Перерождение

Стрела пробила шею чуть ниже головы цмока и гоубоко вошла в тело. Зверь от силы удара дёрнулся в сторону и взвыл, длинными лапами обхватив и сломав древко. Он попытался достать остатки стрелы зубами, но не дотянулся. Вторая стрела попала точно в затылок беснующейся твари, и голова его безвольно упала на землю. По белому снегу расползалась тёмно-бордовая лужа.

Ремдаль начал поворачиваться, чтобы спросить Уве, что значит «не один», но не успел. Какая-то сила с налету ударила кобылу в бок так, что она, не устояв, повалилась. Ремдаль полетел следом в заснеженные кусты, с хрустом ломая ветки. Когда он поднял голову, увидел, как к нему пробирается ещё одна особь, примерно такого же размера, но со старым шрамом по всей морде. Топор и стрелы остались на лошади, которая успела встать и отбежать в сторону. Тварь уже готовилась к броску, а он просто лежал на спине, приподнявшись на локтях, в ужасе, не соображая, как спастись.

Уве хоть и умел стрелять из лука, но на всём скаку – такого уровня он пока не достиг. Он понял – единственный вариант атаки – удар топором. «Надо спрыгнуть с лошади. Прямо на него! Прямо на него! – лихорадочно думал Уве. – Один шанс! Лишь бы не промахнуться!» Когда он приподнялся в седле и соскочил с лошади на спину чудовища, готовившегося атаковать Ремдаля, эта мысль всё ещё вертелась у него в голове.

Топор с хрустом вошел в спину и переломил позвоночник монстра. Цмок упал на бок, а Уве по инерции покатился дальше.

Тварь плевалась кровью, стараясь подняться, но нижняя половина чудовища была уже недвижима. Уве вскочил на ноги, выхватил из-за пояса два метательных топорика и сходу, пока зверь не очухался, прыгнул добивать. Цмок, воя от боли и силясь отползти в сторону, даже не заметил вновь нападающего гнома. Он повернул морду в сторону Уве, только когда тот был уже на расстоянии вытянутой руки. Хрясь-хрясь! – и два удара, пришедшиеся точно в голову, докончили дело. Уве развернулся.

– Надо спешить! Они прут из болота!

Из глубины леса доносились потрескивания льда. Вдалеке, насколько позволяли видеть переплетения стволов и сетка веток, двигались пока еле заметные фигуры цмоков. Два справа и один подальше слева.

Пока Ремдаль быстрыми движениями собирал плащи и оставшиеся на земле припасы, Уве подозвал разбежавшихся лошадей. Они вскочили на скакунов и спешно двинулись.

У пробудившихся от спячки цмоков было мало шансов обогнать коней по суше. И хотя болотный чёрт имел всё, чтобы передвигаться по земле, строение его тела не позволяло развивать сильную скорость.

Гномы же не сбавляли бег, стараясь убраться как можно дальше от болотистых мест, понимая, что кони не могут разогнаться в лесу во всю прыть.

– Давай туда! – махал рукой Ремдаль. – Едем в сторону гор. Будем возвращаться вдоль гряды!

– Согласен! – крикнул в ответ Уве. – Клянусь бородой, как вернёмся, все оставшиеся зубы Батрогу повышибаю! Мог бы и накалякать этих сукиных детей на своей карте!

– Если бы он их встречал, об этом знал бы весь город! Его хлебом не корми, дай погеройствовать! Таких бы баек наслушались! – ответил Ремдаль, обгоняя на ходу друга.

Справа от них захрустел лес, громко заломались ветки, и они увидели, как наперерез им ломятся три твари. Одна была явно крупнее особей, которых они встречали ранее. Вокруг морды красовалась алая воротниковая складка. По всей видимости это была самка. Костяные ножки нижней части туловища быстро семенили по снегу, а две длинные передние лапы хватались за попадающиеся на пути стволы деревьев и с силой подтягивали тело к цели. Сзади самки едва поспевали два маленьких уродца. Оглушительно пища, переходя на свист, они старались не отставать от матери.

Гномы увидели впереди участок с более редким лесом и выехали на первую прогалину, понимая, что там лошади могут быстрее разогнаться. Но не успели они проскакать и несколько метров, как Ремдаль услышал громкий треск. Сзади него кобыла Уве наступила на тонкий лёд. Лёд треснул, и на всём скаку лошадь ухнулась в образовавшийся пролом. Она попыталась передними копытами встать на край льда, но тот обломился, и вот уже лошадь была по брюхо в ледяной воде. Уве ловко спрыгнул с тонущей кобылы и отбежал по льду в сторону, где виднелась незаснеженная земля.

Пролесок оказался ещё больше заболочен, чем сам лес.

– Ремдаль, сюда! Скорей! Давай!

– Прыгай! – Ремдаль крутанул поводьями и развернул лошадь.

Краем глаза он видел, как цмок был уже в нескольких шагах. Твари было всё равно, кого есть. Она просто хотела жрать после долгой спячки и поэтому выбрала добычу покрупнее и попроще. Следующим прыжком чудовище резануло когтями бок лошади и всем телом с наскоку прыгнуло ей на спину, утягивая глубже в прорубь – в свою стихию.

Уве запрыгнул к Ремдалю на лошадь. С двумя гномами на спине, да по снегу, лошадь не смогла бы сразу набрать скорость и уйти от преследования. Ремдаль это понимал и решил подстраховался. Он взял новую стрелу и прицелился. К ним быстро приближались два детёныша цмока, каждый метра полтора в длину. Один из них прямиком плюхнулся в уже окрашенную кровью лужу, где мать добивала лошадь, и откуда доносились холодящий кровь писк цмока и ржанье обреченной кобылы. Второй, видимо, поглупее, решил выбрать новую жертву и, обежав беснующееся в проруби семейство, двинулся на гномов.

– Обхвати меня и возьми за поводья! – крикнул Ремдаль – Нно!

Он пришпорил кобылу ногами, а сам не отпускал тетивы. Выцеливал-выцеливал.

– На!

Отпущенная тетива приятно обдала щеку ветерком, и звук был приятный – вшшш! Стрела ушла чётко в цель – пробила хребет чуть ниже шеи и пригвоздила тварь к земле. Это была вторая из трёх стрел на медведя – мощная, с зазубренным наконечником из суддверской стали, какую ковали гномы в самых глубоких северных пещерах Бурых гор.

– Нно! – Ремдаль закинул лук за спину и подхватил поводья из рук Уве.

Они поскакали дальше уже осторожнее, выбирая места, где была видна черная корка земли, не занесенная снегом. Сзади них цмок вылез из проруби. Кровь вместе с холодной водой стекали по всему телу. Остатки кобылы доедал её отпрыск. Мать подошла к трупу своего второго ребенка со стрелой в спине и обнюхала его. Она не завыла от горя. Нет. Она медленно повернула морду в сторону скачущих гномов и долго смотрела вслед.

***

Какое-то время ехали молча. Временами они останавливались и прислушивались, нет ли погони, но вокруг было тихо. Уже давно окончательно стемнело.

– Спасибо что выручил, – произнёс Ремдаль, не оборачиваясь. – Там… Когда на кобылу набросилась эта гадина и уже подбиралась ко мне… У меня не было шансов.

– Брось. Это кто кого ещё выручил… К тому же, ты всегда смог бы напугать его своей татуировкой, – Уве похлопал Ремдаля по плечу и через секунду гномы дружно загоготали так, что в какой-то момент испугались, что их услышат. Смолкли, улыбаясь. Весь город потешался над татуировкой Ремдаля с давних пор, когда он, ещё будучи юношей, ездил в столицу, город Фьяндхайм, чтобы набить себе на плече голову дракона. Но соблазны столицы так поглотили его, что он в компании новых друзей добрался до салона только на четвертый день. Все были, ясное дело, навеселе – против знаменитой пятидесятиградусной Фьяндхаймской наливки из морошки никто не мог устоять. С непривычки молодцу сильно ударило в голову. Ремдаль позже признавался, что и салон он выбрал, мягко говоря, не в самом благопристойном квартале города, и что татуировщик тоже лыка не вязал, ибо время было уже позднее, да и ежегодный Праздник Кузнечных ремёсел был в разгаре. Ну и вышло так, что у дракона один глаз косил, усы были растрёпаны, и не хватало пары нижних зубов, потому что уголь на тот момент кончился. Ремдаль уже давно перестал обижаться на безобидные шутки друзей, но поток юмора всё не иссякал.

– Ты слышал о таких существах, Рем? – спросил Уве тихо.

– Да, видел упоминания в паре трудов из библиотеки Верховных. Цмоки – считай, что водяные. Зимой обычно в спячке, но сейчас их что-то разбудило, – Ремдаль немного помолчал и добавил. – Мы далеко забрались, братец. Сам знаешь, за Лисий ручей мало кто из наших ходил. А Вандъяль, можно сказать, западный форпост всего королевства. Дальше нас на западе только леса, а потом пустоши да равнины. Кроме коротконогих степняков за сотни километров больше никого. А на северо-западе вот эти леса да болота… Дикие здесь места. Дальше охотиться слишком опасно. Надо возвращаться.

– Верно…

– Сначала поищем место под ночлег. Быля долго не потянет нас двоих… да в такую стужу, да со всей поклажей… Гляди в оба, – Ремдаль показал рукой в сторону.

Лунный свет и белый снег позволяли проглядывать лес на некотором расстоянии. Уве посмотрел туда, куда указывал Ремдаль, и с удивлением заметил, что вокруг их снова стали попадаться заснеженные развалины неизвестно откуда взявшихся поселений, заросших лесом.

– Может, где пару крепких стен сохранилось. Нам бы хоть от ветра укрыться и то ладно. – произнёс Ремдаль.

– Рем.

– Мм.

– Что почувствовал, когда они попёрли на нас? Я, признаюсь, ничего не мог поделать, ноги подкашивались. Просто хотелось бежать, куда глаза глядят.

– Я знаю, Уве. Но ты всё же переломил ему хребет и спас меня. Мы с тобой не воины. Много крови не видали. Как не бояться? Охота за зайцами, да и даже медведями – это одно, а вот такую тварину увидеть – тут можно и штаны обдристать.

– У меня почти получилось, – хмыкнул Уве. – Интересно, когда кого-нибудь из Вандъяля отбирают в королевскую армию, учат воевать с чем-то подобным?

– Точно учат тому, как одолеть наших горных троллей, пещерного блазня или оборотня, но в основном, думаю, учат воинскому искусству – физическая подготовка и тактика ведения боя против армий, например, тех же мятежных гномов с Восточных Клыков Арма.

– Ха! Троллей!? Скажешь тоже. Да я в своей жизни троллей-то раза два видел и то издалека, а уж эти столичные вояки и подавно тролличий дух от говна не отличат.

– В теории, Уве, в теории. Конечно, живую нечисть никто не отлавливает, чтобы на ней тренироваться.

Уве только хмыкнул.

– Во-во. В теории и я цмока за хвост на кулак намотаю.

– Уверен, Смарве ты всё так и представишь, – улыбнулся Ремдаль.

Исчерпав тему борьбы с нечистью, гномы снова замолчали.

Луна то выходила из-за туч, то пряталась. Когда серебристый свет снова падал на редеющий лес, гномы вглядывались вглубь, стараясь отыскать подходящее для ночлега место. На пути стали появляться осколки скальных пород, почва стала каменистой. Пройдя еще около трёх километров, друзья остановились перед широкой прогалиной. Лес в тех местах совсем поредел, местами ещё попадались разрушенные и заснеженные основания небольших домов, но сквозь стволы деревьев гномы увидели впереди на поляне что-то более громоздкое, чем просто развал камней. Когда из-за их спин снова показалась луна, она осветила фасад двухэтажного строения, которое много лет назад, скорее всего, было домом старейшины или короля обитавшего здесь когда-то народа. Он строился более добротно и поэтому сохранился лучше, чем все другие сооружения. Массивные каменные стены все ещё держались и, казалось, продержатся еще сто лет. Однако перегородки между бывшими жилыми помещениями, построенные из дубовых брёвен, со временем прогнили и почти исчезли.

Уве с Ремдалем осторожно обошли развалины, проверяя на всякий случай, не облюбовал ли это место кто-то другой. Вокруг была тишина. Болота – главная среда обитания цмоков – остались позади.

– Разместимся внутри, на втором этаже. Оттуда хорошо видна округа, – размышлял Ремдаль вслух, сплёвывая остатки жевательного табака. – Огонь на ночь я бы не стал разжигать. Только растопим воды и сразу потушим. Мы на несколько километров ушли от болот, но эти твари и по суше неплохо передвигаются. Могут увидеть дым и снова заявиться.

Они спешились. Как можно тише вошли в просторный холл первого этажа. Холл был практически пуст, в центре завален снегом. Они поднялись выше. Крыша на втором этаже проломлена. В углу темнел огромный камин, труба от которого, кажется, была самой верхней точкой дома в теперешнем его состоянии. Здесь можно было заночевать. Гномы снова спустились, привязали лошадь к дереву и оставили ей немного сухой травы. Сами же разожгли костёр в камине на втором этаже, не давая ему сильно разгораться. Стали греть воду в котелке, да и ноги успели просушить. Напряжение и страх немного спали.

Уве облокотился о стену, пересчитывая стрелы в колчане, а потом, отложив их, полез рукой себе за воротник, пытаясь что-то выудить. Ремдаль спокойно наблюдал, как он, запутавшись в складках рубахи и теплой подстёжки из овчины, нервно дёргает рукой под одеждой в явной попытке залезть поглубже. Вот он что-то нащупал, вынул, подошел к огню, протянул руку поближе к пламени и раскрыл ладонь.

На ладони поблескивал кристалловидный амулет аметистового цвета. Внутри амулета клубился серый дым, то обволакивая изнутри грани кристалла, то скрываясь в глубине, и тогда амулет походил на обычный кристалл, но через пару секунд клубы дыма снова возвращались.

– Сегодня я даже не вспомнил про него, – Уве засмотрелся на амулет, явно любуясь.

– «Чур» можно использовать лишь один раз за жизнь…Я знаю, как он не просто достался тебе, и очень хорошо помню, как ты ходил к ведуну, который жил отшельником почти на границе королевства, – Ремдаль похлопал по плечу друга, отошел расстелить сшитое из козьих шкур одеяло. – Но всё-таки… Только раз в жизни.

– Я думаю это мог бы быть как раз тот момент. Мы были на грани смерти, Ремдаль. Как ты не понимаешь? Умереть? Или выпустить чура? Я бы его точно выпустил, если бы вспомнил. Чёрт, у меня мозг в сапоги вытек, видать, как только я увидел, как эта нежить на нас таращится.

Ремдаль уже умывался талой водой, сплёвывая в сторонку и фыркая: «Кххааа…Хорошо!»

– Я свой ношу на запястье. Браслет Рагна подарила. А я потом туда и чура прицепил. Да ты уж видел сто раз, – заулыбался Ремдаль, но всё равно присел рядом с Уве и засучил рукав. Кисть была обвязана в три оборота чёрными кожаными ремешками, в нескольких местах скрепленными серебряными скобами в виде зубов, торчащих из медвежьей пасти. На браслете был прикреплен кожаный чехольчик. Ремдаль отстегнул кармашек и повернул к Уве кисть, показать что внутри. В кармашке тускло мерцал зеленый стеклянный шарик. Так же как и у Уве внутри него что-то шевелилось, но не дымок, а мелкая россыпь искорок, похожих на звёзды. Они то вспыхивали, как будто в миниатюрном небе зажигался млечный путь, то снова, искрясь и медленно завихряясь, как ил в мутной реке, пропадали в зелёной глубине амулета. Ремдаль снова заговорил:

– Ты же знаешь, что чура мне поселил сюда сам Брок Эцо Уйверг из столицы на моё тридцатилетие. Пришлось ему отдать за это лучшие работы покойного отца – пять топоров, восемь отменных мечей, да ещё и овец привез. За такое дома себе покупают в Фьяндхайме, причем не самые плохие.

Чурами были предки гномов по прямой отцовской линии. В других землях королевства Бурых Гор их звали щурами. Гномы Бурых гор верили, что не все их покойные предки покидают этот мир. Появившись в загробном мире, душа родича знает всё, что было и что будет. Иногда она остается рядом с семьёй в тонкой прослойке между нашим миром и миром загробным, чтобы помочь в трудный час, о котором знает дух предка. Но чтобы помочь живому родичу душа должна материализоваться в этом мире. Много столетий назад гномы вместе с эльфами, населявшими эту часть мира, путем многолетних алхимических и колдовских опытов добились формулы проведения обряда, в котором чур призывался из тонкого мира блуждающих духов и заключался в амулет, предназначенный семье. Обряд был сложным и проводился только верховными жрецами и друидами. Бывало так, что друид не находил никого из чуров семьи в мире духов, и тогда обряд останавливался. Но если же обряд проходил успешно, то гном или эльф получали амулет и носил его обычно всю жизнь. Если жизнь протекала спокойно, без войн и опасностей, то амулет передавался дальше детям, обычно старшему сыну. Случалось, однако, что владелец амулета всё же был вынужден призвать чура. Нападет ли на беззащитного гнома медведь или тролль, или окружат его дом во время набега разбойники с Восточных Клыков Арма, тогда гном разбивал амулет и выпускал чура. Обычно гномы не знали, что за предок таится в амулете. Верховные жрецы, когда заточали чура в кристалл, видели только душу в виде сгустка света. Но как только кристалл разбивали, чур на некоторое время обретал плоть, и только тогда его мог узнать хозяин амулета. Дух-помощник мог быть давно покойный пра-пра-прадед, а мог быть и дед или отец, если их уже не было в земном мире. Чуры приходили в виде могучих воинов ростом намного больше обычного гнома или даже человека. Никто и никогда не знал, в каком виде они появятся. Некоторые приходили объятые языками пламени, с горящими глазами и мечами и бились вместе с попавшим в беду родственником. Почти всегда они спасали своего родича и исчезали уже навсегда, растаяв в воздухе. Однако бывали и случаи, когда нападавший был слишком силен, либо соперников было слишком много – обыкновенно это происходило, когда чур призывался во время смертельного боя между отрядами или многочисленными армиями, – и тогда бывало чур погибал, не успев спасти кровного сородича.

– Хорош оберег, – в который раз оценил Уве амулет Ремдаля. – И браслет красивый. Рагна умеет плести, ничего не скажешь. Не то что моя Смарвочка – только блины, да шаньги из печи достаёт, больше ни на что не годна… Всё равно скучаю по ней. И по братишкам – Вишке и Фенгару.

– Ничего Уве, скоро будем дома. Дня три-четыре, если поспешать будем. Может ещё на обратном пути козерога или тура завалим.

– А ты слыхал, что в верховьях наших гор далеко на севере водятся гигантские туры, которые питаются гномчатиной, да и с троллем потягаться …

– Не молоти чушь, Уве, заканчивай. И без тебя натерпелись сегодня страха. Вот пойдём через недельку в кабак «У Говорливого Валуна», так ты мне у камина да за чаркой тёмного пива всё про этих своих туров и расскажешь. Давай-ка ложись лучше. – Ремдаль завернул конец одеяла на ноги, повернулся на бок, и накрылся с головой снятой с себя кожаной курткой. Через минуту он уже тихо захрапел себе в бороду.

Уве, все ещё гревший руки у теплых углей, бросил на него взгляд и укоризненно помотал головой. Ремдаль никогда не любил долгие разговоры, они его утомляли, а ведь Уве ещё столько хотелось обсудить. Честно признаться, и засыпать одному было страшновато. Он подошел к похрапывающему холмику скомканных шкур и нагнулся разглядеть походную сумку товарища. Наконец, увидел её и присел на корточки. Ему хватило нескольких секунд, чтобы найти жевательный табак Ремдаля. Табак был хорош. Действительно хорош. Уве это помнил. Как только он открыл крышечку жестяной круглой коробки, сразу почувствовал терпкий запах трав с еле уловимыми оттенками донника и зверобоя. «Не обидится, если чуток позаимствую», – прошептал он себе под нос, забрасывая щепотку жевательного табака в рот.

«А ветер переменился», – думал Уве, стоя у края обвалившегося пола на втором этаже. Стен в этой части дома тоже уже давно не было. Далеко вдали луна отражалась от небольших ледяных лужиц. Лес был тих, и только сова отрывисто укала в лохматых ветвях ели. Уве отлил, не сходя с места, метя в сугроб внизу и чему-то ухмыляясь в рыжую бороду. Он думал о том, как он будет в красках описывать свои приключения братишкам и соседям из Вандъяля, как он возьмет за бороду старого Батрога и втолкует, что теперь сам будет чертить карты и уж точно отметит, куда не следует забредать гному, который дорожит своей бородой. «Хм. Старый лапоть…» – пробурчал Уве.

Он долго укутывался, стараясь принять удобную позу и не попасть под струи задувавшего внутрь здания ветра. Потом вынырнул из-под шкуры и сплюнул прожеванный табак в сторону. Глубоко вздохнул, ещё раз глянул, как там разместился Ремдаль, и заснул, снова чему-то улыбаясь.

***

Ремдалю снилась столица – могучий и древний Фьяндхайм. Ему снова было двадцать, и он стоял на одном из многочисленных балконов, высеченных из скал, с видом на Залив Медных Волн и Непрестанной Мглы. Ветер гудел в вырубленных туннелях, уходящих к центру города. Прямо под ним были известные всем пяти королевствам Ворота Наннекки, состоящие из десяти колонн, на которых были высечены статуи самых великих королей Бурых Гор. Башни с бойницами на нескольких уровнях были освещены факелами. Внутри окошек поблескивали шлемы стражи. Ремдаль лишь на миг увидел всё это. Его взгляд устремился в то место, где темные воды залива на горизонте почти сливались со свинцовым небом. Солнце закатывалось за край моря, но почему-то алый диск не освещал вокруг себя ни толики неба и не отражался в волнах. Однако это не мешало Ремдалю даже во тьме полувидеть, получувствовать приближающееся нечто. Корабли? Рой гарпий? Просто шторм?

– Ремдаль! – кто-то окликнул его. Медленно и, как в тумане, он поворачивает голову и видит всех своих четверых братьев. – Надо идти, Рем, уходим. Надо спешить.

Сон медленно рассеивается. Слишком медленно, с чувством, как будто выныриваешь из тягучей смолы, он проснулся и тут же понял, что спал недолго. Голова его была все ещё накрыта курткой. «Прошло, наверное, совсем немного. Хорошо… Ещё можно отдохнуть», – подумал Ремдаль.

Он снова прикрыл глаза.

Шорох…

Снова шорох и еле уловимое в завывании ветра глухое постукивание чем-то по полу. Звук шёл со стороны, где должен был прилечь Уве.

Ремдаль стал вслушиваться и одновременно медленно, очень медленно убирать куртку с головы.

Послышался чуть заметный хруст.

Почти не двигаясь, все ещё в той скрюченной позе на боку, в которой он спал, Ремдаль одним глазом пытался вглядеться из-под куртки в темноту. Ему пришлось потратить несколько секунд, чтобы начать различать предметы вокруг. Начали проступать контуры стен и предметов. Но то, что он увидел дальше, в глубине зала, там, где спал Уве… Сердце Ремдаля на секунду остановилось и сжалось, а по ногам и рукам пошла слабость. Он всё всматривался и всматривался, не веря своим глазам и цепенея от ужаса.

В двадцати метрах замерло существо. Это была она – самка цмока. Она извернулась в неестественной позе, расставив длинные передние лапы широко в стороны, чтобы сохранить равновесие. Хвост был приподнят в боевой стойке. Но взгляд Ремдаля не мог оторваться от её пасти – тварь мёртвой хваткой сомкнула свои смертоносные челюсти на шее Уве. Гном был обречен, но был ещё жив. Тело его уже обмякло и свисало в мелких конвульсиях. Но он смотрел. Смотрел прямо на Ремдаля. И видел. Рот Уве беззвучно шевелился, из глаз текли слёзы, а рука… Рука тянулась вперед, сжимая аметистовый амулет, и слабо стучала по каменному полу. Уве в предсмертной конвульсии хотел разбить амулет и высвободить чура.

Прошло лишь несколько секунд, но Ремдалю показалось, что он уже часами смотрит на них. В голове со скоростью неслись мысли: «Откинуть куртку и обнаружить себя! Броситься за топором! Но где я оставил топор!? Где!? Да, кажется, в том дальнем углу, где дом переходит в деревянную пристройку. Святой Годдварф – прародитель всех гномов, ему уже не помочь! Не помочь!… Нужно что-то придумать срочно! Если привлеку внимание, она тут же бросится на меня. А где малец – детёныш? Может он рядом? Надо выверить каждый шаг! Каждый шаг!»

Животное все стояло, почти недвижно, как хищник, спокойно ожидающий, когда сметь настигнет обреченную жертву. Мелкие глаза цмока жутко бликовали от света луны. Её гортанный клёкот перемешивался с противными шлепками капающей на каменный пол крови. Чудовище вновь перехватило челюстями, сжимая их посильнее на шее, и в этот момент Уве из последних сил бросил кристалл о камень. Послышался звук разбитого стекла и одновременно снова хруст костей. Голова Уве безжизненно упала, а прямо под ней из амулета вдруг с шипением вырвался аметистовый дым.

Зал осветили сполохи. Из дыма начали проступать очертания плеч и головы с рыжими волосами. Фигура росла и начала материализовываться. Разведенные широко руки сжимали два коротких меча. Чудовище взвыло и бросило добычу, нацеливаясь атаковать нежданного гостя из другого мира.

Ремдаль понял, что это именно тот момент, когда надо действовать. Он молниеносно скинул куртку, вскочил на ноги и кинулся к прислоненному к стенке топору.

В этот самый момент предок Уве начал угасать. Ремдаль знал, что если хозяин заговоренного амулета умирает, вместе с ним и пропадают чары, вызывающие чура к жизни. Ремдаль бежал сломя голову. Краем глаза он видел лишь спину чура – спину, которая начала истончаться. Чур принял стойку, занес правую руку для удара, но тут же упал на колено, и вокруг его тела снова появился аметистовый дым. Тогда цмок прыгнул, целясь когтями в чура, и… Пролетел сквозь уже рассеивающийся силуэт…

Только тут она заметила его.

Но Ремдаль уже был на месте.