Шумные соседи

С другой стороны, Некто мог быть свободным бомжом, шастать по дачам, наткнуться на дачу Глеба, увидеть открытый домик, войти, начать рыться в глебовых вещах. Причём рылся свободный бомж наверняка второпях, ведь в любую минуту мог нагрянуть хозяин. Потому и обыскивал по верхам, в каждую щель не заглядывал. Тут-то и явился Глеб. Свободный воришка с перепугу взял да и огрел хозяина бутылкой. Когда душегуб понял, что натворил, то запаниковал и дал дёру. После убийства свободному бомжу было уже не до обыска, тем более тщательного. Унести бы ноги.

Я остановился на том, что надо искать свободного бомжа, который двинул Глеба бутылкой по затылку из страха быть пойманным и препровождённым в камеру. Для поисков человека, который убил Глеба не ради ограбления, а по другой, мне неизвестной причине, у меня не нашлось оснований.

Под конец размышлений о причине смерти Глеба я вспомнил, что когда приходил к Глебу утром, то видел у Глеба мобильник и портмоне. За всё то время, что я осматривал домик Глеба, ни мобильника, ни портмоне я не приметил. Пропажу я приписал делу рук дядьки Некто.

После осмотра комнаты я перешёл в кухню. Картину увидел ту же, что и в комнате. Обыск по верхам, в сахарнице в поисках кольца с бриликом дядька Некто не рылся, сахар на стол не высыпал.

Напоследок я заглянул в кладовку. В маленькой – метр на метр – комнатушке стояли вилы, лопаты, сапки, кирка, на полках лежали кельмы, лопатки и тому подобная мелочь. На полу, судя по следам, стояла катушка с тем шлангом, который я увидел на участке, когда приехал. Мест в кладовке, где можно было искать хоть что-то ценное, я не нашёл. Ни тебе вёдер, ни банок с краской. Следов обыска в кладовке я тоже не заметил. Где искать-то? Среди черенков от лопат?

Рядом с местом, где стояла катушка с садовым шлангом, в стену сто лет назад вбили гвоздь. На гвозде висели три ключа. Гвоздь вбили в стену всего-то в десяти сантиметрах от пола, так, что когда катушка со шлангом стояла на месте, то закрывала и гвоздь, и те три ключа, что на гвозде висели.

Так наивные дачники прячут ключи от бака с водой. Так ключи и спрятаны, и всегда под рукой. Когда надо полить участок, берешь катушку со шлангом, и тут же, рядом, на стене висят ключи от бака. Удобно.

Ключи, что нашёл в кладовке, я не фотографировал. На кой мне дубликаты ключей от бака с водой? Лишняя трата денег.

Я вспомнил весёлые времена, когда был дачником. Тогда у меня тоже было три ключа от бака. Один ключ от замка, которым запирался люк, что сверху бака. Второй ключ от замка, которым запирался сливной кран. Третий ключ от замка, которым запирался кран, что стоял перед водомером. Как ни крути, а приходилось таскать все три ключа, одним не обойдёшься.

Если на сливной кран замка не повесишь, то пока тебя нет, хитрые соседи подключат к твоему баку свой шланг, да польют твоей водой свой участок. А водичка-то водомером отмерянная, да денежки за неё платить придётся тому, чей бак. Не повесишь замок на люк, что сверху бака, так всю воду из бака вычерпают вёдрами, как из колодца. Люк-то не маленький, через тот люк хозяин влезает в бак, чистит бак изнутри от ржавчины да иногда красит, в такой люк ведро пролетает со свистом.

Ну а замок на кран, что стоит перед водомером, вешают для того, чтобы мелкие пакостники не открыли кран, через который заполняется бак, и не убежали. При открытом кране бак и заполнится, и переполнится, и вода из-под крышки люка – люк-то герметично не закрывается – будет течь, пока на участки подают воду: и час и два, а бывает, что и полдня. И кто заплатит за воду, которая полдня хлестала из-под крышки люка? Хозяин бака. Потому и носятся дачники со связками ключей.

Замки с кранов бака снимают лишь когда хозяин собрался поливать участок. С люка замок снимается вообще чуть не раз в год, когда хозяин чистит бак изнутри от ржавчины.

От воспоминаний меня отвлекло громкое покашливание. Так кашляют, когда хотят привлечь внимание.

Я вышел из домика, возле моего джипчика увидел крепенького мужичка с пивным брюшком и кривыми ножками. Мужичок держал за руль древний велик. Колёса и полрамы велика заляпала грязь, что после ливня принялась царствовать на грунтовых дорожках дачного посёлка.

Я стянул с рук печатки, протянул для приветствия руку, сказал: “Ян. Похоже, что по телефону я разговаривал с вами”.

Мужичок кивнул, пожал мою руку, прислонил велик к забору Глеба, представился председателем дачного кооператива “Ракитная роща”. Так и сказал: “Я – председатель”, затем добавил, председатель чего. Ни имени, ни отчества. Так председателем для меня и остался.

Желания пройти в домик Глеба да взглянуть на труп председатель не выказывал. Сказал, что если можно, то до приезда милиции лучше постоит за забором, на дороге. Мол, зачем лишний раз следить, “я тут ни при чём”, и всё в таком духе.

Я оставил председателя стоять на дороге за забором, ещё раз окинул взглядом участок Глеба. Чего-то особенного, полезного для следствия не заметил. Абсолютным нюхом я не обладаю, потому обнюхивать каждый кустик в поисках запахов убийцы я не стал, оставил сей кайф собачке Юсупа.

Когда я уже решил влезть в джипчик, чтобы дожидаться Юсупа в комфорте да с музычкой, я заметил, что сливной кран бака для воды открыт. Мне стало жаль воды, которая, как я думал, течёт из бака. Ведь течёт-то задаром. Всё-таки только-только прошёл ливень. Какой смысл поливать оплаченной водой пропитанную ливнем землю?

Я присел рядом с краном, начал закручивать вентиль. Когда закрутил до упора, понял, что мне не хватало звука текущей сквозь кран воды, этакого едва слышного шипения. Я ещё раз открыл и закрыл кран. Звука текущей воды не услышал. Я отсоединил шланг от крана, открыл кран. На землю не упало ни капли.

Председатель, что стоял за забором и наблюдал за моими ценнейшими для следствия действиями, сказал: “Нечего там думать. В баке нет воды”. Не согласиться с выводом председателя я не мог, потому кивнул.

Председатель как бы промежду прочим, словно выразил мысль вслух, проговорил, что надо бы позвонить глебовой матери да сказать, чтобы купила замок на люк бака. На мой взгляд-вопрос председатель рассказал, что Глеб в начале лета спилил с люка замок, потому как замок заржавел да открываться отказался. С тех пор люк бака открыт.

Глеб покупать новый замок на люк бака не спешил, потому как вокруг глебовой дачи все участки полузаброшены, хозяева приезжают раз в год на шашлыки. Некоторые приезжают и того реже. Воровать воду из бака Глеба попросту некому. Да и Глеб всё время торчал на даче. Кто полезет тырить воду при живом-то хозяине? А вот после смерти Глеба на даче хозяина не будет, мать Глеба на дачу не ходок, потому замок на крышке люка не помешает.

Я глянул на люк бака. Замка на люке таки не увидел.

Я спросил, откуда председатель знает, что Глеб спилил замок, неужели Глеб, чтобы спилить замок, бежит отчитываться в управление. Председатель посмотрел на меня как на человека недалёкого, сказал, что у Глеба ножовки по металлу нет, потому Глеб ходил за ножовкой к председателю, тогда о заржавевшем замке и рассказал.

Сверху, со стороны центральной дороги кооператива “Ракитная роща”, донёсся гул моторов. Председатель глянул в сторону, где гудели моторы, сказал: “Вот и милиция”, чуток втянул голову в плечи да ссутулился.

*

*

Пока Юсуп осматривал домик Глеба, я рассказывал Юсупу свои соображения по поводу глебовой смерти.

На третьей минуте юсупова осмотра к Юсупу подошёл доктор, сказал, что Глеб умер от удара тупым твёрдым предметом по затылку. Та бутылка шампанского, что лежала возле трупа, орудием убийства могла быть вполне. Доктор добавил, что Глеб умер примерно в половине шестого вечера плюс-минус десять минут.

Юсуп сказал доктору труп Глеба забрать, как только управятся криминалисты, переключился на меня.

На вопрос Юсупа, где в самое интересное время был Великий Сыщик, я описал своё алиби в деталях. Заодно описал и алиби Ковылякина. Мол, я говорил с Ковылякиным по душам примерно с двадцати минут шестого. Если учитывать и то время, пока я выкуривал Ковылякина из домика, то Ковылякин был в своём домике, то есть вдали от дачи Глеба, минут с десяти шестого. Другими словами, Ковылякин убить Глеба не мог.

Юсуп меня выслушал, затем спросил, с чего я взял, что Юсуп стал бы подозревать Ковылякина. Я показал Юсупу шишку на затылке, сказал, что мне её поставил не кто иной, как Ковылякин, а потому я, когда увидел, что Глеба убили ударом по затылку, немедля заподозрил Ковылякина. Под конец разъяснений я спросил, что надо ещё, чтобы считать Ковылякина подозреваемым номер один. Вместо ответа Юсуп сказал, что шишка на затылке мешает мне думать, зато помогает маяться дурью.

От шпильки Юсупа я отмахнулся, сказал, что раз уж речь зашла о корешах Глеба, то Хребтолом, на мой взгляд, трусоват. В подтверждение я сказал, что затею Ковылякина дать мне по шее в подъезде Хребтолом и Глеб поддерживать отказались. Потому я не шибко смелого Хребтолома с бутылкой в руках над трупом Глеба представить не могу. Агрессивного и накуренного Ковылякина над трупом Глеба вижу как на картине, но как раз у Ковылякина есть алиби.

Под конец моей речи к Юсупу подошёл кинолог, принёс с собой резкий запах псины. С некоторой долей вины в голосе кинолог сказал, что собачка следов не унюхала, принялся собаку защищать: мол, все следы смыл дождь. Юсуп похлопал кинолога по плечу, сказал, чтобы тот не раскисал. Кинолог чуть повеселел, оставил Юсупа мне.

Я рассказал Юсупу о пропавших портмоне и мобильнике Глеба. Едва услышал о мобильнике, Юсуп посмотрел на меня фирменным взглядом “Вся надежда на тебя, Ян”.

Как известно, если мобильник включен, то его запеленговать – раз плюнуть. Когда точное место нахождения мобильника известно, остаётся только приехать и поспрашивать того, в чьём кармане найдётся искомый мобильник: мол, не возле трупа ли подобрал мобильник, а если только что купил, то у кого, как выглядел продавец…

Юсупу на пеленг мобильника нужна куча бумажек плюс море времени. Мне нужна только одна бумажка в десять баксов и минута разговора. Юсуп упустит время, зато всё сделает по закону. Я время сэкономлю, но полученную инфу использовать как законную улику Юсуп не сможет.

Зато Юсуп, пока оформляются бумажки, сможет засечь с точностью до дома или до скамейки в парке, где искать того, у кого в кармане нужный мобильник.

Если мобильник засветится на скамейке в парке, и на той скамейке будет сидеть не ёжик с мобильником на иголках, а неизвестный дядька, то Юсуп может подослать к дядьке простых патрульных с задачей устроить рядовую проверку документов с выворачиванием карманов. Вот тебе и законные улики.

Если мобильник засветится в девятиэтажке, то Юсуп подтянет к дому подкрепление с радаром, чтобы подозреваемый не смылся, а когда бумажки на пеленг мобильника будут готовы, то Юсуп уже на законных основаниях прочешет весь дом от подвала до крыши с радаром в руках.

Я позвонил знакомому телефонисту, что работает в службе техподдержки оператора, услугами которого пользовался Глеб. Когда телефонист соизволил проснуться и снять трубку, я продиктовал номер мобильника Глеба, попросил ткнуть пальцем в ту точку на карте города, где мобильник искать. Телефонист выставил мне счёт, велел обождать пару минут.

Через три минуты телефонист сообщил, что мобильник Глеба отключился в районе дачного кооператива “Ракитная роща” в половине шестого вечера.

Юсуп, когда узнал результат проверки, чуть приуныл. Я бы на месте Юсупа тоже приуныл, ведь единственный шанс по-быстрому вычислить дядьку Некто обломился, хоть и надежд на тот шанс с каждым разом всё меньше. Сейчас вор пошёл грамотный, технически подкованный: как только мобильник стырит, тут же снимает с трубки аккумулятор, чтобы не засекли.

Инфу от телефониста Юсуп оформил так: если мобильник Глеба отключился в половине шестого, то наверняка сразу после смерти Глеба. Вряд ли Глеб отключал мобильник именно перед своей смертью. Куда с большей вероятностью мобильник Глеба отключил дядька Некто после того, как трубку прикарманил.

Юсуп предположил, что раз время смерти Глеба и момент отключения мобильника примерно совпадают, то убийца Глеба и тот, кто стырил мобильник – не два разных человека, а один единый дядька Некто.

К Юсупу подошёл криминалист, сказал, что замок, который на входной двери Глеба, отмычек не видал отродясь, отпирался только родным ключом. Криминалист добавил, что среди кухонного хлама нашёл пустую упаковку от перчаток, от тех перчаток, что обычно используют для мытья посуды. Упаковка покрыта пылью, то есть лежит в кухне не час и не два. Упаковка есть, а перчаток нет. Криминалист всё хозяйство Глеба перелопатил, а перчаток не нашёл.

В завершение криминалист сказал, что отпечатков пальцев в домике Глеба полно, и оставил их не только Глеб, но ни на бутылке от шампанского, ни на тех местах, где Некто должен бы оставить пальчики в момент обыска, свежих отпечатков пальцев нет. Ящики комода и двери шифоньера словно открывались сами, по щучьему велению, а не человеком с руками и папиллярными линиями на пучках пальцев.

Перед тем как откланяться, криминалист сказал, что если Юсупа интересует мнение старого спеца, то с мест, к которым прикасался при обыске, и с орудия убийства – бутылки от шампанского – Некто свои пальчики стёр. Или бутылку взял за горлышко через кружевной платок со своими инициалами. А чтобы поиздеваться над сыщиками, платка возле бутылки не оставил. Ни платка, ни паспорта с пропиской, ни чистосердечного признания.

Криминалиста Юсуп отпустил, пару секунд подумал, затем сказал, что Некто наверняка надел перчатки уже после убийства, чтобы не наследить ещё больше, когда будет стирать отпечатки с бутылки и с мест, к которым притрагивался. На беду дядьки Некто, в процесс уничтожения следов преступления вмешалась особенность человеческой психики. Иначе как объяснить то, что Некто отпечатки пальцев стёр, а на белых шортах, на самом видном месте, след своего кроссовка оставил?

Объяснение Юсуп нашёл простое: искал-то дядька Некто пальчики, потому глаз и пропускал всё, что на пальчики не похоже. Даже если ищешь в спокойном расположении духа, то, когда ищешь что-то одно, то о другом не думаешь, а Некто искал наверняка в спешке. Не спешит, не суетится после убийства только киллер-профи, с сотней зарубок на топоре, и то далеко не каждый.

После экскурса в психологию Юсуп остановился на версии “кража со случайным убийством”, чертыхнулся, сказал, что ещё одного висяка ему как раз и не хватало. Выдвигать версию “Глеба убили по неизвестной причине, а обыск провели для отвода глаз” я не стал, потому как не имел ни малейшего понятия, за какие грехи Глеба могли убить. Кроме того, выдвини я ту версию, и настроение Юсупу испортил бы вконец, ведь за висяк с убийством случайным Юсуп от шефа получит нагоняй куда меньший, чем за висяк с убийством умышленным да спланированным.

В том, что случай с Глебом самый настоящий висяк, Юсуп не сомневался. Ни одной явной зацепки кроме следа от кроссовка на белых шортах Юсуп не нашёл, а искать владельца кроссовка можно до скончания века. Конечно, рутинную работу вроде поиска глебовых кредиторов да глебоненавистников Юсуп проведёт, но только надежд на успех Юсуп не питал.

Когда с очередным висяком в послужном списке Юсуп смирился, и я подумал, что Юсуп собирается сматывать удочки, Юсуп спросил, не находил ли я какие-нибудь ключи кроме ключа от входной двери. Я сказал, что в кладовке нашёл ключи от бака для воды.

Затем Юсуп вогнал меня в краску: спросил, где ключи от глебовой квартиры. Ведь человек, приехавший на дачу, должен иметь, кроме ключей от дачи, ещё и ключи от квартиры, дома, или где он там живёт. Я признал, что лопухнулся, о ключах от квартиры не подумал, а ведь вещь-то очевидная.

Юсуп вышел из домика, направился к председателю. Я потопал следом. По пути заметил, что собака кинолога оставила следов раз в десять больше, чем мог бы оставить убийца. Затоптала всё, что было можно и нельзя.

Юсуп попросил председателя напомнить, как того зовут. Председатель пробурчал: “Сергей Сергеич”. Юсуп улыбнулся.

– Сергей Сергеич, у вас как у председателя должен быть домашний телефон Глеба. Кстати, вы случайно не знаете, Глеб живёт один или у него есть семья?

Председатель достал из кармана сложенный вдвое листок, протянул Юсупу.

– Я здесь из книги учёта выписал адрес и телефон матери Глеба. Она владелица этой дачи. Зовут её Нина Ивановна. Глеб живёт с матерью. Я знал, что вам понадобится.

Юсуп похвалил председателя за сообразительность, развернул листок, пробежал по строчкам взглядом, перевёл взгляд на председателя.

– Сергей Сергеич, у вас есть партийное задание.

Председатель замахал руками, словно отпихивал назойливое видение.

– И не просите, не буду ей звонить ни за что! Сообщать матери о смерти сына?! Да ни за какие деньги! Я не смогу. Ей и так не повезло. Она инвалид. А тут это…

Юсуп поднял руку, председатель заткнулся.

– Сергей Сергеич, мою просьбу выполнять не обязательно, но я был бы вам очень признателен, если бы вы позвонили матери Глеба и сказали, что в её дачу влез вор, что вы не уверены, но думаете, что вор наверняка прихватил с собой ключи от квартиры Глеба, и что было бы неплохо, если бы мать Глеба до приезда сына подпёрла дверь стулом, чтобы вор, даже если бы дверь украденными ключами и открыл, то попасть в квартиру не смог бы. И ещё надо сказать, что дозвониться к Глебу на мобильник вы не можете, а то передали бы всё ему.

– Так насчёт Глеба… ну, что он умер… не говорить?

– Нет. Как вы себе это представляете? Как мы можем сообщить такое по телефону? А если у матери, когда она узнает о смерти сына, прихватит сердце, а рядом с ней никого, и помочь, вызвать “скорую”, некому?

– Хм… Тоже верно. Такое по телефону нельзя.

– Сергей Сергеич, вы сказали, что мать Глеба – инвалид. Мне показалось?

– У неё отказали ноги. Она на инвалидной коляске.

– Представьте, что тот, кто убил Глеба и прихватил с собой ключи от глебовой квартиры, сейчас этими ключами открывает дверь в квартиру Глеба, а там – женщина в инвалидной коляске, которая защитить себя не может. А мы тут рассусоливаем, тянем кота за хвост.

– Но откуда этот урод знает адрес Глеба?

– У него мобильник Глеба. Многие записывают в мобильнике домашний адрес, чтобы в случае утери трубки нашедший знал, куда и кому трубку вернуть, если не сможет дозвониться ни по одному из номеров в телефонной книге.

– Но почему ей не позвоните вы?

– Сергей Сергеич, как вы думаете, чей звонок она воспримет спокойнее: ваш, как человека знакомого, или мой, как мента?

– Хм…

– Будет ещё лучше, если вы скажете ей, что мы уже уехали, а вы звоните ей не по нашей просьбе, а от себя, по собственной инициативе. Так она волноваться будет меньше. Когда мы к ней приедем, то скажем, что врать вас уговорили мы. Вы позвоните?

Юсуп протянул председателю мобильник. Председатель вздохнул, прикрыл глаза, выдохнул, набрал номер, поговорил с матерью Глеба, вернул мобильник Юсупу.

На вопросительный взгляд Юсупа председатель пожал плечами, сказал, что по поводу кражи на даче мать Глеба особенно и не разволновалась. Сказала, что на даче и красть-то нечего. А вот на совет председателя подпереть дверь стулом сказала, что председателю говорить легко, а ей на кресле-каталке таскать по квартире стул, чтобы им подпирать двери, не очень-то и весело.

Председатель получил от Юсупа благодарность за сотрудничество и вольную, оседлал велик и принялся крутить педали. Больше я председателя не видел.

Юсуп провёл председателя взглядом, повернулся ко мне, сузил глаза, чертыхнулся.

– Ян, те ключи, что ты нашёл в кладовке и думаешь, что они от бака для воды… Вспомнил? Ты их проверял?

Я стоял и клипал ресницами как отличница, которая забыла, сколько будет дважды два.

Затем я подошёл к баку, уставился на сливной кран, к которому был подключен садовый шланг. Замка на кране я не заметил. Откуда ему там взяться, если я за полчаса до того крутил вентиль крана? Промелькнула мысль: “Почему ключи от бака лежат в кладовке, если замок с крана снят? Глеб отпер замок, и занёс ключи в кладовку, чтобы не потерять? Тогда где замок?”.

Я обшарил взглядом окрестности бака. Возле бака, перед самым моим носом, стояла вверх дном консервная банка размером с банку от сгущёнки. Банка выглядела так, словно простояла возле бака лет сто.

Когда я присмотрелся, то увидел, что банка выглядела так потому, что во время ливня её занесло песком, забрызгало грязью, вот мне и показалось, будто банка простояла возле бака вечность. Потому я и не обратил на банку внимания сразу: если она в землю вросла год назад, то и незачем её, старушку, поднимать-разглядывать.

Я банку поднял. Под банкой на земле лежал хоть и маленький, но крепенький на вид замок. В замочной скважине торчал ключ. Я матернулся, смотался в кладовку Глеба, снял с гвоздя связку ключей, которые считал ключами от бака для воды, вернулся к баку.

Ни один из трёх ключей в связке, что я принёс из кладовки, к замку, который я нашёл под консервной банкой, не подошёл. Я перебрался к крану, что стоял перед водомером. К замку на кране водомера ни один ключ из связки не подошёл.

Я прилепил под нос виноватую улыбку, признался Юсупу в нерадивости, выслушал тираду Юсупа в стиле “Доверять нельзя никому! Надо всё проверять самому!”.

Когда Юсуп успокоился, мы решили, что в кладовке я нашёл ключи от глебовой квартиры. Матери Глеба отбой давать не стали. Подпёртая стулом дверь вреда не наделает.

Я повесил замок на сливной кран бака для воды, намотал глебов шланг на катушку, отнёс катушку в кладовку, повесил ключ от крана на гвоздик. Когда я закончил, Юсуп входную дверь глебова домика опечатал.

Я уже сел в машину да успел завести мотор, когда Юсуп сказал, что собрался навестить Хребтолома. Я вспомнил, что Хребтолома хотел навестить и я, чтобы надрать уши за то, что не предупредил о планах Ковылякина треснуть меня монтировкой по черепушке. Само собой, я покатил за Юсупом к Хребтолому.

*

*

Надрать уши Хребтолому я при Юсупе не смог. Зато смог поприсутствовать при допросе Хребтолома. Правда, увидеть, как Юсуп арестовал кровожадного злодея, мне не довелось.

На вопросы Юсупа Хребтолом отвечал нечто вроде “ничего не знаю, никого не видел, никого не убивал”.

Когда Хребтолом Юсупу надоел, Юсуп пригласил кинолога с собачкой. Кинолог дал собачке понюхать белые шорты из домика Глеба. Собачка понюхала шорты, обнюхала Хребтолома, сказала, что на шортах в домике Глеба топтался не Хребтолом. Затем собачка обошла дачу Хребтолома. Ни мобильника Глеба, ни глебова портмоне собачка не унюхала.

На том Юсуп с Хребтоломом и расстался. Я Хребтолому пообещал вернуться, потолковать за жизнь. Хребтолом за нами закрыл, до калитки провожать дорогих гостей не стал.

Я спросил Юсупа, не к матери ли Глеба Юсуп собрался ехать. Юсуп в ответ спросил, не собрался ли я напроситься в попутчики. Я сказал, что раз мне делать всё равно нечего, то почему бы и не прокатиться с Юсупом, не набраться опыта у старшего товарища. Затем я пригласил Юсупа прокатиться в моём джипчике. Юсуп изрёк бранное слово в адрес моего подхалимажа, наказал своему шофёру ехать за моим джипчиком.

Когда я прижал педальку газа, Юсуп дал мне адрес глебова дома. Я откозырял. Юсуп хмыкнул, сказал, что у меня не получилось, нашёл в бардачке мою бутылку минералки для гостей, распечатал, приложился к горлышку.

Я спросил, почему Юсуп не хочет так же, как и Хребтолома, дать собачке вместе с шортами обнюхать и Вадика. Юсуп вопроса не ожидал, потому чуть не утонул в глотке воды. Когда откашлялся, сказал, что от кого-кого, а от меня такой глупости не ожидал. Затем добавил, что в последнее время я с глупостями зачастил, пора бы мне и на пенсию.

После пачки подначек Юсуп посерьёзнел, пояснил, почему с пенсионным удостоверением я смотрелся бы лучше, чем с корочкой частного сыщика.

Я-то думал, что к Хребтолому Юсуп заглядывал в надежде поймать убийцу Глеба. Ан нет. Хребтолома Юсуп проверял для отчёта, для галочки, чтобы шеф за безделье не полоскал Юсупу мозги. Юсуп в виновность Хребтолома не верил. По мнению Юсупа, Хребтолом не из тех, кто способен на убийство. Хребтолом, тут Юсуп со мной согласился, для убийства трусоват. Отсутствие должной смелости у Хребтолома Юсуп заметил ещё утром, когда допрашивал Хребтолома по поводу алиби Вадика.

Кроме того, если бы даже собачка и сказала, что на шортах Глеба след от кроссовка оставил Хребтолом, то Хребтолом бы заявил, что на тех шортах танцевал, а Глеб танцевал рядом, на каком-нибудь свитере. Накурились, представили себя шаманами, и устроили ритуальный танец на тряпках.

Хребтолом и Глеб как-никак друзья. Если бы Юсуп запах и пальчики Хребтолома на даче Глеба и обнаружил, то доказал бы лишь, что Хребтолом заглядывал к Глебу в гости.