Странные куклы

– Нет.

– Ну, тогда, зачем? Они своё дело сделали. Ввели тебя в традицию. Больше они тебе зачем?

– Ну,… больше возможностей.

– Ты их кукольной головой думал?

– По крайней мере, стимулировали то, что надо.

– Хорошо. Тогда тебя надо было стимулировать. А сейчас?

– Да, понимаю я, о чём вы говорите. Они сами сбежали?

– Чтобы ответить на этот вопрос, нужно говорить или длинно, или странно.

Я сказал с улыбкой: «длинно уже было. Давайте – странно».

– Можно сказать, что кукол никогда не было… Все образы мира друг с другом сцеплены. Всё созданное существует в какой-то среде. Как деньги – замороженная сила, так предметы – замороженные обстоятельства… В данном случае, куклы – замороженные во времени, чьи-то желания. Куклы – результат усилий, направленных на что-то. Вместо них могли бы быть самодельные слоники или птички. Сначала обстоятельства пришли к тебе в виде кукол, а теперь – в виде простреленной шеи. Как ты считаешь, если бы тебе не простелили шею, была бы возможна полноценная избирательная кампания? Представь: твоего бандита убили, а ты здоров. Сколько у тебя было бы шансов на выборах с твоим возрастом и опытом?

– Минимум.

– А сейчас?

– Не знаю.

– Куклы к тебе не приходили. К тебе пришли обстоятельства в виде кукол. Понимаешь? Не бывает предметов выдернутых из беспредельности. Сейчас волна в виде кукол ушла, так как тебе прострелили шею. Это новая волна обстоятельств. Ничего не приходит и не уходит. Меняются только декорации. Тебе понятно?.. Это ещё называется знаками судьбы, но люди это понятие тоже воспринимают отдельно от беспредельности.

– Что касается обстоятельств…

Я вытащил из кармана кукольное платье.

– Вот, вместе с таким, можно универсальную, как у вас, сделать?

– Можно. Сейчас стилизация ни к чему. Не сожгут. Мимикрировать незачем.

– А дерево, какое взять?

– Берёзу. Универсальное.

– Какие-то ритуалы нужны?

– Экспериментируй. По-старому ты не сможешь: обучаться надо, а без ритуалов – только на ощущениях.

– Значит, может и не получиться.

– Не знаю – не пробовал.

Когда шёл обратно. Думал, где взять берёзу. У нас её во дворах навалом, но пилить не хотелось, так как боль может остаться в кукле, а на земле валялось неизвестно что. И кошки с собаками, и машины рядом: хотелось бы чего-нибудь почище. Мне любопытно было узнать, чем кончилась история с моим родственником. Бытовых желаний у меня не было – всё, что хотел – получил. Желать жену королеву, или так работать, чтобы не работать, мне в голову не приходило. Шея показывала, чем могут закончиться непредсказуемые побочные эффекты волевого вмешательства в ткань мироздания.

Дома сел за комп. Как и ожидал, знаки судьбы приравнивались к приметам. Приметы – не события: рассудок искусственно вырезает из потока явлений нечто похожее на прошлое, и называет это приметой. Ну, тогда, вся жизнь – одна большая примета. Знак судьбы не повторяется. Его не пропустишь. Достаточно не испугаться, и он понесёт к приключениям.

С шеей стало лучше. По-честному пил травы Евдокии: впереди было много интересного, и увиливать, прикрываясь болезнью, не хотелось. При первых признаках усталости ложился спать. Совесть моя была чиста, так как уже получил компенсацию за свою авантюру, и засыпал я теперь, как в детстве, легко, и с предвкушением подарков от жизни.

Утром придумывал для себя всякие приятные мелочи: приготовил и попил кофе, рискнул принять душ без целлофана, полез в комп посмотреть для развлечения инфу на тему тела света, или, как там говорили, «радужного тела». К болям в шее почти привык: ощущался штырь, который не давал без боли крутить головой, но за компьютером это не мешало. В основном предлагались проповеди тибетских лам. Тексты говорили о том, что «нужно оставить всё, как есть». Имелось в виду, что не нужно ничего исправлять и улучшать, а нужно входить вниманием внутрь всех своих мыслей и переживаний, будь то злость, радость или физическое влечение, и в сердцевине всех процессов ума и тела находить бескачественную единую природу мироздания. Если это станет получаться делать, то всё станет видеться проявлениями природы Будды, и тело перестанет ощущаться как материальное. Насытившись экзотикой, решил посмотреть творчество Валентина. После быстрого просмотра оказалось, что всё написанное нужно учить наизусть или вообще за это не браться. Внутренняя логика текста не предполагала импровизации. Там было про то, что всё у нас хорошо, и политика правительства правильная, но мешают отдельные личности и организации. В частности, мешает ведущая партия. О том, что мы всем скопом движемся к модели Северной Кореи – ни слова. Извини, Валя, но с твоим творчеством будет, как всегда. Не пиарщик. С непривычки начитавшись букв, решил пройтись освежить голову. Позвонил Платон. Это было первый раз в жизни. Надеюсь с Евдокией ничего не случилось. Платон сказал, что к нему приехал друг, и предлагал прийти в гости попить чаю. Интересно,.. интересно…

Иван Владимирович (как и брат его, бывший московский губернатор Петр Лопухин) был мартинистом ревностным, по. убеждению, и самыми тесными узами – и открытыми и тайными – был связан с известным кружком российского просветителя Николая Ивановича Новикова, вовлеченного в масоны обманом, и не менее известной «Типографической компанией», всеми делами и изрядными капиталами которой, прикрываясь именем все того же Новикова, заправлял, равно как и всеми розенкрейцерскими ложами первопрестольной, негласный агент немецкой масонской «системы строгого наблюдения» ловкий проходимец и авантюрист Иоганн Георг Шварц, коего русские «братья» с почтением именовали Иваном Григорьевичем.

Рьяным помощником Шварца во всех его темных деяньях неизменно был сановный Иван Владимирович Лопухин. Слывший любителем и ценителем искусств и поэзии и покровительствовавший юным литературным талантам в университете, он ловко опутывал липкими орденскими сетями Новикова, яро и непримиримо травил Николая Карамзина, видимо распознавшего зловещую сущность тайного масонского сообщества и нашедшего в себе силу решительно с ним порвать. Про молодого писателя, замыслившего проявить самостоятельность, распускались оскорбительные сплетни и слухи, печатались журнальные пасквили, ему подкидывались подметные письма с откровенными угрозами расправы. Лопухин не сомневался, что литературную карьеру будущего автора «Истории государства Российского» удастся сломать, как и намерения по борьбе с масонами недавно назначенного Екатериною II нового московского главнокомандующего.

Незадолго до своей кончины, окончательно убедившись, что «мартышки», как она называла масонов, связанные многими тайными нитями со своими заграничными хозяевами, замышляют злоумышление и противу ее особы, государыня императрица повелела произвести следствие над мартинистами. Дело, однако, повелось таким образом, что более всех поплатился лукаво подставленный под удар «братьями» Николай Иванович Новиков, который и был водворен «на пятнадцать лет в Шлиссельбургскую крепость». Остальные же масоны большого урона не понесли, до поры затаившись. Тихо отсиделся от высочайшей грозы в своем великолепном имении Саввинском в 30 верстах от Москвы и Иван Владимирович Лопухин. Времени он, впрочем, зря не терял, а, отдавшись литературному вдохновению, сочинял пухлую книгу «О внутренней церкви», в которой под видом стремления к добродетели и самоусовершенствованию подрывал основы патриотизма и нравственности.

С воцарением Павла I, посвященного в члены ордена еще в бытность его наследником-цесаревичем, сторонники масонства приободрились. Свое торжество «вольные каменщики» уже намеревались ознаменовать построением в Петербурге под видом Казанского собора грандиозного и помпезного масонского храма, начертание проекта которого уже было поручено гениальному зодчему Василию Баженову, тоже в свое время «уловленному» в орденские сети.

В первопрестольной по-своему торжествовал Иван Владимирович «со товарищи». Все сколь-нибудь значительные градоправительственные должности переведены были масонам. Еще крепче прежнего взяли «братья» в свои руки и рассадник будущих умов общественных и государственных – Московский университет: директорство над ним было передано старому улыбчивому масону Ивану Петровичу Тургеневу (отцу будущих декабристов), а полное и безраздельное попечительство над благородным пансионом, учрежденным при том же университете в 1797 году, взял на себя верный и преданный семинарист и выкормыш Шварца Антон Антонович Прокопович-Антонский. Преподавание и заведование кафедрами в обоих учебных заведениях отдавалось людям соответственным.

Посему и ездил Иван Владимирович Лопухин и в университетские горницы на Моховую, где тут же при храме наук размещалось в эту пору семейство Тургеневых, и в крашенный желтою краской длинный и приземистый особняк на Тверской (на месте нынешнего Центрального телеграфа), в котором учились и обитали юные благородные пансионеры, ровно в свою вотчину, где его негласные советы и наставления имели великое почтение и силу…

Однако больших масонских надежд Павел I не оправдал. Видимо, почувствовав в масонстве, таящем в себе глухую и страшную антиобщественную силу, опасность для своей короны, он охладел к «братьям». Открытой войны «вольным каменщикам», как его мать Екатерина, он не объявлял, но потворствовать им более не желал, а сверх того понемногу стал чинить всяческие препоны.

Предчувствуя надвигающуюся опасность, Павел I становился все более подозрительным и желчным, не доверял уже никому, в том числе и супруге своей Марии Федоровне, и спешно возводил в Петербурге для себя внушительное убежище – Михайловский замок, а по сути, настоящую боевую крепость с куртинами, бастионами и глубокими рвами, заполненными водой. Однако даже эта вновь отстроенная и почти неприступная в военном отношении твердыня не спасет его, как известно, от скорой лютой расправы заговорщиков…

Не последнюю скрипку в подготовке цареубийства через своих родственников, приближенных ко двору, и других сановных «братьев» сыграет и величественный московский старец, с довольно свежим, еще розовым и твердым лицом, в снежно-белом, гладком на старинный манер, лишь с одною подвитою волнистою скобкою вкруг головы парике и красною орденскою лентою по-старинному же, шитому по груди и узкому стоячему вороту камзолу – Иван Владимирович Лопухин, который в один из необычайно теплых мартовских дней 1800 года в своей выписной карете2, запряженной шестернею цугом, после заезда с визитом в давыдовский дом на Пречистенке, прихватит с собою Дениса и привезет его в благородный пансион для знакомства с юными членами литературного кружка, на заседаниях которого, устраиваемых каждую среду, он так любил бывать на правах «почетного члена, споспешествующего Собранию».

Конечно, в эту пору Денис Давыдов ни о каких масонских кознях, равно как о принадлежности ко многим из них своего вельможного родственного сопровождателя, не имел ни малого понятия. Кое-что он узнает впоследствии от своих близких друзей и двоюродных братьев, кое в чем разберется сам, научившись вдумчиво озирать прошедшее и сопоставлять и анализировать события и факты. Многое для него, вероятно, так и останется тайною. Однако к деятельности «вольных каменщиков», которую он назовет «зловредным немецким бунтом», он всегда будет настроен резко отрицательно. И не случайно, когда его двоюродный брат – известный декабрист Василий Львович Давыдов туманно предложит ему вступить в их тайное общество «по подобию масонов», он решительно откажется.

– Государства не существует. Есть формальные границы страны, силовые структуры, которые охраняют эти границы и правящую верхушку от народа, а так же – структуры, информационно зомбирующие людей, чтобы силовым структурам было меньше работы. Границы закрыты только для народа. Для верхушки государства границ не существует.

Друг Платона, которого звали Сергей Павлович, рассказывал о современной геополитике.

– Так называемая элита нашей страны перезванивается с элитами других стран и договаривается о распределении доходов на планете, а для народа делает видимость, что с кем-то дружит, а с кем-то враждует. Каждая из группировок государств планеты мечтает завоевать власть на всей планете, и делает для этого всё возможное. Каждая группировка решает задачи со многими неизвестными: с кем ссориться для временного объединения с другими, с какими силами внутри других стран взаимодействовать, кого вооружать, кого подкармливать.

– А почему «так называемая»?

– Потому, что в нашей стране элита была уничтожена в 1917 году. Аристократия воспитывается поколениями. Аристократия – шкала ценностей. Мировоззренческий взгляд на себя и других. Мировоззрение включает в себя идеи и чувства как неделимое целое. На сегодняшний день, аристократическое мировоззрение разрушено. Как это в дореволюционном анекдоте: « …а что бы ты делал, если бы стал царём? – Вызывал бы генералов, и – по морде! По морде»! Правящие элиты планеты, в основном, состоят из сообразительных плебеев, которые хотят всем отомстить за свою неполноценность. В своё время Александр Первый иногда прогуливался недалеко от дворца, и вступал в беседы с прохожими. Можешь себе такое представить, например, с депутатом местной управы? Они подчёркивают свою отгороженность от народа потому, что чувствуют, что они этот народ и есть, только самые мерзкие его представители, так как они были вынуждены врать и предавать для вхождения во власть. Так как аристократии во власти не осталось, то на планете идёт война по принципу «каждый сам за себя».

– Сергей, предлагаю прерваться на жареную утку с жареной картошкой на утином жиру. Не знаю, как вам, а мне очень нравится. У меня есть красное вино под мясо. Кто-нибудь будет?

Я отказался. Сергей Павлович – тоже. «Зря» – сказал Платон, и налил себе фужер.

– Вот горячего чайку для лучшего пищеварения не помешало бы.

Сергей сам встал и налил чай себе и мне.

Зацокали тарелки. Я взял кусок чёрного хлеба, но еда всё равно была жирной. Как же мне нравилась утка с картошкой. Не было бы жирности – не было бы полноты вкуса данного блюда.

После еды полемический накал Сергея заметно снизился.

– Ты начинаешь входить во власть. Чтобы это произошло, ты стравил двух властьимущих представителей вашего города.

– Я не хотел во власть!

– Знаю, знаю. Но так делают все хитрые желающие. Они придумывают, как будто бы, оппозиционные идеи, и на них пытаются пролезть в трещины монолита власти. Правда, сейчас даже этого уже не надо. Сейчас нужно просто быть своим. Этого достаточно. Как ты считаешь, для чего я тебе это говорю?

– Чтобы я так не делал.

– Нет. Сегодня существуют партии на любой вкус, и все финансируются государством. Зачем всё это делается?

– Чтобы разбить мнения людей.

– Да. Но не только. Помнишь, не так давно Китаем правил Мао Цзэдун. Он довёл Китай до нищеты. Оказалось, что одной монолитности мнений не хватает. Я сказал, что для группировок задача по захвату мира является со многими неизвестными. Элиты пытаются привести мир к единообразию, но пока у них это не получается. На планете существует конгломерат разных течений. Сейчас пытаются вычислить, как будут взаимодействовать волны разнонаправленных мнений, но расчеты, к счастью, пока не удаются. В этом непрекращающемся движении отслеживаются идеи, циркулирующие в партиях, и из них выбираются рабочие, для дальнейшего управления людьми.

– То есть, партии – это прикрытие.

– Да. Но не совсем. В партиях люди заявляют о себе, о своих возможностях. Талантливых отбирают.

– Кто? Власть?

– Нет. Власть тоже отобрана для прикрытия.

– Тогда кто?

– Ты слышал о масонах и розенкрейцерах. Это всё реально, но данные организации не единственные. Существует Китай, каббалисты, мистические ордена внутри ислама, Банк Святого Духа у католиков, Тибет, ордена, которые пока не включились в передел энергии планеты. Каждая такая организация пытается построить на земле гармонию, исходя из собственных представлений об этой гармонии. Обычно у них рай заканчивается избранными, и всеми остальными. Так как понимание «остальных» у каждой группировки своё, то идёт непрекращающаяся война группировок, для того, чтобы не стать «остальными».

– Ну, это ещё в «Розе мира» написано.

– Тогда всё это было теоретическим видением, а сейчас ты это можешь наблюдать по всеобщей деградации людей. Люди не замечают, как деградируют потому, что деградируют все вместе, и ни у кого нет ориентира, показывающего кто, на сколько, деградировал. Время, когда развалили образование, ты уже застал. Я тебе всё это рассказываю, чтобы ты знал – если станешь депутатом, тебе будут делаться предложения.

– В масоны?

– Не обязательно. Я же тебе сказал, есть конкурирующие организации. Фокус в том, что ты не будешь знать, кто они, и что хотят. У них есть несколько слоёв концептуальных прикрытий, и каждая концепция, на своём уровне, является рабочей.

– Понимаю. Сам так делал, стравливая полицейского с вором.

– Мне кажется, что тебе неплохо было бы понять, чего хочешь именно ты. Предложения быть вместе с силой очень соблазнительны.

– Знаю.

– Переходим к сладкому – сказал Платон. Он достал из холодильника торт. У меня с Платоном определённо совпадали вкусы. В торте было много крема и мало выпечки. Я извинился и направился в туалет: неизвестно, сколько ещё чая придётся выпить. Когда вернулся, торт был уже разрезан и в виде кусков положен на тарелки.

Когда я съел первую ложку торта и запил её вновь налитым чаем, сказал, что хочу социализм. Что, как я понимаю, коммунизм будет народ развращать, а, вот, социализм в – самый раз.

– Ты имеешь ввиду деревенскую общинность, которая у нас была раньше?

– Я мало о ней знаю.

– Это, когда сгоревший дом всей деревней, или помощь семье вдовы, убитого на войне. В остальном – каждый – сколько наработает.

– Наверное, такой. Я не задумывался.

– Такая общинность может существовать и сегодня.

– Нереально. Всё простреливается. Люди зомбированы телевизором. Выставят напоказ, оболгут и растопчут.

– Ты помнишь бартер в перестройку?

– Да.

– Что мешает при теперешней электронной связи осуществлять такой бартер, не касаясь государства?

– Государство и мешает. Любое выяснение – и, минимум, штрафы за неуплату налогов.

– Так, ты же, по-дружески делаешь, а не выполняешь условия сделки.

– Тогда – не знаю.

– Вот и подумай, как на вымогателей не работать. Как раз задача для партийного деятеля.

Последнюю фразу он сказал, шутя.

35

По пути домой я шёл и думал: зачем Платон меня познакомил с Сергеем? Чтобы я куда-нибудь не вляпался? Да. А ещё? Не знаю. Сергей Павлович откуда-то приехал. Это ощущалось и по построению фраз, и по интонации. Какие дела их связывают? Почему дела? Может, в армии вместе служили. Не похоже. Домысливать бесполезно. После интеллектуальной обработки моих мозгов хотелось ближе к природе. Дошёл до своего УАЗа, сел в него, и поехал за берёзовой веткой. Вдоль дороги за городом когда-то были посажены берёзовые аллеи, которые со временем потеряли чёткую геометрию, и стали рощицами, поэтому проблем с материалом не было. Нужный диаметр подбирал, меряя на глазок толщину веток приложенным к ним воротником куклы. Выбрал несколько, обломал лишнее, бросил их в машину, и поехал домой. Надо бы с отцом о покупке машины поговорить. У меня есть отложенные на зиму деньги от сезонной работы. Учёбу обещали оплатить, а с теперешней работой справляюсь, так что, выгнать не должны. Эта дура бензина жрёт неизвестно сколько. Купить жигуль с рук, довести до ума, а этой только на работе пользоваться. С отцом вместе машину привести в порядок сможем. Доехал до гаража, взял в нём нужные инструменты, и пошёл на пень, который испокон веку торчал среди, окружающих гаражи, деревьев. Вошёл в состояние мастерового знакомое с детства. Предметы стали видеться как геометрия. Снова, уже тщательно, стал прикладывать воротник к веткам. Выбрал ровную часть одной из них, и стал обтесывать кору ножом так, чтобы не повредить само дерево. Когда закончил с этим делом, отмерил длину очищенного участка с таким расчетом, чтобы будущая чурка одним концом совпадала с нижним краем платья, а другая выступала бы на уровень шеи и головы. Отпилил нужное. Ещё раз померил платьем чурку, и отметил на ней место, где должны быть плечи. Ножом отрезал два прута от уже не нужной оставшейся части ветки, укоротил их до размера плечей платья, и связал их края друг с другом алюминиевой проволокой с одной стороны. Затем засунул чурку между ними на уровне помеченного места, стянут другой край прутьев проволокой, и место пересечения прутьев с чуркой тоже крест-накрест обмотал проволокой. Получился крест. В свою работу я вкладывал силу. Когда мастеришь – не до фантазий. А когда подходишь ответственно – к твоему изделию переходит твоя сила. Это все чувствуют, но не отдают себе в этом отчёт. Сейчас был особый случай, и я сознательно решил накачать куклу силой. Призвать богов, как мой предок, я не мог, но ощущение запомнил. Это была безусловная однонаправленность. Мысленно поставил за собой, Евдокию, Платона, предка, Карпа, невнятные образы их учителей и учителей тех учителей. Получился коридор силы, уходящий в бесконечность. Мои руки и внимание стали последним звеном этого коридора. Стал на крест надевать платье, застёгивающееся сзади. Оделось. Вытащил, купленный носовой платок и, помогая ножом, оторвал от него полоску. Платком закрыл лоб чурки, подвернул платок на висках, и сверху пустил вниз ткань. Получилась, закрывающая лоб повязка. Концы платка протянул крест-накрест на груди, дальше – в подмышках, и завязал сзади. Концы пустых рукавов закрыл полосой отрезанного платка, завязав его на поясе. Что получилось – мне понравилось. Бордово-белая клетка очень прилично сочеталась с бледно-оранжевым платком. Цвета хотелось бы поспокойнее, но цветовой ансамбль диктовала единственная расцветка платья, бывшая в магазине. Деревяшка для меня перестала быть собой. Это стал предмет силы. Я унёс инструменты в гараж. Сел в машину и поехал к дому. Какое-то время коридор силы без образов ещё мной ощущался, пока я о нём не забыл.

Обед Платона всё ещё находился в желудке, поэтому я сразу приступил к делу и лёг на кровать.

Изба. Напротив меня сидит Дмитрий Львович. Пьёт чай. На столе тарелка с кренделями.

– Фрол Никитич – лично для меня – свидетелей нет. Что там у вас произошло? Не могу успокоиться.

– Карп ушёл в свет.

– Ты опять за своё.

– В то, что Спаситель с матерью Пречистой Девой Марией и любимым учеником Иоанном ушёл в свет, вы верите, а то, что другой человек может это сделать, верить отказываетесь. Посмотрите, сколько в минеях говорится, когда читаем жития: «после казни пришли тайные христиане и не смогли найти тело». Успение Пресвятой Богородицы называется засыпанием, а не воскресением. Почему? Не видел – не додумывай. В житиях говорится: пришли – не нашли. Что случилось – Бог весть. Если додумывать, то всё в ересях погрязнет. Какая главная цель православного человека? «Скраюшку, да в раюшке»? Не-е-ет. «Стать богом по благодати, когда, незримым образом, Дух Святой переносит человека из тварного состояния в нетварное».

– Ну, допустим, я тебе поверил. Это ж, какой святостью надо обладать, чтобы такого состояния достичь!

– А святость – это что такое?

– Ну, это постоянное пребывание с Богом.

– Дмитрий Львович, скажите, ваше объяснение приближает человека к пониманию? Люди разными словами умеют прикрывать своё незнание видимостью понимания. Складно скажут – и успокоятся. Эдак, можно долго разными определениями играть. О самой святости вы что думаете?

– Пребывание в Благодати. Как у Павла: «не я живу, но Христос во мне живёт». Соблюдение заповедей.

– А заповеди, откуда взялись? Я имею в виду, почему Бог такие дал, а не другие.

– Потому, что душа у каждого жизнью вечной наполнена. Наносить ущерб другому, всё равно, что наносить ущерб себе.

– Значит, жизнь одна на всех. Спаситель обожил плоть. Так, что мешает каждому стать богом по благодати?

– Грехи, конечно.

– А грехи, что это такое?

– С иврита по смыслу переводится как промахи. Мысли и поступки, которые не учитывают Спасителя. Проходят мимо.

– Получается, что, если человек считает себя отдельным от Бога, и ублажает свою отдельность, то это и называется грехом. Так я понимаю?

– Ну, да.

– Значит, когда человек становится неразрывным с Богом, ему ничего не мешает упокоиться в Боге целиком вместе с плотью?

– Но, плоть-то создана из глины.

– Да. Но Святой Дух в нетварное состояние переводит?

– Что-то, Фрол Никитич, ты совсем меня запутал.

– Я не путал. Ваша догма не увязывается с нашим рассуждением – и ничего более. Догматы люди придумали. И мы с вами люди. Наши рассуждения здравы, и могут существовать, так же, как и любые другие утверждения.