Соседи и родня Оттавии Малевольти

–Оттавия, скульптуры у фонтана особняка Филдинга – моя последняя работа, обрати внимание,– попросил брат.

–Разве тебя не будет на балу? Покажешь сам.

–Ты путаешь благотворительные выставки бедных художников с великосветским раутом.

–Прости. Я думала Сэндлеры ценят твоё искусство.

–Мало-мальски ценят, но безродных держат на расстоянии. Ты среди них, это уже большое достижение.

Артур перевёл разговор на обсуждение голосов актёров в местном театре Милфорд-Хейвена. Затем спорили, кто победит в новой войне: Франция или Россия. Артур был уверен, что Наполеон, как бесподобный стратег, возьмёт вверх. Эммит утверждал, что у русских могуч дух патриотизма, и они вгрызутся в горло любому врагу. Чезорино посетовал: «Армия русских хуже подготовлена к войне, всем известно, что тамошние чиновники сплошь казнокрады. Как жаль русский народ…» Оттавия сказала, что любая нация должна не сдаваться, в худшем случае исхода войны: уйти в партизаны, и бешено сопротивляться рабству.

Вечером Оттавия с пасынками и падчерицей переступила порог дома Филдинга. На ней модное платье «греческого» силуэта (приталенное у груди) с глубоким декольте. Платье бледно-голубого цвета с едва уловимым васильковым отливом, по низу и по бокам которого шёл античный орнамент, вытканный из серебра. Сзади развивался накладной шлейф трен из ярко голубого бархата. Рукав платья был коротким, поэтому руки закрывали лайковые перчатки до плеч нежно-голубого оттенка. Ноги не ощущали воздушные туфли «стерлядки» из атласа.

Пасынки надели фрак и кюлоты.

Лэсли обожала невзрачные платья, думая, что в них она выглядит наивно-трогательной. Она присоединилась к группе ровесниц.

Сотни свечей в огромных люстрах освещали наряды гостей. Парики уже никто не носил, мужчины щеголяли бакенбардами, а женщины причёсками, где волосы собирались наверх, оголяя шею.

Норман приготовился к стратегическим действиям: «У Отт нет любви к мужу, её сердце свободно, я сделаю, наконец, попытку завоевать её. Приглашу на танец, засыплю комплиментами, очарую…Чёрт, говорят, итальянки верны в браке мужу, вдруг Оттавия не купится на мои ухаживания?.. Впрочем, её сестра Берта, тоже итальянка, однако была рада развеяться со мной в гостинице…»

Наяды поблизости не было, она подходила то к одним, то к другим гостям, развлекая последними слухами и выслушивая свежие сплетни.

Многие мужчины галантно ухаживали за ней, сражённые её холодной красотой. Она снисходительно позволяла эти плутонические, невинные шалости. Хотя иногда задумывалась: почему не найдёт себе в этой толпе воздыхателей любовника? Годы уходят, ей уже 29 лет. Неужели она всё ещё любит Нормана? Нет, но она возносит своё благочестие, свою чистоту и высокую нравственность.

В кругу молодых повес на бал прибыл и Роланд Спенсер. Он отстал от своей компании, рассыпаясь в любезностях перед тёткой Августой, ведь заведённые столетиями назад правила приличия нельзя нарушать. Та безразлично кивала в ответ. Но юноша не обижался, его мамаша здорово насолила этой славной женщине.

Роланд приблизился к молодым людям, с коими сюда приехал. Они что-то горячо обсуждали.

До Спенсера долетели ироничные фразы:

–Роланд мнит себя красавцем, а у самого рыло крестьянина.

–Глазки, как у поросёнка!

–Уродливый нос ужасно вздёрнут вверх!

–На такого только за деньги и можно смотреть.

Так вот как о нём отзываются «близкие» друзья! А он-то думал его ценят за искренность, за общительность, а на самом деле его презирают и вполне вероятно: тайно завидуют его капиталам.

Юноша развернулся и пошёл от приятелей в другую сторону. Нет, он не обиделся. Зачем ему сердиться на правду? Да, он обладает отталкивающей внешностью. Просто не надо смотреть на всех, как на потенциальных друзей, надо прятать мечты и порывы в себе, не выставлять на общее обозрение, чтоб не оказаться опять в эпицентре насмешек. А с этими двуличными подхалимами Спенсер больше общаться не будет.

Билинда послушно выслушивала нравоучения отца:

–Дочь, ты уже засиделась в девицах. Тебе двадцать лет, а жениха в нашем доме мы ещё не видали. Будь поактивней, улыбнись кому-нибудь пару раз. Расскажи занимательную историю в кругу сверстников. Короче, лезь из кожи, но обрати на себя внимание. Я буду за тобой следить.

Мисс Драммонд неуверенно примкнула к группе знакомых девиц. На неё, как на соперницу, давно из них никто не смотрел.

Айвор предложил сыну:

–Придётся везти Билинду в Лондон на тамошние приёмы.

–Ага, папа, чтобы на её приданое клюнул какой-нибудь мот-пройдоха.

–Внемли разумному совету, Берни, ведь в Лондоне у меня куча друзей-однополчан, и каждый сочтёт своим долгом пригласить меня с домочадцами на приём. Среди родных друзей, поди, найдётся бедный, но благородный джентльмен, который оценит душевные качества нашей Билинды.

Августа тяжко вздохнула, слушая их.

Её взор поймал в буйстве нарядов силуэт Оттавии. Улыбнувшись, она пошла к ней навстречу.

Айвор заметил сыну:

–Для тридцати восьми лет твоя жена прекрасно выглядит, ей дашь на вид не больше двадцати семи лет.

–Вы, папа, тоже держитесь молодцом.

–Я, признаться, не ожидал, что сноха присмиреет после разрыва со скульптором.

–Да, целыми днями читает. На прежнюю никчёмную Августу совсем не похожа.

–Даже на балах холодна и рассудительна, недоступна и излишне галантна, подумать только.

–Эй, Норман, куда ты так разбежался, что не заметил нас?– окликнул хозяина Бернхард.

Конечно, он спешил к Оттавии, но раз его остановили, придётся поболтать с друзьями.

–Где виновник торжества?– узнавал эпатажный Айвор.

–Всё ещё наряжается, после военной формы трудно менять вкусы и вживаться в новую натуру. Когда он приехал домой, мы целый день скупали всё необходимое для гардероба денди.

–Полиция ещё не напала на след маньяка, что наводит ужас на город вот уже целый год?– интересовался Драммонд-старший.

–Да, кто-то крадёт детей и молоденьких девушек с рабочих окраин, но у нас нет даже подозреваемых,– развёл руками адвокат.

–Этим извергом может быть кто угодно. Как говорится на латыни: «Разновидности безумства бесконечны»,– поддакивал Берни,– Мне жаль полицейских, что день и ночь безрезультатно рыщут по улицам Милфорд-Хейвена.

Норман не слушал, он невольно сравнивал стоящих неподалёку друг от друга Оттавию и Наяду. Скучная и пресная англичанка, а рядом задорная итальянка, что без устали сыплет шутками, пытаясь развеселить подругу. Эффектная блондинка и шикарная брюнетка.

Айвор проследил за взглядом Сэндлера.

–Да, есть где взгляду задержаться. Уверен, женщины, присутствующие сегодня на балу, завтра скупят все запасы такого материала, что на Оттавии.

–Даже если Малевольти будет торговать мехом из дохлых кошек, все модницы сочтут это шикарным и стильным,– подхватил позицию отца доктор.

Орин последний раз поправил бледно-голубой шейный платок, стоя у зеркала.

–Руперт, ну как я выгляжу?

Слуга убрал несуществующую пылинку с тёмно-синего фрака.

–Сэр, Вы выглядите просто великолепно! Все присутствующие на балу должны упасть в обморок от восхищения.

Филдинг вошёл в бурлящий поток разнаряженных гостей. Все ему кивали и здоровались, улыбались и желали успехов в дальнейшем.

Наяда подошла к нему и наставляла:

–Иди, пообщайся с Билиндой Драммонд.

Кончиком веера она указала на невзрачную блондинку.

Орин сморщился.

–Можно подумать: воздух вокруг дочки доктора наполнен вместо духов спорами сибирской язвы или микробами чахотки,– укоряла сестра брата.

Но миссис Сэндлер не стала силком тащить молодого барона к стану дев. Действительно, зачем спешить с женитьбой? Неизвестно ещё как они ВМЕСТЕ уживутся под одной крышей, Наяда не представляла себя вдали от этого фамильного дома. Она отвлеклась на слуг, давая распоряжения.

Оркестр заиграл новую композицию.

Музыка звала душу увлечься чувствами, принять водоворот страстей, ощутить всю полноту жизни.

Приятная мелодия заставила биться сердце Орина быстрее. Сердце предчувствовало какое-то неминуемое событие. «Что-то должно случиться,– осознал юноша,– Может, на этом балу в честь моего прибытия домой я встречу свою судьбу…»Он тут же усмехнулся глупой мысли. Он ещё мало повидал свет, да и жениться в 20 лет слишком рано.

«Где этот прохвост Сэндлер? Пусть представит меня местной «золотой» молодёжи»,– Филдинг стал искать глазами зятя.

Орин обернулся и встретился взглядом с огромными глазами незнакомки. Ему показалось, что в их глубине беспомощно тонет маленький человечек – он сам.

Красавицей любовалось всё общество. Изысканное платье подчёркивало изящную фигурку его обладательницы. Длинная шея и покатые плечи смотрелись воплощением идеала, хотя их не украшали ожерелья. Чёрные локоны завитых волос затеняли лоб и щёки. Изогнутые дугой брови шаловливо задевают кудряшки. Камни лазурита в виде цветка лилии в ушах дополняли наряд красавицы, что она выдержала в голубой вариации.

–Где я мог видеть это прекрасно очерченное лицо?– вслух прошептал барон.

–Ты не узнал её?– откликнулась сестра, проследив на кого засмотрелся юный капитан,– Девушка, что вызвала столь бурный всплеск восторга моего брата – Оттавия Малевольти.

–А я всё думаю: где её видел… Я потерял её свадебное кольцо!

–Зато мама вместо их дешёвки отдала своё – настоящий шедевр ювелирного дела!

Теперь смутные, детские воспоминания прояснились. Он и не мог отчётливо помнить лица невесты Боу, ведь то её прятала фата, то его слёзы не давали возможности разглядеть девушку.

Пренебрегая всеми приличиями, потомучто в этот момент из головы вылетело всё, Орин зашагал к прекрасной Малевольти.

Он, как в тумане, поздоровался с Августой Драммонд, поцеловав её руку, а сам не сводил глаз с Оттавии.

Итальянка не выдержала такого нелепого, нахального разглядывания, высмеяла молодого человека:

–Вы так пристально за мной наблюдаете, что все окружающие уже решили, что Вы опознали во мне закоренелую преступницу, скрывающуюся от праведного возмездия. Уж не я ли убиваю невинных девушек и детей на окраинах города?

–О, Вы – убийца,– проговорил Филдинг, а на расширенные от изумления глаза Малевольти и Драммонд он пояснил,– Вы пронзаете простодушные, наивные сердца мужчин стрелами Амура.

–Разумеется! А ещё я выскакиваю из подворотни и пью кровь зазевавшихся прохожих! – наговаривала на себя Отта.

–Можно пригласить Вас на танец?– выпалил капитан.

–Конечно: нет! Ведь мы даже не знакомы. Нас никто не представил друг другу,– возражала итальянка.

–Миссис Драммонд, Вы тоже не узнаёте меня?– спросил барон у Августы.

Та кивнула: нет.

Юноша сходил за сестрой.

Наяда, широко улыбаясь, спрашивала у гостьи:

–Миссис Малевольти, разве Вы не узнаёте нашего Орина?

–Это Орин Филдинг?– захлопала глазами красавица в замешательстве.

–Капитан Орин Филдинг,– гордо уточнил барон.

–Ах, это тот малыш, что потерял на моей свадьбе обручальное кольцо?

–Он самый,– усмехнулся член уважаемого семейства и поклонился,– Теперь Вы отклоняете свой протест?

–Я готова танцевать с бароном Филдингом.

Молодой человек галантно взял даму за локоть и повлёк в танцевальную залу.

–Как же ты быстро вырос. Уже совсем взрослый,– опять слетело с губ Отты удивление.

Они прошли мимо Драммондов и Нормана. «Орин, гадёныш, увёл у меня из-под носа Малевольти!»– разозлился адвокат.

Тем временем Филдинг сыпал комплиментами:

–Вы, Оттавия, принадлежите к числу самых изысканных красавиц.

–На лесть, вы, господин барон, не жадны.

Во время танца капитан шутил:

–Мне сегодня опасно выходить из дома без охраны. Все, кто завистливо следят за нами глазами, подкараулят меня за углом, выщиплют со злости мои волосы и брови, разденут и изваляют в грязи и перьях.

Девушка вообразила эту вопиющую, впечатляющую картину, не удержалась, и прыснула со смеху, прикрывши рот веером.

На их пару немедленно воззрился весь зал.

В отместку она тоже пугала кавалера:

–Не думаю, господин барон, что соперники на этом остановятся. Мстительность мужчин Милфорд-Хейвена известна на всю Англию. Вас выдворят из города и погонят по всему побережью, щедро осеняя тумаками, пинками и плетьми.

Выдержанный аристократ сдержал смех, позволив себе лишь широко улыбнуться. Его улыбка буквально привораживала: в этот момент лицо его становилось милым и открытым.

Некрасивый Роланд разглядел в кучке неприглашённых танцевать девиц нескладную кузину Билинду. Её плачевный вид говорил об особой непопулярности.

Билинда ответила ему улыбкой.

Юноша подошёл к ней. Заговорил, как будто между их семьями по-прежнему царил лад.

Молодые люди так увлеклись беседой, что не замечали удивлённые взгляды окружающих.

С кузиной Спенсер почувствовал себя равным. С ней он точно знал, что девушка любит его по родству крови, а потому – она не притворная охотница за его состоянием. Ей всё равно, на сколько безобразно его лицо, она же с детства любит его таким, каков он есть. Да и сама Билинда далеко не красавица, но юноша увидел в этом одни плюсы: значит – никто всерьёз не увлечётся ею в будущем.

Роланд пригласил кузину на танец. Та с радостью согласилась.

–Что она делает?– вырвалось у Бернхарда.

–Флиртует с твоим племянником,– пояснил Айвор.

–Этого только не хватало!

–Да брось, она просто развлекается,– тут же утешал отец сына,– Бедная девочка устала стоять. Ты можешь спать спокойно, в таких невидных парней девушки не влюбляются.

Артур и Эммит проводили девушек после танцев, передав в руки родителей, и примкнули к группе друзей.

Кто-то посетовал:

–В этом сезоне совсем нет хорошеньких девиц. Ваша сестра, Лэсли Боу, очаровательная барышня, но она совсем редко бывает на балах из-за болезни…

–Придётся ехать за невестами в соседние города,– разделил общее мнение другой джентльмен.

Артур хмыкнул:

–Зачем вообще жениться, когда для удовлетворения плоти полно публичных домов?

–Тебе хорошо рассуждать, Арт, вас в семье много, а я – единственный наследник, так родители меня постоянно донимают: «Когда женишься? Выбирай невесту быстрее, мы хотим увидеть внуков. Будешь тянуть с выбором – сосватаем кого-нибудь без твоего ведома»,– жаловался один из приятелей.

Весь вечер Орин и Оттавия танцевали. Когда Малевольти поймала взглядом фигуру Артура, пасынок делал знаки в сторону выхода.

–Как быстро пролетело время. Мне пора домой,– сетовала Отта, затем пошутила,– Загоняю и утомлю Вас, Ваша Милость, как скаковую лошадь, в следующий раз.

–Ловлю Вас на слове.

–До свидания.

–Верните моё сердце, сеньора, пока Вы не забыли,– целуя ей руку на прощанье, просил Филдинг.

–Но я ничего у Вас не забирала,– игриво отнекивалась Малевольти, думая, что молодой человек шутит.

Конец сентября. Конкурент леди Росс господин Колин Майерс устроил художественную выставку малоизвестных и начинающих художников. Майерсу перевалило за пятьдесят, но, не взирая на седину, он выглядел статным и красивым джентльменом. Он слыл скользким типом в делах, но в мошенничестве публично уличён не был, хотя молва приписывала ему различные махинации, вплоть до устранения врагов с помощью наёмных убийц.

Оценить работы «подмастерьев» съехался цвет аристократии и буржуа-«толстосумы» со всего Милфорд-Хейвена.

Оттавия Малевольти приехала с пасынками.

Юноши препроводили мачеху в руки Августы Драммонд, что прибыла с Билиндой, а сами отправились в другую залу, чтоб беспрепятственно пропустить бокал, другой вина.

Артур лениво обвёл глазами толпу, одни и те же лица порядком поднадоели. Как вдруг взгляд его отыскал незнакомку. Томная, грустная и прекрасная блондинка нехотя пила из широкого бокала вино и шла по направлению к окну. Каждое движение исполнено грацией и превосходством. Высокая причёска открывает её изящную шею. Бежевое атласное платье обрисовывает стройные ноги при ходьбе.

–Кто это?– Спросил Арт у брата, указывая глазами на шикарную блондинку.

–Так ты ещё не знаешь? Банкир Оллинхэм привёз это диво из Лондона. Её отец задолжал банку кругленькую сумму, барон Оллинхэм уплатил долги в обмен на дочь сквайра Брантуэйта.

–Но Оллинхэму около шестидесяти!

–Наш отец женился на девушке значительно моложе, чем Рут Брантуэйт.

–Как такая красавица не могла выйти замуж в многолюдной столице?

–Бесприданница,– пожал плечами Эммит.

Артур вернулся в первую залу для показов и попросил жену доктора представить его жене банкира.

Августа улыбнулась кончиками губ и подвела молодого человека к новой особе в их обществе. Познакомила и вернулась к подруге.

–Мистер Боу, принесите мне другой бокал вина,– попросила Рут,– Этот напиток, что в моей руке, уже не достаточно прохладен.

В её голосе сквозило пренебрежение, но влюблённый юноша с радостью бросился исполнять поручение.

Тайлер Оллинхэм подошёл к жене и увёл её из галереи Майера, ворча:

–Скопище бездарей.

Банкир носил новомодные широкие брюки, потомучто был вынужден прятать своё увесистое брюшко. А над круглыми щеками и вечно хмурыми бровями с недовольным взглядом серых глаз шляпа «цилиндр» возвышалась как-то неуместно.

Билинда отстала от матери и её подруги, надолго остановившись у портрета девушки с тёмными волосами.

–Позирующая художнику дама чем-то похожа на Джоконду, не правда ли?– раздался сзади неё вопрос Роланда.

–Художник просто смешон! Подражая великому Леонардо да Винчи, он выставляет себя, как несостоявшегося мастера и полного неудачника.

–У меня есть копия этой картины да Винчи, когда я смотрю на неё, Джоконда напоминает мне Будду. Такая же блаженная улыбка, говорящая: я всё знаю про этот мир.

–Джоконда была неизлечимо больна, отсюда затаённая грусть на челе. И, будучи больной, она потому радовалась каждому дню, встречая новый рассвет и людей улыбкой.

Августа и Оттавия спорили в другой зале.

–Картина чудесна,– уверяла миссис Драммонд.

–А мне кажется – художник зря перевёл краски.

–Миссис Малевольти, уж не собираетесь ли Вы предать несчастного художника и его полотна ссожению на костре?– узнавал Орин Филдинг, присоединившийся к дискуссии.

–Барон, Вам не кажется, что в закате зелёных и салатных оттенков быть не может? Я, конечно, понимаю, что художник хотел выделиться среди прочих, обратить на свою работу пристальное внимание, но из его затеи получилась заурядная мазня, ляпсус.

Орин выгораживал творца диковинного заката:

–Иногда творческих людей тянет на что-то необычное, они выходят за рамки дозволенного и сочиняют свои миры. Взять хотя бы знаменитого флорентинца Доменико Гирландайо, в капелле Сассетти он изобразил беседующих дам, играющих детей и пасущихся белых единорогов на оранжевой траве! Так Гирландайо засыпали заказами с изображением именно этой фрески!

–Думаете, на этой картине восход чужого солнца?– ахнула Оттавия.

–Несомненно.

–Тогда это природное явление впечатляет,– пришла к выводу Малевольти.

–Я поищу Билинду,– сообщила Августа и пошла искать дочь.

Филдинг заверял новую знакомую:

–Если бы не обратили на меня должного внимания, мне, вероятно, пришлось бы скакать перед Вами на голове.

–Хвала Господу, он уберёг меня от этого страшного зрелища.

На Оттавии было белое платье с мелким, красным орнаментом по низу. Палец на руке украшал перстень с рубином Филдингов.

Она с удивлением разглядела на руке барона такое же кольцо, что и у неё, только с другим камнем.

–Зачем же Ваша мама разъединила пару колец?

–Может, она разлюбила папу, потому одно кольцо подарила, другое отдала мне,– сделал предположение Орин.

–Я помню Вашего отца. Он был такой честный и важный…Неужели Ваши родители не ладили?

–По молодости Остин Филдинг слыл ветреным, влюбчивым, балагурным чудаком. Уделял много внимания кокетливым актрискам…Армия сделала из него рассудительного и справедливого человека.

–Пойдёмте, мистер Филдинг, осмотрим другие выставленные здесь произведения.

–У меня к Вам просьба.

–Какая же?

–Называйте меня: Орин.

–С какой стати?

–Я хочу быть Вашим другом.

–Вы можете дружить с моими пасынками, но никак не со мной.

–Что Вы скажете об этой работе?– увёл разговор в другое русло барон.

–Дети рисуют лучше.

У Августы замерло сердце. Невдалеке стоял Чезорино Малевольти и любовался изображением какого-то скульптора. Ноги сами повели её к нему.

Итальянец не расслышал шагов приближающегося человека, поглощённый в созерцание образа.

Как хотелось женщине дотронуться до обожаемого объекта. Но даже долго смотреть на него нельзя – это вызовет у общества нездоровый интерес и догадки.

Возбуждённо, с неровным дыханием, она говорила о представленной работе скульптора:

–О, создателю этого творенья удалось показать движение бегуна; все мышцы напряжены, есть ощущение действия.

–Это моя работа,– не оборачиваясь, отозвался Чезорино,– Жаль с ней расставаться.

–Но художник не может творить только для себя.

–Может. Если у него для этого достаточно средств.

–Как ты поживаешь?

–Более, менее сносно…А ты записала себя в монашки, Августа? Зачем ты добровольно отказываешься от многих благ, что скрашивают жизнь богатых людей?

–У тебя везде осведомители. Разве не понятно, что жизнь без тебя для меня стала бесцветна?

–Я не стою таких жертв.

–Стоишь!

Пара голов обернулась на спорящих.

–Я покупаю у Вас, мистер Малевольти, эту скульптуру,– громко, для подслушивающих, сказала миссис Драммонд, усыпляя бдительность сплетников.

–Деньги пришлёте по почте, госпожа баронесса, мой адрес есть у мистера Бэннэна,– тоже громко сказал скульптор.

–И это всё? Ты так просто уйдёшь?

–Я не могу разрываться меж двух женщин. Зила много для меня сделала…

Чезорино развернулся и быстро ушёл.

Августа нашла дочь, беседующую с Роландом.

Ответив на поклон племянника реверансом, она сообщила дочери:

–Билинда, кое-что я купила, а теперь едем домой.

Родственники опять обменялись знаками почтения.

Когда мать с дочерью отошли подальше от Спенсера, Августа недовольно проговорила:

–Мне неприятно видеть тебя с сыном Беулы.

–Но, мама, чем Роланд провинился перед тобой?

–Он её сын.

–И мой брат…

–Чтобы я больше вас вместе не видела.

Дома Августу ждало новое потрясение: её любимая собачка лежала у клумбы скучная и понурая. Завидев хозяйку, животное лишь слабо заскулило.

Женщина взяла болонку на руки, и вдруг заметила у пёсика синяк во весь живот. Собака беспомощно и бессильно запрокинула голову.

–Ириска, не умирай,– заплакала Августа,– И-ириска, не умирай…

Билинда приказала слуге ехать за ветеринаром.

Её мать ходила по дорожке, качала болонку, словно ребёнка и шептала несчастному животному о том, как она любит свою Ириску.

Приехавший по вызову ветеринар забрал больное животное в свою клинику.

Сквозь пелену слёз баронесса смотрела, как карета увозит её любимое существо.

Она прошептала:

–Это война. Теперь Бернхард Драммонд тебе не будет спокойного житья в доме. И на работе, в больнице, я разузнаю все твои тёмные делишки. Хочешь видеть мои слёзы? Не дождёшься!

В холле её ждал муж. Его глаза светились злорадством.

Он первым урезонил жену:

–Мне уже сообщили, что ты виделась у Майерса с Малевольти, и о чём-то договаривалась! Ириска – первое предупреждение! Подобных вольностей, как раньше, я более не потерплю! Следующей жертвой будешь ты!.. Или твоя глупая дочь, что крутится возле сопляка, которого породили уродец Вирдж с твоей шлюхой-сестрой!

–Что ты за чудовище, если желаешь смерти родной дочери? Можно ведь её просто припугнуть лишением наследства!

–Припугну, конечно…но если это не поможет…

Жена глядела, как он идёт к комнате Билинды и шептала: «Ненавижу тебя…ты ответишь за Ириску, подонок…»

Барон заскочил в комнату дочери.

–Билинда! Ещё раз ты приблизишься к Спенсеру ближе, чем на метр – пеняй на себя! Ушлю в монастырь, лишу наследства!

–Почему мне нельзя просто говорить с родственником?!– вдруг девушка пошла в наступление на отца.

–Ты всегда была уравновешенная и податливая, бескомпромиссная и послушная… Как резко ты изменилась!

–Наверное, это произошло, потомучто я, наконец, среди толпы злых и грубых болванов, что прикидываются вежливыми и чуткими, встретила родственную душу, которая чиста и заботлива, и, не взирая на общее мнение, благоволит к моей персоне!

–Я подумаю, как наказать тебя за пререкание с отцом,– грозил Бернхард.

–Разумеется: за правду надо больно бить, это закон психической природы человека!

Барон, задыхаясь от бессильной ярости, вышел из комнаты дочери.