Когда впереди – вечность. Книга третья. Ставшая своей чужая жизнь

– Да, вместе с завещанием находятся некоторые документы, которые не позволят это сделать, – подтвердил Саймон. – Но ведь могут убить просто из мести.

– Могут! – согласилась Маргарита. – Колумбийцы – народ горячий, да и наркоторговля с кротостью характера как-то не вяжется. Они считали, что дело в шляпе, а тут такой облом. Полагаю, что жизни на пороховой бочке вы себе и Деборе не желаете?

– Странный вопрос, – хмыкнул Берлимблоу.

– Саймон, я когда-нибудь по собственной инициативе вмешивалась в семейные дела кого-то из ваших многочисленных родственников? – спросила Маргарита, и тот покачал головой. – Правильно! Никогда! А теперь вопрос стоит следующим образом: я вытащу вас из этой истории без малейших потерь, но взамен вы железной рукой наведете порядок в своей семье. Согласны?

– Уж, если я был готов к смерти, то стоит ли говорить о такой ерунде, – серьезно ответил он.

– Тогда у нас остается вариант три: они сами отзывают свое предложение, – просто сказала Маргарита. – Саймон! Представления не имею, как и когда вы будете это делать, но мне срочно нужен абсолютно «чистый» телефон, от которого к вам не приведут никакие следы. Даже малейшего намека на какую бы то ни было связь быть не должно. Я буду звонить людям, даже разговор с которыми скомпрометирует вас окончательно и бесповоротно до конца ваших дней. Я, конечно, понимаю, что время уже позднее, но к завтрашнему утру он у меня должен быть.

Берлимблоу тут же достал из кармана сотовый и протянул ей.

– Можете звонить с этого. Я его держу для очень специальных разговоров, и он никак не связан со мной.

Взяв телефон, Маргарита немного посидела, настраивая на нужный лад, нашла в документах номер телефона Санчеса и набрала его. Когда ей ответили, она по-испански сказала приказным тоном:

– Санчес, немедленно свяжись со своим хозяином! Передай, что с ним хочет говорить женщина, которую он когда-то звал Гритой, а она его – Веро, – но вот голос ее звучал хрипловато, расслабленно и чуть надтреснуто, как у древней старухи.

– Кто вы? – быстро спросил он.

– Неважно, пусть он просто позвонит по номеру, который у тебя высветился. Я жду! – жестко сказала она и отключила телефон.

– Что с вашим голосом? – удивленно спросил Берлимблоу.

– Так надо! – кратко ответила она и не стала пускаться в подробности.

Она сидела, курила, потягивала коньяк и настраивалась на предстоящий разговор, а Берлимблоу тоже, молча, сидел, искоса поглядывая на нее. Звонок раздался только через двадцать минут. Невольно вздрогнув, Берлимблоу схватил сотовый первым. Посмотрев на номер, он облегченно вздохнул – видимо, тот был незнаком ему, и передал телефон Маргарите. Она, чуть помедлив, включила его и спокойно ответила по-испански старческим голосом:

– Здравствуй, Веро!

– Кто ты? – на этом же языке требовательно спросил властный голос и, судя по звуку, тот сотовый тоже был включен на громкую связь. – Только не говори, что Грита – она, наверняка, давно умерла, если ни разу не дала о себе знать.

– Я жива и могу это доказать. Спроси меня о том, что знаем только мы двое, – предложила она.

– Все это ты могла узнать у настоящей Гриты, – возразил он, но все-таки потребовал: – Скажи, как мы обращались друг к другу.

– В Колумбии у меня был датский паспорт, но ты не мог выговорить имя Маргрете, и звал меня Гритой. Отец звал тебя Хави, его друзья – Хавьером, а я – Веро. Твоего отца, Луиса Сольвано, я звала Луи, а он меня – Ритой.

– А как он тебя звал наедине? – спросил Хавьер.

– Колдунья, – не задумываясь, ответила Маргарита.

– А, как я тебя никогда не называл? – не унимался он.

– Мамой. Ты только один раз назвал меня так после того, как я вылечила тебя от лихорадки, но отец шлепнул тебя по губам и сказал, что мама у человека может быть только одна.

– Ладно! Тогда скажи, о чем я ни в коем случае не мог знать, но чисто случайно узнал, – попросил он.

– Ты задал мне трудный вопрос, Веро, – усмехнулась она. – Таких вещей было довольно много – тебе ведь было всего пять лет, и мы не говорили при тебе о бизнесе.

– Это его не касалось, – уточнил он.

Маргарита вспоминала минут пять, а потом воскликнула:

– Я поняла, о чем ты! Ах ты, безобразник! Мы думали, что ты спишь, а ты подсматривал за нами и подслушивал!

– Это было только один раз и произошло на самом деле случайно, – поправил он ее.

– Да, действительно, этот разговор был у нас с твоим отцом только один раз, – вздохнула она. – Луи хотел, чтобы я родила ему дочку, которую он назовет Алисия в память о твоей матери. Я спросила у него, а как он назовет сына, если родится мальчик, и он сказал: Алисио. Я заметила, что это слишком женственное имя для мальчика…

– И тогда он тебя ударил! – закончил за нее Веро. – А ты даже не вскрикнула, чтобы не разбудить меня.

– Он? Меня? Ударил? – хрипло расхохоталась Маргарита и тут же надрывно закашлялась. – Веро! Меня оскорбляет твоя недоверчивость! – сказала она, отдышавшись. – Великое небо! Он – меня! Да, однажды в самом начале он на меня замахнулся. Просто замахнулся! И тут же кубарем вылетел в дверь, снеся ее с петель! А потом целую неделю ходил в синяках и хромал, потому что подвернул себе лодыжку. А я привязывала к ней травы, чтобы опухоль спала! А ты говоришь: ударил! Но вот ругались мы постоянно, что было, то было.

– Этого не было! – гневно воскликнул Хавьер.

– А ты-то откуда можешь об этом знать, если в тот день увязался с Хуаном и Педро в индейскую деревню? – удивилась она. – А, когда ты вернулся, тебе сказали, что Луи и Антонио в шутку боролись, вот твой отец и пострадал.

– Почему же мне не сказали правду? – возмутился он.

– Я запретила, потому что сын должен считать своего отца самым сильным, умным и удачливым, чтобы гордиться им. А, как можно гордиться тем, кого победила женщина? – объяснила она. – А той ночью я ответила твоему отцу, что у нас разные цели в жизни: ему нужно было набрать столько денег, чтобы потом жить, ни в чем не нуждаюсь, и дать тебе образование, а меня оседлая жизнь не прельщала, мне нужны только приключения, так что мы с ним временные попутчики. Ты именно этот наш разговор имел в виду?

Но Коррадо ей ничего не ответил, а снова спросил:

– А какую колыбельную ты мне пела?

– Я никогда не знала ни одной колыбельной, а тебе пела на испанском языке «Adios, madrecita», которую потом переделали в «Rio-Rita» – она тогда была очень популярна.

– Напой ее сейчас, – попросил он.

– Ты слишком много от меня хочешь, – хрипло рассмеялась Маргарита. – Голос у меня теперь совсем не тот, что раньше, но я попробую, – пообещала она и негромко запела:

Adios! Adios, ooh, madrecita, adios!

Por que te fuistes lejos quien sabe

Si bolberia aberte

Aqui donde tu me dejastes

И вдруг она услышала какой-то хриплый кашель и поняла, что Хавьер зарыдал.

– Грита! Ну, почему ты тогда ушла и никогда больше не вернулась? – прерывающимся голосом спросил он. – Я так тебя ждал! Я так по тебе скучал!

– Малыш! Разве я тебе это обещала? Вспомни, что я тебе сказала на прощанье! Может быть, когда-нибудь мы с тобой встретимся, – ласковым тоном напомнила Маргарита. – Но наши жизни сложились так, как сложились. Ты прости, что я назвала тебя «малыш» – твой отец запретил мне это, потому что так тебя называла Алисия, и больше это никому не позволялось.

– Да, я помню, – печально сказал Хавьер. – А мне так этого хотелось!

– Тогда я хоть сейчас буду тебя так называть. Подумай, малыш, как я могла остаться, если меня искала полиция. Я и так страшно рисковала, задержавшись у Кончиты, чтобы вылечить тебя, и ушла сразу же после того, как ты выздоровел. Причем, Кончита с Родриго тоже рисковали, давая мне приют – ведь, если бы на меня донес кто-нибудь из их соседей, арестовали бы всех. Я велела Кончите хорошенько заботиться о тебе, надеюсь, так и было. А еще я отдала ей почти все деньги, чтобы вы хотя бы некоторое время не испытывали нужны, оставив себе ровно столько, чтобы хватило заплатить контрабандистам и выбраться из страны, а потом я уехала в Европу, домой.

– Да, тетя любила меня так же, как и своих детей – я же все-таки был сыном ее родной сестры. Но почему ты потом за мной не вернулась и не забрала с собой? – с обидой спросил он.

– У меня была очень беспокойная жизнь. Ну, как я могла вовлекать в свои авантюры ребенка? Ведь, если бы со мной что-то случилось, ты бы остался один на чужбине и попал в приют. А так ты вырос среди своих близких, на родине. Но я всегда помнила о тебе, поверь мне.

– Как же ты меня сейчас нашла? – спросил он.

– Не буду врать – это произошло случайно, – ответила Маргарита. – Дело в том, что ты отправил в Англию одного человека, чтобы он решил некоторые твои проблемы. И вышло так, что он пришел именно к моему банкиру. Тот, естественно, обратился за помощью ко мне. Моим людям пришлось немало потрудиться, чтобы выяснить, кто стоит за твоим посыльным. И вот, когда я прочитала, что у некоего Хавьера Коррадо дочь зовут Грита, а старшего сына – Веро, я поняла, что это ты – ведь фамилия Кончиты по мужу была именно Коррадо, и дала она ее тебе потому, что фамилия Сольвано была слишком хорошо известна полиции. Малыш! Как говорит твой отец: «Человек не всегда может сам распорядиться своей судьбой, порой за него все решает жизнь», поэтому я не осуждаю тебя за то, чем ты занимаешься. Да и какое у меня на это право, если сама не лучше? Но я не хочу, чтобы мой банкир участвовал в твоих делах.

– Забудь! К нему никто не приходил, и никакого разговора не было! – твердо заявил Хавьер.

– Значит, он может жить спокойно? Ему и его дочери никто больше не будет угрожать? – уточнила Маргарита.

– Я же сказал: забудь! – повторил он и предложил: – Грита! Приезжай ко мне! Я пришлю за тобой самолет в любую точку земного шара! Клянусь спасением своей души, что в моем доме тебя будут почитать, как святую!

– Не стоит, малыш! – грустно сказала она. – Я хочу остаться в твоей памяти молодой и красивой, а не дряхлой и больной старухой – годы не были милостивы ко мне. Мне не так уж много осталось и умереть я хочу на родной земле, к тому же перелет я просто не перенесу. Да и тебя я хочу запомнить смуглым смышленым мальчуганом, которого учила читать и писать. Скажи, как ты распорядился содержимым той коробки, что я спрятала? Я велела тебе вернуться за ней, когда ты вырастешь, чтобы у тебя были деньги на учебу. Ты нашел ее? Ты получил образование?

– Нашел, Грита, но распорядился этими вещами по-другому.

– Жаль! Ведь именно ради этого твои родители отправились в Музо, где умерла твоя мама, а мы с твоим отцом рисковали жизнью, – вздохнула Маргарита и неожиданно спросила: – Луи, почему же ты не осуществил свою мечту и Веро не стал юристом или врачом?

Маргарита не могла видеть, что происходило в далекой Колумбии, но, судя по повисшему в телефоне молчанию, ее собеседник был в явном замешательстве.

– С кем ты сейчас говорила, Грита? – наконец, спросил он.

– С твоим отцом, который сидит рядом с тобой, – спокойно ответила она. – Малыш! У меня нет сил, чтобы встать с кровати, но соображаю я ничуть не хуже, чем в молодости. Суди сам, тебе тогда было всего пять лет. Да, ты мог запомнить особо трагичные моменты своей жизни, но не смог бы удерживать в своей голове мельчайшие подробности столько времени. Тем более мой голос. Ты для того и поставил сотовый на громкую связь, чтобы его услышал тот, кто наверняка помнит. А кого ты мог за двадцать минут пригласить в свой дом? Никого! Значит, этот кто-то живет вместе с тобой. Услышав от Санчеса, что тебя ищет какая-то Грита, ты посоветовался с отцом, и вы решили проверить, я ли это на самом деле. Ну, что, Луи? Убедился?

– Да, колдунья, это ты, – раздался старческий, но все еще довольно бодрый голос. – Прости меня за то, что тогда не поверил тебе. Нас действительно выдал Антонио. Оказывается, он всю жизнь завидовал мне, а со временем эта зависть переросла в лютую ненависть.

– Проси прощенья не у меня, а у тех, кто тогда погиб! – гневно оборвала она его. – Я говорила тебе, что ему нельзя верить, но ты был упрям, как сто чертей! Ты и мысли не допускал, что твой друг детства может стать предателем! – она закашлялась, а потом, отдышавшись, спросила: – Кто-нибудь еще выжил?

– Педро с Альваро. Нас, ранеными, захватила полиция, потом был суд и каждый из нас получил максимальный срок, – ответил он. – А сейчас в живых остался только я один – они уже умерли, мир их праху, но на свободе. И жив я, Рита, исключительно благодаря тебе, – проникновенно говорил Луис. – Ты ведь могла оставить Хави в ближайшем поселке или даже в сельве и, забрав изумруды, сбежать одна, а вместо этого…

– Гореть тебе в аду за эти слова! Как ты мог так обо мне подумать? – возмутилась она.

– Рита! Не напоминай, мне про ад! Я это и так знаю, что меня там ждут! – огрызнулся Луис.

– Дева Мария! Они опять скандалят! – расхохотался Хавьер. – Как будто и не было всех этих лет!

– Прости, Рита, – немного успокоившись, сказал Луис. – Очень немногие люди выдержали бы такое искушение, а ты спасла Хави. Он рассказывал мне, что, когда в твоей машине кончился бензин, и ты не смогла его достать…

– Счастье великое, что он закончился до того, как я въехала в поселок. Я тогда оставила Веро в машине, а сама с канистрой пошла туда за ним. А на въезде увидела на столбе листовку со своей фотографией. Тут-то я и узнала, что из пленницы бандитов превратилась в их сообщницу. Вот нам и пришлось идти через сельву к железной дороге, чтобы добраться до Боготы.

– Идти! – хмыкнул Луис. – Как рассказывал Хави, большую часть пути ты несла его, привязанным к своей спине, потому что он выбился из сил.

– А чего ты хотел от ребенка, который все это время питался сырыми мясом и овощами? Как бы я могла в сельве развести костер? А на одних фруктах далеко не уйдешь! – фыркнула она.

– И ты не только дошла сама, но и его донесла, – медленно говорил Луис. – И выходила, хотя никто не верил, что он выживет. И только после этого ушла, хотя, как говорит Кончита, сама была еле живая. Благослови тебя бог за твое благодеяние!

– Скажи спасибо своему сыну за то, что он не забыл то место, куда я спрятала коробку с камнями – ему ведь было всего пять лет, а он запомнил, – якобы смущенная словами и тоном Луиса ответила Маргарита.

– Да, он не забыл то место. Но ты велела ему забрать коробку, когда он вырастет, чтобы, продав камни, получить образование, а жизнь опять распорядилась по-своему. Хави было двенадцать, когда убили Родриго и дела у семьи пошли совсем плохо, а тут еще и я в тюрьме серьезно заболел. Вот тогда он и забрал коробку. Продавая изумруды, Кончита, конечно же, страшно продешевила, но денег на хорошего адвоката, который вытащил меня из тюрьмы, и на лечение потом все равно хватило. Когда я окреп, мы с Хави сходили в одно место, где у меня был второй тайник, о котором никто кроме меня не знал. Вот те-то камешки я продал уже за их настоящую цену. Вытащил из тюрьмы Педро с Альваро и мы начали свое дело.

– Судя по тому, что у Веро есть сестра Алисия и брат Родриго, ты потом женился? – спросила Маргарита.

– Да, на Кончите – она ведь так похожа на сестру. Так что бизнес у нас семейный и предательство исключено. А, как жила ты? Вышла замуж? Дети есть?

– Ни то, ни другое, я одна, – ответила она.

– Судя по тому, что у тебя такой банкир и лихие подручные, ты все еще в силе, – заметил Луис.

– Просто не хочу, чтобы у моей наследницы были какие-нибудь проблемы, – неопределенно ответила она. – Ну, что? Луи! Веро! Я была очень рада вас услышать, а теперь давайте прощаться! – и объяснила: – Что-то я сильно переволновалась, и сердце щемит – нужно лекарство принять.

– Значит, мы с тобой так больше никогда и не встретимся? – грустно спросил Хавьер.

– Так будет лучше, малыш, поверь мне! – печально произнесла она.

– Нет, я не могу с тобой вот так проститься после всего, что ты сделала для нас, – решительно заявил он. – Скажи, ну, хоть чем-то мы можем тебе помочь?

– Чем? – невесело усмехнулась она, а потом сказала: – Хотя… Если у моей наследницы возникнут проблемы, ты не откажешь ей в помощи?

– Грита! И ты еще спрашиваешь?! – возмутился Хавьер. – А не будет меня, так мои дети ей помогут или я их прокляну с того света своим отцовским проклятием, а страшнее этого ничего на свете нет! Но, как мы ее узнаем? Как ее зовут?

– Спасибо тебе! – растроганно сказала она. – Узнать ее будет нетрудно – она очень похожа на меня и зовут так же, Маргаритой. Но, прошу, не зови ее «Грита» – это только мое имя.

– И оно свято для всех нас, – торжественно произнес Хавьер.

– А раз она похожа на тебя, то проблем не будет – в нашей семье до сих пор хранятся листовки с фотографиями, которые полиция в то время развешивала по всей стране, – добавил Луис. – Это же у нас единственное твое изображение, с которого мы заказали твой портрет.

– Да, лихое было время, – ностальгически произнесла Маргарита. – И, если бы не Антонио…

– Пусть тебя утешает то, что мы нашли его, и он принял страшную смерть, – жестко сказал Луис.

– Да! Но наших друзей этим не воскресишь, – вздохнула она. – А теперь действительно пора прощаться. И я звонила с чужого номера, и ты, Веро, тоже – жизнь научила нас осторожности. Так что вряд ли у нас еще когда-нибудь будет возможность поговорить. Храни вас бог! Тебе, Веро и твоим близким, здоровья и процветания, а тебе, Луи, желаю как можно дольше не встречаться со мной в аду на одной сковороде! Не поминайте лихом!

– На одной сковороде? Вряд ли! Ты же, колдунья, и там будешь чертями командовать и заставишь их на себя работать, – рассмеялся Луис, но в его голосе слышались слезы.

– Спасибо тебе за все, Грита! Я буду помнить о тебе до последних секунд своей жизни! Прощай! – сказал Хавьер.

Отключив сотовый, Маргарита несколько минут просидела, молча, с закрытыми глазами, приходя в себя, но вот она вздохнула, открыла глаза, вынула из телефона SIM-карту и, разломав ее, бросила в пепельницу.

– Что с вами было, Марджори? – встревожено спросил Берлимблоу. – Я слушал вас и совершенно не узнавал. Вы были абсолютно не похожи на себя. Ваш голос, тон, манера говорить…

– Не обращайте внимания, Саймон, – отмахнулась она. – Главное, что все кончено. Вам и вашей дочери больше никто угрожать не будет, живите дальше спокойно.

– Как все? – удивился он. – Вот вы поговорили с кем-то и… Все?

– Да! – кивнула она. – Я попросила Коррадо оставить вас в покое, и он согласился.

Берлимблоу, что называется, завис – он явно никак не ожидал, что она может, не прибегая к своим экстраординарным способностям, одним только телефонным звонком ликвидировать, казалось бы, неразрешимую проблему. Она же, посмотрев на большие, старинные, напольные часы, заметила:

– Уже довольно поздно. Вы поедете ночевать домой или останетесь у меня? Если второе, я распоряжусь приготовить для вас гостевую комнату.

– Нет, – покачал головой Саймон. – Я поеду домой.

– Хорошо, тогда поступим следующим образом. Завтра к десяти часам меня ждут у Бэлси. Я постараюсь освободиться побыстрее, а вы, тем временем, подготовьте свой дом для генеральной уборки – пора вымести оттуда этих мерзавцев, как обнаглевших тараканов. Уберите все фамильные драгоценности в сейф…

– Они там с тех пор, как Энтони вернулся из школы домой. Как говорится, не вводи вора в искушение, потому что, сколько денег ни дай этим подонкам, им все мало, – перебив ее, объяснил Берлимблоу.

– Сочувствую, – покачала головой она. – Радует только то, что страдать вам осталось недолго. Тогда прикажите собрать все вещи Энтони и Вики и отправьте к нему на квартиру. Я понимаю, что они бросятся к вам за объяснениями, поэтому предупредите прислугу, чтобы она не впускала их в дом даже по приказу Мирры, да и с ней ни в какие разговоры не вступайте до моего приезда. Договорились?

Проводив Берлимблоу до машины, Маргарита вернулась в дом, где ее встретил встревоженный дворецкий – видно, даже до него доносились из кабинета ее гневные крики и непечатные словечки.

– Все в порядке, Уолтер, – успокоила она его. – Мы с господином баронетом обсуждали некоторые сложности банковского дела. И вот еще что: не надо будить меня завтра так рано – мои планы изменились, пусть все будет, как обычно. А сейчас идите спать, не ждите, пока я лягу – мне надо еще кое-что обдумать.

Маргарита вернулась в кабинет, налила себе коньяк и, грея в руках бокал, забралась с ногами в кресло. Маргарита-Елена была противна самой себе до отвращения, до тошноты! Всего несколько минут назад она мило беседовала и предавалась воспоминаниям с настоящими убийцами! Но, если отец действовал оружием сам, то его сынок травит людей кокаином чужими руками! А вот Маргарита-Тетушка не только вывела из-под удара Берлимблоу, но и подстраховалась на будущее. Уж она-то знала, насколько непредсказуема жизнь и что такими знакомствами бросаться нельзя! И Маргарита невольно погрузилась в очень неприятные воспоминания о той давней истории.

В 1944 году она приехала из Мексики в Бразилию, откуда, повеселившись на карнавале, решила заехать в Колумбию, чтобы купить изумруды, которыми славится эта страна. Причем купить не у торговцев в Боготе, а непосредственно на руднике в Музо. В Боготе она обратилась к деловому партнеру Майкла Берлимблоу сеньору Энрике, и тот оказал ей всяческое содействие, но предупредил, что дорога к руднику очень опасна даже для машин с вооруженным конвоем, а не то, что для одинокой женщины с деньгами, потому что там орудуют бандиты. Но, когда подобные мелочи ее останавливали? И она, взяв машину напрокат, поехала, и на нее действительно напали. У нее с собой были не только деньги, но и пистолет, так что отбиться от бандитов ей ничего не стоило. Да она одной мыслью могла их всех убить! Но!.. У нее появилась возможность снова на некоторое время избавиться от скуки, и она ее не упустила. В итоге она якобы попала в плен! Ох, не знали бандиты, с кем они связались! Хотя могли бы сразу догадаться, если они по ее просьбе-приказу безропотно забросали загнанную ей в сельву машину ветками.

Короче, в этот же день она уже стала своей в этой мужской компании – правда, для этого ей пришлось крепенько набить морды некоторым, особо жаждавшим женского внимания бандитам, а одного даже весьма чувствительно подколоть ножом, и всеобщее уважение было ей обеспечено. Ее признал даже Ларго, кустарниковая собака жуткой злобности, которую главарь банды Луис нашел еще щенком и непонятно как смог приручить, чтобы у его сына Хавьера был хотя бы такой товарищ для игр – этот пес родился с увечной лапой и наверняка погиб бы в дикой природе. Она сходу взяла на себя заботу о пятилетнем мальчике, который больше напоминал Маугли, чем вызвала искреннюю благодарность Луиса.

Его история была в чем-то типичной для Колумбии. Он родился и вырос в южных трущобах, которые находятся на западном склоне Восточных Анд в Боготе, а потом женился на соседской девушке, Алисии. Они оба мечтали вырваться из нищеты и дать своему сыну образование, чтобы он стал врачом или юристом и прославил их род. Когда они узнали, что набирают рабочих на рудник по добыче изумрудов в Музо, то решили, что это их шанс разбогатеть и, сагитировав еще несколько друзей, отправиться туда. Там и родился Хавьер. Луису с Алисией везло, они находили неплохие камни, но торговцы скупали их за бесценок, чтобы потом перепродать втридорога, а они снова и снова искали по-настоящему большой изумруд, чтобы денег от его продажи хватило на образование сына. Когда мальчику было три года, не вынеся тягот этой жизни, Алисия умерла, и Луис проклял тот день, когда они покинули родной дом.

Он забрал Хавьера и решил вернуться в Боготу, и с ним пошли его друзья. Но денег на то, чтобы оплатить проезд, у них не было и им предстояло пройти триста километров пешком. Они шли вдоль дороги, а мимо проезжали автомобили, которые везли в Музо деньги или продукты, а обратно возвращались с изумрудами или опять-таки деньгами. Видеть это изо дня в день голодным, измученным людям было невмоготу и однажды они не выдержали и остановили на машину с продуктами. Они просили хоть какой-нибудь еды для ребенка, не для себя, а над ними посмеялись. Их унизили и оскорбили те, кто считал себя в полной безопасности – ведь у них было орудие. Только они не учли, что перед ними стояли те, кто вырос в южных трущобах, самом бандитском районе Боготы. В результате Луис с друзьями забрали не только продукты, но и деньги с оружием, и ушли в сельву, оставив на дороге трупы и машину, потому что никто из них не умел ее водить. Понимая, что после этого обратного пути у них нет, они решили, что лучше уж стать бандитами, чем, вернувшись домой, снова перебиваться с хлеба на воду. Они нашли заброшенный поселок – люди в сельве долго на одном месте не живут, и, подправив одну из хижин, поселились там. Достать оружие в неспокойной Колумбии всегда было легко – были бы деньги, а деньги Луис со своими людьми взял во время налета на машину, которую не раз видел на руднике. Он знал, что она принадлежит одному из торговцев изумрудами, а, раз она ехала на рудник, то в ней должны были быть деньги, так что этот вопрос решился очень просто. Так появилась еще одна банда – банда Луиса Сольвано.