Наемник смерти

Проснулся я от пробравшего меня до костей холода. Костер давно прогорел и погас. Уже начинало светать, и сквозь кроны деревьев я мог видеть серые клочки предрассветного неба. Оглядевшись, я обнаружил что Клэйборн исчез. Окружавшие меня деревья давили своей массой и от этого мне становилось не по себе. Я позвал Клэйборна, но ответом мне была тишина. Убийцы нигде не было. Уткнувшись лицом в колени, я попытался не терять самообладания. Мне было холодно и очень хотелось есть.

Убийца появился только к полудню, к тому времени я уже почти решил, что он меня бросил. На перевязи у него болтались две упитанных серых птицы. Сбросив их на землю, он принялся за костер. На мои жалобы и недовольство тем, что он оставил меня одного Искатель не обратил никакого внимания. Вместо этого он велел мне ощипать птиц. Уговаривать себя я не стал, перспектива набить живот подбодрила меня. После того как я покончил с ощипкой, Клэйборн искусно запек тушки в углях. Когда мясо было почти готово, он достал из заплечного мешка небольшую деревянную коробочку. Открыв крышку, он аккуратно зачерпнул щепотку мелко измельченной травы и посыпал ею птицу. В нос ударил дурманящий слегка горьковатый аромат. Убрав коробочку с травами обратно в мешок Клэйборн достал мясо, и мы приступили к еде. Оно оказалось сладким на вкус, хрустящая корочка лопалась под зубами и густой мясной сок обильно стекал по подбородку. Травы придавали мясу свой ни с чем несравнимый вкус.

– Хорошая птичка, – проговорил убийца, откидывая в сторону обглоданную кость. – Вкусная, жирная. Вот решил поохотиться, пока ты спишь. А то на голодный желудок далеко не уйдешь.

Он бы так и продолжал расхваливать свою добычу, если бы я его не прервал.

– И долго нам еще тащиться через этот лес?

– Дней пять-шесть. Если я не ошибся с направлением.

– И мы окажемся в Убежище? – с надеждой спросил я, хотя и подозревал что это не так.

– Нет, конечно. По моим расчетам мы должны выйти в претории Лаш. Оно граничит с преторией Палея. Во Фладе остановимся ненадолго, у меня там небольшое дельце. Ну а оттуда прямиком в Убежище.

– Флад? – недоуменно переспросил я.

– Столица Лаша. Также как Парова столица Палеи. Это город, где сидит на деньгах претор, со своими лизоблюдами, высасывая последние соки из своих владений. Преторы, ставленники Императора, призванные служить народу и следить за порядком в доверенных им регионах. Естественно все они выходцы из благородных семей. Император назначает преторов лично, за только ему ведомые заслуги. По мне так они все просто великосветские задницы, которые ищут места помягче и от которых несет соответствующе, когда они открывают свои лживые рты.

Убийца брезгливо скривил губы. Ему похоже была неприятна эта тема.

Я попытался задать еще вопрос, но Клэйборн протестующе поднял руки. Он встал, кивком дав понять мне, что обязанность по тушению костра возлагается на меня. Пытаться разузнать что-то еще было бесполезно, и поэтому я лишь, покорно кивнул в ответ.

Мы шли целый день. Ступни мои были стерты в кровь. Руки и лицо исцарапаны о ветви деревьев. Особенно тяжко мне приходилось, когда на пути нам попадались залежи валежника и неглубокие, а порой и довольно глубокие, овраги. Когда вечером мы остановились на привал, я буквально рухнул на землю не в силах пошевелиться. Убийца развел костер, и я придвинулся поближе к огню, спасаясь от вечерней прохлады. Ступни горели от боли. Клэйборн достал краюху хлеба, два сморщенных яблока и немного мяса, оставшегося от утренней трапезы. Половину он отдал мне. Приняв еду, я сел, вытянув ноги вперед, и принялся есть. Пища не приносила удовлетворения, хотя есть хотелось сильно. Разделавшись с мясом и яблоком, убийца насадил свой кусок хлеба на ветку и вытянул ее над костром.

– Болит, – утвердительно сказал Клэйборн.

Я не посчитал нужным отвечать. Убийца лишь кивнул и, повернув ветку с хлебом, так чтобы поджарилась другая сторона, свободной рукой полез в мешок. Немного порывшись, он достал небольшую деревянную баночку и кинул ее мне. Я ловко поймал ее в воздухе и, покрутив в руках, вопрошающе посмотрел на убийцу.

– Мазь, – спокойно ответил тот на мой немой вопрос, осторожно откусывая кусок поджаренного хлеба.

Откупорив тугую крышку, я обнаружил внутри прозрачное желе. На ощупь мазь оказалась холодной и жирной.

– Бери понемногу и равномерно наноси на порезы, – предупредил меня убийца.

Я послушно нанес мазь на истертые ступни. Резкая боль через какое-то время сменилась невероятным облегчением. Конечно, она не исчезла вовсе, но немного притупилась. Я с благодарностью вернул мазь Клэйборну. Затем лег, подложив руку под голову, и долго смотрел на огонь. Мерцающие язычки пламени завораживающе плясали, то уменьшаясь, то увеличиваясь, когда убийца подбавлял в огонь веток. Я медленно погрузился в сон.

Во сне я шел через лес. Было темно. Плотный густой туман доходил мне до пояса. Я был один, если не считать мелькающих рядом серых теней, состоящих, казалось, из той же субстанции что и туман. Они практически сливались с ним. Их бесплотные пальцы касались меня, пытаясь задержать. Они шептали. Быстро и неразборчиво. А я просто шел вперед, не оглядываясь, ни в силах остановиться. В какой-то момент шепот перешел в монотонный гул. Тени сливались, беспорядочно мечась передо мной, пока в один момент одна из них не остановилась и, вытянув бестелесное подобие руки, указала вперед. Тени взвыли и словно огромный рой устремились вверх, скрываясь в темных верхушках деревьев. Я остановился и уставился в темноту, пытаясь разглядеть то, на что указывала тень. Но ничего не увидел. Вокруг стояла зловещая тишина. Ни скрипа, ни шелеста листьев. Ничего. А потом я услышал волчий вой. Длинный и протяжный. Потом еще, но уже ближе. К первому присоединилось еще несколько глоток. Я хотел убежать, но ноги не слушались меня. Они окружали меня, я видел в тумане их темные мелькающие силуэты. Они выли, и это сводило меня с ума. В какой-то момент вой стих и силуэты замерли в молчаливом ожидании. Две огромные тени скользнули вперед, останавливаясь в шаге передо мной. Два огромных волка, белый и черный, словно стелившийся вокруг меня белесый туман и царившая темная ночь. Они стояли, выжидающе глядя на меня углями красных глаз. Не знаю, сколько это длилось, но внезапно черный пошевелился и зарычал. Его рык сливался в слова, а слова в речь.

– Мальчишка р-р-р ты должен сделать это р-р-р, – белая слюна, срываясь с его клыков тяжелыми каплями падала наземь, скрываясь в тумане. – Ты должен быть полезен.

– Н-нет ар-р-р-гх, – белому слова давались с еще большим трудом, его голос более походил на женский. – Не должен р-р-р, аргх. Он не нужен нам.

– Не слушай.

– Да не слушай нас р-р-р.

– Нет, только «это», – черный медленно махнул мордой в сторону белого.

Белый волк лишь встряхнул головой. Волки вокруг зашевелились, заворчали. Черный задрал морду кверху и протяжно залаял, подвывая в конце. Белый вторил ему. Они словно смеялись. И их смехом был вой. Стая, окружавшая меня, зашлась в истеричном волчьем хохоте.

– Проснись, – услышал я грубый голос. – Да проснись же ты, мальчишка.

Словно чья-то рука вырвала меня из моего сна. Я открыл глаза. Костер ярко пылал, освещая стоящего на ногах Клэйборна. В правой руке он сжимал кинжал, а в левой горящую толстую ветку, которой размахивал из стороны в сторону словно факелом. Я быстро вскочил на ноги. Вокруг стоял дикий вой. Темные силуэты мелькали среди деревьев.

– Наконец-то, – прокричал Клэйборн. – Хватай из костра полено и присоединяйся. Только не затуши его, а то нам конец.

– Что происходит? – прокричал я, выхватывая ветку покрупнее, один конец которой еще не достал огонь.

– Волки, – прохрипел Клэйборн, голос его тонул в диком вое и рычание. – Поганые твари почуяли нас. Обычно они боятся огня и не подходят близко. Но эти какие-то бешеные. Или просто давно не жрали, что в этом месте маловероятно. Получи тварь.

Он резко взмахнул веткой. Горящий конец угодил прямо в морду слишком близко подошедшей твари. Волк, взвизгнув, отскочил. Стая была довольна большая, только я насчитал около десяти зверей. Правда они бегали кругами, практически не стоя на месте, так что я мог и ошибиться в своих подсчетах. В любом случае ситуация была не из приятных. Один из волков прыгнул прямо на меня. Я упал на колени, выставляя ветку перед собой. Волк перескочил через меня и приземлился за моей спиной, задними лапами угодив в костер. Зверь завизжал, запахло паленой шерстью. Я быстро вскочил на ноги, размахивая веткой, которая уже начала затухать. Клэйборн ударил скулящего волка по голове, тот упал на спину, перекатился, а затем вскочил и дал деру. Его собратья кружили вокруг, немного умерив свой пыл. Костер наполовину погас, развороченный напавшим на меня зверем.

– Вот сволочи, пора бы уже заканчивать, – убийца, смачно сплюнув наземь, крутанул кинжалом.

Волки словно услышали его слова. Вой и рычания стали стихать. Движения их замедлились. Прямо передо мной среди деревьев появился темный силуэт. Огромный черный волк стоял, склонив голову на бок. В его желтых глазах мерцали отсветы затухающего костра.

– Вот это тварь! – прохрипел Клэйборн. – Первый раз вижу такого здорового.

Волк, казалось, не обращал на него внимания. Его взгляд был устремлен на меня. Он стоял и смотрел. А потом резко задрал морду кверху и завыл. Стая не вторила ему, она слушала своего вожака. Это был его зов, только его. Он замолчал, резко опустив морду и в последний раз взглянув на меня, скрылся во тьме. Стая последовала за ним.

Я молча кинул свою ветку обратно в костер. Убийца сделал то же самое.

– Надо разжечь костер побольше. Как рассветет, сразу же двинемся дальше. Нельзя задерживаться в этом треклятом лесу.

Мы быстро натаскали сухих веток, которые нашли поблизости. Далеко отходить мы побоялись. Огонь жадно взмыл вверх, обжигая своим дыханием наши лица. Была моя очередь дежурить, но убийца до утра так и не сомкнул глаз. Впрочем, я тоже. С рассветом мы продолжили свой путь. Волки больше не пытались напасть.

И снова потянулись дни в бесконечные спешки в неизвестность. Я не знал, действительно ли существует это так называемое Убежище или нет, и что меня там ждет. Убийца отдал мне свою старую рубаху, чтобы я мог ее разорвать на полосы и перевязать ими свои ступни. Мы с ним практически не разговаривали. Клэйборн несколько раз охотился, но в основном ели то, что попадалось под руку, ягоды и корешки. Иногда он показывал мне особые травы, одни из них помогали от ран и недугов, другие, напротив, использовались для изготовления ядов и снотворных порошков. На третий день нашего пути мы вышли на широкую лесную дорогу, а на шестой наконец-то достигли окраины леса. Я не поверил своим глазам, когда мы оказались на залитом солнечным светом зеленом лугу. Это действительно было захватывающее зрелище, хотя я и не хотел выказывать своих чувств, в тот момент мне, если честно, было тяжело сдержаться. После вечного сумрака Вейлендского леса, это особенно завораживало. На ярко-голубом небе не было ни тучки и стоявшее в зените солнце слепило глаза. Луг, на который мы вышли, покрывал ковер мягкой шелковистой травы, из которой выглядывали синие цветы на длинных тонких ножках, испускавших сладковатый дурманящий аромат. Я сорвал цветок, чтобы лучше его рассмотреть. Венчик состоял из четырех синих с серебристыми прожилками лепестков. Они были раскрыты и тянулись кончиками вверх, так словно хотели коснуться согревающего их солнца.

– Голория венценосная, – услышал я позади себя голос убийцы, – или как его называют в народе венценосник. С ним связана красивая история. Не слышал? Хотя кого я спрашиваю. В любом случае все эти напыщенные глупые сказочки не имеют никакого смысла. Их сочиняют либо глупые женщины, либо никчемные имперские поэты, ничем, впрочем, от девок не отличающимся. Женщинам нравиться слушать подобную ерунду. Особенно если в ней много говорится о несчастной любви и прочей слезливой чепухе.

Убийца сорвал цветок и покрутил его в руке, а затем, хмыкнув себе под нос, откинул его в сторону. Я вновь посмотрел на цветок. Лепестки сорванной мной голории начали увядать. Их кончики поникли, потеряв всякую надежду дотянуться до солнца. То же самое происходит и с человеком, подумал я, когда он умирает. На какое-то мгновение я просто ушел в себя, и не о чем другом думать не мог. Не знаю, сколько еще бы я так стоял, если бы ни «дружественный тычок» Клэйборна. Я почувствовал не очень приятный удар в спину, и, если честно, еле удержался на ногах. Я с силой потер левую лопатку и злобно покосился в сторону убийцы. Тот, как ни в чем не бывало, стоял чуть поодаль от меня, а на лице его играла злорадная улыбка. В такие моменты мне больше всего хотелось его придушить.

– Ну, чего вылупился? Хватит любоваться цветочками. Ты же не девка. Надо идти дальше. Нам теперь до Флада еще с неделю, не меньше, топать. Так что давай, передвигай ногами, – при этом убийца продолжал улыбаться. – Вперед я сказал.

Он оказался прав. До Флада надо было еще дойти. Мы снова шли, но, к моему великому облегчению, нас больше не окружали мрачные давящие своей массой деревья. Не было так же оврагов и буреломов. На следующий день нам на пути попалась маленькая деревушка с покосившимися и прогнившими от времени домами. Здесь было многим хуже, чем в моем родном Корнове. Я не заметил ни одного молодого мужчины, лишь старики и несколько потрепанных временем, но все же, еще не совсем старых, женщин. Измученные тяжелой жизнью люди опасливо и в то же время придирчиво смотрели на нас исподлобья. Они боялись незнакомцев и не доверяли им. И этот страх был вполне оправдан. Мы не задержались здесь надолго, нас даже не пустили переночевать, но Клэйборну удалось разжиться едой. Немного поторговавшись с рябым стариком, хромым на левую ногу, он уговорил того помочь нам с провиантом. Также убийца выторговал для меня рваный темный плащ и старые поношенные сапоги, которые оказались мне большими.

И снова дорога. С короткими, не приносящими отдыха разбитым ногам, привалами. С каждым днем я все сильнее падал духом. По пути нам попалось еще несколько деревень. Недели, чтобы добраться до Флада, нам не хватило. Дней через шесть мы вышли на большой тракт. Мир вокруг меня ожил. Мимо нас проезжали богато разодетые люди, сопровождаемые вооруженной охраной, торговцы с повозками набитыми разнообразными товарами и простые путники. Единожды мимо нас проскакал всадник на красивом белом скакуне. Он то и дело кричал встречным, чтобы ему уступили дорогу, и люди, кто-то охотно, кто-то, недовольно ворча, расступались. Я поинтересовался у Клэйборна кто этот всадник, тот ответил, что это имперский гонец, доставляющий какое-то важное поручение.

В первый день нашего пути по главному тракту, мы остановились на одном из постоялых дворов. В жарком, пропитанным вонью немытых тел помещение, было нечем дышать. Клэйборн, расталкивая посетителей, пробился к столу в дальнем углу залы, который был, впрочем, занят. Двое, не в меру пьяных мужчин, развалились за столом. Один уже лежал лицом в луже пролитого им же по столу пива, второй, который сам вот-вот уже готов был отключиться, пытался привести его в чувства. Убийца, недолго думая, поднял за шиворот ошарашенного постояльца и выбросил из-за стола, то же самое он проделал и со вторым пьянчугой, попутно протерев его мордой стол. Тот даже не очнулся, а первый несчастный, что-то мыча, дополз до товарища и, уткнувшись лицом ему в грудь, тоже затих. Никто не обратил на это внимания. Уставшего вида девушка, скользя меж столами, и уворачиваясь от рук, пытающихся добраться до ее задницы, подошла к нам. Убийца велел принести нам жареного гуся, бутыль вина и ковригу хлеба. Ели мы молча. Вино было кислым, но до этого мне и такого пробовать не приходилось. Кто-то из присутствующих затянул песню, точнее завыл, и его поддержало еще пара глоток. Вино ударило мне в голову и я, молча, наблюдал за происходящим вокруг. Глаза мои начали слипаться, я постепенно погружался в сон, и уснул бы, если бы не отрезвляющий подзатыльник Клэйборна. Мы собрались уже уходить, когда вдруг раздался грохот и крики. Компания, сидевшая за столом в центре залы, громко гоготала и улюлюкала. Рыжеволосый детина с гладко выбритым черепом распластался на спине рядом с опрокинувшейся лавкой. Разносчица стояла чуть поодаль с пустой кружкой в руках.

– Эка она тебя, прям в морду плеснула, – гоготнул один из товарищей здоровяка, тощий и жилистый.

– Он аж опрокинулся, словно конь, копытами кверху, – вторил ему другой пухлый круглолицый человечек.

– Во, во конь, – жилистый громко расхохотался и остальные поддержали его.

Рыжий с ревом вскочил на ноги.

– Завалите свои хлебальники, – грозно рявкнул он своим товарищам, и уставился на девушку, выставив в ее сторону указательный палец. – А ты шлюшка, все одно, сегодня подо мной будешь. И неси еще пива, раз мое вылила, да поскорее, а не то я тебя прямо здесь оприходую.

– Вам уже хватит, – выкрикнула девушка.

Она пыталась казаться храброй, но голос ее выдавал.

– Что-о-о!? Какая-то шлюха будет указывать сколько мне пить, – рыжий встряхнул головой, заходясь в булькающем смехе. – Посмотрите-ка на нее. Иди сюда кобылка, сейчас я тебя оседлаю.

Его спутники поддержала рыжебородого дружным смехом и выкриками. Побледневший хозяин двора что-то кричал, размахивая руками, но на него никто не обращал внимания. Остальные присутствующие с интересом наблюдали за происходящим, не пытаясь вмешаться. Рыжебородый схватил девушку за плечо, та вскрикнула и попыталась вырваться. Пустая кружка выпала из ее руки, что вызвало новую волну криков и смеха. Клэйборн, только что стоявший рядом со мной и молча наблюдавший вместе со всеми за происходящим, внезапно оказался рядом с детиной и ухватил того за запястье.

– Не стоит, – негромко произнес он, но во внезапно образовавшейся тишине его услышали все.

– А ты еще кто такой? Пошел вон, – рыжебородый оттолкнул убийцу в сторону.

Клэйборн ударил так быстро, что я даже не успел ничего понять. Удар пришелся в кадык. Детина застыл, выпучив глаза, а затем словно подкошенный повалился на пол. Вокруг послышался ропот. Дружки рыжебородого здоровяка тут же повскакивали со своих мест. Двое из них извлекли короткие ножи. Клэйборн отвел полу плаща слегка в сторону, обнажая висящий на поясе ножны в которых покоился длинный кинжал.

– Не стоит, – произнес он, возлагая ладонь на рукоять кинжала. Голос убийцы прозвучал спокойно, но от его тона внутри у меня похолодело.

Дружки рыжебородого, по всей видимости, не отличавшиеся особым здравомыслием, молча двинулись в сторону Клэйборна. Тот даже не пошевелился, словно бы, не замечая приближающихся к нему людей. Я видел кривую ухмылку на лице жилистого и как поигрывал ножом в своей руке толстяк. Того, что произошло потом, похоже не ожидал никто из присутствующих. Даже я. Убийца молниеносно выхватил кинжал и, сделав пол оборота, нанес колющий удар в шею ближайшему к нему противнику. Тот захрипел и упал, заливая пол кровью. Толстяк кинулся на Клэйборна с выставленным перед собой ножом, но убийца легко увернулся, пропуская толстяка за себя, и не оборачиваясь ударил кинжалом за себя. Удар пришелся толстяку меж лопаток. Быстрым движением выдернув лезвие из тела поверженного им врага, убийца тут же двумя быстрыми движениями резанул по запястьям жилистого. Тот завопил и выронил нож. Клэйборн сильным ударом вогнал кинжал ему в сердце. Жилистый умер как раз в тот момент, когда тело толстяка с грохотом коснулось пола. Я еще никогда не видел, чтобы человек двигался так быстро. Оставшийся противник не став дожидаться окончания драки, бросился к выходу. Брошенный ему убийцей вслед кинжал угодил тому прямо в затылок. Убегавший рухнул словно подкошенный. Клэйборн неспеша прошествовал через всю залу и, склонившись к убитому, извлек свой кинжал. Отерев лезвие о рубаху мертвеца, он вернул его в ножны.

– Я же предупреждал, – невозмутимо произнес он. – Хозяин, здесь стоит прибраться.

Тот тут же закивал в ответ. Посетители и завсегдатаи постоялого двора вставали и быстро покидали залу, которая вскоре совсем опустела. В конечном счете нас осталось лишь четверо. Девушка-разносчица, хозяин, убийца и я, а также пять бездыханных тел, чья кровь окрасила пол в красное. Девушка подошла к Клэйборну, и, робко опустив глаза, пробормотала слова благодарности.

– Хозяин, есть свободные комнаты? – спросил убийца, на что тот вновь утвердительно кивнул.

– Тогда твоя девушка покажет мне ее, если она, конечно, не против.

– Нет, господин, – застенчиво улыбнулась та. – Пойдемте.

– А кто здесь будет все убирать? – возопил немного пришедший в себя хозяин.

Убийцы лишь стоило бросить в его сторону один взгляд чтобы тот тут же решил, что сподручней будет убраться ему самому и мальчишке конюху. Я было пошел следом за Клэйборном, но тот указал мне в сторону выхода.

– Сегодня ты спишь вместе с лошадьми.

После этих слов он удалился в сопровождение девушки.

Состроив недовольную гримасу, я покинул залу. Заночевал я под специальным навесом рядом с коновязью. Мальчишка конюший не сказал мне ни слова против, зная с кем я сюда прибыл. Так под тихое фырканье лошадей я уснул, привалившись спиной к деревянной перегородке. Утром небо разродилось мерзким моросящим дождем. Клэйборн разбудил меня легким тычком носка сапога в бок.

– Вставай, – сказал он. – Нам пора.

И мы снова отправились в путь. Тракт медленно превращался в кашу. Настроение и без того гадкое, в конец испортилось. Дождь шел весь день, и последовавшею за ним ночь мы провели в довольно скверных условиях.

Около полудня шестого дня пути на горизонте наконец-то замаячили стены города. Даже издалека, он показался мне просто огромным, и чем ближе мы были к своей цели, тем больше я в этом убеждался. Город был в разы больше Корнова, и я поделился этим впечатлением с убийцей. Тот лишь рассмеялся в ответ. Я поинтересовался, успеем ли мы к вечеру дойти до Флада, на что Клэйборн ответил, что мы просто обязаны успеть.

Поначалу я усомнился в его словах, но все мои сомнения развеялись, когда к закату мы достигли городских ворот Флада. Их охраняла два человека из числа городской стражи. Один стражник, толстый и маленький, прислонившись спиной к стене, лениво отгонял от себя надоедливых мух. Второй, высокий, со шрамом во все лицо преградил нам дорогу. Оба стражника были облачены в длинные до колен кольчуги, которые судя по следам ржавчины во многих местах знавали и лучшие времена. На надетых поверх кольчуг грязно-коричневых сюрко, штопанных во множестве мест, красовалось выцветшее золотое солнце Империи. Солнце имело четырнадцать лучей, которые как я узнал много позже, обозначали претории Ардалии. Один нижний луч в правой части солнца был длиннее остальных. Он по всей видимости символизировал принадлежность стражников к претории Лаш. Шлемов ни один из них не носил. Толстый стражник стоял с непокрытой головой, а вот голову того, что со шрамом защищал кольчужный капюшон. Вооружены они были короткими мечами, висевшими у них на поясе в потертых кожаных ножнах. В общем выглядели эти двое по моему мнению не так уж и солидно, как должны выглядеть люди, состоящие в городской страже такого большого города. Высокий стражник оглядел нас с ног до головы, а затем смачно сплюнув под ноги убийце, спросил:

– Цель вашего визита во Флад, столицу Лаша, вотчину славного претора Прагга?

Он сильно шепелявил, что убивало всю ту серьезность, которую он пытался придать своему виду.

– Мы прибыли на праздник. Все только и говорят об юбилее достопочтенного претора, и мы бы хотели посмотреть на торжество. Я знаю, что на главной площади для простого люда устроят что-то вроде празднества.

– Всякий хочет посмотреть, да поучаствовать. Посмотри-ка на них Борс, на праздник они пришли поглазеть. Вас сюда никто не звал, своих хватает. Лезут в наш славный городок всякие деревенщины. Ладно, мне-то без разницы, плати пошлину за себя и мальчишку.

Клэйборн достал из-за пазухи увесистый мешочек и вручил его стражу. Тот, взвесив его в ладони, передал пошлину Борну, и потеряв к нам всякий интерес, занялся следующим путником, толстым крикливым купцом. Мы вошли в невысокую открытую дверь в левой створке гордских ворот. Уже нам вдогонку шепелявый прокричал:

– Все равно на всех выпивки и баб не хватит, так что не хрен вам здесь делать, – после чего гнусно захихикал. Мы с Клэйборном переглянулись, расплываясь в широких улыбках, а затем молча двинулись вперед по петляющей меж домов улице Флада.

Глава 5

Письмо для Грэя

Я помню, как они смотрели на меня. Эти глаза. Множество глаз. И во всех я видел лишь страх. Страх скота, пригнанного на убой. Они боялись меня. Впрочем, они боялись всю свою жизнь, если их жалкое существование можно было назвать жизнью. Я ехал сквозь их ряды, а они отступали и жались друг к другу, сбивались в кучу, словно овцы, овеянные страхом. И тогда я увидел ее. Она стояла одна. Грязная, в разорванном платье. Ее лицо было разбито, но подбородок был гордо задран вверх. Глаза впились меня, черные словно сама ночь. И в них не было страха, лишь ненависть, и презрение. Когда я спешился и спросил ее, боится ли она меня, та лишь рассмеялась в ответ. В ее смехе слышалась издевка. С презрением, словно яд, выплеснулись из ее уст слова. Она заявила, что ее страхи ничто по сравнению с моими. Меня восхитила ее смелость, и тогда я спросил, как смеет она так со мной разговаривать. Ее ответ поразил меня. Дважды убить меня ты не сможешь, а уж одну смерть я как-нибудь переживу. Я помню, как она кричала и смеялась одновременно, когда пламя костра пожирало ее плоть. Лишь ее лицо я запомнил в тот день, остальные слились в серое ничто. Ее страхи умерли вместе с ней, а мои преследовали меня до самого конца.