Легенды Северных Земель. Книга первая. Наследник Хронома

– Это не сброд!

Альтур в ужасе смотрел на брата.

– Отец бы не позволил! Может ты и больше моего знаешь, но ты не должен!..

– А-а-а, говори с тобой! – отмахнулся Фаульн.

– Я-то думал… а ты!

Альтур резко развернулся и зашагал прочь. Гнев Фаульна мгновенно улетучился, стоило ему увидеть удаляющуюся фигуру «младшего» брата.

– Эй ты! Заноза! – крикнул вслед во всю силу легких.

Но Альтур, не оглядываясь, шел по тропе, которая недавно привела их сюда вместе.

– Эй! У меня нет твоего голоса. Мне трудно кричать, – безнадежно чуть слышно, уже самому себе, добавил Фаульн.

Немного потоптавшись на месте, он отправился в ту же сторону. Забравшись под деревья, сделал несколько шагов и увидел перед собой старый карник, символ королевства Уольвиг. Стволы деревьев по соседству обнажились и почернели от сошедшего снега, лишь серые «чешуйки» раскидистого карника выглядели сухими. Такими были и на ощупь. Фаульн прислонился к могучему стволу всем телом и сразу потерялся на его фоне.

Принца мучила досада за раздор с братом. Он никогда не обидел бы его нарочно. Это так же верно, как то, что порой непонятный в своих поступках, ранимый Альтур дороже ему всех людей, даже отца. Фаульн уважал отца и изо всех сил старался любить так, как, в его представлении, положено любить родителей. Но врожденной привязанности к родителю, что приходит к ребенку с первым вздохом уольвигунк, так называли в королевстве наследников, в себе не чувствовал. Первым другом и наперсником во всех проказах Фаульна был брат-близнец. Это не мешало им иногда ссориться. В последнее время размолвки случались все чаще. Фаульн и сам не мог понять, почему так происходит, и мучился каждый раз в поисках причины очередного столкновения.

На этот раз, чем ожесточеннее ругал себя, тем больше исподволь его забирала обида на брата, на его непростительное мальчишество и легкомыслие. И, что совсем уже глупо, как понимал сам Фаульн – на его талант. Даже не музыкальный – давний предмет зависти. Нет, его уязвляла способность Альтура ладить с людьми. Непостижимо легко давалось тому общение со всеми подряд: от смотрителя королевских спален до командующего куэртой. И как часто бывает, стоит человеку обвинить себя в приключившейся с ним неприятности, тотчас находится в нем самом защитник, яростно указывающий на вину другого лица. Устав бороться с собой, Фаульн дал волю мыслям. Он так ушел в себя, что легкое прикосновение к плечу заставило принца вздрогнуть всем телом. Он испуганно взглянул перед собой. Увидел будто бы знакомого человека в походном костюме и высоких сапогах, какие обычно надевают в дальние поездки верхом. Только вот коня при путешественнике не было. Он молчал, пока собравшийся с мыслями наследник Уольвига не признал в нем верховного магистра магов виклондов – Доктора мага. А Фаульн, узнав «незнакомца», рассердился, что друг отца подобрался к нему незаметно. Доктор маг усмехнулся, словно прочел его мысли.

– Я бы не стал рассуждать так громко о столь сокровенных вещах, стоя под карником13, молодой уольвигунк.

Фаульн растерянно взглянул в глаза волшебника, точно в них можно было «прочесть», что именно удалось тому услышать.

– Разве я думал вслух? – выпалил принц.

Доктор маг улыбнулся.

– Вы сами себе ответили. Предаваться размышлениям под карником тоже, что шептать у Окита-ру. Мысли разносятся тогда по сторонам, как добрая песня. Впрочем, в вашем случае, скорее не очень.

Принц смотрел на волшебника широко открытыми глазами. А Доктор маг внимательно изучал выражение лица собеседника.

– Для карника мысли, что ноты для музыкального инструмента. Он воспроизводит их как пиеста – мелодию, подаренную ей менестрелем. Что тут неясного? Право же, вы не так сметливы, как следует будущему королю.

Фаульн старался сохранить самообладание, пока его сердце, выпрыгивая из груди, отбивало барабанную дробь. Но лицо юноши предательски залилось румянцем, и глаза лихорадочно заблестели. На мгновенье он забыл о пережитом волнении.

– Королю?! – эхом отозвался он.

Доктор задумался.

– Все возможно.

Все еще наблюдая за принцем, маг улыбнулся.

– И вы не нуждаетесь в пояснении к сообщению о «способностях» символа королевства?

Краски тотчас схлынули с лица Фаульна. Побледневший, он устремил рассеянный взгляд чуть выше глаз собеседника, как обычно делал в разговорах с отцом, когда чувствовал себя виноватым.

– Пояснении? Нет, нет, очень интересно…

Доктор маг снова улыбнулся, но теперь улыбка его показалось бы принцу хитроватой, если бы Фаульн хоть на мгновенье взглянул ему в лицо.

– Оно маленькое, но очень существенное. Музыку пиесты слышат все, имеющие уши. Для того чтобы услышать чужие мысли, передаваемые карником, тоже нужны уши, но особого рода. Думаю, ваши размышления о брате были подслушаны только мной.

Фаульн тут же безбоязненно посмотрел в глаза Доктору магу.

– Но меня они все-таки порядком расстроили, – закончил его собеседник.

Едва опасность огласки перестала угрожать принцу, он сразу успокоился. Он почитал Доктора мага как ближайшего советчика и друга отца, но догадывался, что тот не достиг бы одного из высших званий в кругу магов, если бы не умение держать язык за зубами и лавировать между интересами представителей свободных народов. Раз его сомнения не будут переданы отцу, в чем Фаульн теперь был уверен, расстраиваться не о чем.

– Он первым меня обидел, – рассердился принц.

Его собеседник нахмурился.

– Но вряд ли настолько, что достоин серьезного порицания с вашей стороны.

Фаульн чувствовал, как помимо воли растет в нем недовольство собой. Но после обмолвки Доктора мага о нем, как о будущем короле, принц никак не желал сдаваться на милость знакомому чувству.

– Он ведет себя как мальчишка! Совсем не помогает отцу…

– Уверен, вы с ходу перечислите его недостатки. Но будь он на вашем месте, разве Альтур сделал также?

Фаульн опустил глаза. Занятия – это глупо и говорить тут не о чем. На уроках Учителя мага не узнаешь того, что требуется для управления государством. Причуда отца, не больше. Да и до окончания курса осталось полгода. Но вчера, когда Учитель маг устроил проверку, Альтур все сделал за брата, пропадавшего весь день до этого в Альтис-рае, как на всеобщем языке именовались Заповедные земли, запретный край для всех народов Северверна, кроме магов виклондов. И он никогда не открывал его отсутствие отцу. Трудно себе представить, как тот разгневался, если бы узнал о его вылазках. И конечно Фаульн осведомлен, что королевским указом пятнадцатилетней давности общение с магом Отшельником, Хрономом, для всех, кроме виклондов, строго запрещено. Альтур, само собой разумеется, не догадывался, что брат нарушает одно из предписаний отца. Но король Стауг превыше других достоинств ценил в сыновьях послушание и страх разоблачения все равно существовал. А Альтур вольно или невольно своим постоянным заступничеством спасал брата от наказания, и возможно сохранял ему возможность взойти на престол. Лишь теперь Фаульн по-настоящему раскаялся. И сильно разозлился, но сейчас уже на себя.

– Ну что ж, молодой уольвигунк, нам не стоит задерживаться здесь. Иначе опоздаем к утренней трапезе.

Фаульн отважился взглянуть в глаза волшебнику. Он вновь боялся, что мысли, вихрем пронесшиеся в голове, ясны его собеседнику. Если тот и слышал их, с первого взгляда не понять. Доктор маг оглядел худенькую фигуру принца с головы до носков сапог.

– Ваши ноги промокли.

Волшебник прислушался.

– Даже кроны деревьев – не надежная защита от северо-восточного ветра. Он скоро доберется сюда. И принесет с собой похолодание.

– А правда, Доктор маг, этот ветер сопутствует вам, куда бы вы ни отправились?

– Может и так.

Глаза Фаульна преисполнились восхищения. Волшебник усмехнулся.

– Раз так хотят обо мне думать жители Уольвига. Иногда полезно поддерживать домыслы о себе.

Фаульн второй раз за утро улыбнулся и выскользнул из-под ветвей карника.

Доктор маг протянул руку, обнять Фаульна за плечи и тут же отдернул, повинуясь заведенному у людей этикету.

Фаульн приметил жест волшебника, и его улыбка стала еще шире. Он поежился.

– И правда холодно.

Мгновение спустя Доктор маг и наследный принц королевства Уольвиг не спеша отправились в сторону города, куда полчаса назад ушел расстроенный Альтур.

Глава 8. Совет

Хвороб поставил в центр длинного дубового стола восьмисвечник на высокой витой ножке и принялся зажигать факелы на стенах совещательного зала. Окна Советума выходили на северо-восток, и сюда редко заглядывало солнце. Хвороб поднял голову. Потолок терялся в полумраке. Он тотчас скрадывал редкий солнечный луч, что отваживался заглянуть в главный зал дворцового замка. И все-таки Хвороб любил вид, открывавшийся из окон Советума. Никогда не упускал случая полюбоваться округой, особенно после того как, по настоянию Тиббелуса Гала, в оконные проемы залили какой-то бесцветный раствор. Раствор затвердел, сделался прозрачным, и теперь не нужно было летом открывать ставни, а зимой сидеть в духоте. Застывший раствор делал окна непроницаемыми для холода, но хорошо пропускал воздух, так что в зале никогда не бывало ни холодно, ни душно. Двери Советума отпирались лишь в особых случаях, по распоряжению короля, происходило это не часто. И сейчас, воспользовавшись возможностью, Хвороб поспешил к среднему из четырех, располагавшихся полукругом, окон.

Внизу, у Анварта – восточных ворот замка – суетилась троица кентавров Орнов из отряда дворцовых лучников. Хвороб усмехнулся, признав в них вчерашних дебоширов. Патруль дворцовой стражи задержал их в кабачке Мориуса прошлой ночью. Они распугали всех посетителей, занявшись метанием пустых бутылей из-под сойла14 в бочку швапеля15. Когда патрульные доставили их в замок, Хвороб беседовал с капитаном стражи Пеплумом. Они как раз сошлись на том, что и приличные женщины, вроде их жен, к старости становятся совершенно невыносимыми.

Пеплум расхохотался и подытожил: «Похоже, мне еще повезло. А помнишь, когда я женился на Арен, ты говорил, она мне жизни не даст? Так теперь моя угомонилась. Накуралесилась в юности. А твоя Лиина, какая была тихоня, словно Сторожевая речка в безветренный день. Так теперь она наверстывает упущенное».

Подытожил, хлопнул приятеля по спине, а Хвороб обиделся. В этот момент дверь в караулку распахнулась, и в помещение ввалились патрульные, таща за собой буянящих кентавров. Правду сказать, сначала было не понять, кто кого арестовал. Настоящая куча мала. Хвороб сразу ушел и не видел, чем кончилось дело. Судя по суматохе у ворот, кентавры были примерно наказаны.

«Хороший народ – кентавры. Особенно Орны. Лучше воинов и не сыскать. Верные, отважные. Вот только пить им нельзя ни капли. А уж от такого крепкого напитка как сойл они вовсе теряют голову. И тогда держись! Со всеми подряд затевают стычки. Даже со своими. Как в этот раз с Мориусом. Он хоть и Савр16, все одно! Того же рода-племени. А им, пьяным, и не разобрать», – Хвороб вздохнул.

Он не раз советовал трактирщику перебраться подальше от дворцового замка в более спокойное место. Но тот отмахивался. Рядом две казармы куэртов, от посетителей отбоя нет. А что пару раз в месяц загулявшие кентавры устраивают в его заведении разгром, так это с лихвой окупается в последующие дни. Родственники буянов обычно щедро оплачивают убытки.

Слуга услышал шаги в коридоре. Скоро начнется совет. Ему больше не хотелось думать о кентаврах-гуляках. Он взглянул чуть выше и дальше, туда, где чернели голые верхушки Альттуна. Вчера вечером прошел снег. Хвороб нахмурился. Что там ни говори, а люди зря болтать не станут. Два дня назад приехал Доктор маг и оттепели настал конец. Подул северо-восточный ветер. Хвороб тронул рукой стену. До того, как в окна залили чудодейственный раствор, зимой даже через закрытые ставни в зал задувал пронизывающий ветер. Теперь каменная кладка внутри хранила тепло, и руку уже не хотелось отдернуть. Ветер задул и снег нападал, а настоящей метели не случилось. Снег задержался лишь на тропинках дворцового сада. Хвороб с удовольствием прошелся по хрустящему, еле заметному покрову, когда утром разносил завтраки в домики крылатых гонцов. Король Стауг давно собирался освободить любимого слугу от обязанности кормить воронов.

Хвороб поморщился. В свои сорок восемь король для него – мальчишка. Сложно представить, что его сыновья вот-вот достигнут совершеннолетия. Также трудно, как и молодому хозяину понять своего престарелого слугу. Хворобу в начале ноова исполнилось семьдесят семь. По людским меркам – солидный возраст. Да только… что делать в этом возрасте, если не служить прилежно? Больше всего Хвороб боялся, что его с почетом отправят на отдых. И сейчас, заслышав звук приближающихся шагов, он суетливо переступил с ноги на ногу, пригладил куртку, чтоб ткань в складках не топорщилась, обернулся и огляделся кругом. Он остался доволен увиденным. Спокойно, отчеканенной за годы придворной службы поступью направился к закрытым дверям Советума. Распахнул высокие узкие створки и выглянул в коридор. Со стороны трапезной приближалась говорливая толпа. Хвороб отступил к правой створке, вытянулся и замер, почти слившись с каменной стеной. Несколько мгновений спустя пространство Советума заполнилось голосами. В отсутствие короля, который по традиции входил в зал совещаний последним, гости замка не чувствовали себя связанными дворцовым этикетом.

Братья-книжники прибыли в столицу на рассвете. И король, обычно встававший не позже семи утра, ввиду важности представленного ими донесения, решил собрать совет в одиннадцать, сразу после утренней трапезы. Книжники шумно рассаживались за столом, когда на пороге показалась высокая фигура Доктора мага. Тотчас задвигались отставленные стулья, братья поднялись, приветствуя волшебника. Доктор маг быстрым шагом прошел к столу и занял одно из двух, остававшихся свободными кресел. Издавна его место было рядом с королем, никакие заслуги кого-либо из подданных его величества не могли этого изменить. Гул за столом затих, как по мановению волшебной палочки. Доктор маг оглядел знакомые лица.

– Не так давно мы расстались с вами, отец Вигнат, – обратился он к сидевшему напротив книжнику. – Я отправился сюда с тревожным предчувствием, которое, так случилось, ненадолго опередило воспоследовавшие ему важные события.

Отец Вигнат ответил не сразу, словно раздумывал, как начать:

– Да, дорогой друг, мы прибыли ко двору по делу, не терпящему отлагательств. И будь на то моя воля, вопрос, для разрешения которого мы с братьями прервали намеченный путь, имел бы менее болезненное решение. Но увы, это не в моей власти. Меня удручает одно. Я переживаю о братьях, оставленных нами в плену больше, чем о возможной войне с детьми Волеволда.

Книжник замолчал. Последние слова прозвучали как обвинение всем, и никто не отваживался нарушить внезапно воцарившуюся тишину. В коридоре послышались тяжелые шаги. И все взгляды невольно обратились к дверям.

– Оставим пока рассуждения, – вполголоса предупредил Доктор маг. – Его величество.

Как только в проеме показалась фигура короля, гости повскакивали с мест. Король поспешно направился к своему креслу. Он шел чуть наклонив голову.

Тяжелый недуг, терзавший правителя Уольвига последние три года, давал о себе знать все настойчивее. Король Стауг понимал, что своим видом теперь вызывает у подданных скорее жалость, нежели почтение. И это обстоятельство мучило его сильнее болезни. Некогда высокий статный воин превратился в тень себя самого. Худоба, которую не могла скрыть просторная одежда, дополнялась землистым цветом изможденного лица. Большие карие глаза на фоне впалых щек выглядели еще значительнее. С тех пор как болезнь превзошла в успехах старания медиков, движения короля сделались стремительными, хотя и в прежние времена вряд ли кто-то назвал бы его неторопливым. Разве что теперь походка сделалась тяжелее, и голову король Стауг всегда держал слегка наклоненной, чтобы оставить придворным меньше возможностей разглядеть свое лицо.

Усаживаясь на место, король сделал рукой едва заметный знак в сторону дверной створки, у которой застыл старый слуга. Вопреки обычаю Стауг сам придвинул за собой кресло. Получилось не очень ловко и он, все еще глядя в стол, нахмурился. Устроившись поудобнее, почувствовал себя лучше и поднял глаза на советников. Отец Вигнат едва сдержал горестный вздох и с тревогой оглядел братьев. Книжники, на его счастье, хранили непроницаемо-серьезные выражения лиц, Доктор маг нередко гостил у своего друга, внешность короля не смутила его. Отец Вигнат не сразу отважился смотреть прямо в лицо его величеству. Мгновение он даже хотел воспользоваться монаршей хитростью – вести разговор не глядя в глаза собеседнику. Но пришел в себя и понял, что тот сразу догадается о причине столь странного поведения, а нанесение оскорбления венценосной особе не входило в планы книжника. Он пересилил себя и посмотрел королю прямо в лицо. И вовремя. На него в упор глядели бездонные карие глаза, боль и страдание оставили в них неизгладимый отпечаток. Сдавалось, их обладатель уже не раз побывал между жизнью и смертью, и сейчас с трудом удерживался на тонкой грани между ними. Отец Вигнат содрогнулся. Он не представлял, как можно заставить человека в таком состоянии принять тяжкое решение, не испытывая при этом угрызений совести.

– Итак, – начал, кашлянув, король Стауг. – господа, я собрал вас здесь в надежде, что мы сможем покинуть стены Советума с решением, которое бы устроило нас всех, – он обвел взглядом гостей. – Сколько бы ни понадобилось времени, чтобы его найти.

Братья-книжники почтительно отвели глаза, один Доктор маг остался невозмутимым и также хладнокровно смотрел в пространство перед собой.

– Осмелюсь начать, если позволите, ваше величество, – неуверенно встрял отец Вигнат.

Стауг лишь кивнул и опустил голову, то ли от давившего на него непосильного бремени выбора, то ли щадя чувства своих гостей. Книжник сразу ощутил облегчение. Не видя глаз короля, он мог вести разговор свободнее.

– Ваше величество, прийти к решению, которое устроило бы представителей всех свободных народов, я думаю, вы выразили наше общее желание. И…

Король поднял глаза на книжника. Из них исчезли прежние боль и грусть, как бывало когда-то, заплясали веселые искорки. Отец Вигнат был так ошарашен внезапной переменой, что замолчал на полуслове.

– Неужели, дорогой отец вы надеетесь, что в конце наших сегодняшних посиделок нам удастся осчастливить весь Северверн?

Книжник потерял дар речи. Прежде король никогда не позволял себе публичное отступление от этикета. Назвать чрезвычайный совет посиделками! Отец Вигнат не мог придумать, как на это реагировать. Зато его братья, похоже, не испытывали стеснения. Книжник услышал за своей спиной смешки, хотел обернуться и суровым выражением лица дать им понять, что не следует отвечать подобным образом на оговорки короля, пусть и сознательные. Но сперва в его поле зрения попал Доктор маг. Он улыбался. Растерянный отец Вигнат перевел взгляд на короля. По лицу того было ясно, что он откровенно веселится.

«Как можно разобраться со сложным вопросом при таком подходе к делу?» – подумал с досадой книжник.

Он опустил глаза, чтобы скрыть раздражение. В этот момент на его руку опустилась узкая ладонь короля, невесомая, как листок трилистника. Отец Вигнат вздрогнул и покорно поднял голову. Король смотрел на него неожиданно добрым, не монаршим взглядом.

– Дорогой друг, простите мне мою неумелую шутку. Удачные остроты – привилегия придворного шута. Но когда я вошел и увидел ваши лица, в них уловил я предвестие несчастья, – король оглядел гостей. – В наши времена нельзя иметь такие выражения на лицах, к добру это не приведет.

Король грустно улыбнулся. Затем сделался серьезным, со щек исчез румянец, а глаза вновь приобрели болезненное выражение.

– Итак, – строго произнес король Стауг. – Отец Вигнат изложил мне суть ультиматума, навязанного ему предводителем оборотней Гатом, – обратился он к Доктору магу.

И услышал, как скрипнул стул под главой книжного братства.

– Мне знакомы подробности, ваше величество, – прервал объяснение волшебник. – Отец Вигнат посвятил меня перед советом.

– Вот как?

Стауг резко повернулся в сторону книжника, в глазах его промелькнуло раздражение. В это мгновение Доктору магу припомнился недавний разговор с наследником. Впервые он подметил разительное сходство принца Фаульна с отцом. Отец Вигнат явно чувствовал себя неуютно, он ерзал на стуле, как нашаливший школьник.

– Если ваше величество позволит, я бы исправил невольную его оговорку. Ультиматум не был навязан, – он оглянулся, ожидая поддержки братьев, но лица книжников оставались сосредоточенными. – Он не был навязан, – повторил отец Вигнат. – Мы лишь явились нечаянными проводниками воли монарших особ, изложенных в Священном договоре Мертвой зимы.

– Я не оговорился, любезный друг, – едва сдерживая недовольство, отозвался Стауг.

На этот раз слово «друг» прозвучало в его устах как издевка.

– Я не осуждаю вас за ваш поступок, ибо вы находились в безвыходной ситуации. Но я готов расценивать ваше согласие с требованием оборотней лишь как хитрость во имя спасения младших братьев, и не собираюсь обсуждать условия, предложенные вам серьезно.

Ропот советников стал ему ответом. Король обвел гостей тяжелым взглядом. К нему как будто вернулась прежняя, утраченная с недугом, стать.

– Это не означает, – продолжал он громче. – что я желаю развязать войну с оборотнями. Но принятие мира ценой такой жертвы для меня неприемлемо, – король помолчал. – А значит оно – не в интересах Уольвига.

– Ваше величество… – прервал Доктор маг.

– Я считаю, цель нашего сегодняшнего совета – найти другой способ предотвратить конфликт, – прервал волшебника Стауг. – Это все, что я хотел донести до вас, господа, прежде чем выслушаю ваши соображения. Я надеюсь, они не будут касаться назначенных условий ультиматума. Теперь, после сказанного мной.

Король замолчал. Лицо его приняло умиротворенное выражение. Волшебник, внимательно наблюдавший за ним, предпринял новую попытку вступить в разговор.

– Ваше величество, – негромко произнес он и сделал небольшую паузу, точно опасался, что Стауг снова оборвет его.

Король несколько мгновений назад едва одолевший гнев, похоже, готов был выслушать друга. Доктору магу вновь на ум пришла мысль о сходстве отца со старшим сыном. И представилось удивительным, что оно проявилось лишь с болезнью короля, до этого волшебник находил больше совпадений в характерах короля и младшего сына.

– Ваше величество, – вздохнув, продолжал он. – К прискорбию, мы загнаны в угол бездействием Ипастриума во время вашей болезни. И нам не приходится ждать смягчения условий подписания мирного соглашения со стороны оборотней. Время упущено. В Вис-ольне противостояние мирных жителей и сторожевых отрядов Гата дошло до опасного предела. Кроме того, – волшебник замолчал, пытаясь собраться с мыслями: – ультиматум, условия которого стали известны вашему величеству лишь сейчас, был вручен Ипастриуму посыльными верховного вожака Гонула еще месяц назад. Передан и отвергнут им без объяснения причин.

Король побледнел.

– Отвергнут кем?

Его руки сжали подлокотники кресла, так что побелели костяшки пальцев. Он растеряно посмотрел сначала на своего друга, вслед за тем – на отца-книжника.

– Главой Ипастриума является мой сын Фаульн.

– Номинальным, – невозмутимо отозвался Доктор маг. – Ваше величество, за время моего нынешнего пребывания здесь, я не раз имел возможность беседовать с наследниками, и смею вас успокоить, ни один из них не введен в курс дела.

Руки короля оставили опору и бессильно опустились на край стола. Лицо приняло прежнее холодно-бесстрастное выражение. Доктор маг внимательно следил за сменой настроений у своего друга.

– Если решение принималось не моим сыном, то кто все-таки ответственен за него? Благодаря кому правитель Уольвига выглядит в глазах своих подданных, словно дитя, не знающее, что творится у него в детской?

Несмотря на напряжение, царившее в стенах Советума, на лицах гостей появились и стерлись улыбки.

– Позвольте, ваше величество, обратиться к вашему слуге? – вместо ответа спросил волшебник.

– Распоряжением от третьего числа месяца ноова первый паж короля Уольвига Хвороб переведен на должность главного спальничего его величества и их высочеств, – с улыбкой поправил король Стауг.

В тени дверей старый слуга вытянулся в ожидании распоряжений. За столом отец Вигнат нахмурился. Ему все меньше нравился легкомысленный тон, заданный королем для обсуждения важного вопроса. Доктор маг повернулся к дверям.

– Хвороб, разыщите господина Корута. И попросите явиться к нам незамедлительно.

Хвороб торопливо и оттого слегка шаркая, бросился исполнять поручение. В Советуме воцарилось молчание. Спустя полчаса томительного ожидания в коридоре раздались шаги, и в зал влетел щуплый человечек с маленькой головкой, ее будто луковицу венчал вздыбленный «кустик» скудной «растительности» пепельного цвета. Судя по одежде, его застали врасплох. Свободная рубашка выбивалась из-под ремня широких штанов, заправленных в охотничьи сапоги. Едва человечек замер в нерешительности перед советниками, с правого плеча прямо в руки поспешавшего следом Хвороба, сполз короткий плащ, подбитый заячьим мехом. По лицу заместителя главы Ипастриума было видно, он пребывает в неведении относительно повода своего вызова. Под суровым взглядом короля господин Корут «съежился» и будто бы сделался меньше ростом. Стауг оторвал взгляд от фигуры подданного и повернулся к своему другу.