Полная версия
Вибрирующая реальность. роман
Вадим потер уставшие от монитора глаза и сухо ответил.
– Без вариантов, других искать нет ни времени, ни сил. Однако ты их не бросай. Деньги в руках неимущих интеллигентов, это зло. Они, должно быть, уже в кабаке празднуют, разговоры разговаривают за искусство. Наверное, говорят, что искусство не продается, а деньги это зло. Ты вот что, позвони им и узнай где они, а то, чего доброго, потеряют эту кучу зла, потом прибегут плакаться.
Шеф произнес это, как-то обыденно, само собой разумеющееся, но что-то в интонации голоса, в выражении лица не понравилось Грише. Что именно он не мог понять, собственно и не пытался. Его дело знай исполняй приказы, а думать и обдумывать, как сказано, зачем и почему, не входило в его обязанности.
Гриша, повинуясь словам шефа, достал телефон и набрал номер Самсона.
– Алло, Самсон? Это Гриша, вы где? Где? В ресторане. В каком ресторане? Избушка. На каких? А, понял, избушка на курьих ножках. Угу. А где он находится?
– Скажи, что сейчас к ним приедешь – дал указание Вадим.
Гриша в ответ кивнул головой.
– Я сейчас подъеду к вам, ага, ага, хорошо. Да, да, сидите там, скоро буду.
Гриша прервал соединение и положил мобильник в карман.
– Ну? – поинтересовался Вадим.
– Как ты и говорил шеф, уже пьют. Тут недалеко ресторан «Избушка на курьих ножках», пять остановок на автобусе, может, чуть больше.
– Вот что, Гриша, давай-ка дуй туда, посидишь с ними и развези их по домам, каждого лично до двери. Нам с тобой эксцессы не нужны, не хватало еще чтобы их в милицию забрали, или чего хуже, впрочем куда уж хуже то.
– Да, я понимаю, шеф – закивал головой Гриша.
– Очень хорошо если понимаешь, ступай.
Гриша мялся, переступая с ноги на ногу.
– Что не так? – озадаченно спросил Вадим.
– Ну, тачку надо поймать, в кабаке с ними посидеть.
Вадим прищурился.
– Гриша, ей-богу, ты как мелкий вымогатель.
Вадим достал из кошелька тысячу рублей и положил на стол.
– Это развести их по домам, до ресторана доедешь на автобусе, а что ты будешь делать там, твое личное дело. Все ступай.
Явно недовольный Гриша взял деньги и положил в карман.
– Шеф – промямлил он – я еще хотел спросить.
Гриша стал теребить пальцы, не решаясь продолжить фразу. Вадим молча смотрел на сотрудника.
– А откуда ты так много знаешь о них? Я заметил, как Самсон изменился в лице, когда ты сказал…
– О тебе я знаю еще больше – перебил его шеф – так что ни задавай глупых вопросов, а лучше поторапливайся, как бы там чего ни вышло, деньги у них при себе немалые.
– Да, да, иду.
– Вот еще – задержал его Вадим – совсем из головы вылетело, возмьи деньги и счет, забеги по дороге в банк, нужно оплатить.
Шеф положил на стол платежку и красную пятитысячную купюру.
– Там сдачу дадут сто пятьдесят шесть рублей, присовокупи их к тысяче.
Гриша попытался возразить, но шеф грубо осек его.
– Все иди.
Гриша взял со стола деньги и бумагу, открыл дверь и уже собрался выйти, но не удержался и спросил.
– А что обо мне, ты знаешь, шеф?
– О тебе, Гриша, я знаю все, ступай – рявкнул недовольно Вадим.
Гриша вышел, закрыв за собой дверь.
Вадим достал мобильник и сделал пару звонков.
Выстояв очередь в сбербанке, заплатив по счетам, проехав пять остановок на трамвае, Гриша через час был в «Избушке на курьих ножках». Он без труда отыскал в пустом зале, оживленно беседующую пьяную парочку.
– Привет, еще раз – поздоровался он и присел за столик.
– Тебя следить за нами приставили? Боитесь, как бы ни сбежали с наличностью? – огрызнулся Самсон.
– Никто меня не приставлял, а сбежать вам все равно не удастся, да и куда вам бежать-то? Ну ладно – выдохнул театрально Гриша – если я вам помешал – произнес он обиженно, уставший от стояния в очереди и в результате злой, как черт.
– Нормально все – махнул рукой Вазян, выправляя напряженную ситуацию – чего ты, Самсон к нему привязался, давай лучше выпьем за искусство.
– Сначала наехали, а потом пей с ними – начал строить из себя обиженку менеджер.
– Я угощаю – Вазян похлопал по карману, в котором лежали деньги – все фигня, не грузись. Это Самсон так, не по злобе.
Гришу не нужно было долго уговаривать, он повеселел в один миг.
– Ладно уж – Гвоздев одобрительно улыбнулся – наливай, на халяву, как говорится, и уксус сладкий.
– Девушка – закричал Вазян и защелкал пальцем о палец.
На крик подошла официантка.
– Нашему другу тару и меню – подмигнул ей Вазян.
– Простите, что вам нужно? – недопоняла девушка.
– Ну, как что, рюмку для менеджера, стакан и меню.
– Хорошо – девушка улыбнулась и ушла.
Вскоре возвратилась вновь, поставила рюмку и стакан, поменяла пепельницу и положила перед Гришей меню.
Приятели выпили и закусили. Гриша уткнулся в перечень еды, а Вазян с Самсоном все еще продолжали спорить о своем, разговаривая на повышенных тонах и постоянно жестикулируя. Вскоре подошла официантка и мягко спросила у Гвоздева, готов ли он сделать заказ.
– Так – сглотнув слюну, произнес Гриша, водя пальцем по наименованию – вот эту солянку, три куска хлеба и пока все.
Девушка записала в блокнот и перевела свой услужливый взгляд на Самсона.
– Нам еще триста грамм того же – Самсон показал на хреновуху.
– Хорошо.
Пока официантка несла заказанное, приятели успели допить бодрящую настойку, выкурить по две сигареты и обсудить различные темы некасающиеся работы.
Девушка принесла заказ, вновь поменяла пепельницу и удалилась.
– Я люблю солянку – сладостно вздохнул Гриша, вытирая салфеткой ложку – Перед тем, как приехать в Москву, я думал, что солянка, это суп из кислой капусты с картошкой.
Гриша рассмеялся.
– А теперь куда не езжу, всюду солянку заказываю. У нас в поезде, в кафе-ресторане классную солянку делают. Когда домой еду к маме, ну и из дома тоже обязательно кушаю. Возьму грамм сто пятьдесят водки и под соляночку, вкуснотиша. Давайте, что ли, под горячее.
Они выпили, и Гриша жадно принялся есть суп, хлюпая и чавкая, бойко орудуя ложкой.
– Рассказывайте бабушке – ухмыльнулся Вазян – в паровозе, а хошь в каком, отродясь еды нормальной не бывало. Это то же самое, что пельмени в пельменной, а чебуреки в чебуречной покупать. Вот мы с женой пробовали варить солянку самостоятельно. Это другое дело, когда для себя, тут уж не скупишься. Там должно быть не менее пяти сортов разного мяса: курица, свинина, говядина, колбаса копченая и сосиски. А уж точно не ливер и печень в придачу с требухой, как меня накормили один раз в какой-то говно – кафешке. Я после этого, не к столу будь сказано, блевал ну и, короче полное отравление организма. Так вот, на чем это значит я остановился? Все это мясо варится. На сковороде отдельно обжаривается лук, отдельно морковь. Я не помню, но, по-моему, картошку туда не кладут.
– Конечно, не кладут – поддакнул Гриша, уплетая за обе щеки – хотя и с картошечкой тоже ничего. Просто разные рецепты.
– Нет, Гриша, то что ты называешь, все что угодно, но уже не солянка. В солянку еще идут каперсы, оливки или маслины, я в них не разбираюсь и лимон. А, забыл совсем, соленые огурцы. Но признаюсь вам, очень уж жирно получается.
– По деньгам? – усмехнулся Самсон.
– И по деньгам тоже – ответил Вазян – у меня желудок больной, поэтому и в армию не взяли.
– Что с желудком, язва? – поинтересовался Гриша.
– Нет, там куча всего, гастриты, панкреатиты и всякая лажа. Ни острое, ни жирное нельзя, но я ем. Врачиха сказала, нужно кушать меньше, но чаще, раз пять в день, небольшими порциями. Не всегда получается, но я стараюсь.
Самсон усмехнулся, закинул ногу на ногу и с издевкой произнес:
– Послушайте, Вазян, заболеваниями, которые вы назвали, страдают девяносто пять процентов населения нашей страны. Это не плоскостопие и не шизофрения, с этими недугами берут в армию. Там как раз и режим, и кашки. Гастриты лечатся на раз, два.
– А вот меня не взяли – напрягся Вазян – я не хочу раз, два. Я пацифист, если хочешь знать.
– Почему же не взяли-то, в стройбат всех берут, и пацифистов тоже? Там убивать никого не нужно, знай себе выкапывай и закапывай.
– У нас давно уже нет стройбата – заступился за Вазяна Гриша – его отменили типа бесплатная рабочая сила.
– А не хай отменили ваш стройбат, у нас есть связь, ЖДВ, это тот же стройбат, или зеков охранять. ВВ – Самсон шлепнул себя по плечу – виноват военкомат.
– Ты сам-то служил? – явно враждебно спросил Григорий – или москвичи, белая кость, голубая кровь им, как чукчам запрещают служить?
– Я бы попросил тут без намеков – ощетинился Самсон – ты ложки то салфетками научился протирать в столицах, или еще в своем мухосранске практиковал подобные аристократические замашки? Москвичи, если хочешь знать, такие же люди и службу несут справно, так что не надо тут грязи. Несчастная обездоленная провинция, блин, достали уже.
– Ладно, замнем – предложил Вазян – лучше выпьем за успех нашего предприятия.
Они допили еще один штоф и заказали другой. Потихоньку в ресторан стал подтягиваться народ. Гриша, будучи в состоянии крайнего опьянения вдруг вспомнил, о том, что должен доставить этих двух новых сотрудников домой.
– Все, все, хорош, по домам – пробормотал он, опрокинув рюмку на стол.
К ним в очередной раз подошла официантка, поменять пепельницу. Вазян попытался ее притянуть к себе.
– Мужчина, держите себя в руках, а то я охрану позову – возмутилась девушка.
Вазян начал было выступать, но Гриша резко оборвал его.
– Ша, рот закройте все. Пора до дому, до хаты. Девушка, посчитайте нас – заплетающимся языком обратился он к официантке.
– Раз, два, три – хихикнул пьяный Вазян – все просто я и так могу, без нее, а куда она ушла?
– За счетом она пошла.
Самсон казался самым трезвым из всей лихой троицы. Девушка принесла счет, положила на стол и ушла. Вазян долго изучал чек, возмущаясь и сквернословя, Штиц достал обозначенную сумму и положил в книжечку. Вазяна так развезло, что он никуда не хотел уходить из этого заведения, пока официантка лично не извинится перед ним. Гриша с одной стороны, Самсон с другой под руки подняли икающего Вазяна и поволокли на выход. Сделав два шага, Вазян забыл про официантку и стал горячо признаваться в любви попеременно, то Грише, то Самсону, сопровождая свои душевные излияния иками, приводящими к вздрагиванию всего тела. Самсон на эти любвеобильные экзерсисы лишь хмурился и молчал, Гриша же отвечал по-пацански, выражая братану уважуху, респект и все такое.
– Я забыл – заплетающимся языком произнес Вазян, не переставая икать.
– Что, что ты забыл?
Гриша держал приятеля за руку, чтобы тот не упал невзначай.
– Сходить на дорожку – вновь икнул Вазян.
– Вот, дорожка – указал Гриша рукой на кусты.
– Пойдет – одобрительно кивнул Арнольд и удалился в кусты.
Разросшиеся плотные кусты, словно бутафорская ширма делили пространсто сквера на две части, по этой причине приятели не могли видеть писающего Вазяна, зато они прекрасно слышали, раздающийся в хаотической последовательности:
– Ик.
И после на выдохе, утомленное.
– Ой, блять.
Самсон порылся в карманах, отыскал там помятую сигаретную пачку, вынул последнюю сигарету и закурил, запрокинув голову назад, выдувая едкий сизый дым в мутное, лишенное звезд, ночное московское небо. Гриша ковырял в носу, извлекая козявки, скатывал их в шарики и бросал на землю. По аллее, навстречу им неспешно вышагивали двое кряжистых, приземистых мужчин, одетых совершенно обычно, для посетителей подобных заведений. Самсон каким-то шестым чувством уловил опасность, распространяющуюся по воздуху, словно запах жженой резины. От этих двух незнакомцев веяло чем-то зловещим. Самсон поискал глазами Вазяна, не найдя его, перевел свой взгляд на покачивающегося Григория. Гриша умиротворенно улыбался, его совсем не волновали две темные личности, приближающиеся к ним. Его волновали проблемы сексуального характера, он раздумывал, где бы можно подешевле снять девочку на ночь. Самсон хотел было крикнуть Вазяна, но устыдился своего малодушия, потрогал рукой пачку денег и морально успокоился. Пьяный разум, усыпил в нем вдруг вспыхнувший на мгновение страх, и погрузил в раздумья о предстоящей работе.
Тем временем незнакомцы приблизились к ним вплотную. Один подошел к Самсону и попросил закурить. Самсон вынул из кармана пустую пачку и демонстративно смял ее в руке, давая тем самым понять, что сигареты закончились.
В это время другой, ни слова не говоря, хлестко ударил Гришу в подбородок. Удар был настолько сильный и нанесен с таким профессионализмом, что ничего не подозревающий Гриша в тот же миг рухнул на землю, потеряв сознание.
С небольшим запозданием на доли секунды, подобно молнии пролетел неприятельский кулак, слегка коснувшись Самсонова носа. Врач успел среагировать, несмотря на то, что изрядно выпил, он увернулся и сразу сгруппировавшись, встал в оборонительную стойку. Однако получил сильнейший удар в пах ногой, и в один миг, сложившись пополам, упал рядом с поверженным Гришей. Последующий, чудовищной силы удар, ногой в голову, лишил Самсона чувств.
Когда Вазян вылез из кустов, пред ним предстала довольно печальная картина. Его приятели лежат на земле. А двое неизвестных, роются в их карманах. От икоты вмиг не осталось и следа. Арнольд интуитивно покрутил головой, увидев палку, наклонился за ней и словно град с неба, на него обрушились хлесткие, сильные удары, сбившие его с ног. Последнее, что сохранил в своей памяти Вазян, это то, как незнакомец достает у него из кармана деньги.
Глава 8
С утра, еле живой, с легкой щетиной на помятом лице, источая стойкий запах перегара, Гриша явился на работу. Голова раскалывалась с похмелья, челюсть ныла. Шеф сидел за своим рабочим местом, словно бы никуда не уходил. Костюм на нем был прежний, а вот рубашка другая, синяя в полоску, да ярко-желтый галстук, навевающий на Григория страх и тошноту.
– Чего опаздываем? – бодрым голосом спросил Вадим.
– Проспал – с болью в скулах пробормотал Гриша.
Вадим оторвал взгляд от монитора и пристальным взглядом впился в Гвоздева.
– Ты их доставил вчера домой?
Гриша опустил голову, как провинившийся школьник, не решаясь взглянуть в сторону шефа.
– Ну-ка в глаза мне – рявкнул Вадим, стукнув кулаком по столу.
Удар был такой силы, что гром от него, заполнил звуком все пространство кабинета, создав в похмельной голове менеджера эффект разорвавшейся бомбы.
Гриша, превозмогая боль, тошноту, страх и чувствуя свою неисправимую вину, на мгновение поднял кроличьи, от полопавшихся капилляров, глаза и тут же взгляд его, словно невыносимая тяжесть, вновь рухнул на пол.
– Так – грозно произнес шеф – давай все по порядку.
Гриша присел за стол.
– Можно воды? – жалобно произнес он потрескавшимися сухими губами.
Голова гудела словно медный таз, пищевод напоминал высохший в пустыне колодец.
Босс промолчал, не отводя своих маленьких, холодных, с острым пронизывающим взглядом, глаз от Гвоздева. Гриша подошел к кулеру, налил в пластиковый стакан холодной воды и тут же выпил все залпом, налил еще и вернулся на место.
Вадим молчал, ожидая отчета сотрудника.
– На нас напали. Я не знаю кто. Уроды какие-то.
Гриша говорил медленно, прерывисто, каждое слово отражалось в его голове тупой, нестерпимой болью.
– Меня сразу вырубили. У ребят забрали все деньги.
Гриша опустил голову и замолчал.
Вадим перевел взгляд на свои блестящие от лака ногти.
– Замечательно – произнес он вслух – Гриша, ты совсем болван или как? Ладно эти придурки, но ты-то, я же предупредил тебя и специально послал за ними.
Гриша еще ниже опустил голову, он готов был провалиться сквозь землю.
– Иди на хрен отсюда, урод – заорал на него Вадим.
Гриша поднялся.
– Я не нарочно, я… – пробормотал он себе под нос.
– Идиот, мать твою. Ступай домой, завтра, чтобы как огурец, поглаженный, побритый, надушенный. Насчет этих дебилов, скажешь им, что это их проблемы, бабки они получили, как там ими распорядились дело хозяйское, мне по хрен. И чтобы не крутили там у меня и не отнекивались, башку оторву, скажи вторую половину получат после того, как работа будет сделана. Все, вали с глаз долой.
Гриша вышел из офиса, тяжело дыша и время от времени, закрывая рот рукой, чтобы не сблевать. Кое-как, добравшись до ларька, он купил бутылку пива, открыл и тут же, не отходя далеко, принялся пить. Одним махом выпил половину бутылки, отрыгнул и закурил. Челюсть его все так же ныла, голова болела, а руки ходили ходуном, словно у заправского пропойцы. Превозмогая похмельную тошноту, Гриша добрался до дома. По дороге зашел в магазин, купил бутылку водки и две бутылки пива. Дома Гвоздев набрал воды в ванную и залез отмокать, посасывая пиво из горлышка. Затем взял телефон и набрал номер Самсона.
Штиц сидел, в позе опечаленного грифа, заложив ногу на ногу, согнувшись в три погибели, у себя на кухне и курил. Так погано ему было всего два раза в жизни. Это был второй.
Первый раз он испытал это мерзкое чувство, замешанное на стыде, никчемности, невозможности ничего исправить, год назад. В больнице, где работал Штиц, появилась молодая, красивая медсестра лет двадцати пяти, с обворожительными формами, с глазами, в которых утонул не один десяток мужчин, с роскошными белыми волосами до плеч и алым припухлым ротиком. Самсону было достаточно одного взгляда, для того чтобы почувствовать себя хищным зверем, мечтающим завалить эту дикую козочку. А вскоре оказалось, что эта козочка вовсе не дикая, а вполне объезженная и легко идущая на контакт кобылка. И вот в одну из ночных смен, Самсон сделал обход и совершенно удовлетворенный положением вещей направился к себе в кабинет. Вскоре к нему заглянула и Лия, та самая блондинистая санитарка. Самсон разлил в мензурки спирт, они чокнулись и выпили за здоровье. Второй тост был за знакомство, а третий, как водится за любовь.
– Какие у вас глаза! Я ничего подобного в жизни не видел – начал плести паутину своих сетей Самсон.
Лия расплылась в улыбке.
– Вы не смотрите, что я такая хрупкая, я могу перепить любого мужчину – кокетливо сказала она.
– Ха-ха-ха – рассмеялся Самсон – так уж и любого?
– Угу – хмыкнула Лия – мы в общежитии с парнями устраивали соревнование, я их всех сделала – не без гордости произнесла медсестра и слегка выпятила вперед свою роскошную грудь.
– Видать, слабенькие парни попались – усмехнулся Самсон.
– Что вы, еще какие матерые, только это им не помогло, все равно проиграли.
И Самсон, как зеленый неопытный пескарь, заглотил наживку.
А под утро, в больницу доставили женщину, пострадавшую в автокатастрофе. Конечно, Самсон смог бы ей помочь, но в тот момент он был невменяем. Развалившись на кушетке, врач спал, прижимая к обнаженной волосатой груди, стройные ноги блондинки. И когда его наконец-то разбудили, он долго не мог найти свои трусы, а после того, как нашел, у него никак не получалось надеть их на себя.
Пострадавшая, промучившись в реанимации два часа, не получив никакой специализированной помощи, отошла в мир иной. Дело решили замять, дабы не выносить сор из избы. Вместо преступной халатности, повлекшей за собой смерть пациента, Самсона выгнали с работы и отлучили от медицинской практики с формулировкой – «Врачебная ошибка – неправильное действие (или бездействие) врача, имеющее в своей основе несовершенство современной науки, незнание или неспособность использовать имеющиеся знания на практике».
Он так и не смог забыть, того тягостного, ужасного утреннего похмелья и вот что-то подобное повторилось вновь, в ином обрамлении, но с идентичным послевкусием.
Штиц сидел на кухне и не знал куда себя деть. «Может яду выпить» – подумал он малодушно. Сигарета в его руке истлела и обожгла пальцы. Самсон подул на них, а затем сжав ладонь в кулак, что есть мочи ударил в стену. На костяшках пальцев проступила кровь. Теплые, колючие слезы потекли по его щекам. Запрыгал по столу телефон, кровожадно урча, испугав Самсона. Штиц от неожиданности дернулся, взглянул на номер, звонил Вазян.
Арнольд проснулся от дикой головной боли, черепушка буквально раскалывалась на части, в горле стоял ядовитый вкус хрена. Вазян кое-как доковылял до туалета, приподнял крышку унитаза и долго стоял с открытым ртом, мучаемый желудочными спазмами, сжимая обеими руками голову. Наконец-то его вырвало, мерзкой жижей, как ни странно, стало чуточку легче. Он умылся и вернулся в постель.
«Очень странно – подумал Вазян – словно бы эти упыри знали, зачем шли. А если это так, значит, их кто-то навел. И как ни крути, все пути ведут к этому сукиному менеджеру Грише, ведь он один знал, где мы и что при нас деньги. Хотя он сам пострадал не меньше нашего, но за такую сумму, любой дурак согласится получить пару фингалов, при этом подозрений никаких. Нет, нет – размышлял Вазян – наивно полагать, что нас обули посторонние, так на шару поживиться содержимым карманов. Бред. Тут к гадалке не ходи, все красными нитками шито».
Вазян дотянулся до мобильника и набрал номер Самсона.
Самсон долго смотрел на пляшущий по столу телефон, затем, вытер ладонью слезы, высморкался и поднес к уху трубку.
– Да – заупокойным голосом произнес он.
– Это Вазян – взволнованно пробормотал телефон.
– По хрен мне кто это, че тебе надо?
– Я вот что подумал, это ведь не просто так случилось. Думаю Гриша навел, он один знал про деньги.
– А какого ты мне звонишь? – огрызнулся Самсон – ему и звони.
– Так ему-то чего звонить? – удивился подобной реакции Вазян.
– А мне чего звонить, я по-твоему киллер, пойду этого козла паяльником убивать, отдай наше бабло? Развели нас как лохов педальных, вот и все.
– Самсон, это он, по-любому, больше некому. А те ребята они непросто…
– Иди в жопу – недослушав до конца, заорал Самсон и запустил телефон в раковину.
Сходив за аптечкой, Штиц обработал руку йодом и закурил.
Вдруг раковина задребезжала, наполнившись непонятным звуком. Самсон подошел, взглянул, вновь звонил телефон, оказавшись довольно выносливым к механическим повреждениям. Штиц повернулся и уставился в окно. Телефон пугал раковину минуты две, затем утомившись смолк, однако через несколько минут, звонок повторился и, продребезжав какое-то время, вновь затих. Лишь когда телефон зазвонил в пятый раз, Самсон взял трубку.
– Алло, алло – раздалось в трубке – Самсон, это Гриша.
– Че надо? – без какой-либо эмоциональной окраски произнес Самсон.
– Я тут это, короче шеф меня спросил, пришлось рассказать – словно оправдываясь, говорил Григорий.
– О чем? – все тем же холодным, стальным голосом произнес Самсон.
– Ну как, то что нас побили, ну – Гриша слегка замялся, а потом все же нерешительно выдавил из себя – обокрали.
– Не вас – повысил голос Самсон – не вас, Гриша, а нас, нас с Вазяном обокрали. И вот еще, Гриша, есть подозрения, что обокрали нас по наводке. По твоей, Гриша, наводке.
– Да ты, да я… – Гриша захлебывался от ярости – да вы че, мне чуть челюсть не снесли, да я…
– Иди ты в жопу – желчно крикнул Самсон и положил трубку.
Поднявшись с места, он вытряхнул переполненную пепельницу в мусорное ведро, захватил с собой зажигалку и сигареты и направился в комнату. Присев за письменный стол, Штиц включил компьютер, открыл папку с фотографиями и начал их смотреть. Это были старые, черно-белые фотки его юности, отсканированные и помещенные в папку «юность волосатая». У Самсона засосало под ложечкой. Он вспомнил, как в 16 лет, они вместе с друзьями организовали рок-группу, как он разучивал партии баса, до, ля, фа, соль, как учился бренчать на акустике, сочиняя свои собственные песни, как писал наивные, глупые стихи о любви, чувстве справедливости, о природе.
Самсон улыбнулся. Он вспоминал канувшую безвозвратно молодость, с какой-то легкой грустью, с душевной теплотой. Затем мед институт, учеба, зубрежка. Вспомнил, как по неизвестной причине упал в обморок, присутствуя на операции по удалению аппендицита, как после этого над ним долго потешались однокурсники. На этой почве он даже подрался с Вовкой Анохиным и их обоих хотели исключить из института. Вовку на следующий год, все же отчислили, за академическую неуспеваемость. Штиц вспомнил, как впервые увидел свою жену Вику. Она не была писанной красавицей, но держалась так, словно бы ее мамой была сама английская королева. Это высокомерие и чванливость с которой Вика относилась к людям, поначалу пугали Самсона. А затем на одной из вечеринок, он влюбился в нее и все недостатки враз перестали существовать. Лишь спустя три года после женитьбы шоры с его глаз спали. Однако же Самсон и с этим смирился, «семья есть семья» – поговаривал он всякий раз, успокаивая себя. Но на работе стал все чаще прикладываться к спиртному, флиртовать с санитарками и даже вступать с ними в интимную связь. Безусловно, такое поведение супруга не нравилось Вике и это не могло не сказаться на их семейных отношениях. Вика постоянно ворчала, порой переходя на крик, вечно упрекая в чем-нибудь мужа по поводу и без. Последнее время они часто ссорились, после ссор подолгу не разговаривали друг с другом, затем мирились, и все начиналось заново, по отработанной программе.