bannerbanner
Поцелуй феи. Книга1. Часть2
Поцелуй феи. Книга1. Часть2полная версия

Полная версия

Поцелуй феи. Книга1. Часть2

Язык: Русский
Год издания: 2018
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
14 из 36

– Дедуль, прости, что ночью беспокою, – повинился он полушёпотом. – Со мной такое происходит! Много разного. С тех пор как встретил Лалу. Вот и по кладбищам хожу ночами. Ради доброго дела, ты не сомневайся. Я бы тут с тобой посидел, но боюсь засну, или увидит кто. Худое подумают. Покойся с миром.

Он ещё раз сотворил знак поминовения. Присутствие рядом дедушки придавало уверенности. Пусть и усопший, но самый родной человек. Будто и не один здесь находишься. Немного полегче стало как-то. Теперь ему надо было отыскать могилу мельника. Дело на первый взгляд крайне непростое. Если не сказать, невыполнимое. Тут и при свете дня попробуй разберись, где кто чужие лежат. А уж в потёмках тем более. Но с мельником, слава богам, всё иначе. В соответствии с местными традициями на могилках допускается ставить разное. Наиболее характерно для деревни – три столбика, символизирующие главных богов. Однако можно и один столбик, с лицами идолов с трёх сторон, и плиту с изображениями идолов и надписью с именем усопшего. Семья мельника зажиточная, своих хоронят с помпой. Не поскупились на плиту главе семейства. Плит на деревенском кладбище раз-два и обчёлся, кому были поставлены, все хорошо знают, к тому же Рун умел читать. Он бродил средь могил, выискивая во тьме плиты. Ориентироваться ночью тяжелее, видно недалеко. Нашёл одну. Нет, не та. Нашёл другую, и эта не она. Вдали снова тоскливо провыл волк. Рун снова вздрогнул. Вздохнул тяжело. Продолжил брожение, заприметил ещё одну плиту. Приблизился к ней, и обнаружил, что его поиски завершены. Старого мельника кто не знал. Недавно ж помер, год назад примерно. Плита у него красивая, пусть и деревянная, не из керамики, как ставят для своих усопших купцы да мелкие дворяне, и уж тем более не камень, не мрамор, и не металл с позолотой, как у высшей аристократии. Но и имя вырезано вычурными фигурными буковками, и идолы умело, и даже картинка мельницы есть. Узорами да рунами расписано по периметру. Делал хороший мастер. Выстрогано из цельного куска дерева доброй породы, не скоро сгниёт.

Когда ищешь то, чего не жаждешь найти, успех в поисках всегда приносит некоторое разочарование. Сколько-то времени Рун стоял на месте в нерешительности, собираясь с духом. Теперь уж ему так мирно казалось на кладбище. Тишина и покой. Ну зачем вызвать какого-то призрака? Хотя тот может и не явится, есть надежда. Тогда останется лишь попросить мельника над могилкой не мешать искать клад. И свободен. Рун достал из кармана веточку от Тано. Положил прямо перед плитой. За спиной ему почудился шум. Он быстро обернулся, напряжённо вглядываясь во тьму. Постоял, замерев, слушая звуки ночи. Но нет, всё было спокойно. Он снова обратился лицом к могиле, вздохнул несколько раз глубоко, пытаясь прогнать страх, и затем произнёс негромко, но как можно более твёрдо и уверенно, как учила Лала:

– Дух дедушки мельника Оруга, если ты здесь и слышишь меня, проявись передо мной.

Ничего не произошло. Рун ждал, терзаемый сразу двумя прямо противоположными надеждами – что получится, и что не получится, а заодно мыслью, нужно ли пробовать повторно, если не получится. Решил, надо пытаться, а то стыдно будет перед Лалой. И она расстроится, коли волшебство её не сработает. Уже было собрался ещё раз произнести те же слова. Как вдруг почувствовал, будто кто-то есть позади него совсем рядом, шагах в нескольких, а по спине у него повеяло могильным холодком. Он с искажённым от страха лицом медленно повернулся, мечтая никого не увидеть. Но мечтам его не суждено было сбыться. Дух дедушки-мельника, полупрозрачный, сияющий синим светом, в похоронных одежах, взирал на него равнодушно холодным взглядом, паря над землёй, почти касаясь её ногами.

– Кто смеет нарушать мой покой?! – грозно провещал дух заунывным голосом.

Руна прошиб холодный пот, ноги сделались ватными и мгновенно пересохло во рту. Первой его мыслью было убежать, но тело предательски оцепенело.

– Э… э… это я, – проговорил он, заикаясь.

– Кто «я»? – всё так же заунывно растягивая слова, требовательно поинтересовался дух.

– Р… Рун.

Дух подлетел к нему вплотную, вгляделся пристально.

– Эй, парень, ты что, обделался? – совершенно спокойно и даже участливо спросил он вдруг без всяких заунывных интонаций.

– Н… нет. Но почти, – ответил Рун с трудом.

– Пошутил я, не бойся, – очень мирно сказал дух. – Забавно просто, не удержался. Уж так вы боитесь мёртвых. Извини. Кто ты такой-то хоть? Лицо вроде знакомое. И имя. А не пойму никак.

– Я Р… Рун. На краю деревни живу. С бабулей. Ида её звать, – напомнил Рун, пытаясь хоть сколько-то взять себя в руки. Пот по его спине так и тёк.

– А, точно, – обрадовано кивнул призрак. – Забывать уже стал. Лица некоторые. Да и подрос ты с моей смерти. Это ты меня пробудил?

– Ну… да, – подтвердил Рун неуверенно.

– Хм. Тебя дураком считали все. Вроде. А ты вон на что способен оказывается, – подивился дух.

– Да это просто дар магический. Временный. Это не моё волшебство. Дали. На одну ночь.

– И зачем ты меня пробудил, если не секрет?

– Семья ваша хочет клад найти. Что вы зарыли, – поведал Рун. – А не выходит. Даже с помощью магии. Решили, ваш дух… вы не упокоились, и мешаете отыскать.

– Надо же! – одобрительно произнёс дух. – Упорные. Всё ищут, не сдаются. Даже меня нашли как пробудить. Уважаю. Да ты присядь что ли. Хоть на могилку мою. А то бледный такой, как бы не упал ненароком.

Рун послушался, медленно, чтобы не потерять равновесие из-за плохо повинующегося тела, опустился на могильный холмик. Дух мельника сел рядом.

– Знаешь, почему я не обрёл покой? – с грустью промолвил он.

Рун отрицательно покачал головой.

– Как раз из-за денег этих проклятых.

– А эти деньги что, прокляты? – испуганно посмотрел на него Рун.

– Нет, я проклят из-за них. Ну, как бы проклят. Упокоиться не могу. Поэтому они считай как проклятье для меня. Тяжело быть неупокоенным. Дел никаких нет, и всё время точно в полудрёме. Ни одной мысли в голове. Просто маешься, и всё. День изо дня, ночь из ночи. Месяц из месяца. И всё на этом кладбище, тянет к своему праху. Мёртвому нечего делать на земле. Покоя хочется. Безумно. Это натуральный ад. Мучение. Тягучее и бесконечное.

Он вздохнул.

– Сейчас, пробужденному, всё полегче, нет такой маяты, особенно когда рядом кто-то и можно поговорить. Ты надолго меня пробудил? Это временно?

– До первых петухов, – извиняющимся тоном сообщил Рун. – Если не развеивать.

– Не развеивай, ладно, Рун? – с тоской попросил дух старого мельника. – Отдохну хоть от маяты.

– Ладно, – пообещал Рун.

– Ты добрый малый, – благодарно заметил дух. – Так чего же ты от меня хочешь, молодой человек?

– Чтоб деньги не мешали найти. Ну и если можно, помочь вам упокоиться. Если есть способ.

– Так ты моему семейству помогаешь? – воззрился на него дух испытующе. – Точно?

– Ну да, – подтвердил Рун.

– Чего же ко мне ты пришёл, а не они? Решили, ты достаточно глуп, чтобы согласиться духа пробуждать? – усмехнулся призрак. – Сами боятся?

– Нет, – простодушно ответил Рун. – Тот, кто им помогает, колдунья одна. Девушка. Она мой друг. И нравится мне очень. Поэтому. Ей самой боязно ночью на кладбище. Ну и привидений конечно тоже боится. Я рад сделать для неё что-то полезное.

– Понятно, – дух отвёл от него взгляд, уставившись в черноту ночи. – Вот что, друг мой, ты должен знать. Меня здесь держат только эти деньги. Много лет тяжёлым трудом зарабатывались, не по совести будет, если семья их не унаследует, если сгниют они просто. Грех это будет. Большой. Найдёте их, я и упокоюсь.

– Но вы как бы мешаете их найти. Не выходит, – поведал Рун. – Вы это нарочно делаете? Или нет?

– И да и нет, – отозвался дух. – Я же говорю, когда я не пробужден, я словно в дрёме. Не управляю собой. Действую велением души, не разума. А в глубине души я не хочу, чтобы их нашли. Ты ведь знаешь про внучка моего дорогого? Все ведь знают? Сел на шею родителям, и слезать не собирается. Работать не хочет, а жить желает на широкую ногу. Если найдут деньги, он их прокутит, и всё. То же самое, как если бы они сгнили. Не для того я горбатился, их зарабатывал. Не хочу я, чтобы так было.

– И что же делать? – спросил Рун с растерянностью.

– Ну, сейчас-то я не сплю. Могу и разумом действовать против воли сердца. До петухов надо решить. Устал я, Рун. Хочется упокоиться уже. Как бы мне убедиться, что ты мои деньги себе не заберёшь, а отдашь моим?

– Никак, – с сожалением пожал плечами Рун. – Могу только дать моё честное слово. Но слову чужого глупо верить. Вы же меня не знаете практически.

– Про тебя много чего говорили, парень, – заметил дух мельника. – Правда всё как-то не про честность. Твой дед честным был, хороший человек.

– Давайте я сбегаю, кого-нибудь из ваших сюда приведу, – с готовностью предложил Рун. – Правда… ночь на дворе, и они не знают, что я к вам пришёл, и что вы не упокоились, знают только что клад ищу. Как бы собак не спустили.

Дух мельника задумался.

– Вот что. Схожу-ка я сам к ним, – произнёс он с улыбкой. – Поговорю по душам. Надеюсь, не помрут со страху. Но ты побудь здесь, ладно? Вдруг так испугаются, что не станут слушать. Если не смогу открыть им, где мои деньги, тогда тебе расскажу, и будь что будет. Надо это сегодня закончить как-то.

– Я подожду, – твёрдо заверил Рун.

– Ты славный малый. Спасибо, – сказал дух с теплотой. – Сейчас я исчезну на время, невидимым сделаюсь, чтобы никого не напугать по дороге. Не теряй меня. Я вернусь, точно.

– Хорошо, – кивнул Рун.

Призрак встал, воспарил, его фигура поплыла к деревне, медленно тая в воздухе. И вскоре исчезла совсем. Рун остался один. Чувствовал он себя взволнованным и словно немного оглушённым. И опустошённым как будто. Но и облегчение какое-то испытывал. Страх от него отступил. Он сидел на могиле, сияла луна, а вокруг была только тишина и тьма.


***

Старому однорукому бывшему ратнику Мио не спалось. Проснулся посреди ночи, и всё. Бессонница. Обычно у него так бывало от ломоты в костях перед сменой погоды, но тут кости молчат, а не спится. Похоже виной всему беспокойство. Одолевали мысли нерадостные. Народишко у них простоват, наивен, думают, раз провинция, какие тут могут быть чернокнижники. Но им и нужны подобные места. Где тихо, где никто не заподозрит, не спугнёт. Если человек может поймать фею, это подозрительно. Будь он маг, знахарь, просвещённый учёный муж или дворянин, иное дело. Но тут дурак. Дурачок деревенский. Смешно. Если человек дурак, он и есть дурак. Как сможет он изучить ритуалы призыва, заключение магических договоров? А как сможет фею заставить выйти за себя? Святой отец довольно светлый ум. Но допускает, что по силам дураку взять и премудрость чтения освоить. Так не бывает, добрый отче. Вы просто мало повидали в жизни. Рун словно насмехается над всеми. Смотрите, сколь я глупый! Верьте в это! Вопрос, зачем ему так поступать? Какая выгода казаться идиотом? Одна лишь. Если с дьяволом связался. И тайно что-то делает ночами. Тут два плюс два сложить легко. Не каждый маг читать умеет. Не каждый жрец. Но чернокнижник всякий. Всегда обучен грамоте. Вот так-то. Дед Руна с ведьмой в юности якшался. Читал, по слухам, лучше всех. Быстрее всех. Откуда научился так, зачем крестьянину подобные науки? Ответ напрашивается сам собой. От ведьмы пристрастился к тёмным книгам. И внуку передал свои познанья. Приди сейчас, положим, с обыском в их дом. Прямо уверен, что под полом иль за печкой найдутся точно книжицы у них, из тех, что добрый человек хранить не станет. Но кто пойдёт искать, когда там фея? Тут и без феи посмеются только. Мол, выжил старый Мио из ума, подозревая слабоумного парнишку в могущественной магии. Хитёр проклятый чернокнижник. Не подберёшься. Но может всё неправда, всё навет? Лишь чудится? Кто знает. Но навряд ли. Застукать бы на кладбище с лопатой. И стражу потихоньку привести, благо она теперь под самым носом. Тогда поди уже б не отвертелся. И фея спасена б была. И люди остальные все в округе.

Мио ещё полежал немного в раздумьях. Сна не было ни в одном глазу. Он встал тихонько. Одел штаны. Стараясь не шуметь, вышел во двор через заднюю дверь. Если кто из домашних услышит, решат, по нужде, человеку в возрасте ночью часто надо бывает. Никто ничего не заподозрит. Главное, чтобы соседи на улице не увидели. Подумают, вор, шум поднимут. И объясняйся потом. Стыда не оберёшься. Но ради доброго дела рискует. Как славно, что дом их не слишком далеко от края деревни, один лишь переулок минуешь, и ты снаружи. Наверное это знак. Желают боги, чтоб изловил он негодяя. Мио тихо прошёл меж домами. Одна собака у соседей вяло гавкнула, и всё. Подошёл к выходу из деревни, прилип к оградам, приглядываясь, нет ли кого. Ни души, как и положено. Все смотрят сны давно. Луна сияла ярко, не самый лучший вариант для тайной ночной миссии. Мио порадовался своим навыкам разведчика. Свернул сначала к овражку, где любили лежать свиньи. Там всегда сыро, землица влажная. Зачерпнул горсть грязи и щедро размазал по лицу. Улыбнулся на секунду, вспомнив молодость. Кожа отсвечивает, видно издалече, закрой её чем-то, и ты станешь гораздо менее заметен в ночи даже при луне. Особенно если пригнуться. Мио был в годах, но не скрючен, как иные старики, всю жизнь отработавшие в поле. И в спине сила ещё была, и в ногах. Присев в коленках как можно ниже, бесшумно ступая, он направился к кладбищу, иногда опираясь на землю единственной рукой. Тяжело конечно, не двадцать лет поди. Но если не слишком быстро, то терпимо. Рука попала во что-то мягкое. В недобрых предчувствиях поднёс её к носу. Ну конечно навоз. Скривился, выругался про себя беззвучно с отвращением. Вот же народ, зачем тут скотину водят. Отёр руку о траву. И дальше.

Кладбище от деревни вроде рукой подать. Совсем близко. Но крадучись на карачках и такое расстояние преодолеть для пожилого человека – подвиг. Пришлось отдыхать несколько раз. Когда Мио достиг наконец первых могил, ноги у него очень устали. Он с облегчением залёг меж могильных холмиков, пару минут просто отдыхал, глядя на звёзды. Затем чуть приподнялся, стал вглядываться во тьму и слушать. Соседство покойников его не пугало. Кто видел смерть товарищей, кто отнимал чужие жизни мечом, и стрелами, и с помощью ножа, не очень-то боится мёртвых. В земле лежащих без движенья. Живых бояться надо боле. Конечно, всякое бывает. Истории про оживлённых трупов ему послушать доводилось. От тех, кому он доверял. Вот только сам труп не восстанет. Его должны поднять. Живые. Труп глупый инструмент, лишь тень былого человека. Мечом его разрубишь, вот и всё. А чернокнижник-то мудрёных знаний полон, хитёр, коварен, изворотлив. Правда меча-то нет теперь. Зато есть ночь. Сейчас она союзник. Кто не увидит, тот не нападёт. Вокруг всё было тихо. Другие, помоложе, понаивней, могли бы счесть, что зря пришли, засомневаться, разочароваться. Только не Мио. С годами обретаешь мудрость, а к ней терпение в придачу. Засада есть засада, нужно ждать. Никто не явится, прекрасно, спокойной выйдет ночь, а явится, поплатится голубчик. И так и так неплохо. Ведь всё равно ж бессонница. Когда уверишься, что нет в деревне зла, и спаться крепче будет.

Мио сел спиной к одному из надгробий, дабы максимально силиться с окружающими предметами. К тому же так удобней. Ночью сильнее всего выдаёт движение, не шевелись, будешь незаметен. И только он успел усесться, как вдалеке как будто мелькнула чья-то тень. Он замер, уставившись в то место неотрывно. Могло и показаться, так бывает. Но нет, тень снова ненадолго осветилась луной. Там точно кто-то был. Бродил меж могилами неторопливо. Мио вжался в надгробья, взволнованно задышав. Тень вроде бы остановилась, голос негромко зазвучал, слова почти не долетали, было не разобрать. Но голос явно молодой. Мио сделал знак благодарения богам, за то что привели его. И знак оберега.

– Я знал, я знал! – прошептал он пересохшими губами.

Тень кажется опять пришла в движение. Человек бродил по кладбищу, это уж было очевидно. Вот только кто он, не видать во тьме. Бежать за стражей? Надо. Но вдруг там пьяный просто. Из города излишне припозднился, и возвращаться опасается домой, пока не протрезвеет. Мио и сам не раз попадал в подобную ситуацию. Суровые бывают жёны. У тех, кому не повезёт. И скалкой может встретить. Вот над ним все будут смеяться, если это и правда пьяный. Нельзя звать стражу. Нужно убедиться, кто он, и нужно дождаться, пока начнёт копать. Мио тоскливо посмотрел на небо, сделал ещё один знак оберега. Лёг наземь и пополз ближе к тени. Подползёт, приподнимется, приглядится. И дальше. Тень снова остановилась. Её уже было более-менее видно. По фигуре как будто молодой парень. Спиной стоит. Вроде бы твёрдо на ногах. Не пьяный. Ну Рун же, кто ещё бы мог здесь быть?

– Ах ты, проклятый чернокнижник! – с ненавистью проговорил Мио беззвучно.

Человек, словно услышав, обернулся. Мио припал к земле, замер. Затаился. Тут надо ждать и надеяться, что не замечен. Высунешься слишком рано, если не отвернулся выслеживаемый, и всё. И погубил себя. Терпение и вера здесь потребны. Разведчик всякий это знает. Через минутку человек заговорил. Как будто обращаясь к кому-то ещё. Вот только сердце у Мио так колотилось, что отдавало в ушах, мешая разобрать слова. Он решился привстать. И обомлел. Рядом с человеком отчётливо виднелся… светящийся призрак. Полупрозрачный, полыхал в ночи могильным светом. От неожиданности у Мио оглушающе зазвенело в голове. Он упал наземь, затрясшись, словно в ознобе, дрожащей рукой стал творить знаки оберега.

– Господи, господи, бог наш великий, Небо, спаси и сохрани, спаси и сохрани, – шептал он беззвучно. Глаза его были полны ужаса. Всей душой он хотел сейчас ползти назад. Но силы его оставили. Он обречённо стал смотреть на небо, своего бога. На бога Луну, на богинь звёзд. Время шло и шло, ничего не происходило. Постепенно Мио снова обрёл веру. В спасение. Не решившись ещё раз посмотреть туда, где был призрак, он тихонечко-тихонечко пополз прочь, чувствуя слабость во всём теле. Плохо соображал, куда ползёт и зачем. Главное было уползти подальше.


***

Тихо было на кладбище. Ночь и тишина, царствие тьмы и мёртвых. Неожиданно в воздухе проявился движущийся синий свет, быстро сформировавшись в фигуру человека. Дух мельника Оруга проплыл к своей могиле. Улыбнулся открывшейся картине. Прямо на его могильном холмике спал мирно юноша.

– Эй, парень, – негромко позвал дух.

Безрезультатно. Дух попробовал тронуть юношу за плечо, но рука свободно прошла в тело. Дух склонился над юношей.

– Рун, – произнёс он чуть громче.

Юноша зашевелился, открыл глаза. Протёр их руками. Сел.

– Ну ты даёшь! – подивился дух со смехом. – Спишь на кладбище. Ты смельчак.

– Устал просто, – честно признался Рун, зевнув. – Нечаянно заснул.

– Спасибо тебе за всё, – тепло и сердечно посмотрел на него призрак. – Поговорил я со своим семейством. Вот уж перепугались поначалу. Повеселили меня. Но жажда денег чего не сделает. И страх побеждает.

– Рассказали им, где клад?

– Открыл, – кивнул призрак. – Побежали копать. Сейчас найдут уже. И я исчезну. Упокоюсь.

– Я рад, – искренне молвил Рун.

– Спасибо, добрая душа. Я всем говорил, в лесу он. А по правде в свинарнике зарыл.

– Хитро, – заметил Рун с уважением.

– Внучка своего навестил заодно. Пригрозил ему хорошенько. Сказал, либо станешь самым почтенным самым работящим сынком родителям своим, либо вернусь и утащу тебя в ад!

– Ну, это вы уж перегнули палку, дедушка, – вздохнул Рун. – Я бы в штаны пожалуй надел от такого.

– Он и наделал, – довольно сообщил призрак. – Запахов я не чую, но звук был отчётливый и громкий. Так пукнул, что наверное у соседей было слышно. Нельзя непочтительным быть с родителями. Заслужил. Не помер же. Штаны отстирают поди.

– А если бы он с ума сошёл? От страха.

– Ах, Рун, – с сожалением покачал головой призрак. – Коли он за ум не возьмётся. Уж лучше пусть обезумит. Тогда внучка старшая мельню унаследует. Она умница, и муж работящий. При них дела в гору пойдут. Ты хоть понимаешь каково, когда твой внук отца родного поносит прилюдно, словно паршивого работника, а тот молчит. Это такой позор. Тьфу! Ты уж не рассказывай никому, что я упокоился. Пускай боятся, что вернусь. Ладно?

– Хорошо, – пообещал Рун.

– Добрый ты парень.

– Тогда я пойду? Раз всё закончено, – осведомился Рун вежливо.

– Побудь со мной, – попросил призрак мягким тоном. – Неохота без единой живой души отойти. Последние минутки мои на земле. Так хотел покоя. А поди ж ты. Всё равно по жизни тоскую.

– Ладно, – с пониманием отозвался Рун.

Старый мельник сел рядом.

– Жить хорошо, Рун. Цени бытие, пока жив. Не твори злого. Дело не в аду и не в раю. Так душе легче. Хотя и в ад конечно не хочется. Тёмный он, мрачный. Как будто.

– Вы видели ад? – робко поинтересовался Рун.

– Нет. Я как бы чувствую. И его, и рай. Тёмную сторону и светлую. Думаю, это ад и рай. Ад сумрачный. Страшный. Не хочется упокоиться там.

– Каково это? Быть мёртвым? – поглядел на него Рун с осторожным любопытством.

– Сложно объяснить, – задумчиво ответствовал призрак. – Никак. И тоскливо. Неупокоенным быть, во всяком случае. Вот как-то так. Это не очень поддаётся описанию словами. Скоро сам всё узнаешь.

– Я что, скоро умру? – голос Руна дрогнул от испуга.

– Всё умрут, Рун. Довольно скоро. Всего каких-то лет 40-60, и ты уже точно будешь в земле. Это быстро. Оглянуться не успеешь.

– Понятно, – успокоился Рун.

– Знаешь, парень, наверное я тебе должен сказать. Пока не ушёл ещё, – поведал призрак с сожалением. – Грядёт что-то тёмное. Неспокойно нынче в аду. А в раю, напротив, тревожное затишье. Что-то будет. Что-то очень злое.

– И что же? – на лице Руна снова отразился страх.

– Не знаю. Может война большая. Может мор. Великий. Может голод. Может пожарище. Огромное. Не ведаю. Но что-то будет скоро. Я думаю. Я чувствую.

– И когда примерно? Скоро, это через неделю? Через две?

– Ох, парень, – покачал головой призрак. – Для мёртвых и десять лет скоро. Когда умираешь, время по-другому начинаешь считать. В течение ближайших десяти лет. Я так предполагаю.

– Ну, дедушка, вы даёте, – подивился Рун. – Десять лет! Да у нас всегда что-то происходит. За десять лет уж точно какая-нибудь беда случится. Я сам могу такое предречь. И пророком быть не надо.

– Пожалуй так. Но тут беда большая. Грядёт, Рун, что-то грядёт. Злое. Я пожалуй даже рад, что уже умер.

Рун тяжело вздохнул.

– Могу и ошибаться, кстати, не переживай. Я тоже не пророк поди, – участливо приободрил его призрак мельника. – Просто будь готов. На всякий случай.

– Ну ладно. Только если я кому расскажу, вряд ли мне поверят.

– Я тоже думаю, что вряд ли, – согласился призрак. – Когда не знаешь, чего и когда ожидать, проще жить как ни в чём не бывало. Люди все одинаковы. Это мой личный дар тебе. Сие предсказание. Что делать с ним, сам решай.

– Дар так дар, – улыбнулся Рун чуть грустно.

– Мрачноватый, – тоже ответил ему улыбкой старый призрак. – Прости, приятель, других у меня нет. Ты, кстати, вроде неплохой малый. Разумный, вежливый. Зачем ты пакости деревенским строил? Открой тайну, всё равно унесу в могилу.

– Это не я, – тихо произнёс Рун.

– А кто же?

– Сын главы деревенского. Я его поколотил хорошенько, он решил мне мстить. Пакостил и сваливал на меня. А его приятели ему помогали. Ваш внук тоже немало руку приложил. Они ж друзья закадычные. Смеялись надо мной вместе.

Призрак призадумался.

– Что-то не верится, – признался он откровенно.

– Ну, я вам незнакомый человек. Практически. Глупо верить мне, когда про внука плохое говорю. Но мне всё равно, – заметил Рун спокойно.

– Про внука я как раз очень худого мнения. Испортили родители. Мальцом вроде был смышлёный и славный. Однако это всё же другое. Все только на тебя указывали всегда. Был момент, хотели из деревни гнать.

– Думайте, что хотите, – пожал плечами Рун равнодушно.

– Ну не обижайся, юноша, – примирительно попросил призрак. – Я же сейчас уйду. Жаль раньше не узнал, поинтересовался бы у внучка, заставил признаться бы. Всё, Рун, нашли, нашли. Откопали. Прощай что ли?

Он встал. Рун тоже.

– Покойтесь с миром, дедушка Оруг, – по-доброму сказал Рун, сотворив знак оберега. – Пусть вам будет хорошо в раю.

– Спасибо, сынок, – тепло и тоскливо молвил призрак, сотворив над Руном знак благословления. Он начал медленно подниматься в небо, тускнея. – Будь счастлив. Жаль, что плохо знал тебя при жизни. Но кажется ты в деда пошёл. Тоже стоящий человек. Я тебе верю. Дорожи честью, Рун. Не делай зла. Не верь жрецам особо. Ничерта они не знают о богах, так же как и мы, просто кормятся от нас, кормя нас выдумками. Ну и смотри в оба. Грядёт что-то, Рун. Грядёт. Что-то очень злое.

На страницу:
14 из 36