Легенды Северных Земель. Книга первая. Наследник Хронома

– К сожалению, уважаемый доктор, мне приходится обратиться за помощью, поскольку вам известны обстоятельства…

Доктор маг кивнул в знак согласия.

– Господин Корут, его величество, как и всех нас, интересуют подробности рассмотрения ультиматума, представленного государственному совету посыльными верховного вожака Гонула месяц назад. А также обстоятельства, помешавшие доложить о нем вашему королю.

Тщедушный господин Корут буквально сложился пополам. Он с силой выдохнул и, кашлянув, начал тихим голосом:

– Дело в том, господин доктор…

Король Стауг нахмурился.

– Говорите громче! Вы даете отчет своему королю.

Корут с усилием перевел взгляд на его величество и вздрогнул, силясь выпрямиться. Но страх перед монаршим гневом не позволил его стараниям увенчаться успехом. Он опять нервно кашлянул.

– Дело в том, ваше величество, что требования верховного вожака оборотней было доставлено, когда Ипастриум обладал полномочиями решения всех вопросов Уольвига. Мне кажется удачным то обстоятельство, что документ сначала попал в мои руки. Я ознакомился с пунктами ультиматума, и поскольку оборотни в качестве гарантии заключения мирного договора, требовали выдать одного из наследников по выбору короля, посчитал необходимым собрать чрезвычайный тайный совет. И конечно другие члены одобрили мое предложение оградить его высочество, принца Фаульна, от участия в обсуждении такого вопроса.

Король Стауг сидел, глядя в стол, руки со сжатыми кулаками неподвижно лежали перед ним. Господин Корут осмелел, его голос зазвучал увереннее:

– Чрезвычайный совет, с позволения вашего величества, был созван ночью в Советуме, – он оглядел зал, точно припоминая подробности. – Члены его обсудили условия и с учетом ситуации нашли их удовлетворение невозможным.

Корут посчитал свой доклад полным. Он умолк явно довольный собой. Король Стауг вытянул руки перед собой и помолчал. В зале повисла напряженная тишина.

– По вашим словам, с моего «позволения», хоть и не посоветовавшись со мной, вы ввергли страну в вооруженное противостояние, которое грозит обернуться кровопролитной войной, – правитель Уольвига силился справиться с охватившим его волнением. – То есть, если я правильно понял человека, призванного помогать моему сыну и наследнику в отсутствие монаршей власти, эту самую власть осуществлять, он обрушил все эти бедствия на нашу голову обдуманно. Более того, похоже, он гордится тем, что принял опрометчивое решение, подкрепив его именем своего короля. И тем поставил нас на грань катастрофы, опозорил мое имя. Почему о постановлении Ипастриума не доложили мне?

– Но ваше величество, – щуплый господин снова испуганно ссутулился. – Я никак не мог… ваше состояние тогда не позволяло…

Король Стауг резко развернулся в сторону придворного.

– Не позволяло тогда?! Но прошел месяц, а доклада от вас я так и не услышал.

Господин Корут точно окаменел. Стало ясно, и под страхом смертной казни он больше не вымолвит и слова.

– Вы можете нас покинуть, – сухо отчеканил король.

Тотчас придворный «ожил» и смешно кланяясь, попятился к двери. Король проследил за ним и потом долго смотрел в дверной проем, пока фигура господина Корута не «растворилась» в полумраке коридора. Братья-книжники наблюдали за королем, Доктор маг хранил молчание.

– Дети Волеволда обещали сохранить жизнь наследнику, – наконец произнес волшебник.

Король обратился к советникам.

– Оборотни обладают способностью обращать людей в себе подобных, – жестко отозвался он.

– Это легенды, ваше величество, – мягко доложил Доктор маг. – Вот почему я настоял на изучении наследниками истории Северверна, записанной отцом Катурном. Сам Волеволд диктовал ему главы по истории своего племени. Первые стаи детей Волеволда заселили Северные Земли за три века до образования государства Уольвиг и за пять – до подписания Соглашения о мире с подданными первого властителя людского королевства. За все это время не было случая обращения людей в оборотней. И согласно записям отца Катурна, дети Волеволда такой способностью не обладают.

С каждым словом волшебника король все больше сникал.

– Я не видел ультиматума, представленного Ипастриуму, – медленно начал он: – действительно ли мы не в силах повлиять на условия содержания наследника, отданного в счет возмещения ущерба?

– Я могу уверить вас, ваше величество, что условия содержания принца будут достойными, поскольку наследник возместит оборотням потерю будущего вожака.

Король торопливо кивнул.

– Отпущен наследник может в случае…

– В случае принятия такого решения вожаком Гонулом.

– Мне тяжело повторять свой вопрос также как слышать ответ на него, и все-таки я спрошу. По вашему мнению, дорогой друг, нет никакой иной возможности избежать прямого столкновения с оборотнями?

Впервые с начала совета Доктор маг опустил глаза под взглядом короля.

– Я думаю, ее нет, государь.

От последнего слова король Стауг вздрогнул. Маги виклонды не являлись его подданными. То, что друг обратился к нему, как к своему повелителю, сказало об отчаянном положении государства больше, чем донесения крылатых гонцов с мест столкновений. Король тяжело, будто кукла на шарнирах, повернулся к отцу Вигнату.

– И вы такого же мнения, отец? – не совладав с собой, с отчаянием в голосе обратился к нему.

Он сделал предупреждающий знак, готовому ответить книжнику.

– Я прошу вас сказать, отринув соображения безопасности братьев, оставшихся в плену. Если от меня требуется принести в жертву сына, я вправе требовать честности от своих советников.

Отец Вигнат впервые бесстрашно взглянул в глаза короля.

– Я думаю, нет никакой возможности, ваше величество.

Король опустил голову, точно к нему вернулись боли, заговоренные накануне совета Доктором магом.

– Я смею просить вас, господа, оставить меня. Мне необходимо принять решение. Мне требуется время. И я прошу вас дать мне его.

Задвигались стулья, братья-книжники встали и спешно покинули Советум, вслед за ними тихо вышел Хвороб. В зале остались только правитель Уольвига и волшебник. Король, не замечая, что просьба его не была исполнена в точности, поднялся из-за стола. Он подошел к центральному окну, из которого еще недавно любовался округой его слуга.

– Существуют секретные главы Хронотума? – спросил он негромко.

Рядом с его тенью, на каменной стене выросла тень доктора Мага.

– Вы давно догадались?

– Сразу, как начал болеть. Значит, проклятье не ограничивалось тем, что мой единственный сын станет причиной вырождения рода, и я не смогу… – он усмехнулся. – Мы не сможем остановить распад государства. Властителю виклондов захотелось сократить время ожидания воплощения своей воли, он задался целью укоротить время жизни своего обидчика. Поразительно, – он обернулся к другу. – Нет, правда, удивительно, ведь виклонды не ограничены в сроке…

– Да, это было жестоко, – глядя на короля с сочувствием, откликнулся волшебник. – Но вам лучше моего известны обстоятельства, при которых я покинул родные земли и как этот мой поступок был связан с вами.

– И что меня ждет дальше? Нет, я не хочу знать ничего о себе, лишь… как мне помочь моим детям? Как выбрать? И почему отец не сказал мне о секретных главах? Вам ведь ведомо и это?

– Король Стогним считал, что ваше намерение жениться на ульфин – следствие слишком вольного воспитания. После того как Ульфрида поведала ему, что отдала венчальный браслет вам, стало ясно, пути назад нет. Тогда он вознамерился переписать Хронотум, исключив отдельные пункты, прежде чем тот попадет к вам в руки.

Стауг изумленно взглянул на друга.

– Но я видел подпись виклонда Дана. И почерк.

– Это был мой почерк. Король Стогним поручил мне переписать документ.

– И вам знакомы секретные пункты?

Доктор маг улыбнулся.

– Мне в руки попала лишь часть, предназначавшаяся для переписи. Король копировал страницы Хронотума сам.

– А где-то хранится оригинал, – в раздумье отозвался Стауг. – Но у меня нет времени для поисков, – он с надеждой взглянул на волшебника.

Тот молча кивнул.

– Ну что ж, в настоящий момент в оригинале мало толку. Но у меня не будет времени, принять правильное обдуманное решение, – почти с отчаянием проговорил он.

– Чтобы принять правильное, вероятно нет, – задумчиво подтвердил Доктор маг. – А для обдуманного – хватит вполне. Если мы не станем тратить его на поиски другого пути.

– Так тому и быть, – горько подытожил король Стауг. – Я прошу вас, мой друг, оставить меня в одиночестве.

– Я не покинул Советум лишь потому, что желаю помочь вам.

– Возможно я обращусь к вам потом. Но сейчас, прошу… мне надо подумать.

Тень волшебника соскользнула с каменной стены, король Стауг услышал удаляющиеся шаги, не обернулся. Некоторое время после ухода Доктора мага, правитель Уольвига простоял у окна, глядя на Альттун, верхушки деревьев его засыпала снегом поднявшаяся метель. Королю Стаугу пришло в голову, что его участь отчаянней участи вражеских лазутчиков в старые времена, когда было принято замуровывать их в стены живыми. Королю мерещилось, будто все камни древней столицы обрушились ему на плечи. Он все больше чувствовал слабость. И как всегда в таких случаях, собрался тотчас что-нибудь сделать.

– Хвороб! – крикнул он, не поворачиваясь к дверям.

– Я здесь, ваше величество! – тут же откликнулся, неизвестно откуда взявшийся слуга.

– Потушите факелы, двери закройте, но не запирайте. Советум потребуется нам завтра.

– Будет исполнено, ваше величество.

Король молча вышел из зала. В раздумьях он направился в южное крыло замка. Там в это время было тихо. Его занимали покои наследников, а они обычно проводили день в классных комнатах или на воздухе. Король Стауг остановился на пороге спальни старшего сына. Покои принцев представляли собой два просторных, соединенных между собой двустворчатыми дверями, сводчатых зала с резными деревянными колоннами, поддерживавшими расписной потолок. Король поднял глаза и шагнул в открытую створку наружной двери. По потолку спальни Фаульна «спешили» на охоту нарисованные придворные короля верхом на тонконогих скакунах.

Это была затея Альтура. В прошлом году он выпросил в помощники двух мальчиков из дворцовой стражи, у которых обнаружился талант к живописи. Управились за четыре недели. Роспись на потолке в спальне старшего брата удалась на славу. Досадно одно, в покои братьев, кроме их самих, мог заходить лишь король, да главный спальничий их высочеств. Кроме них, никому не довелось увидеть творение Альтура. Король залюбовался. Как точно изображены любимые псы Фаульна! Даже надорванное в схватке с кракалом ухо Зельда.

Опущенную руку Стауга кто-то тихо лизнул в ладонь. Король нехотя оторвал взгляд от рисунка и обернулся. За его спиной стояла гончая Фаульна – Гаруна. Чуть поодаль от них, в кресле принца, прямо на белой шкуре барса расположился ее родной брат Зельд. Он глядел на короля мрачным настороженным взглядом. Пес не одобрял присутствие незваных гостей в спальне хозяина. Стауг наклонился к гончей. Гаруна, в отличие от Зельда, была настроена благодушно. Она посмотрела в глаза монарха добрым грустным взглядом, и опять лизнула ладонь горячим влажным языком. Потом вильнула хвостом и легла у его ног. Король бросил на нее невидящий взгляд, выпрямился и прошел по залу.

Здесь царил идеальный порядок. Между колоннами «пряталось» несколько стульев, заложенных картами окрестностей Альткарника; на сундуке для одежды рядом с кроватью лежала еще одна, составленная рукой принца. Король взял ее в руки. На карте тщательнейшим образом был прорисован северо-восточный край Альттуна с выходящей из него извилистой караульной тропой. Король Стауг, с замиранием сердца, проследил за ее изгибами. Тропа поднималась в угол листа, задевая окраину Заповедных земель, превращаясь в тонкий грифельный штрих, подбиралась к дому Хронома.

На мгновенье королем овладел гнев, он швырнул карту на кровать с такой силой, что занавеси над ней взметнулись словно от сквозняка. В сердцах зашагал дальше, кулаком распахнул двери в покои младшего сына. Тут господствовал беспорядок. Даже стулья, расставленные между колоннами в спальне Фаульна, здесь были разбросаны там и тут, как будто веселая компания молодежи спешно покинула душное помещение ради новой затеи мгновение назад. В спальне Альтура действительно было жарко. Король пробежал через зал, взял со скамьи возле кровати кувшин, и вылил содержимое в жаровню, оставленную в ногах кровати Хворубом. Паленья в камине весело потрескивали, ставни на узких стрельчатых окнах плотно закрыты. Король в беспокойстве распахнул створки ставен, в спальню вместе с дневным светом ворвался ветер, тотчас загасивший все факелы по стенам. Полыхнул огонь в камине, испугано рассыпая искры на каменный пол и убрался обратно. Стауг покачал головой, старый слуга с каждым днем все хуже справлялся со своими обязанностями. Но он посвятил всю жизнь службе своему королю и вряд ли сможет пережить отставку.

Король Стауг усмехнулся. Ему самому осталось провести на земле Северверна считанные месяцы, а может быть дни. Пусть уж Хвороба отправит на покой после него тот, у кого хватит для этого хладнокровия. Фаульн. Король вспомнил о карте, найденной в его спальне, отвернулся от окна и машинально взял со стула рядом листок тонкой гримлинской бумаги. В правом нижнем углу пряталась овальная розоватая печать бумажного дома гримглоссов.

Чудесную бумагу ткут подопечные братьев-книжников. Она тонкая, но очень прочная. Стауг провел ладонью по чуть шершавой поверхности. Он был уверен, только его младший сын способен оценить изделия маленьких ткачей по достоинству, придавая им еще большую красоту. Король поднес листок к глазам. Из странного, казавшегося вблизи беспорядочным, сочетания штрихов собрался портрет кентавра Тиббелуса. Король взял с сундука еще один лист. Это был незаконченный портрет Фаульна. Стауг вздрогнул, точно в глаза сыну взглянул. Большие глаза принца на портрете были прищурены и смотрели на отца напряженно, и было в них что-то, чего король в своем наследнике прежде не замечал. Объяснить себе впечатление король Стауг не смог и с трудом отвел взгляд. Поднял еще рисунок. И увидел себя. Замер. Как сын мог так понимать его? Портрет изображал короля в дни болезни. Стауг припомнил, что младший сын просиживал возле него часами. Он всегда являлся с какими-то бумагами, отговариваясь необходимостью помощи Фаульну в делах совета. Когда отец чувствовал себя легче, сын подолгу разговаривал с ним и что-то черкал по бумаге. Теперь Стауг разгадал, что именно. Но на гриммлинском листе король увидел не просто изможденное недугом лицо с усталыми глазами, но и то, что таилось за ними. Увидел и не сумел объяснить себе, как может его сын чувствовать так глубоко и как у него получается перенести свое знание на бумагу.

Король расстроено опустил листы на сундук, но положить их как следует ему никак не удавалось. Бумаги, шурша, соскальзывали под ноги. Наклонившись не раз и не два, король Стауг стал нервничать. Наконец, портреты ровно легли друг на друга, а уставший от борьбы с молчаливыми «противниками», король вернулся к окну.

За его спиной, за стеной, разделявшей спальни принцев, в двери своих покоев вбежал Фаульн. Собаки поднялись ему на встречу. Гаруна принялась ласкаться, поддевая головой ладонь наследника. Фаульн раздраженно отстранился. Он поспешил к сундуку с одеждой и вдруг услышал в соседнем зале шаги отца. Фаульн похолодел и схватил, упавшую на пол, карту пути к дому Хронома. Быстрый во всех своих решениях, не в силах ждать наказания, он бросился в спальню брата. Когда вбежал туда, отец стоял у одного из окон. Он не сразу отреагировал. Фаульн застыл на месте, в середине зала, не смея открыть рот. Несколько минут оба молчали.

– Отец, – позвал Фаульн.

Король обернулся.

– Что с вами, отец?

Стауг увидел выражение лица сына и постарался изменить свое, так напугавшее принца. Улыбка получилась не совсем естественная, но возымела действие. Фаульн сделал несколько робких шагов навстречу. Оставшийся путь король проделал сам.

– Что случилось, отец? – взволнованно спросил принц.

Король Стауг краем глаза заприметил в руке сына карту. Он не видел никакого прока в обсуждении того, что уже произошло, и сделал вид, что не обратил на нее внимания.

– Ничего более пугающего, чем выражение твоего лица, – сказал он, силясь говорить как можно мягче.

Фаульн смутился и опустил голову. Отец поддел указательным пальцем подбородок сына, приподнял и взглянул ему в глаза. Ничего из того что он видел прежде в рисунке Альтура, сейчас не заметил. Фаульн явно чувствовал себя неуютно, комкая в ладони листок с картой. И неожиданно для себя король сказал:

– Метель улеглась. А вчера Дарек у западной дороги видел зайцев. До заката несколько часов, если ты составишь мне компанию, я позволю взять моего сокола.

Глаза Фаульна зажглись азартом.

– Мы так давно не охотились вместе! – радостно воскликнул он и добавил смущенно: – Но отец, как же вы…

Он не сумел договорить.

– Если это доставит тебе удовольствие, – коротко отозвался Стауг.

– Мне можно собираться?

– И побыстрей, мой мальчик.

Фаульн, растроганный внезапной непривычной лаской в голосе отца, опустил голову, чтобы скрыть волнение, и выбежал из зала. Король посмотрел ему вслед, не торопясь, вышел следом.

Глава 9. Решение

В трапезном зале королевского замка царила суета. Из кухни пахло пряностями. Там в огромной печи на вертеле готовился кабан, трофей дозорных. Вчера монаршая охота не увенчалась успехом. Даже принц Фаульн, известный своей меткостью, вернулся с парой зайцев у седла и только. Но неудача не огорчила наследника.

Причина – в проступке, сошедшем Фаульну с рук, чего не случалось никогда прежде. Со старшим сыном король бывал особенно строг, видя в нем приемника. Небывалую отцовскую мягкость сын отнес в счет его болезни. И к вечеру того же дня бросил размышлять об этом. Но карту, на всякий случай, зашил в рукав коронационного наряда. Рассудил, что в ближайшее время надеть его не придется, а значит, в чужие руки она не попадет. Приподнятое расположение духа не покидало юношу еще и потому, что отец позволил ему всю охоту держать при себе Арсунка, любимого своего сокола. А сегодня утром, когда дозорные вернулись со службы с подношением, король затеял пир.

И замок ожил. Засуетились слуги, натирая до блеска полы в трапезной, начищая посуду. Из кухни в кладовую то и дело шныряли поварята, подгоняемые взмыленным и возбужденным важностью события главным королевским поваром Орлеусом. Суматоха заметна была уже на подъезде к главному зданию, внутри замкового двора, в пристройках, где жили придворные.

Повсюду властвовало радостное предвкушение. За время болезни повелителя Уольвига, подданные отвыкли от праздников. И даже если бы отряд дозорных не принес из Вис-ольна обнадеживающих вестей о прекращении оборотнями военных действий, жителям столицы, до которых война еще не докатилась, вряд ли что-то испортило настроение.

Пир в монаршем замке означал бесплатное угощение для горожан. На улицы из кабачков были вынесены лавки и столы. На них расставили фонари, чтоб народ сумел от души повеселиться до рассвета. И забегали посыльные из главного замка страны, таская окорока и бутыли со шрапом. Король запретил подавать горожанам крепкие спиртные напитки, но распорядился достать из кладовых свой лучший шрап. Его подданные не остались в обиде, терпкий, сладковатый золотисто-коричневый шрап лучше, чем в королевских шраповарнях не варили нигде. И потом, что может быть приятнее морозным днем, чем вкусный горячий напиток, который можно давать без опаски даже подросткам.

К вечеру трапезная выглядела так, словно придворные собрались отпраздновать годовщину коронации короля Стауга. Большие окна, залитые полицелумом, тем самым чудодейственным раствором изобретения Тиббелуса Гала, сияли чистотой. После его использования в трапезной не прошло еще ни одного праздника. И были гости, которые, зайдя в зал, тотчас приказывали слугам принести им шубы и плащи. Действительно, в прозрачном полицелуме закат над городом был виден как на ладони. При прежнем правителе трапезная служила ристалищным залом, где куэрты вместе с наследником престола оттачивали искусство сражения на мечах. Но король Стауг любил закаты и решил, что лучше использовать просторный зал в верхней части замка для общих ужинов с подданными. Никто не знал, что владыка Уольвига часто засиживается здесь по вечерам в одиночестве, предпочитая малоприспособленную для трудов трапезную своим покоям. Собравшимся вокруг длинного сервированного стола гостям пришлось подождать.

Чувствуя приятные запахи из кухни, и не имея возможности приступить к ужину, подданные короля Стауга начали скучать. Король вошел в зал с последними лучами солнца. Слуги, спешно зажигавшие факелы на стенах и свечи на столе, замерли на местах. Придворные склонились перед своим монархом, дамы присели в глубоких реверансах. К удивлению гостей, за королем следовали наследники, хотя, согласно этикету, они должны были уже находиться в зале и вместе со всеми приветствовать правителя Уольвига. Придворным, готовым принять естественные для человеческих тел положения в пространстве, пришлось повторить ритуал. Когда же, вслед за уольвигунками, в трапезную вошли братья-книжники, по рядам придворных прошелестел ропот. Неприязнь к братству, замешанная на непонимании, была присуща не только необразованным простолюдинам Уольвига, при дворе представителям братства тоже не бывали рады. Так, под шепот своих подданных, король Стауг занял место за праздничным столом. Рядом – по левую руку от него – сели принцы, и через стул по правую руку – братья-книжники. Придворные в замешательстве толпились посреди зала.

– Господа, вы можете садиться, – достаточно громко, чтобы перекрыть общий гул разговоров произнес король.

Его подданные послушно поспешили к столу. Первый пир со дня долгой болезни короля грозил обернуться катастрофой. Когда все, наконец, расселись, стало ясно, что стул по правую руку от его величества пустовал не зря. Он предназначался для Доктора мага, который, увы, отсутствовал. Истомленные и до того долгим ожиданием, гости «скисли», не желая больше развлекать себя пересудами. Но король сделал знак, стоявшему за спиной Хворобу, тот, силясь держать прямой спину под взглядом стольких страждущих глаз, поспешил из зала. Скоро в трапезную явились пятеро слуг, неся на плечах блюдо с частями кабаньей туши – главным угощением сегодняшнего пира. Голод «победил» правила приличия. Интересом гостей безраздельно завладело чудо кулинарного искусства. Никто не обратил внимания на Доктора мага входящего в зал. Никто не приветствовал его согласно обычаю, лишь принцы повскакивали с мест. Волшебник, как будто испугался, что это привлечет придворных, жестом пригласил их садиться. Некоторое время в трапезной был слышен лишь звон приборов. И даже насытившись, гости короля не смели проронить ни слова, пока их повелитель не начал беседу с кем-нибудь. Редко кто из подданных его величества имел удовольствие общаться с ним, но все ждали, когда король обратится к избранному собеседнику с вопросом. Это послужило бы сигналом для гостей к началу общения. Общество зажужжало бы как растревоженный улей, погружаясь в обсуждение вчерашних новостей. На этот раз счастливый момент никак не наступал. Король молчал, к тому же после своего, как было объявлено подданным, выздоровления, он выглядел хуже, чем до последнего приступа болезни. И гости вечера опасались, что весь ужин придется провести в молчании. Что говорить, никакому кушанью никогда не удастся возместить радость праздного разговора. И все глаза были с напряжением устремлены на короля Стауга. Наконец, его величество обратился к старшему из своих сыновей. Придворные не могли слышать, о чем шла речь, но тотчас там и тут весело зазвучали голоса.

Беседа в окружении короля шла об охоте. Его величество вспоминал забавные случаи, стараясь рассмешить Фаульна, пока Альтур скучал рядом. Когда отец заметил, спросил младшего сына:

– Тебя не очень веселят охотничьи истории, мой мальчик?

Альтур смутился и помедлил с ответом.

– Да. Я давно хотел сказать, – он шумно вдохнул, словно легким не хватало воздуха. – давно хотел признаться вам, отец, из меня никогда не выйдет охотник.

Стауг рассмеялся так громко, что на мгновение замерли все голоса за столом. Вслед за ним расхохотался Фаульн и несколько придворных, не слышавших сказанного принцем.

– Я и не предполагал, что это занятие отвечает склонностям твоей натуры, – отсмеявшись, проговорил король.

Альтур смотрел в стол, выражения глаз было не видно, на губах играла полуулыбка. Король положил руку на плечо сына.

– Не страшно вовремя признаться в своем неумении или незнании. И важно, что ты не заблуждаешься на счет своих способностей. Гибельно для полководца обнаружить слабость только на поле брани. Учитель маг хвалит тебя за успехи в науках. И в искусстве фехтования ты не отстаешь от брата.