Иллюзия

– А если бы я был математик, и в моей Вселенной была бы строгая математическая иерархия – то получил бы ноль, правильно?

– Правильно.

– Значит что неважно кто вы – физик или математик, вы в любом случае получите какой-либо один-единственный ответ и уже исходя из него будете продолжать строить свои умозаключения, и выстраивать свой же собственный Мир, понимаете?

– Да, пока понимаю, – Агафья Тихоновна склонила голову набок, и в ее глазах зажегся интерес.

– А если мы с вами абстрагируемся от всего и будем просто наблюдать, скажем откуда-то сверху, за физиком или за математиком то с легкостью увидим, что результат будет напрямую зависеть от того кто эту задачу решает, понимаете?

– Нет, не совсем…

– Только независимый от всего, в том числе и от субъективного влияния науки на человека наблюдатель будет в состоянии увидеть то, что задача имеет несколько решений. Только тот, кто находится вне разума нашего иллюзорного физика или математика, потому что отдельно взятый физик, как и математик, исходя из того, что они готовы принять, будут настаивать на своей, усеченной интерпретации решения. И только отдельный, не связанный никакими научными постулатами наблюдатель будет в состоянии охватить всю картину целиком.

– А отдельно взятые люди, погруженные в субъективизм, будут исходить из своего персонального, далекого от полного, мировоззрения… – Агафья Тихоновна кивнула головой, – по-моему я поняла…

– Да, исходя из своего мировоззрения, мировосприятия, и я бы даже сказал – миросоздания. Понимаете? Физик будет находиться в своем собственном, созданном его же восприятием и его пониманием Вселенной, персональном Мире, а математик в это же самое время и в этой же самой точке Вселенной будет трудиться над созданием уже лично своего, математически обусловленного Мира. И только тот, кто находится в стороне от них, только тот, чей разум не зашорен и не замутнен уже существующими ограничениями каждой их наук, только независимый, посторонний наблюдатель сможет увидеть всю картину Мира целиком. И уж наверняка именно он, а не кто-либо другой, сможет предложить правильное решение.

– Я поняла, – Агафья Тихоновна утвердительно кивнула, – и физик и математик будут объективно правы, но каждый только в своем, ограниченном законами той науки, которую они представляют, Мире. И даже не исключено, что именно своим участием в решении примера, они сами же и создали этот Мир. Создали Вселенную, в которой работают исключительно те законы, последователями которых они сами являются, правильно?

– Конечно! – я перестал ходить, вновь присел рядом с акулой и, взяв в руку ее плавник, продолжал развивать свою мысль далее, – физик, разрешая задачу, создал свой персональный Мир, и этот Мир существует и подчиняется своим собственным физическим законам, тогда как математик в том же месте сконструировал свою, математическую Вселенную, которая зависит от цифр и повинуется им же.

– И где реальность?

– В том-то и дело! – я почти кричал, – и то, и то – реальность. И то, и то – правда.

– Но как так может быть?

– Возможно, – я на секунду зажмурил глаза, – действительность – это просто переплетение сотен индивидуальных реальностей? Сотен проекций? Сотен индивидуальных видений одного общего и неделимого Мира? Возможно ведь такое, что каждый из нас видит свою собственную, отличную от любой другой, проекцию действительности? И эта проекция и становится его собственной реальностью с частными, действующими только там, законами мироздания? И может быть ни одна из этих существующих проекций не повторяется, как лицо или отпечатки пальца человека, ее создавшего? Возможно ли такое? – я задыхался от переполняющих меня эмоций, – возможно? – замолчав на мгновение, я сам ответил на свой вопрос:

– Думаю, такое вполне возможно.

– И только сторонний наблюдатель, не задействованный ни в одном из процессов, в состоянии увидеть полную картину Вселенной? – продолжив мою речь, акула подмигнула мне лакированным глазом и улыбнулась. По-моему она поняла мою мысль.

– Да.

– И наша задача?

– Стать этим сторонним наблюдателем.

– Как вы думаете, верно ли то, что сторонний наблюдатель может быть только вне известной нам Вселенной?

– Не знаю, – честно признался я и добавил:

– Не знаю, но узнаю обязательно.

– И как мы поступим с решением? Ноль поделить на ноль? Какой будет наш результат? Что мы получим с нашей точки зрения? Какую сторону примем?

– Что мы получим? – я засмеялся, – да все что угодно, – я продолжал смеяться, – ну или ничего, что собственно одно и тоже.

– Вы имеете в виду – бесконечность или ноль? – Агафья Тихоновна на мгновение прищурилась, – а что тогда делать с единицей?

– С какой единицей? – я внимательно посмотрел на акулу и повторил, – откуда взялась единица?

– Я просто тут подумала… Если поделить какое-нибудь число на точно такое же, то в результате мы получим единицу.

– И то правда. Но только в математике существуют свои законы, и то что вы говорите верно, но только для натуральных чисел, то есть чисел, отличных от нуля.

– Я поняла, – Агафья Тихоновна утвердительно кивнула, – теперь я окончательно поняла, – акула иронически ухмыльнулась, – математика тоже любит строить границы, – она замолчала, закрыла глаза и добавила, – значит нам надо выйти и за ее пределы.

Я немного помолчал и добавил:

– Единица – очень изящное решение. Оно может символизировать цельность и неделимость Мира.

– Вы думаете?

– Единицу без остатка можно поделить только на себя саму, а умножив ее на какое-то из других чисел, мы получим само, без изменений, число. Единица участвует, но не изменяет. А значит безоговорочно принимает права других чисел на самоопределение. Единица – хорошая цифра, и возможно, что это решение самого наблюдателя. Независимого от физики и математики, как впрочем и от других наук, наблюдателя.

– Хм… – только лишь и произнесла акула.

– Единица – очень изящное решение… – я повторил свои же слова и крепко задумался.

– Что-то не так с единицей? – Агафья Тихоновна с интересом наблюдала за мной.

– Нет, нет. С единицей все в порядке. Это решение мне просто не приходило ранее в голову.

22

– Ну что ж, нам пора возвращаться, – Агафья Тихоновна разбудила меня легким прикосновением плавника, – пора в путь.

Я открыл глаза и первое, что увидел – это Артак, сидящий на красной, теплой поверхности звезды. Он смотрел прямо мне в глаза. Мне неизвестно как выглядят драконы когда улыбаются, но гримаса на его морде чем-то напоминала улыбку. Артак продолжал смотреть на меня некоторое Время, потом закрыл глаза и лег на бок. Возможно, он просто хотел увеличить площадь соприкосновения своего тела со звездой и получить таким образом еще больше такого необходимого для него тепла. Возможно, были какие-то другие причины.

Агафья Тихоновна хлопотала по кухне и уже кипятила чайник, поставив его прямо на разлом в коре нашей общей звезды, откуда Время от Времени вырывался столб раскаленного газа.

– Какая странная все-таки звезда, – успел подумать я, – скорее даже не звезда, а планета. Раз в коре есть разлом, вот же он, – я указал пальцем на струйку горячего пара, – и раз эта кора защищает нас от жара ядра – то это, скорее планета, а разломы ее чем-то напоминают земные вулканы.

– Нет, – Агафья Тихоновна как всегда слышала меня на расстоянии, и стоило мне о чем-то подумать, как она отвечала, – это самая что ни на есть настоящая звезда, горячая водородная звезда. Просто она покрыта корочкой, так как излучает только в инфракрасном свете. Ну и еще совсем немного в красном. Нет у нее ни ультрафиолетового излучения, ни радиоволн, ни гамма-лучей.

– Как такое может быть? Какой корочкой она покрыта?

– Все может быть, – акула меланхолично разливала чай по стаканам, – все в этом Мире вполне может быть. И даже то, чего быть вроде бы совсем не может, вполне вероятно, где-то есть. А корочка – как корочка, я уж и не знаю из чего она.

– И где это все может быть?

– Хотя бы в ваших мыслях, – Агафья Тихоновна улыбнулась, – поверьте, это не только необходимый, но и вполне достаточный признак реальности происходящего.

– Только мысли, даже без их материализации?

– Без материализации мыслей? – акула удивленно посмотрела не меня, – ваша мысль уже является, если можно так выразиться, материализацией чего-то существующего. Человеческий мозг не в состоянии придумать что-либо сам, он лишен творческой жилки и может работать только как принимающая антенна. Поэтому мысль сама по себе уже является материей, порожденной действительно существующей реальностью.

– Как, – мое изумление было неподдельным, – как лишен? Получается что я не могу придумать ничего нового?

– Конечно, не можете. Все что вы можете себе вообразить – уже где-то существует, и ваш мозг, – Агафья Тихоновна постучала себя по лбу, – ваш мозг, не ограниченный вашим зрением и телом, прекрасно об этом осведомлен, – она усмехнулась, – так что все что вы можете придумать, где-то подсмотрено и подслушано. Возможно, в каком-либо другом Мире или в другом измерении, я не знаю. Точно одно – все что может прийти вам в голову – это обязательно существующая где-то во Вселенной самая что ни на есть объективная реальность.

– И мой мозг имеет к ней доступ?

– Ваш мозг имеет доступ ко всему, и что немаловажно – сразу. И он просто материализует увиденное им где-то, шаг за шагом, в виде единственной доступной ему материи, а именно – ваших мыслей, которые приходят к вам одна за одной, и которые вы считаете лично своими, – Агафья Тихоновна кивнула головой, – ведь ваши мысли – та же материализация, только наоборот. Мысли – самая мощная материя из всех, существующих в вашей Вселенной. А значит и самая мощная Энергия. И, кстати, именно они, ваши мысли, и создают иллюзию Времени. Делают его реальным.

– А можно мне вместе с ним? – я постучал себя пальцем по лбу, – вместе с моим мозгом, хотя бы раз глянуть на то что он видит?

– Вы и так каждую ночь путешествуете вместе с ним, – Агафья Тихоновна указала взглядом на мою голову, – каждую ночь.

– Во сне?

– А вам разве мало?

– Ну… Сновидения – это замечательно, но они, как бы это сказать… – я посмотрел вокруг подыскивая нужное слово, – они… – вдруг слово всплыло в моей голове само собой, – просто случаются со мной. Они происходят самостоятельно и я не могу их контролировать, понимаете? А мне бы хотелось научиться самому выбирать какой фильм посмотреть сегодня ночью, – я засмеялся и подумав, добавил, – или мультфильм. Кстати, и мультики тоже реальны?

– Конечно. Абсолютно реальны.

– Получается что художники – мультипликаторы, создавая какой-то мультфильм на нашей Земле, на самом деле попросту срисовывают чью-то реальную жизнь?

– Срисовывают? Ну что ж, вполне возможно, – выражение акульей морды говорило о том что она размышляла, – срисовывают с одного Мира и создают его же в другом.

– Как это?

– Срисовывают свои мысли, которые их мозг подсмотрел где-то, возможно, в другом измерении, возможно даже в четырех или пятимерном Пространстве. А создают, потому что нанося краски на чистый лист бумаги, тем самым они вдыхают в него Жизнь, и вот уже на этом листе, в двухмерном и неживом, но неживом только для человека Пространстве, рождается новая, пусть и всего лишь двухмерная Вселенная. Так что все то, что мы называем творчеством – не только срисовывание, как кажется, если посмотреть с одной стороны, но и создавание, если взглянуть с другой.

– Но…

– Никаких но, – акула смеялась, – в срисовывании есть элемент и настоящего творчества – созидания – ибо художник, как впрочем и музыкант или скульптор, или писатель, срисовывая или списывая с какого-то другого Мира свои произведения, добавляет частицу себя и заставляет их, свои произведения, жить в новой, в еще не прожитой ими реальности.

– Но каким образом?

– Нарисованная и законченная картина являет собой полный и единый живой Мир и в ней так же, как и в любой другой Вселенной, начинает протекать жизнь.

– Если жизнь протекает, то что-то должно изменяться с течением Времени, но ведь картина статична и неизменна! Она закончена художником и никогда более не станет другой! Так о какой жизни мы говорим?

– Каждый, кто смотрит на готовое произведение, и испытывает какие-то чувства, питает картину, меняет ее Энергию, наполняет ее новыми красками, если хотите.

– И это незаметно глазу?

– Многое незаметно глазу. Вы, люди, так привыкли к одному проявлению Жизни – изменчивости во Времени и Пространстве. Но я вас уверяю, что есть во Вселенной и формы жизни, недоступные ни вашему пониманию, ни вашей логике. И это тоже Жизнь. Поймите же наконец, что изменчивость во Времени не является необходимым условием проявления Жизни. Жизнь – понятие настолько широкое, что его невозможно охватить человеческим разумом.

– Жизнь? Но как это происходит, так сказать, технически?

– Жизнь! – Агафья Тихоновна утвердительно кивнула, – Самая что ни на есть настоящая Жизнь. А вы как думали? Сознание того кто творит, срисовывает уже существующий Мир где-то там, – она посмотрела на небо, – измерением выше, ну скажем в четырехмерном Пространстве, и создает такой же живой Мир где-то там, – акула посмотрела вниз, – измерением ниже, где-то в двухмерной Пространстве. Сам создатель находится точно посередине – в нашем, трехмерном Пространстве, которое сам художник или, скажем, творец, считает единственно возможным. И единственно же реальным.

– И картины и книги тоже живы?

– Именно так как вы сказали. Тоже. Живы.

– Но получается что и мы сами тогда являемся чьим-то произведением? Творением какого-то четырехмерного персонажа?

– Получается что так, – Агафья Тихоновна хитро прищурилась и начала рисовать какие-то линии на красной поверхности звезды, изображая при этом полнейшее равнодушие.

– Не нашего ли автора люди называют Богом? – я затаил дыхание в ожидании ответа.

– Мне это неизвестно, – акула покачала головой, – но скорее всего Бог – это плод фантазии самого человека.

– Но если все что приходит к нам в голову – реально, то и мысли о Боге делают реальным и самого Бога?

– Да, согласна. Но представьте себя на месте Бога. Вы написали картину и повесили ее в рамку на стене. Приходите ли вы к ней время от времени, пытаетесь ли вы услышать в ней жизнь, которую несомненно, вы же сами и породили, написав эту картинку?

– Нет, – я грустно понурил голову, – не прихожу. Я вообще не считаю ее живой.

– Не надо грустить, – Агафья Тихоновна потрепала меня по плечу, – даже если бы вы и приходили, то не услышали бы ровным счетом ничего. Ибо Жизнь в картине совершенно другая и вы не можете общаться с ней привычными вам способами в принципе. Хотя, конечно, я допускаю такую возможность, – она усмехнулась, – что жители полотна ежеутренне и ежевечерне обращаются к вам с молитвой дорисовать им что-то или покарать неверных, – акула засмеялась, – и заодно всех тех кто не обращается к вам за помощью.

– И что, их никак нельзя услышать?

– Никак, – Агафья Тихоновна с полным безразличием к судьбе целого народа, пусть и придуманного, пожала плечами.

– Но почему?

– Потому что они другие. Понимаете, другие. Просто другие. У них своя, отличная от нашей, форма этой самой Жизни. Возможно, для получения Энергии им нет необходимости перерабатывать сахара, возможно, химические элементы не играют в их Мире никакой роли, возможно они вообще питаются вашим вниманием, понимаете? Они другие. И ваши реальности точно никогда не пересекутся. Как не пересекутся движущиеся поезда с летящими самолетами. Они живут в других реалиях. И именно поэтому с точно таким же упорством вы можете обращаться к создателю вашего собственного Мира, к какому-то четырехмерному существу, который сделал свой собственный макет своей собственной четырехмерной Вселенной, и который стал нашим Миром, нашим родным, трехмерным домом, – Агафья Тихоновна пару раз качнула головой в подтверждение своих слов, – но он, ваш четырехмерный создатель, к моему великому сожалению, вас никогда не услышит и не поймет.

– А можно ли каким-то образом увидеть его?

– Нет ничего проще.

– ???

– Да. Нет ничего проще. Обитатель картины из двухмерного должен стать трехмерным, а вы, соответственно, четырех.

– Не понял…

– Нужно стать четырехмерным.

– И для этого…

– Для этого необходимо пройти все уроки трехмерного Мира и, конечно же, сдать экзамен, чтобы перейти на новый уровень измерений.

– Сдать экзамен? Какой экзамен? Когда?

– Всегда. Вы сдаете его каждое мгновение. Каждый прожитый миг. Каждое ваше действие или бездействие – часть одного общего экзамена на человечность.

– Мне кажется, я понимаю, – от удивления мои глаза широко распахнулись, – но позвольте узнать, а существует ли пятимерное пространство? Десятимерное?

– Конечно, существует. Измерения прибавляются по одному, как классы в школе. И каждый пройдет весь путь. Рано или поздно, но до конца. Обязательно до конца.

– Существует и конец?

– Все когда-нибудь оканчивается.

– И какой он?

– Великолепный, – Агафья Тихоновна усмехнулась, – и я думаю, вполне себе замечательный. Но пока мы еще не там, давайте будем завтракать. Нам надо подкрепиться, ведь впереди такой длинный путь.

– Какой путь? – я окончательно запутался и в моей голове была каша.

– А вы забыли? Нам еще необходимо каким-то образом превратиться в независимых наблюдателей и пройти сквозь черную дыру.

– А потом?

– А потом будет видно.

– Черная дыра и есть переход между измерениями?

– Поживем – увидим, – Агафья Тихоновна протянула мне обжигающий чай и свежайшее, непонятно откуда появившееся, печенье, – приятного аппетита.

– Еще один вопрос.

– Да, пожалуйста.

– Находясь в трехмерном Пространстве мы в состоянии создать Мир только измерением ниже, то есть двухмерный?

– Именно так. Это общее правило.

– И много таких миров уже создано?

– Бесконечно много, – Агафья Тихоновна стала серьезной, – ведь каждая фотография, каждый кинофильм, каждый рисунок – это отдельно взятая и существующая по своим собственным законам Вселенная.

– А скульптура? – я на мгновение зажмурил глаза, – она же трехмерная?

– Скульптура остается здесь, с вами. Она не нарушает формы и законы этого Мира, Мира, где она была создана, поэтому если на ней и есть невидимые вам формы жизни, то это микробы, а они такие же трехмерные, как мы с вами, и точно так же как мы получают Энергию, перерабатывая сахара, – Агафья Тихоновна улыбаясь, кивнула на сладкое печенье в своем плавнике.

– Неужели это все мне просто приснилось? – вихрем пронеслось в моей голове, – Солнце, лес, трава на которой мы сидели, воздух? Это был сон?

– Это уже второй вопрос, – акула засмеялась, – но я отвечу, – она повернулась в мою сторону, – подумайте, что больше похоже на сон? Красная горячая звезда, на которой мы сейчас находимся в компании самого что ни на есть настоящего дракона или зеленое поле, покрытое травой, лес, Солнце, аромат цветов? Что вы скорее расцените как сон? Первое или второе?

– Скорее первое, – я опустил голову и неопределенно пожал плечами, – но если подумать, то и первое и второе.

– Почему?

– Говорящая акула – тоже достаточный аргумент, чтобы считать явь сном, не так ли? – я улыбнулся своей спутнице и встал на ноги, – ну что, в путь?

23

Собрав наши немногочисленные пожитки, Агафья Тихоновна, обернувшись ко мне, спросила:

– Как будем передвигаться?

– А какие у нас варианты?

– Любые, из тех, которые вы сможете придумать.

– Так уж и любые.

– Да, любые. Ограничений нет. Кроме, пожалуй, одного, о котором мы уже говорили, – Агафья Тихоновна посерьезнела, – в любом из предложенных вариантов мы должны стать наблюдателями. Иначе – черная дыра – это последнее чего мы сможем достичь.

– Было бы неплохо придумать, как нам ими стать, – я непроизвольно напрягся и почесал лоб, – ведь превратиться в чистую Энергию – это, наверное, не так уж и просто.

– Я и сама не знаю, – акула повернулась ко мне, указывая на Артака, – может дракон сможет подсказать нам как поступить?

Я подошел к дракону и ласково провел рукой по его шее. Артак продолжал лежать на теплой красной поверхности и из его ноздрей время от времени вырывалось небольшое количество пара. Пар тут же растворялся в Пространстве, и вместе с ним растворялись все явные признаки жизни вокруг дракона. Артак был абсолютно недвижим, и единственное что указывало на то что дыхание все таки есть – эти небольшие, тут же исчезающие клубочки пара.

Незаметное глазу, но замеченное моей рукой подрагивание кожи дракона говорило о том что мое прикосновение не прошло незамеченным.

– Вот же наказание, – пробурчал знакомый голос в моей голове, – если вам надо стать кем-то или чем-то, то становитесь уже, в чем вопрос?

– Артак! – я обнял дракона за шею и замер так на несколько мгновений, – Артак! Так значит все это было на самом деле.

– По-другому не бывает, – знакомый голос звучал небесной музыкой, – все что происходит – происходит на самом деле.

– Мне кажется, я уже это понял. Осознал.

– Ну и отлично, – Артак немного помолчал, – ты хотел что-то спросить?

– Да, хотел. Если ты знаешь ответ.

– Я могу и не знать, – голос зевнул, – но ты сам знаешь точно.

– Тогда зачем мне спрашивать, если я и так знаю ответ?

– Мне это неизвестно. Возможно, разговаривая сам с собой, ты лучше воспринимаешь ситуацию. Возможно, что-то еще. Не знаю.

– Можешь дать какой-то совет?

– Смотри своими собственными глазами, слушай своими собственными ушами, ничто в Мире не сокрыто, что же ты хочешь услышать от меня?

– Как нам пройти через черную дыру? Как не сгореть при приближении к ней? Как избежать безумной гравитации и сохранить разум?

– Разум в любом случае никуда не денется. Единственное, чем черная дыра не питается – это информацией. Ты наверное имел в виду, как сохранить твоему разуму его привычную обертку, то есть твое тело?

– Да, именно это нам с Агафьей Тихоновной и хотелось бы сделать, – я еще раз погладил Артака по шее и жестом пригласил акулу присоединиться к дискуссии.

– Тело не сможет пройти сквозь портал, – Артак говорил четко и безапелляционно.

– Никак? Ни к каком виде?

– Никак.

– Объяснишь почему?

– Черная дыра – это связь между различными по своему устройству Мирами, и она поставлена на страже каждого из Миров. Вам придется воплотиться в нечто бестелесное. Или стать формой, приемлемой для нового Мира.

– Каким образом мы может это сделать?

– Для начала было бы неплохо знать точно в какую из субстанций вы решили трансформироваться.

– Пока что мы смогли определить одно – только наблюдатель, объективный и независимый ни от кого наблюдатель сможет пройти через сингулярность и неповрежденным выйти с другой стороны.

– С другой стороны? – Артак положил свою лапу мне на плечо. Как ни странно, огромная драконья лапа была легка как перышко, и я совсем не чувствовал ее веса. – Значит цель вашего путешествия не только посетить сингулярность, но и выйти с другой стороны? А надо ли вам туда? На другую сторону? Вы уверены?

– Надо, – Агафья Тихоновна, до этого момента хранившая молчание, но судя по всему, все это время не перестававшая слушать мои мысли, подплыла к нам и повторила, – надо, конечно же надо.

Акула скривилась, как капризный ребенок, требующий у родителей новую игрушку, так и не наигравшись вдоволь старой. Артак лишь улыбнулся и непонятно откуда появившиеся в моей голове буквы сложились в одно предложение – «речь часто забегает вперед мыслей». Мне кажется я понял что он имел в виду, но вслух дракон произнес совершенно другое:

– Обратная сторона черной дыры – это абсолютно другой Мир, со своими правилами и законами. Поймите, – Артак уже обращался к нам двоим, – вам не удастся пробыть там ни секунды в том виде, в котором вы привыкли быть, но это полбеды. Вам не удастся там пробыть ни одного мгновения в любом виде, который вы только можете себе представить, понимаете? – голос в наших головах на секунду замолк, – да что я о секундах или мгновениях. Время, как таковое, с другой стороны черной дыры может быть представлено листьями на деревьях. А три основных измерения – длина, ширина и высота – могут производиться на заводах и фабриках, как стулья. Да и будут ли они вообще там – тоже вопрос, – голос умолк.

– И все же, нам бы очень хотелось посетить это удивительное место, – Агафья Тихоновна зажмурилась, пытаясь представить самые необыкновенные вещи, которые могут с ней случиться, – что бы там не было, мы должны там побывать.

– Ну хорошо, – Артак смягчился, увидев нашу непоколебимую решимость, – хорошо, я помогу вам. Только вы должны очень четко осознавать, что не можете даже предположить, какого вида Вселенная находится за черной дырой. Конечно, там могут быть и привычные вам естественные измерения – пространственные, могут даже быть искусственные – временные, но может быть нечто такое, что Пространства, как впрочем и Времени, в знакомом вам представлении, просто не будет.