Живу. Зову. Помню

коль нет границ отсчета для идей.

В гладких строчках не выразишь боль

В гладких строчках не выразишь боль –

порожденье колючей души.

Ты пожар потушить не спеши,

пусть сгорит то, что должно сгореть.

Играет солнце в белых кружевах

Играет солнце в белых кружевах

старинного Успенского собора,

и память многоликая жива,

кружит меня в своих объятьях споро

Я слышу белых звонниц благовест,

взывающих, сзывающих, зовущих,

я вижу лики русские окрест

и отсвет в них всех таинств в мире сущих.

Мы часто бесполезно обсуждаем

Мы часто бесполезно обсуждаем,

первично что: материя иль дух,

друг другу свое мненье насаждаем,

выпячивая лишь одно из двух.

Первично что: зима, весна иль лето,

наивность утра, вечера ли ум.

И невдомек: то ль мы идем по следу

проложенному некогда поэтом,

то ль сытость в мире празднует триумф.

Уму дано лишь частности понять

Уму дано лишь частности понять,

все разом может сердце лишь обнять.

Перед единством сердца и ума

раскроется и завтрашняя тьма.

3 и 7 – магические цифры

3 и 7 – магические цифры,

Бог недаром троицу святил,

пряча тайны мирозданья

в шифры

кругообращения светил.

Мы недельный цикл давно

раскрыли,

треугольник знаем наизусть,

цифры дарят нынче людям

крылья,

и за них я трепетно держусь.

А есть ли то

А есть ли то,

к чему стремимся мы -

иль это только яркая химера,

как призрак лета

средь седой зимы,

как во Христа спасительная вера.

Таких вопросов задано – не счесть.

Но и ответ рожден не этим веком,

на то и человек разумный есть,

чтобы стремиться статься Человеком.

Воображенье, не играй со мной

Воображенье, не играй со мной,

не строй воздушных замков и иллюзий,

с тобой не утону в печальном блюзе,

достаточно мне твердости земной.

Ночь взгромоздилась на плечи домов

Ночь взгромоздилась на плечи домов,

сны выползают из книжных томов,

жизнью чужой хороводят у глаз,

чтобы рассудка огонь не погас.

Фланируют яркие тени

Фланируют яркие тени,

стараясь не вляпаться в грязь.

Вершиною страстных хотений -

нашлепкой фирмовой гордясь.

Слова

Слова,

как наклеенные ресницы,

красиво цепляются друг за друга,

но мешают видеть суть.

Божество – убожество

Божество – убожество,

черная доска.

На душе – тоска.

Я вчерашним быть бы не смог

Я вчерашним быть бы не смог,

быть бы завтрашним – не сумел.

Позади – смоляной смог,

впереди туман – мел.

Лишь сегодняшнему служа,

ощущает себя душа.

Стремится вверх воздушный шар мечтаний

Стремится вверх воздушный шар мечтаний

и тянет вниз привязанность к делам.

Я – пополам.

Меняются местами

мечта и явь.

В смешеньи их – бедлам.

Ты жизнь,

поправ ошибку вычитаний,

вдоль вектора

в грядущее направь.

Мне сняться звоны колокольные

Мне сняться звоны колокольные

малиновые и горчичные,

в них что-то празднично-раздольное,

в них что-то нутряное – личное.

Под этот звук я с Русью венчаный,

с ее ухабами и храмами.

И сказками очеловеченный,

и распят жизненными драмами.

Сквозь жаркий гром

ракет космических,

сквозь шлягерные театральности

я слышу благовест мифический,

как знак благих вестей

в реальности.

Слово потомка

Не вздыхаем, не клянем, не ропщем,

с прошлого срывая пелену.

Не изъять из памяти всеобщей

взбитую тревогой старину,

конными и пешими рядами

всю перелопаченную Русь,

не изъять, что было с пра-дедами,

осуждать которых не берусь.

Вятичи, древляне и поляне,

скифы, и варяги, и Орда.

На Руси как на большой поляне

по соседству ваши города

воздымались, падали и снова

жгли друг друга, силясь и ярясь.

Не могу хулить сегодня словом,

не к лицу бросать мне в предков грязь.

Кто из них был прав, а кто – виновен,

я им – не всевышний судия.

Все они в своей первооснове

были мне и братья, и дядья.

Дружба и вражда перемежались,

рядом по истории снуя.

На Поляне все перемешались,

и для всех их стал потомком я.

В кровь свою вобрал я все кровины,

ничьего родства я не стыжусь.

Все соединила воедино Родина моя – Большая Русь.

Буква «О»

(по А. Вознесенскому)

О – округлое как озеро

и как остров одинокое,

одинаково на Одере,

и на Волге, там, где окают.

О-в обойму слова встроено

как восторг и как воззвание,

как оружие у воина,

объявившего восстание.

О – как облако сомнения

как осина осторожная,

обожженное осеннее

опахало подорожное.

Пень, опятами опрысканный

от обилия обабился,

подосиновик отысканный

мне обиженно осклабился.

Бор как «О» насквозь пронзительный,

воздух словно нож заточенный

озонирует пользительно,

опьяняет очень-оченно.

О – как хор, многоголосица

океанно необъятная:

то как шторм она проносится,

то – овалово опрятная.

О-в строю и одиночестве

по-соседски с всеми дружная.

Потому зову по отчеству

эту букву очень нужную.

Еще раз про «О»

Облокотилось облако о балкон,

с рассветом ссорится сырость серая,

и мысли … из малокалиберки – в молоко,

но в утро всенепременнейше верую.

Тянутся тени и тонут в тайне,

нежась в нижнем, неизбежность чую:

сонную стынь кочергою корчуя,

словно восстание, солнце встанет.

В воздухе предчувствие погони

В воздухе предчувствие погони,

на углу – встревоженный огонь,

на лугу – стреноженные кони.

Что ж ты медлишь, мой заветный конь

Без тебя отстану от друзей я,

от врагов не оторваться мне.

Мой крылатый конь – моя Россия

в летаргическом пока что сне.

Не от громких слов ты пробудишься,

не витиям быть в твоем седле.

Ты чутьем природным убедишься

в правде дела и словесном зле.

И как необъезженному зверю,

что любые путы оборвет,

я в Россию верую и верю.

Просыпайся и… вперед, вперед.

Вечер розовый

Вечер розовый

как кожура недоеденного граната,

измочаленный

как вывалившийся из очереди,

погоди, не уходи,

не надо.

Ночь – не гляди.

Во мне еще не разорвалась

стихов

последняя граната,

осколки которой

оставляют незаживающие шрамы

слов

на белой бумаге. Я -

не готов.

Магия

вечерней панорамы

смешала прошлое и грядущее.

Смесь все гуще и гуще. Я

или погрязну в ней

как заглохшее семя,

или, вырвавшись, стану сильней,

чем неумолимое Время.

Видно душу

Когда работа требует силенок,

горячий пот стекает по спине,

когда тепло целует как теленок,

душа сыта и спит на глубине.

Но если осень холодом повеет,

разворошит улыбкою ехидной,

душа становится подвижнее, живее,

на холоде дыхание парит.

И обнаженную тогда в нем душу видно,

которая себя на свет явит.

Нет, не боюсь я перехода

Нет, не боюсь я перехода

из буйства дел в дремотный

штиль.

О, как бывает мне охота

всю суматошность сдать в утиль

и безмятежным океаном,

внимая звездам и луне,

пить вечность лопнувшим стаканом,

ища себя на глубине.

Совесть

Ты скажи мне, пожалуйста, совесть моя,

почему извиваешься словно змея,

почему ты шипишь на меня всякий раз,

будто я размозжить тебе череп горазд.

Я тебя не лелею как нежный цветок,

я тебя не храню как любимой платок,

может быть, я порой забывал про тебя,

без почтенья делами тебя теребя.

Может быть, на тебя иногда и роптал,

только грязной ногой никогда не топтал.

Я прощенья грехов у тебя не прошу,

пред тобою не стану плаксиво гнусить.

Но расстаться с тобою совсем не спешу,

как носил тяжело, так и буду носить.

А время тает словно лед

А время тает словно лед

на наковальне солнца,

седой окалины налет

на сердце остается.

Как коротка ты, жизнь моя:

еще слышны истоки,

а я линяю как змея

и подвожу итоги.

Душа – как воздух

Душа – как воздух,

не спрячешь в ладони,

чтоб после насытиться ей не спеша,

от Балатона до Каледонии

полмирозданья вместила душа.

Вечер

Вечер на плечи мои опускает холодные руки.

Подруги – березы

уже ворковать перестали.

Устали,

уснули машин голоса.

Глаза

любопытных окошек закрылись.

На крыльях

летучих мышей приближается ночь

Прочь, -

я звоню в канцелярию Времени, -

прочь,

еще день не умер.

Мой день – он не умер.

Но зуммер

молчит.

Нет ответа.

В ночи

беззвучный мой крик тонет где-то.

И в черную мантию кто-то одет,

ко мне приближается.

Нет,

я не боюсь.

Пусть

на улице стало темней.

Во мне

день продолжается,

жизнь продолжается.

Если закат красив

Если закат красив,

значит он нужен.

Курсив отутюжен

мыслью.

Мыслю

о красивом как о живом.

Раннее утро выгнулось шеей лебяжьей

Раннее утро выгнулось шеей лебяжьей,

первым ноктюрном не тронуты

струны берез.

Ах, тишина, тишина. Это я ж ей

душу свою как неспетую песню принес.

Заневестились яблони

Заневестились яблони,

примеряя фату,

поцелуями-каплями

прижимаясь к дождю.

Как тягостны минуты ожиданья

Как тягостны минуты ожиданья,

как сладостно мгновенье взлета.

Сообщенье – это со-общенье

Сообщенье – это со-общенье,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.