Моя ожившая тень

– У тебя все выводы такие.

Стася стянула штаны и, проигнорировав его язвительно-восхищённый взгляд, нырнула в самую гущу водорослей. Внизу оказалось далеко не так холодно, как она предполагала. Мягко дотронувшись руками до песчаного дна, девушка перевернулась на спину и неспешно поплыла от берега – разгребая перед собой зелёную растительность и разгоняя мелких рыбёшек. Сквозь неплотно прикрытые веки она различала свет наверху и лёгкое мерцание скудных, робких солнечных лучей. Выныривать не хотелось. В воде она чувствовала спокойствие и безмятежность, словно не было в её жизни погибшего брата и требовательных родителей, ухода из спорта, о котором Стася иногда всё же жалела, в чём ни за что себе не призналась бы, и настоящего, всамделишного домового, охранявшего чей-то гроб…

Вспомнив странное, неестественное лицо сказочного существа, девушка рефлекторно вздохнула и, закашлявшись, рванула вверх. Бог его знает, что может водиться в этих глубинах – Вольтов, хоть и ёрничает, не так уж далёк от истины, ведь если домовые уже так запросто общаются с людьми, что мешает русалкам исполнять свои прямые обязанности, затягивая в омут неосторожных купальщиков… Или их только мужики интересуют? Тогда, конечно, есть шанс обойтись без омута, но хвостом, наверное, всё равно наградят…

Оказавшись на поверхности, Стася немного успокоилась и, отдышавшись, поплыла обратно к причалу. Вылезать из воды всё ещё не хотелось, но нечто потустороннее, скрывавшееся в тёмных глубинах, начинало всерьёз нервировать. Как назло, и без того тусклое солнце окончательно исчезло в облаках, краски заметно поблёкли, а растительность, мягко щекотавшая ноги, перестала казаться такой уж безобидной. Нет, пора что-то делать с чересчур активным воображением, иначе скоро любая тень будет доводить до инфаркта.

– Наплавалась? – ядовито осведомился Вольтов, которому явно было холоднее, чем ей.

– Подумала, что мать Зинаиды может уйти на работу и мы не застанем её до вечера, – очень равнодушно сообщила девушка, с облегчением хватаясь за доски причала. – Ты тут не соскучился, пока меня не было? Мог бы составить компанию.

– А ещё мог бы вены вскрыть. Сейчас столько интересных развлечений…

– Идиот, – закатила глаза Стася и тут же зажмурилась от боли, пронзившей всё тело. – Господи, – сдавленным шёпотом выдохнула она, вцепившись в давно травмированное колено. – Что за чёрт?

– Ты бы уж определилась, к кому обращаешься, – покачал головой Вольтов. – Помочь вылезти? Или, протянув дружескую руку, я в буквальном смысле окажусь на дне?

– Лишь бы я там не оказалась, – простонала девушка, пытаясь разогнуть ногу. Боль была адская, и получалось неважно, но она почувствовала, что обошлось без серьёзных повреждений.

– Надеюсь, тебя не пираньи жуют? – философски предположил Иван, похоже и правда это допуская.

– Почему не динозавр?

– Он там не поместился бы, – с умным видом сообщил Вольтов. – По этой же причине я отмёл гигантского кальмара и доисторическую акулу, случайно дожившую до наших дней. А версия с водяным мне нравится, но я сомневаюсь, что он стал бы тебя обгладывать, наверняка с той стороны твоего тела есть более интересные опции… Ты что, даже не попытаешься меня утопить?

В его голосе отчётливо слышалась обида, и в другое время девушка развеселилась бы, но сейчас она осторожно болтала под водой здоровой ногой, рассчитывая понять, на что так неудачно наткнулась. До дна было относительно далеко – Стася, конечно, могла туда донырнуть, однако даже у неё, тренированной и закалённой, это получалось не всегда. Чтобы оказаться в самом низу, требовалось разбежаться и прыгнуть с причала, придавая себе ускорение, а то, что её атаковало, находилось около поверхности и, следовательно, было очень большим. Ничего подобного она здесь никогда не видела, хотя провела в этом месте не одно счастливое лето.

– Что ты там делаешь? – с любопытством спросил Вольтов, свесившись почти до воды.

– Догадайся.

– Решила придушить невидимого противника? Брось, оно того не стоит. Да и пусть себе резвится…

– Кто?

– Инопланетянин.

Стася настолько изумилась, что даже перестала шевелить конечностями под водой и вытаращила глаза, призывая Вольтова вернуться в скучную реальность.

– А что такого? Ты, разумеется, слышала об их таинственных подземных базах и о том, что они атакуют вражеские подлодки своими инфракрасными лучами смерти…

– По-твоему, я вражеская подлодка? – после долгого молчания уточнила девушка, уже не зная, стоит ли вылезать из воды. В конце концов, и на суше совсем не безопасно.

– Ну, корма у тебя что надо…

– Слушай, это уже вообще… это… это… Дай сюда бутылку!

– С посланием от потерпевших крушение?

– С остатками истины и коньяка.

– Какой истины? – не понял Вольтов.

– Той, которая на дне бутылки. Тащи уже сюда.

Иван огляделся, заметил в прибрежных кустах то, на что она указывала, и по-настоящему напрягся.

– Признаю, я немного перегнул, но это же не повод…

– Вольтов, не беси меня.

– Зачем она тебе понадобилась? Решила засорить любимый водоём? Так он уже и без того…

– Вольтов!

Он нехотя поднялся, медленно прошествовал к кустам и брезгливо скривился.

– Я туда не полезу.

– Жить захочешь – полезешь.

– Я хочу, и именно поэтому… О господи, ладно, только не смотри больше так, у меня нервы не железные.

Иван с отвращением двумя пальцами поднял бутылку, потряс ей в воздухе и вопросительно посмотрел на Стасю.

– Там ничего нет.

– А ты всё-таки надеялся узреть истину? – процедила девушка, наконец начав замерзать.

– Я надеялся услышать хоть какие-то объяснения. Желательно – правдоподобные, но я уже на той стадии, что и любые другие сойдут, лишь бы были.

– Разбей её вдоль и давай мне.

– Как это – вдоль? – обречённо уточнил Вольтов. Чувствовалось, что он ничему не удивляется и вообще порядком устал от бесконечных сюрпризов. – И чем я должен её бить?

– Ну вон железка какая-то торчит. Старайся, чтобы осколок был плоским и большим… Почему тебя всему учить надо? Такое ощущение, что ты ребёнком не был…

– Ребёнком я читал хорошие книги, ходил в походы и на скрипке играл. А вот чем занималась ты…

– Поэтому ты и стал психологом? – заинтересовалась девушка.

– И где связь?

– Ну, тебя постоянно лупили во дворе, ты страдал и, вместе того чтобы, бросив скрипку, записаться на карате, как сделал бы любой приличный пацан, рефлексировал, сидя дома и вкушая бабушкины борщи. Я прям вижу, как она по вечерам декламирует тебе Маяковского, стирает носки и называет хорошим, добрым мальчиком…

– Дура, – не сдержался Вольтов. Было заметно, что он сильно задет, хотя Стася всего лишь закинула пробную удочку и даже не надеялась так сразу попасть в цель.

– То есть ты не отрицаешь?

– Меня никто не лупил.

– Так уж и никто? – усомнилась девушка. – Мы общаемся всего пару дней, и я с трудом справляюсь с желанием перейти к активным боевым действиям, а если бы…

– Меня никто не лупил, – по слогам повторил Вольтов, и Стасе стало неуютно.

Намерение довести его до нервной икоты, продолжая разговор на острую тему, как-то резко сошло на нет. Внезапно явилось осознание того, что поблизости ни души, а битая бутылка пока у него и, случись вооружённый конфликт, её хладное тело всплывёт лишь через пару недель…

– Я увижу сегодня свой перископ? – примирительным тоном буркнула она. – Не хотелось бы проторчать в воде до зимы.

– К зиме у тебя точно хвост отрастёт, – тише отозвался Вольтов, тоже решив, что переборщил. – Может, даже икру метать научишься – дело в хозяйстве полезное…

Он протянул стекляшку, оставшуюся от бутылки, и с интересом наблюдал за манипуляциями Стаси, которая за годы бедной на события взрослой жизни навык порядком подрастеряла. Положив импровизированный инструмент для изучения подводного мира на тёмную гладь и придерживая его двумя пальцами, девушка принялась всматриваться в глубину, чему довольно сильно мешали длинная зелёная растительность и страх увидеть что-нибудь крайне неприятное. Сначала Стася могла сосредоточиться только на мутном грязноватом стекле, но чем усиленнее она напрягала зрение, тем отчётливее проступали контуры того, что было внизу. Эффект очков для плавания сработал как нельзя лучше, однако открытие оказалось весьма сомнительным.

– Камень, – сообщила она, устав слушать нетерпеливое сопение Вольтова. – Большой коричневый камень.

– Чудесно. Теперь, когда тайна века раскрыта…

– Что он там делает?

– Полагаю, покоится с миром на дне морском и вовсе не желает, чтобы его тревожили.

– Ты понимаешь, какого он размера? Метра два точно, а может, и больше. И его здесь никогда не было.

– А теперь есть.

– Откуда?

Иван потёр лицо руками, будто сильно от чего-то устал, и обречённо уставился куда-то вдаль.

– Течение принесло.

– Ты издеваешься или действительно…

– Действительно! – рявкнул он, напугав стайку рыбёшек, уже смирившихся с присутствием Стаси. – Я не могу расследовать появление камня на дне водоёма! У меня есть более интересные дела, и одно из них находится вон в том доме, а я даже не уверен, что когда-нибудь туда дойду!

– Но…

– Хватит уже корчить из себя любительницу природных загадок, которую восхищает каждая полосатая букашка! Признавайся, какого лешего ты саботируешь наши изыскания!

– Я ничего не корчу, – искренне обиделась девушка. – Просто поняла вчера, что мир гораздо шире и разнообразнее, чем принято считать. – И при чём тут саботаж? Мне всего лишь захотелось искупаться…

– Потом захотелось изучить дно, потом – обзавестись разбитой бутылкой, потом – поразмышлять на тему происхождения камней…

– Когда ты так говоришь, всё и правда выглядит немного странным, – недовольно признала Стася.

– Немного странным выглядит то, что тебя ещё не изолировали от общества. – Вольтов поднял её толстовку, с усилием встряхнул и не терпящим возражений тоном приказал: – Вылезай немедленно.

– А то что? – возмутилась девушка.

– Уйду вместе с твоей одеждой. А вернусь с фотоаппаратом и страстными джигитами.

– Где ты тут джигитов найдёшь? – Стася настолько удивилась, что покрутила пальцем у виска и даже приготовилась вылезать.

– Они сами тебя найдут. Вылезай, говорю.

Девушка с сожалением вздохнула, бросила прощальный взгляд через стекляшку и в недоумении замерла.

– На нём что-то нарисовано или написано.

– Надеюсь, это что-то неприличное, – закатил глаза Вольтов. – По-другому ты всё равно не понимаешь.

Стася сосредоточенно свела брови, прищурилась, разглядывая так заинтересовавшую её находку, и, положив бутылку на причал, резко нырнула. Видимость была неважной, зелёная растительность путалась в волосах и неприятно обвивала лицо, а камень почему-то оказался гораздо дальше, чем ей представлялось. Тем не менее, нащупав его скользкую, покрытую каким-то гнилостным налётом поверхность, она уцепилась за крошечный выступ и принялась водить свободной рукой по выбитым углублениям, сливающимся в странные, ни на что не похожие знаки. Девушка даже не могла понять, рисунок это или буквы, однако чувствовала, как зашлось в предвкушении сердце, как похолодели пальцы, как начала пульсировать на шее тревожная жилка… Она вся была напряжена, готова к испытаниям и триумфу – такие же ощущения пробирали до костей во время важных соревнований или экзаменов. Стася знала, что сейчас перед ней новая вершина, которую во что бы то ни стало нужно взять, и лихорадочно трепетала в нетерпеливом ожидании.

Пока она боролась с природными условиями, мешавшими как следует рассмотреть нечто очень важное, рядом рухнуло плотное массивное тело, поднявшее множество пузырьков и пустившее заметную волну. Стася не отказала себе в злорадстве, сообразив, что заставила Вольтова охладиться, однако видимость окончательно сошла на нет, и девушка была вынуждена вернуться на поверхность.

– Ты вообще думаешь, что творишь?! – взорвался Иван, бросая в её сторону какую-то корягу. – Люди не могут настолько долго задерживать дыхание, так не бывает!

– Мы вроде ещё не до конца определились с моей видовой принадлежностью…

– Так я сейчас определюсь! – Он зло запустил в неё связку водорослей, потом подплыл и аккуратно развесил травянистое месиво на её тёмных волосах. – Кикимора обыкновенная, одна штука.

– По-научному будет кикиморас вульгарис, – с умным видом заявила Стася и тут же ойкнула. – Латынь!

– Ты в ней не сильна.

– А ты? Ты же почти медик, должен хоть что-то знать.

– После твоего невежливого «почти» я…

– Знаешь или нет?

– Ну допустим, – осторожно подтвердил Вольтов, почему-то не ожидая от этого вопроса ничего хорошего.

– Тогда ныряй.

– А если бы я был необразованным, недалёким…

– Сослагательное наклонение неуместно. Ныряй давай. Мне кажется, там надпись на латыни.

– Хотел бы я знать, каким образом ты под водой отличила латынь от испанского или даже хинди…

Немного повздыхав о своей печальной участи, Иван всё же скрылся в глубине, а когда, отплёвываясь и хватая ртом воздух, снова появился на поверхности, смог только недоумённо развести руками.

– Неужели вообще ничего не понял? – недовольно протянула Стася. – Ну хоть на ощупь…

– На ощупь – это склизкий, покрытый какой-то мерзостью валун, и у меня нет ни малейшего желания повторять попытку.

– Просто признайся, что фигово ныряешь и не смог…

– Просто признайся, что у тебя серьёзные проблемы и избыток свободного времени.

Девушка презрительно скривилась и, красиво вильнув филейной частью, исчезла под водой. Увы, видимость не улучшилась и ближе к поверхности камень не поднялся, поэтому ни в тот раз, ни в последующие ничего нового она не узнала. Когда глаза стало щипать, а голова начала заметно кружиться, Стася была вынуждена смириться с поражением и, стараясь не смотреть на злорадную физиономию Вольтова, выбралась на причал, где, моментально покрывшись мурашками, мелко затряслась.

– Я слышал, смерть от пневмонии довольно мучительна.

– А я слышала, что очень неприятно тонуть, когда до спасения всего пара метров. – Стася от души пнула его в плечо, и почти вылезший из воды Иван рухнул обратно. – Можешь глумиться сколько угодно, но я уверена, что с этим камнем не всё так просто.

– С удовольствием посмотрю, как ты будешь рассказывать свою теорию матери Зинаиды. Только не забудь сначала объяснить, почему мы слегка намокли.

Вольтов всё-таки забрался на причал, с неприкрытой завистью покосился на толстовку, в которую Стася уютно завернулась, и постарался выжать свою одежду. Успехом попытки Ивана не увенчались, зато позволили ему немного согреться и свыкнуться с незавидным положением несостоявшегося утопленника. Конечно, он вовсе не был уверен, что чувствовал бы себя комфортнее, лёжа бездыханным на дне, но, по крайней мере, там нет ветра, а это уже кое-что.

– Пока дойдём, подсохнем, – оптимистично заявила девушка, ещё плотнее заворачиваясь в толстовку. – Хорошо, что хоть у кого-то из нас хватило ума снять штаны до заплыва.

– Тогда этот кто-то и будет общаться с несчастной женщиной, терроризируя её дурацкими вопросами, – обрадовался Вольтов. – Серьёзно, мне, пожалуй, не стоит появляться перед ней в таком виде. Лишний отвлекающий фактор, который к тому же вызовет немало подозрений. Не знаю, о чём ты с ней собираешься беседовать, но…

– Обойдусь без тебя, – безразлично дёрнула плечом Стася, хотя на самом деле так не думала: Вольтов – какой-никакой, но профессионал, его присутствие было бы очень кстати. Она понятия не имела, что можно сказать женщине, лишившейся дочери, не представляла, как с ней разговаривать и о чём спрашивать, а по мере приближения к дому, где, судя по всему, выросла Зинаида, ещё и теряла уверенность в том, что эта встреча вообще нужна. Вряд ли безутешная мать решит поведать незнакомой девице о внуке-психопате или таинственном обитателе гроба, который охраняется странным существом. Вот с чего можно начать такой диалог?..

– Не дрейфь, – буркнул Иван, заметив её душевные терзания. – Главное – наладить контакт, показать, что Зинаида тебе небезразлична и ты полностью на её стороне.

– Что-то во время моего первого и единственного приёма ты вёл себя несколько иначе.

– Потому что наивно предполагал, что у тебя есть мозги и характер… Вон престарелый собачник пса выгуливает, спроси у него, где жила Зинаида.

Стася неуверенно потопталась на месте, но сообразила, что своей нерешительностью только развлекает Вольтова, и направилась к седому мужчине. Выяснить номер квартиры оказалось нетрудно, и вскоре она уже стояла перед обшарпанной, облезлой дверью, возле которой не было звонка. Вернее, прежде он определённо присутствовал, но теперь из стены торчал только одинокий оголённый провод, вполне возможно находившийся под напряжением. Едва до него не дотронувшись, девушка отдёрнула руку и собиралась по старинке постучать, когда дверь распахнулась, выпуская на лестничную клетку моложавую, элегантно одетую женщину с открытым, располагающим лицом. Обрадовавшись, что потенциальная собеседница готова к диалогу, а не ненавидит с утра всё живое, Стася мило улыбнулась:

– Хорошо, что вы вышли. Я не знала, как позвонить.

– Тест на внимательность.

– Что? – оторопела девушка.

– Наш звонок. Некоторые просто протягивают к нему руку и не смотрят, куда нажимают.

– И что с ними случается? – проявила любопытство Стася, хотя вроде бы и так было понятно.

– Проваливают тест, – уклончиво сообщила женщина. – А вы по какому вопросу?

– Я… Я дружила с Зиной… И хотела бы навестить её маму. Надо было раньше, но я не знала, как вы переживаете эту трагедию, боялась лишний раз потревожить.

С каждым новым словом ложь давалась всё легче, и Стася даже начала получать от неё какое-то странное болезненное удовольствие. Вероятно, примерно такие же ощущения испытывают шпионы и хорошие актёры.

Женщина посмотрела на неё с явным сомнением, немного поколебалась и, заперев дверь на ключ, направилась вниз по лестнице, жестом пригласив Стасю следовать за собой.

– Валерия Ивановна сейчас очень плоха, не стоит её беспокоить, – на ходу сообщила она, мигом перестав казаться такой уж доброжелательной. – Я специально к ней переехала, чтобы быть рядом и ухаживать, но тётя меня почти не узнаёт и не совсем понимает, кто она и где находится. Напоминать ей о том, что произошло с Зинкой, точно не надо, это лишние слёзы и нервотрёпка.

– Так вы двоюродная сестра? Она о вас говорила.

– Представляю себе, – невесело усмехнулась женщина, щёлкая брелоком от машины. Старая ярко-красная иномарка приветливо мигнула, признавая хозяйку. – Я не в обиде, все наши ссоры в прошлом, да и не имеют они теперь никакого смысла…

– А раньше имели? – подобралась Стася. Вряд ли семейные конфликты помогут ей с делом, но надо же выяснить хоть что-то.

– Раньше всё было по-другому, – вздохнула женщина. – Как показала жизнь, я не ошиблась, но что об этом говорить…

– В чём не ошиблись?

– В том, что поспешные решения – это всегда плохо. Особенно если речь идёт о личном.

– А…

– Спасибо, что заглянули. Уверена, Зине было бы приятно.

Она села в машину, и Стасе ничего не оставалось, кроме как направиться к ошивавшемуся неподалёку Ивану. Его синевато-бледный вид и отчётливый перестук зубов немного грели душу, но стремительный провал операции всё равно крайне нервировал.

– Мать Зинаиды не в себе, побеседовать не удалось, – скороговоркой сообщила она, двинувшись к углу дома. – Тут есть короткий путь, срежем, иначе ты на тот свет отъедешь.

– Вот не надо прикрывать свой позор заботой обо мне. Между прочим, когда человек не в себе, из него можно вытянуть очень многое, даже больше, чем в обычных обстоятельствах.

– Тогда следующий выход – твой. Уступлю дорогу профессии… Что это за звук?

Стася ещё недоумённо поворачивалась, а её тело уже изогнулось в прыжке, готовясь уйти от прямого столкновения с приближающейся махиной. Девушка не сразу сообразила, что переместилась на тротуар, и только начала подниматься с корточек, когда взвизгнули тормоза и Вольтова подбросило вверх. Его туловище неуклюже шмякнулось на красный капот, голова безвольно запрокинулась, едва не пробив лобовое стекло.

Поборов первый ужас, Стася нерешительно сделала шаг в направлении машины и замерла, не в силах собраться с мыслями. Двоюродная сестра Зинаиды, видимо, пребывала примерно в таком же состоянии – она застыла, вцепившись в руль обеими руками, и, похоже, даже не думала шевелиться. Ногти её украшал модный блестящий лак тёмно-вишнёвого оттенка, и почему-то Стася сосредоточила всё внимание на нём, а Вольтов оставался вне поля зрения. Общий ступор длился довольно долго и закончился, лишь когда девушка расслышала слабый стон. На негнущихся ногах она подошла к машине, боязливо ткнула пальцем в шею Ивана и, убедившись, что он ещё дышит, немного расслабилась.

– Как давно вы за рулём? – буднично поинтересовалась она у родственницы Зинаиды, наконец покинувшей своё укрытие.

Чувствовалось, что женщина подозревает, будто её немедленно начнут бить, и оттого не спешит с положенными в таких случаях причитаниями.

– Недавно, как можно было догадаться, – простонала нерадивая автолюбительница. – Он ведь жив? Пожалуйста, скажи, что жив, я не перенесу…

– Другие как-то справляются, и вы тоже справитесь…

– Я не другие, я…

– Дышите ровнее и глубже, потрите ладони, виски…

– Вольтов…

– Да что мне ваши виски, это…

– Вольтов, мать твою… Да ты просто неубиваем. – Стася недоверчиво уставилась на психолога, который ещё умудрялся утешать злодейку, и на всякий случай помахала рукой у него перед лицом. – Сколько пальцев я показываю?

– Не вижу, но думаю, что только средний. – Иван, постанывая, утвердился в сидячем положении, потряс головой, поморгал и принялся ощупывать себя на предмет несовместимых с жизнью повреждений. – Да прекрати ты меня за шею щипать!

– Не могу, я должна убедиться, что ты – это всё ещё ты.

– Даже интересно…

– В последнее время в моей жизни слишком много аномального, и если ты превратился в зомби или упыря, лучше скажи сразу, чтобы я успела привыкнуть…

– Каким образом попытка меня придушить поможет тебе в этом определиться?! – рявкнул Вольтов, но получилось скорее жалобно, без огонька.

Стася, пожав плечами, отошла, однако сверлить его подозрительным взглядом не перестала.

– Как вы себя чувствуете? – дрожащим голосом спросила виновница торжества, причём было понятно, что её ужас относится не столько к случившемуся, сколько к милой беседе пострадавшего и странноватой девицы.

– Восхитительно! Давно у меня не было такого прекрасного дня! Я даже не знаю, стоит ли ждать его продолжения или лучше сразу в петлю… Вот чёрт, извините.

– Ничего, – отмахнулась женщина. – Давайте я вас в больницу отвезу.

– Ему нельзя в больницу, – очень серьёзно заявила Стася. – Если врачи поймут, что тело давно остыло и сердце не бьётся…

– Видит бог, я очень терпелив, но однажды…

– «Перестану восставать из мёртвых, и вот тогда…»

– Прибью, – коротко пообещал Вольтов, слезая с капота.

Выглядел он неважно, но видимых повреждений не наблюдалось, а внутренние, если и были, пока не давали о себе знать. Иван, слегка шатаясь, прошёлся по тротуару, размял конечности и оценивающе уставился на вмятину на машине.

– А неслабо так.

– Теперь тебе за ущерб платить. Нет, ну надо же быть таким…

– Сдержанным.

– Не льсти себе, – фыркнула девушка, в глубине души радуясь, что не лишилась помощника, от которого была хоть какая-то, весьма небольшая, но всё-таки польза.

– В больницу, пожалуй, не поеду, – сказал он родственнице Зинаиды. – Я сам медик…

– Недоделанный…

– И могу оценить своё состояние, – с нажимом продолжил Вольтов, послав Стасе очень недобрый взгляд. – Чтоб ты знала, я и в медицинском учился.

– Пару недель? Потому что слово «учился» звучит слишком неопределённо. Как будто кто-то пытается слукавить, при этом оставаясь…

– Если позже вдруг что-то проявится, я вам сообщу, – недовольно перебил он, ненароком подтвердив её предположение.

– Отлично, – обрадовалась женщина. – Вы не стесняйтесь, сделаю всё что нужно. Простите, что так вышло. Я даже не знаю, как это могло произойти. Недавно вожу, а тут ещё погода…

– С погодой-то что не так? – язвительно уточнила девушка.

– Способствует лёгкому помешательству граждан, находящихся в группе риска, – сурово сказал Иван. – Идём уже, хватит из ерунды трагедию делать.

– А о каких гражданах речь? – невинно полюбопытствовала Стася, когда они отошли на приличное расстояние.

– Есть у меня одна кандидатура… Слушай, можешь измываться надо мной сколько влезет, но её-то за что? – Его тон стал неожиданно серьёзным, и девушка непонимающе нахмурилась.