Полная версия
Новый Ванапаган из Чёртовой Дыры
«Корова у вас есть?»
«Нет, пожалуй», – ответил Юрка.
«Как так: нет, пожалуй. Есть или нет?»
«Нет пока», – сказала теперь Лизете.
«А что же вы станете с котёнком делать, он же хочет свежего молочка, а иначе из него не жилец».
«Да молочко-то можно и из деревни носить, много ли этот котик вылакает», – рассудила Лизете.
«Деревня от Чёртовой Дыры километрах в двух-трёх», – сказала свекровь.
«Что с того», – изрёк и Юрка, – «у моей старухи поршни хоть куда».
«Ничего из этого не выйдет», – рассудила свекровь. «Позаботьтесь сначала о корове, а потом и за котёнком приходите».
«Вроде бы так», – молвил Юрка и надумал уходить, но Лизете не желала так легко отпускать свекровь. Она начала толковать, как одиноко ей в доме быть целыми днями одной, и как бы она любила котика да заботилась бы о нём.
«Я буду его брать с собой за молочком, дам ему сразу парного, пусть себе лакает, сколько душе будет угодно. Поверь, хозяюшка, более привольной жизни, чем у нас, не найдёт ни один котёнок на всём белом свете», – закончила Лизете свой долгий сказ.
Свекровь слегка призадумалась, а затем повернулась к невестке с вопросом:
«Леэни, ты как считаешь, может и впрямь им отдать, или как?»
«Я бы отдала, будь моя воля».
«Ну, тогда ты и отдавай», – решилась, наконец, свекровь, поскольку её, а не невестку чужаки именовали хозяюшкой, и в присутствии которых невестке дали понять, что она, свекровь, в доме верховод. «Положи его аккуратно в корзинку, да постели под низ чего-нибудь мягкое и тёплое».
В мгновение ока всё было исполнено, единственным затруднением стало, чем бы обвязать корзинку. Ничего подходящего из того тряпья, что свекровь будто от сердца оторвала старухе для корзинки с котёнком, невестка не нашла, поскольку кто этих совершенно чужих людей знает, вернут ли ещё назад или нет. Но Лизете вовремя пришла в голову хорошая мысль, и она сказала:
«Старик, снимай-ка шейный платок10, он просто создан, чтобы обвязать корзинку с котёнком – такой тёмный да затасканный».
Но пока Юрка соображал, что делать с шейным платком, снимать или оставить, Лизете пошла на мужа врукопашную и, прежде чем Юрка по-настоящему сообразил, что с ним произошло, платок был уже на корзинке.
«Да ты ж мой миленький заморыш, светик ты мой, вот уж тебе у нас заживётся!» – приговаривала Лизете, завязывая платок. «Птички у тебя поют под самой дверью, только успевай ловить, мышки носятся по полу, только лапку протяни, крысищи огромные шныряют между домом и амбаром, так что…»
Прежде, чем Лизете успела договорить, на неё налетела свекровь и вырвала из рук корзинку, крича:
«Что?! У вас крысы, а вы хотите, чтобы я позволила унести туда своего котёнка! Да ни в жизнь! Они, окаянные, сразу котёнка утащат, если кошка без присмотра оставит. Леэни, забирай котёнка, неси в гнездо обратно».
Так оно и случилось: невестка взяла корзинку с котёнком и ушла.
«Бог ты мой, да кто же я сама после этого буду, если позволю крысам на котика напасть!» – восклицала Лизете.
Но это не помогло, котёнок уплыл из рук. Ничего не поделаешь, так что новосёлы из Чёртовой Дыры должны были убираться восвояси вдвоём – ни поросёночка, ни кота.
«Полоумные», – бранилась Лизете, выходя воротами со двора. «Раз мыши и крысы есть, то кота не дают. Была бы корова, тогда бы дали. Пусть кот под коровой сидит да лакает».
«Не трезвонь», – изрёк старик. «Сама распелась, что по избе мыши с крысами носятся, а то другие этого не знают».
«А что мне нужно было сказать, что медведи по дому бегают?» – спросила старуха.
«Вроде бы так», – ответил Юрка, – «медведь кота не заломает, невелика добыча, а вот тебе лапой по башке даст».
На последней фразе Лизете вытаращилась на старика и спросила: «Куда это ты, растяпа, свой шейный платок подевал?»
«Сама же кота в него завязала», – ответил Юрка.
«Нет, ну что за люди!» – запричитала Лизете. «Кота не дали, а вот платок наш им сгодится. И чего же ты ждёшь, за платком своим не идёшь?» – взывала она к старику.
«Не пойду», – ответил тот.
«Ты что, хочешь без платка своего остаться?»
«Вроде бы так», – спокойно ответил Юрка.
«Тогда я сама пойду, платок принесу», – решила Лизете.
«Если вернут», – усомнился Юрка.
«А не вернут, так отниму».
Сказала и повернула назад. Но дело оказалось проще и незатейливее, чем думалось вначале: едва Лизете приоткрыла ворота, как невестка вприпрыжку обогнула свекровь, стоящую посреди двора, и звонким голоском радостно закричала:
«Деревня вы деревня! Платок-то свой и позабыли!»
Сломя голову она влетела в ворота навстречу Лизете, сунула ей в руку платок и прошептала:
«На, возьми с котёночком вместе, свекровка здесь не увидит. Немножко он платок подмочит – невелика беда».
Лизете не смогла вымолвить ни слова, и лишь поспешно удалилась со своей драгоценной ношей. Невестка, закрывая ворота, со смехом прокричала ей вслед:
«Когда своих крыс изведёшь и со двора прогонишь, тогда и за котом приходи!»
Свекровь, которой очень понравились слова невестки, в свою очередь добавила:
«И молоко пусть своё будет, если хотите кота вырастить».
«Славные люди», – приветливо хихикнула невестка свекрови.
«Как же, славные», – отозвалась свекровь. «Бестолковые».
«Известно, бестолковые», – засмеялась невестка. Да так, что смех её донёсся до новосёлов из Чёртовой Дыры. И свекровь смеялась вместе с невесткой.
«Раскудахтались», – неодобрительно буркнул Юрка.
«И не без причины», – сказала Лизете.
«Вроде бы так», – рассудил Юрка.
«Ты ведь не знаешь причины. Смотри, здесь эта причина», – пояснила Лизете и, когда хутор пропал из виду, вытащила из-под передника11 завёрнутого в платок котёнка. «Над этим смеются».
При всей своей важности Юрка позволил себе лишь хмыкнуть нечто неопределённое и надолго замолчал. Но когда старуха объяснила ему, в чём дело, рассмеялся и он, и смех этот разнёсся много дальше, чем смех невестки и свекрови.
«Нам бы такую невестку», – рассуждал он некоторое время спустя, когда они уже топали к дому.
«Ага, такую», – сказала старуха. «Твоё добро у тебя же на глазах раздаст, обчистит как липку догола».
«Но зато как она смеётся», – возразил Юрка.
«Вот она и смеётся над той, кого обворовывает».
«Вроде бы так».
Да, только сейчас до Юрки дошло, что невестка смеялась не над ними, а над своей свекровью. А та лишь сама над собой и надсмеялась. Это словно заново придало ему решимости и сил. Раз у старухи был котёнок в переднике, то они, пожалуй, найдут в итоге и поросёнка. Так думал Юрка. И чтобы закрепить успех, с каждым встречным он заводил разговор о поросёнке. С одной девчушкой, что пасла скот у обочины, разговор завязался особенно ладно. Юрка и Лизете уже было решили, что оказались на верном пути, однако под конец выяснилось, что произошло небольшое недоразумение: на хуторе хоть и есть пара поросят, да они нужны самим хозяевам, лишних уже давно раздали. Ну, что поделать, зато они смогли посидеть возле девчушки на кочке и немного передохнуть.
Так вот, расспрашивая о поросёнке да беседуя с прохожими, они добрались до ближайшего к родному углу хутора. И только здесь некто горбатый и хромоногий – то ли портной, то ли башмачник, сложно было распознать, – растолковал им, что если чего нужно, то лучше всего отправляться прямиком к Хитрому Антсу12, потому как у него есть всё, и достать он может всё.
«Так что и поросёнком у него разжиться можно?» – спросил Юрка.
«И поросёнком», – ответил хромоногий горбун – то ли портной, то ли башмачник.
«И коровы у него тоже есть?»
«И коровы».
«И лошади?»
«Лошади тоже».
«Кто ж он сам таков будет?» – спросил Юрка.
«Что же ты за человек, что Хитрого Антса не знаешь?» – спросил в ответ горбун.
Они в упор посмотрели друг на друга – кряжистый Юрка и букашка-горбун против него.
«Коль пойти отсюда прямо», – начал пояснять горбун, – «и повернуть сначала сюда, а потом туда, то доберёшься до огромной раздвоенной13 берёзы. Вот оттуда ещё немного пройти, и увидишь дом Хитрого Антса. Кто навстречу попадётся, спроси о нём, все его знают, и ты узнаешь, если разок к нему сходишь».
Юрка, следом старуха с котёнком, отправились на поиски огромной раздвоенной берёзы. Всё было, как сказал горбун: сперва повернул в эту сторону, потом в другую, потом берёза и, наконец, дом Хитрого Антса у обочины дороги, и Антс собственной персоной в воротах. Но Юрка не знал, что это сам Антс, и оттого спросил:
«В этих краях живёт Хитрый Антс? Моя старуха поросёнка просит».
«Так-так», – усмехнулся Антс. «А чего бабам, кроме поросят да ягнят, ещё и надобно».
«И тёлочка бы не помешала», – добавил Юрка.
«Ну, а как же, как же», – посмеивался Антс. «И лошадёнка, пожалуй, не помешала бы, a?»
«Вроде бы так», – промолвил Юрка.
«Сам-то из каких будешь?»
«Свой, из Чёртовой Дыры».
«Так это у тебя там, народ сказывает, дымок курится из волокового оконца?»
«Вроде бы так», – сказал Юрка. «Старуха кочегарит», – добавил он для уточнения.
«Так-так», – снова промолвил Антс, поскрёб свою жиденькую бородку на остром подбородке и спросил: «Бумаги в порядке?»
«Сходили сегодня за ними».
«Ишь ты. Неужели в Чёртовой Дыре новая власть. Прежнего-то хозяина Ванапаганом величали. Глядишь, и тебе прозвище старика перейдёт, если пойдёшь по его стопам».
«Что мне до прозвища – поросёнка бы», – сказал Юрка.
«Прежний Ванапаган из Чёртовой Дыры закончил без поросёнка – новый с него начинает», – усмехнулся Антс. «И силёнка в тебе, пожалуй, имеется, хоть с самим настоящим Ванапаганом грудь на грудь сойтись. Вот такой хозяин в Чёртовой Дыре и нужен, другой там не осилит. Прежний-то был доходяга».
Снова возникло небольшое молчание, которое, наконец, прервал своим вопросом Юрка:
«Не понял, так как же с поросёнком?»
«Так ни ягнёнка, ни тёлочки не надобно?» – спросил в ответ Антс.
«Сначала поросёнка бы», – рассудил Юрка.
«Да, похрюкивал бы себе в закутке», – изрекла Лизете.
«Ну, так и будет, коль не шутишь», – усмехнулся Антс, а затем добавил: «Жаль, но самого хозяина сейчас дома нет, так что…»
«Антса, что ли?» – спросил Юрка.
«А кого же ещё?» – спросил в ответ сам Антс. «Его же вы ищете, как слышно».
«А ты за батрака14, стало быть? – полюбопытствовал Юрка.
«Скорее бобыль15 или даже квартирант16», – пояснил Антс.
«Так, значит, мы в нужном месте», – обрадовался Юрка.
«В нужном», – подтвердил Антс. «А что до поросёнка, так давай, попробую я сам с хозяином вокруг да около о дельце потолковать, и если чего выгорит, то пошлю вам весточку или сам приду, чего вам ноги натирать. А когда по дороге обратно доберётесь до большой берёзы, то не идите напрямую, как сюда шли, ведь это вкруговую, а левее возьмите. Через угол пашни и скошенный луг выйдете прямиком на дорогу, что ведёт в Чёртову Дыру. Так оно короче будет, да и прежний Ванапаган таким путём приходил-уходил, когда бывал у Хитрого Антса. Ванапаганом тропка эта и набита».
Юрка внял совету Антса, и когда по дороге домой добрался до большой берёзы, то свернул по тропке влево, а старуха следом. Через угол пашни он добрался до скошенного луга, рассуждая так:
«Милый и любезный мужичок. Поди знай, каков этот самый Антс окажется».
«Увидишь, чай, когда пойдёшь за поросёнком», – рассудила Лизете.
«Да неизвестно ещё», – молвил Юрка.
«Чего там тебе неизвестно?» – спросила Лизете.
«Выгорит ли с поросёнком», – пояснил Юрка.
«Тогда зачем тебе этот Антс, если не выгорит».
«Ну, этот там, бобыль или даже квартирант, толковал про ягнёнка, тёлку и лошадку».
«А ты так сразу и верить, а? Уже и слюнки потекли, не так ли? Обожди, получи сначала поросёнка. Слава Богу, что хоть котёнок на руках, пусть и нечестно добытый. Если только свекровь не снарядит за ним погоню. А вот твой дорогой платочек уже и промок».
Так вот мило беседуя, обитатели Чёртовой Дыры благополучно добралось до дороги и по ней домой. Но только здесь Лизете пришло на ум, что для котёнка в доме нет ни капли молока. Так что, схватив за верёвочную дужку молочный бидончик, сделанный из консервной банки от кильки, она со всех ног пустилась обратно в деревню. Котёнка же сунула старику в руки и наказала ему быть с малышом как можно нежнее. И Бога ради не отпускать, ведь кто этого непоседу знает, удастся ли его снова поймать.
«Не переживай, матушка», – подбадривал старик Лизете, – «куда этот кошачий паршивец из мужицких лап денется». С этими словами он уселся на порог, освещённый лучами вечернего солнца, положил котика на левую ладонь и, посмеиваясь, осторожно погладил его правой:
«Ох ты, доходяга, желторотый сосунок! Не иначе, хочется из платка на волю! Так-так, одна лапка. Так-так, вторая лапка. А теперь и третья вылезла, а напоследок и…» Юрка хотел сказать «четвёртая», но не успел, так как котёнок уже спрыгнул с его ладони и, пока Юрка вставал, прошмыгнул по срубу на чердак. Старик стоял и немигающими глазами смотрел на место, где исчез проворный зверёк. Что теперь будет? Что скажет старуха, когда вернётся с молоком? Позор хуже смерти: огромный, дюжий мужик, а вот котёнка удержать не смог. Словно ни ума, ни силы не хватает.
Юрка решил взобраться вслед за котёнком на чердак, поймать его к приходу старухи, чего бы это ни стоило. Пиджак он скинул, чтобы в одном расстёгнутом жилете было легче вскарабкаться и, если нужно, протиснуться. То, что он поймает кота, сомнений у Юрки не вызывало, потому как куда же животине от человека деться, а в избе и подавно.
Однако на чердаке над гумном17 Юрка заметил, что дело обстоит хуже, нежели он полагал вначале. После солнечных лучей снаружи здесь оказалось темно, лишь немного света пробивалось сквозь щепу кровли и волоковое оконце. Чтобы пробраться на ту сторону чердака, где была жилая часть риги18, и куда пролез кот, нужно было сначала пробраться по настилу над гумном. Но то ли здесь никогда и не было надёжного настила, то ли со временем кто-то вытащил колосники19. И переход с одного края на другой оказался весьма затруднительным: на каждом шагу бойся, что пролетишь между жердями или свалишься с их обломками на твёрдый глинобитный пол.
Ничего не поделаешь, пришлось Юрке стать на четвереньки и ползти на ту часть чердака, что над каморой20. Высокий, угловатый и закоптелый сруб жилой риги, словно чудище, преграждал ему путь. Его следовало перелезть или обогнуть. Юрка выбрал последнее. Путь этот шёл под скатом крыши, где между обрешёткой торчали клочки соломы, за десятилетия пропитанные копотью и пылью. Они измазали ему лицо и рукава белой рубахи. Но Юрка, не останавливаясь, лез и добрался до чердака над каморой. Здесь было так темно, что вначале глаза не различали вообще ничего. Лишь слышались чьи-то тихие торопливые шажки. Юрка остановился. В темноте перед ним, словно угольки, горели два глаза. Должно быть, кот.
«Ах ты, паршивец, – прошептал Юрка, – «накрыть бы шапкой, тогда бы попался».
Он подполз поближе к пылающим глазам, в руке шапка, чтобы поймать кота. Но вдруг глаза потухли, и на фоне кровли стало видно, как кот обежал сруб жилой части риги с другой стороны в сторону колосников над гумном. Делать нечего, Юрке нужно было снова ползти под скатом крыши, где он получил новую порцию копоти и пыли от клочков соломы. Добравшись до колосников, он обнаружил, что с этой стороны риги таких жердей, чтобы выдержали вес человека, вообще нет, лишь кот и сможет проскочить.
Юрка полез обратно на ту часть чердака, что над каморой, чтобы с другой стороны сруба жилой риги повторить уже пройденный путь. Всё это заняло так много времени, что котёнок тем временем мог Бог весть куда подеваться. Но нет, когда Юрка вновь добрался до жердей, туда, где было чуть светлей, он увидел, что котёнок сидит возле лесенки на жёрдочке и смотрит вниз, как будто увидел там незнамо что интересное. Юрка снял шапку и бросил в кота в надежде, что если он свалится с чердака вниз, там его будет легче поймать. Но шапка пролетела мимо, а кот перебежал на другой конец жердей, куда Юрка пролез за ним следом с большим трудом, так как редкий настил из жердей разъезжался у него под коленями и руками. Котёнок забился в тёмный угол под кровлей, где Юрка его и настиг.
«Ну, братец, теперь ты от меня не удерёшь», – радовался Юрка, пробираясь поближе к котёнку. Но едва он протянул руку, кот прошмыгнул в щель между срубом и кровлей, словно хотел спрыгнуть вниз. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что возле задней стены риги находится какая-то пристройка, чей чердак хорошее убежище, так как человеку ниоткуда туда не попасть. Если только просунуть в зазор длинную и тонкую жердь. Так Юрка и сделал, но безуспешно. Результатом попытки с земли было то, что котёнок снова пробрался сквозь щель в кровле назад к колосникам. Юрка забрался за ним туда, но тот, спасаясь от преследования, тут же ускользнул обратно в своё прежнее убежище.
Так вот Юрка и перемещался снизу на колосники, а оттуда вниз за ригу много раз. Наконец, терпение его лопнуло, и он решил развалить пристройку в задней части риги, чтобы поймать уже котёнка. Едва он налёг на первый венец, как за ригой раздался голос жены:
«Муж, ау, муж! Неси котёнка сюда, я молоко раздобыла!»
Ничего не поделать, разрушение постройки пришлось отложить. Юрка остановил работу и ненадолго задумался, как быть и что сказать. Когда старуха начала звать вновь, он показался ей.
«Экое чудище!» – воскликнула Лизете, увидев мужа. «Ты же грязнее молотильщика снопов! Со лба пот градом! Да что же ты наделал? Что с твоей рубахой21? Только сегодня утром белоснежную её тебе дала».
Юрка не мог ничего ответить.
«А кот где? Куда ты его дел? Упустил?»
«Вроде бы так», – вымолвил, наконец, Юрка.
«А я мчусь с молоком как угорелая!» – заохала Лизете. «Да что же с котиком-то этим, где он сейчас?»
«На чердаке».
«И ты там за ним гонялся?»
«Вроде бы так».
«Не поймал?»
«Нет, пожалуй».
«Нет, ну и мужик у меня – за котом присмотреть нельзя тебя оставить!» – заголосила Лизете. «А что ты за ригой делал?»
«Ломал её, чтобы…»
«Чтобы кота поймать?»
«Вроде бы так».
«Боже ты мой!», – запричитала Лизете. «Отойдёшь на минутку, а ты за спиной уже постройки ломаешь».
«Так если иначе-то не поймать».
«Да где ж он у тебя?»
И теперь Юрка получил возможность объяснить, где сейчас находится котёнок и где он был до этого, и как он там оказался, и что делал он сам, и что он ещё замышляет сделать. Вдвоём они отправились ловить котёнка: старуха с молоком полезла на колосники, а дед жердиной ковырял в пристройке. И глянь, как только кот увидел плошку с молочком, то сразу же подошёл лакать, так что Лизете взяла его на руки без особого труда. Это стало первой большой радостью новосёлов из Чёртовой Дыры.
II
Ясным солнечным днём хозяйка Чёртовой Дыры сидела у порога на колоде и смотрела, как котёнок лакает молоко. Прежде она сама несколько раз попробовала на вкус эту белую жидкость, не скисло ли за ночь, не расстроит ли котёнку животик. Но нет, чувствовалось, что молоко ещё свежее. Итак, Лизете налила его до краёв в черепок от разбитой глиняной миски, оставшийся ещё от прежних хозяев, и ткнула туда котёнка носом.
Сам старый Юрка, этот новый Ванапаган из Чёртовой Дыры, вернулся из леса с ношей жердин, потому как дворовая ограда скособочилась, и её требовалось подправить. За сегодня это была уже невесть какая ходка. Для начала он принёс пару вязанок дров, затем взялся носить деловую древесину. Увидев старуху с котёнком, он постарался скинуть ношу как можно тише. Тем не менее, это породило такой грохот, что кот обратился бы в бегство, если бы не проворные руки Лизете, вовремя его подхватившие.
«Да будь ты неладен со своим громыханием», – распекала мужа Лизете, – «снова хочешь мне кота на чердак загнать».
«Ишь, паршивец, какой вспыльчивый», – подивился Юрка и подошёл к старухе посмотреть, как кот снова лакает молоко. Долгое время они сидели молча рядом. Наконец, Юрка собрался с мыслями настолько, что произнёс:
«Ну, жёнка, а ты что думаешь об этом нашем житие-бытие? Пришли мы сюда, чтобы найти пристанище, а теперь мы хозяин и хозяйка. И кот у нас уже есть».
«Раз уж пришли, то и крест этот придётся на себя взять», – рассудила Лизете. «Кот у нас есть, но молока для кота нет. Ты будешь носить дрова, а я молоко».
«Может, с Хитрым Антсом сторгуемся, тогда уж…»
В тот же самый момент во двор вошёл Антс и, усмехаясь, перебил его на полуслове: «Здравствуй, Ванапаган. Вчера ты ходил в наши края, а сегодня я пришёл к тебе посмотреть, как в Чёртовой Дыре вкалывают. Так и так в лесу по делам был, подумал: дай заскочу, уж не обессудьте».
«Как с поросёнком?» – спросил Юрка.
«Что, так прямо и горит?» – спросил в ответ Антс.
«Со своим хозяином, Антсом, говорено, что ли?»
«Было», – ответил Антс, которого Юрка всё ещё принимал за бобыля или квартиранта.
«Ну, и чего?»
«Ну, Антс поразмыслил, что кто этого нового Ванапагана знает, что он за человек – старого-то знали, да помер. Того скотина да птица кормили больше, чем он их, потому-то, мол, и надо поглядеть, как там обстоит с новым Ванапаганом, что коли дашь поросёнка, то не стоит ли и корму в придачу дать, а то околеет с голоду. Ты о лошадке вчера толковал, а у самого свежая поленница на двор привезена, но от колёс с копытами следов и в помине нет», – в итоге перевёл Антс разговор на другое.
«На спине», – пояснил Юрка.
«Целыми днями без передыху нанашивал?»
«За сегодняшнее утро».
Антс посмотрел, подумал и усмехнулся:
«Шутник ты. Прежний Ванапаган шуток не понимал».
«И я не понимаю», – молвил Юрка.
«Но за одно утро носишь на хребте столько дров, что хватило бы на день работы двум клячам с телегой на деревянном ходу, да?»
«Ношу», – подтвердил Юрка.
«Ишь ты подишь ты», – усмехнулся Антс и поскрёб редкую бородёнку на кончике подбородка. «Тогда в Чёртовой Дыре более стоящий Ванапаган объявился, чем прежний был. Ты что, надумал забор подправить?»
«Вроде бы так».
«А что с полями делать будешь, если лошади нет?»
«И соху бы», – рассудил Юрка.
«Дело дрянь, коли и сохи нет. А как же ты усадьбу взял, если ничего у тебя нет?»
«Кот есть», – сказала теперь Лизете.
«Да вижу я! И даже молоко есть в битом черепке. Из деревни принесли, что ли?»
«Сама не надоишь, если коровы нет», – уточнила Лизете.
«Самой и котёнка не родить», – рассуждал Антс, – «и того нужно из деревни принести».
«Котёнок может сам прийти и за дверью помяукать, а у молока ни голоса, ни ножек».
«Вроде того», – согласился Антс и, повернувшись к Юрке, добавил: «Бойкая у тебя баба, любезный Ванапаган, у прежнего-то рохля была».
Юрка заржал так, что Антс с опаской уставился на него. По этому-то смеху он и понял, что новый Ванапаган из Чёртовой Дыры действительно мог принести на своём горбу эту поленницу сырых дров. Поэтому спросил:
«Так как же с поросёнком, хотите взять, а?»
«Вроде бы так», – промолвил Юрка.
«За деньги или как?»
«Как же ещё?»
«Сделки разные бывают», – сказал Антс, почесав подбородок. «Прежний-то Ванапаган ничего за деньги не брал. Он либо зерна лукошко приносил, картошки мешок, шерсти фунт, полпуда льна, неокорённые лесины привезёт, либо навоз возил, картошку копал, снопы молотил, хлеб убирал, сено заготавливал, лён обмолачивал да трепал, то есть расплачивался работой или же иначе как. Всё одно те же деньги. А вот эти, настоящие деньги, что звенят и шуршат, он не любил. Такой уж породы был человек, набожный и кроткий. Но люди разные бывают, так что…»
«Поросёнка я бы за деньги взял, а…»
«Зачем же тогда у Антса? За деньги везде можно купить, вези вон хоть из города огромного фасона».
«Сначала деньги, потом иначе как», – пояснил Юрка, – «потому как денег на всё не хватит».
«Так что изволишь и овечку, тёлку, лошадёнку, плуг и телегу?
«Вроде бы так».
«Не помешало бы», – добавила со своей стороны Лизете.
«Это дело можно с Антсом уладить, уж тот всегда изловчится. У него всегда найдётся пригрошня муки в уголке мешка, горсть бобов или гороха, сальца кусок в бочонке, пучок-другой льна про запас – в хозяйстве всего понемногу не помешает».
Итогом долгого разговора стало – пару дней спустя пришлось новосёлам из Чёртовой Дыры вновь отправиться к Хитрому Антсу. Потолковать там с ним самим и своими глазами увидеть, чего да как. Но велико же было изумление Юрки и Лизете, когда они, наконец, узнали, что всё это время общались с самим Антсом. Это так потрясло Юрку, что он надумал тут же развернуться и отправиться домой, потому что если сделка начинается с обмана, то ничем хорошим это в итоге закончиться не может. Но Антс поспешил его успокоить, объясняя: