем уж невероятное! Потому что перешагнув порог этого дома, попадаешь не в темный узкий подъезд, пропахший плесенью и известкой, нет, а оказываешься посреди огромной роскошной залы, залитой ярким светом. Солнечные зайчики повсюду: скользят по мраморному полу и периллам лестницы, выполненным из того же мрамора, резвятся в позолоченных рамах картин, весело скачут в брызгах фонтана и хрустальных капельках огромной люстры, каскадами струящейся с самого верха.

Девчонка не может поверить собственным глазам, кружится по залу, затаив дыхание, цепляется взглядом за экзотические цветы в крупных вазах, статуи, роскошные ковры и бархатные портьеры, антикварную мебель, наконец, окна, за которыми – невероятно – зеленые поля и величественные горы с заснеженными пиками.

– Невозможно… просто потрясающе! – говорит Сказка, задыхаясь от восторга, и вдруг выбегает из дома.

– Стой, куда?! – я бросаюсь за ней, но она вновь появляется в дверях. Смотрит на меня ошалело и снова выскакивает.

– Добро пожаловать в дом господина Фредерика Летуновского, – совершенно бесшумно и незаметно в зале возникает дворецкий. – Господин еще спит, но вы можете подождать его…

– Господин уже не спит! – на лестницу ступает хозяин дома, зевает, как лев, на ходу завязывает пояс халата. – Спасибо, Иван.

Дворецкий кивает и удаляется.

– Локи! – я приветствую старого друга по-свойски, без всяких там господ и вымышленных имен.

– Волк. – Он учтиво улыбается.

В этот момент в зал влетает Сказка, молча, но с любопытством отмечает появление Локи и вылетает обратно.

– Эм? – он показывает пальцем в то место, где только что была девчонка и вопросительно ведет бровью.

– Да, это… – внимательно слежу за ним. Можно ли сказать, что он удивлен? По-настоящему удивлен, а не притворяется, пытаясь сбить меня с толку. – Ничего, что я приперся так рано?

– Ничего. Я веду свои дела днем, если ты не забыл. Рад тебя видеть в добром здравии! До меня дошли слухи…

Он не успевает договорить, потому что внутрь заглядывает Сказка. Она внимательно смотрит на него, а он на нее. Точнее, на ту половину, что нам видна потому что ноги, судя по всему, остались на улице.

– Здрасти, – говорит половина.

– Здравствуй, – Локи приветствует ее коротким поклоном. – Любезная, не сочтите за грубость, но не стойте на пороге так долго, это может плохо закончиться.

Сказка заскакивает внутрь.

– Один вопрос! – начинает тараторить она. – Это на самом деле дворец, но на него наложены чары и снаружи он выглядит, как обычный дом или это обычный дом, но для своего удовольствия вы наложили на него чары, и вся это роскошь не настоящая, но так вас радует?

Я наблюдаю, как брови Локи ползут вверх. У него много масок и он мгновенно их меняет в зависимости от ситуации, но сейчас, буквально на долю секунды, он остался без них. Удивленный, обескураженный, сбитый с толку. Нет, она – не его иллюзия. Я ошибся.

Он тут же берет себя в руки, дарит нам широкую улыбочку:

– Голубка, меня восхищает полет вашей мысли! А как вам самой угодно считать?

Как же это в его духе! Дать человеку то, что он пожелает, а правду оставить себе и полить все это сладким сиропом из лести и комплиментов, чтоб окончательно нюх отбить.

– Мне угодно считать вас величайшим волшебником, создающим невероятные мороки! – без запинки отвечает девчонка.

Мы оба молчим, слегка охреневшие. Смотрим на рыжие веснушки и отливающую медью челку. Потертые пыльные кеды и спичечные ноги в них. Глаза. Изумрудные, искрящиеся, веселые, беззаботные, детские, наивные, шутливые, искренние… Черт возьми, до чего в ней всего этого много!

– Волк, не будь невежей, – говорит Локи, не в силах оторвать от нее взгляд. – Представь нас друг другу, наконец.

– Сказка – это Локи. Локи – это Сказка.

– Локи, – говорит она с таким самодовольным видом, будто раскрыла какую-то его страшную тайну, но обязуется молчать. – Очень приятно!

– Знали бы вы, голубка, какое удовольствие доставили мне!

Узнаю этот хищный блеск в его глазах. Мне не нравится его взгляд «хочу» и «будет моим» и уже жалею, что привез девчонку к нему. Расставляю все точки над “ё”, отвечаю не менее красноречивым взглядом «да пошел ты в задницу» и «только через мой труп». Локи не оставляет без внимания мое послание, тут же меняет выражение лица на благодушное, будто мы все старые добрые друзья, которые наконец встретились спустя годы и нам есть, о чем душевно побеседовать за чашечкой чая.

– Вы уже завтракали? – спрашивает он. – Я прикажу накрыть на стол. Пойдемте.

Застолья у Локи – это то, что запоминаешь надолго, вспоминаешь с тоской, и о чем мечтаешь в тайне. Он, пожалуй, исколесил уже все закоулки обоих миров и с каждого края света притащил поваров, которые сумели усладить его притязательный вкус. Поэтому, можно уверенно утверждать: у него работают лучшие повара! В любом из миров, потому как превосходная кухня – это то, что непременно должно присутствовать в его доме в любой реальности.

– Наверное, в прошлой жизни ты жил во дворце, – предполагаю я, осматривая роскошный интерьер столовой Локи. – Был каким-нибудь графом или принцем.

– Или прислугой. Зависть, комплексы и неисполненные мечты тоже хорошо переносятся сквозь паутину перевоплощений. Лекарь прекрасно разбирается в подобных вопросах, может, в следующий раз пригласим его?

– На твое усмотрение, – паскудно ухмыляюсь я. – Но сейчас, видимо, начнутся разговоры не для чужих ушей и о нынешних воплощениях.

– Видимо. – Соглашается Локи. – Ты точно понимал, когда сюда шел, какой у нас состоится разговор.

– Предполагал. Слухи по Городу расползаются быстрее, чем тараканы.

– Волк! Умоляю! Не за столом же! – Локи морщится и прикладывает пальцы к вискам, словно разговоры о тараканах вызывают у него мигрень. – Голубка, простите его вульгарность! Он крайне невоспитанный человек.

– Приятель! Да у тебя замечательно получается просить за меня прощения! – тут же подмечаю я. – Может, ты и к Питбулю сходишь, замолвишь за меня словечко?

Последнее, конечно, было шуткой, и мне не нравится этот серьезный взгляд, которым теперь меня пилит Локи.

– Может и схожу, – кивает он. – Сразу перейдем к этому вопросу?

Любопытный поворот! Но, подозреваю, эти слова должны были стать кульминацией нашего разговора, скорее всего, Локи готовил их напоследок, но сразу видно хватку бизнесмена – при первой возможности перешел к делу. Но как же так? Неужели на этот раз не будет долгих дискуссий, изобилующих шутками, сарказмом, недомолвками, полу-догадками интригами и хождениями вокруг да около?

– Нет, я прошу тебя, подведи меня к этому вопросу плавно и нежно, как заботливый супруг подводит свою неопытную жену к постели в первую брачную ночь.

Сказка краснеет, а Локи не может сдержать ехидный оскал:

– Черт бы тебя побрал, Волк! Твой опыт у меня сомнений не вызывает. Но раз уж ты просишь…

Двери в столовую распахиваются, и входят трое слуг с подносами. Даже я знаю, что за столом прислуживают лакеи, но настоящий лакей тут только один, и он изящно опускает блюдо на стол перед Сказкой. Ко мне и Локи подплывают умопомрачительные девушки. На них ливреи с такими короткими шортиками, что я напрочь забываю о еде. Мягкие руки подхватывают со стола салфетку, заправляют ее мне за воротник. Я окунаюсь в запах – дивный, сладкий, и такой порочный, что уже жалею, что салфетка у меня на шее, а не на коленях.

В голове звенит, или это стукнулись друг о друга тонкие золотые браслеты у нее на лодыжке? Господи, вот это ножки! Я слышу легкое «Приятного аппетита» прямо у своего уха, и готов поклялся, что влажные губы коснулись мочки.

Девушки отступают от стола, но я все еще чувствую сладкое напряжение во всем теле. Сказка сидит красная как рак и не знает, куда девать глаза.

– Нравится мне у тебя, – лыблюсь я, когда прислуга исчезает за дверью.

– Так ты заходи почаще, – великодушничает Локи. – А захочешь, так совсем оставайся.

Щедрее предложения мне еще не поступало.

– Я бы с радостью, – стараюсь сохранять серьезное выражение лица. – Да боюсь, униформа мне не пойдет. Не люблю, когда где-то жмет.

– К чему этот сарказм? – морщится Локи. – Ты же понимаешь, что я тебя не в прислуги зову.

– Я-то как раз понимаю, в качестве кого ты меня зовешь.

Сказка с недоумением смотрит то на меня, то на Локи. Я подмигиваю ей и говорю с улыбкой:

– Не обращай внимания, зай. Мы просто чушь несем, чтобы не скучно было.

Еда была столь восхитительной, что даже не хочется портить это великолепное послевкусие горькими разговорами. Откидываюсь на спинку стула и наслаждаюсь видом из окна. От заснеженных пиков даже веет свежестью. Я понимаю, что они ненастоящие, что до ближайших гор день пути, да и своим величием они не смогут сравниться с этими, но какая разница, если можно просто сидеть и любоваться? Однако, Локи решает, что сейчас для наслаждений не самое подходящее время и заводит разговор, который я так хотел оттянуть.

– Скажи мне, дорогой мой, что ты намерен делать с Питбулем? Ты знаешь, что привел его в бешенство?

– Неужели? Одним своим видом? – усмехаюсь я.

– Одного твоего вида достаточно, ты уж поверь. Что ты там делал? Искал ее? – кивком головы он указывает на Сказку.

– Да нет, так, поздороваться заскочил. Думал прием окажется более радушным.

– Вот, значит, как… – Локи барабанит пальцами по столу, и что бы я ни говорил, в его голове складывается реальная картинка случившегося. – И что же ты собираешься делать теперь?

– А как ты думаешь? Бегать я от него не собираюсь. Пойду и поговорю с ним по-мужски. А там уже как повезет.

– Как повезет, да… – он прикладывает к губам салфетку, стирает ею с лица улыбку, комкает и небрежно отбрасывает на стол. – Правила ты знаешь. Или стоит напомнить?

– Помню. Не утруждайся.

– Так как? Ты готов стать во главе четвертого? Уйти из Бункера?

Теперь я задумчиво барабаню пальцами по столу. Я всегда считал себя человеком свободным, не привязанным к определенному месту, и теперь внезапно для самого себя осознаю, как сильно заблуждался. Нет, я не готов. Даже не столько покинуть Бункер, сколько возглавить четвертый квартал. Ненавижу эту проклятую коробку и все ее содержимое, а особенно отшибленных психопатов, которые в ней обитают. Я скорее переубиваю всех на третий день, чем стану там Смотрящим. Впрочем, эта перспектива кажется мне столь невероятной, что я даже не рассматриваю ее всерьез.

– С чего ты взял, что я прикончу его? – спрашиваю.

– Просто предположим.

– А если, все же, он убьет меня?

– Я не думаю…

– И все же.

По закону Города, Смотрящий может бросить вызов любому, чей ранг достаточно высок для того, чтобы с ним драться. Если б я был шестеркой Сумрака, со мной бы разобрались парни Питбуля, он сам ни за что не стал бы пачкать руки. Оскорбление, которое ему нанес я, смывается только кровью, и он теперь не успокоится, пока мы не сойдемся один-на-один. Смотрящие дерутся редко, но, если дерутся, живых не оставляют. Я, разумеется, помирать от его руки не собираюсь, а значит, выбора у меня не так много – самому отправить ублюдка на тот свет. Но тогда по закону Города Смотрящим стану я. Как ни крути – дерьмовая ситуация со всех сторон.

Локи глубоко вздыхает, расслабленно откидывается на спинку стула:

– В конечном итоге, нас не устраивают оба варианта.

Нас…

– Получается так. Но это только мое дело, не находишь?

Локи держит лицо, будто на интервью для известного журнала, даже бровью не ведет, но я прикасаюсь к его эмоциям и чувствую нарастающие раздражение и злобу. Не такого разговора он ждал. Локи мгновенно берет себя в руки:

– Выходит, ты ко мне не за советом пришел.

– Выходит, нет.

– Тогда зачем?

Запускаю руку в карман и выкладываю на стол сверток, который вытащил из тайника. Локи не задает вопросов, лишь хмыкает, берет его и развязывает шнурок, которым стянут маленький кожушок. Сказке любопытно. Она ерзает на стуле, чуть приподнимается, вытягивает шею, но Локи, словно коршун, схвативший добычу, тут же сжимает пальцы в кулак. Ему требуется несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.

– Откуда у тебя это? – наконец спрашивает он.

– Нашел.

– И давно он у тебя?

– Какая разница?

Сейчас Локи пытается вообразить себе всю картину от начала до конца, но, по всей видимости, сталкивается с определенными трудностями. Такое не вообразить даже обладая его фантазией. Глаз Города – не та игрушка, которую можно легко достать.

– Действительно, никакой разницы, – говорит он медленно, тщательно выбирая следующий вопрос. – И почему ты даешь его мне?

Теперь на стуле ерзаю я. Бросаю на Сказку мимолетный взгляд. Мне хотелось бы обсудить это с Локи с глазу-на-глаз, но она не поймет и слова. Ничего не поймет из того, что сейчас здесь будет сказано, а значит, можно на ее счет не беспокоиться.

– Если со мной что-то случится… – стараюсь говорить твердым голосом. – Этого будет достаточно, чтобы ты позаботился о той девушке… до конца?

Локи понимающе кивает.

– Более чем, дорогой мой, более чем! – он прячет сверток в карман халата. – Но я прошу тебя не горячиться и еще раз все обдумать. Не лезь к Питбулю…

– Думать – это по твоей части. – Говорю я резко и поднимаюсь из-за стола. – Мы в старом квартале бездомного видели. Одевайся, поработаем.

Локи ударяет себя рукой по лбу и весьма мелодично ругается на непонятном мне языке.

– Невероятно, как ты умеешь испоганить так чудесно начавшийся день! Бездомный в Городе! Посреди дня! Ты превращаешься в дурного вестника!

– Выплачешься по дороге, – криво ухмыляюсь я. – Поехали, поработаем.

Локи тяжело вздыхает, оборачивается к Сказке, и я с удивлением замечаю, как его взгляд плавится, превращаясь в мягкое серебро.

– Голубка, кажется, мы вынуждены вас покинуть, но, надеюсь, это ненадолго. Я позабочусь о том, чтобы ваше ожидание было приятным.

– Что значит покинуть? – я уже начинаю привыкать к этим ее изумленным широко-распахнутым глазищам, чистым и прозрачным, как две капли родниковой воды. – Разве я не с вами?

Божественная простота.

Локи наклоняется к ней, берет ее руку и прижимает к своим губам.

– Боюсь, это невозможно, – говорит он томно.

Продлись это действо на секунду дольше и мой наивкуснейший завтрак попросился бы наружу.

– Иди уже, собирайся, – не выдерживаю я. – Или ты в халате поедешь?

– Как я и говорил, – в голосе Локи появляются угрожающие нотки, холодный змеиный взгляд впивается мне в лицо. – Серьезные проблемы с воспитанием.

– Дурная наследственность, – развожу руками. – Иди-иди, я с ней сам разберусь.

Пространство вокруг нас бьется мелкой дрожью. Как поверхность пруда, идущая зыбью от внезапного порыва ветра. Обычный человек бы не заметил, не почувствовал, но для меня улавливать тончайшие изменения поля – так же просто и естественно, как дышать или ощущать прикосновение к коже. Локи – мастер создавать очень сложные мороки. Такие, которые можно увидеть, потрогать и попробовать на вкус, и которые могут попробовать на вкус тебя. Чего стоил его дракон, которого он создал из банального любопытства – а сможет ли? Смог. Выглядел этот дракон фантастически, но вот пару заброшенных сараев спалил вполне натурально. Самообладание для Локи – все. Стоит ему потерять контроль, выйти из себя, разозлиться, как следует, и комнату затопят мороки и кошмары. И мои проблемы с Питбулем сразу покажутся глупыми пустяками.

Дрожь исчезает, Локи берет себя в руки, поправляет пояс халата и покидает нас с лицом, на котором не прочесть ни единой эмоции.

Я хватаю ближайший стул, разворачиваю его и сажусь верхом, лицом к Сказке. Она смотрит на меня глазами, в которых – я уже начинаю привыкать – ничего нет. Ни упрямства, ни возмущения, ни протеста, ни обиды. Она похожа на ребенка, который только вчера появился на свет и абсолютно ничего не знает об устройстве этого мира и готов внимать мудрости взрослых.

– Послушай, лапа, мы с Локи должны поработать, а ты подождешь нас здесь. Или, если хочешь, я попрошу отвезти тебя в Бункер.