Когда впереди – вечность. Книга третья. Ставшая своей чужая жизнь

– Благодарю вас за добрые слова, герцог, – чуть поклонился ему Джозеф. – Из-за службы нашего отца у нас с сестрой, к сожалению, не было возможности узнать его так хорошо, как хотелось бы, и мы будем счастливы послушать ваши воспоминания о нем.

Конечно же, Маргарита поняла, что вовсе не желанием поделиться своими воспоминаниями об отце Кертона вызвано это предложение Бэлси, а стремлением получше познакомиться с Джозефом и Джоан. Да и, судя по выражению глаз Кертона, он, помятуя разговор с Маргаритой, тоже это понял. И принял! И она этому очень обрадовалась. Среди гостей оказались и Клэр с матерью, как выяснилось, кузиной Кэролайн, второй жены герцога. Их вечерние платья были не новы, но сшиты в классическом стиле, который, как известно, вне моды, так что выглядели они вполне достойно. Леди Эффрот чувствовала себя несколько скованно, а вот Клэр радостно улыбнулась Маргарите и, произнеся положенные случаю слова, добавила:

– Как здорово! Теперь мы с вами родственницы и сможем чаще встречаться!

Берлимблоу, который в силу незначительности титула – всего лишь баронет на фоне графов и герцогов, которые, однако, периодически приходили к нему за кредитами, был одним из последних, что его нимало не смущало. Теперь, когда нависшая над ним угроза была ликвидирована, он чувствовал себя абсолютно счастливым. Он поздравил новобрачных, и Маргарита напомнила Бэлси:

– Ричард! Мне помнится, вы собирались кое-что обсудить с баронетом.

– Да, нам есть о чем поговорить, – серьезно подтвердил герцог.

– Всегда к вашим услугам, – с готовностью ответил Саймон.

Но вот, наконец, церемония знакомства-представления была закончена и герцог сказал:

– К сожалению, я не могу станцевать со своей женой вальс новобрачных, но и традицию нарушать не будем. Я доверю эту честь моему сыну, маркизу Бэлси. Прошу тебя, Джордж.

Тот подошел к Маргарите и подал ей руку. Гости отошли к стенам, освободив центр зала, и раздались волшебные, чарующие звуки одного из самых прекрасных вальсов на свете – «На прекрасном голубом Дунае». И тут вдруг дала о себе знать Елена, потому что в жизни Маргариты-Тетушки таких приемов было великое множество, а вот Маргарита-Елена переживала сейчас волнующий миг своего самого первого вальса. И, хотя внешне Маргарита выглядела совершенно спокойной, внутри у нее все пело от восторга, счастья и пьянящей душу радости, и, кружась в вальсе – а танцевал Джордж превосходно, она невольно начала напевать:

Donau so blau, durch Tal und Au,

Wogst ruhig du dahin, dich grüßt unser Wien…

– Марджори! Вы восхитительно поете! – воскликнул Джордж. – Но почему так тихо? Порадуйте нас! Доставьте всем нам удовольствие не только видеть, но и слышать вас!

И Маргарита запела в полный голос. Она бесстрашно брала самые высокие ноты, зная, что голос ее не может подвести, и, видя, как гости заворожено ее слушают, с каким восхищением на нее смотрят, как мужчины ловят ее взгляд, наслаждалась этими упоительными мгновениями. «Как жаль, что мама с бабушкой меня сейчас не видят! – подумала в этот момент уже Елена. – Да, у меня теперь другая фигура и внешность, другой цвет волос и глаз, я стала намного моложе, чем была, но внутри-то я осталась их прежней Леночкой! Ну, не может такого быть, чтобы они, так меня любившие, не почувствовали этого!». Оркестр смолк только тогда, когда она допела до конца, и гости разразились не только бурными аплодисментами, но и настоятельными просьбами исполнить что-нибудь еще. Решение пришло мгновенно и Маргарита, находясь все еще под влиянием Елены, обратившись к оркестру, сказала:

– Неаполитанская песня «Mamma».

Прозвучало вступление, и она запела, вкладывая всю свою душу в каждый звук этого короткого слова «mamma».

Mamma son tanto felice perchèritorno da te,

la mia canzone ti dice che èil piùbel giorno per me,

mamma son tanto felice viver lontano perchè…

Она пела так, чтобы там, наверху, на небесах – а ее мама и бабушка, эти две святые женщины, обязательно должны были находиться только в раю, они ее услышали. Чтобы снова почувствовали ее любовь к ним и поверили, что это именно она к ним обращается. Да, у их Леночки не было ни голоса, ни слуха, у нее не было совершенно никаких талантов кроме огромной, всепоглощающей и жертвенной любви к ним, но они должны были услышать и понять, что это поет именно она!

Когда она замолчала, несколько минут стояла полная тишина – все молчали, потрясенные ее исполнением этой хорошо известной песни, но впечатлил собравшихся не столько ее голос, сколько то чувство, с которым она пела, и лишь потом гости, переведя дыхание, зааплодировали и раздались возгласы: «Восхитительно!», «Великолепно!», «Я никогда такого не слышал!». И никто из присутствующих даже предположить не мог, что голосом Маргариты пела душа Елены. Один только герцог Бэлси, знавший о Джейн Лоррибай, мог хотя бы приблизительно понять, почему и для кого пела его жена. Оркестр снова заиграл вальс, пригласив Маргариту, Джордж закружил ее в танце, и их примеру последовали остальные. Танцуя, Маргарита успела заметить, что справа от Бэлси сидел Джозеф, слева – Джоан, и разговор шел весьма оживленный, чему она было очень рада – все шло по плану.

Зная, что герцог тяжело болен и физически не сможет долго находиться с ними, гости с пониманием отнеслись к его словам:

– Леди и джентльмены! Прошу вас разделить с нами наш праздничный ужин!

Все потянулись к накрытым в соседнем зале столам, а, поскольку это была все-таки какая-никакая, а свадьба, Бэлси и Маргарита сидели рядом.

– Вот уж не думал, что ты настолько сентиментальна, – насмешливо сказал он. – Ты так пела о матери, что у дам слезы на глаза наворачивались.

– Ричард! Какая сентиментальность! – тихонько фыркнула Маргарита-Тетушка, потому что Елена, выплеснув все свои чувства, уже снова спряталась в глубинах ее подсознания. – Скоро всем станет известно, что я с младенчества воспитывалась в монастыре, и все правильно воспримут мои душевные терзания, что добавит мне некоторой загадочности и популярности в свете.

– Вот теперь я тебя узнаю, – усмехнулся герцог.

Ужин шел своим чередом, и Маргарита видела, что Бэлси ужасно устал.

– Ричард! Не геройствуйте! Вам надо немедленно лечь! – прошептала она. – Мы можем закончить ужин без вас, тем более, что вы почти ничего не едите, а уж проводить гостей я и сама сумею – в первый раз, что ли?

– Зато у меня такой вечер, может быть, в последний раз. Дай же мне им насладиться до конца, – печально ответил он ей.

– А я не хочу, чтобы конец для вас наступил прямо за этим столом, – резко заявила она и мысленно приказала: «Джордж! Нора! Немедленно к отцу!».

Те удивленно застыли, потом одновременно повернулись в их сторону и, быстро извинившись перед своими соседями-собеседниками, подошли к ним.

– У меня не получилось, но, может быть, вы сможете уговорить отца вернуться в свою комнату – он очень устал, – попросила Маргарита.

Естественно, Бэлси уступил своим детям – он же их так любил. Конечно, все заметили, что новобрачный покинул праздничный стол вместе со своими детьми, но правильно это поняли. Дальнейший ужин прошел не то, чтобы галопом, но в довольно ускоренном темпе, так что к одиннадцати часам вечера Маргарита уже провожала гостей. Каждый стремился сказать ей на прощанье комплимент, как-то закрепить знакомство, сыпались приглашения в гости, в театр, на концерт, на верховую прогулку, предложение принять участие в ближайшем благотворительном концерте и так далее… Наконец, за последним гостем закрылась дверь и к Маргарите тут же подошел камердинер герцога.

– Ваша светлость! Его светлость просит вас зайти к нему, – почтительно произнес он. – Простите мне мою вольность, но прошу вас следовать за мной – вы же еще не успели ознакомиться с этим домом.

Маргарита мысленно иронично хмыкнула, но отправилась вслед за ним, тем более, что и сама собиралась узнать, как себя чувствует герцог. Бэлси лежал на кровати у себя в спальне, рядом с ним сидели Джордж и Элеонор и в комнате стоял тот специфический запах, который всегда сопутствует тяжелой, зачастую неизлечимой болезни.

– Как вы себя чувствуете, Ричард? – спросила она.

– Условно жив! – насмешливо ответил Бэлси и попросил: – Оставьте нас все – нам с Маргарет нужно кое о чем поговорить.

Джордж, Элеонор и камердинер вышли, а Маргарита присела на край его кровати.

– Ты оправдала мои ожидания и была великолепна, – усмехнулся он.

– Герцогине Бэлси другой быть не положено, – небрежно ответила она.

– Ну-ну! – хмыкнул он, но тут же стал серьезным. – Ты была права – Кертоны подойдут. Джозеф надежный человек, а Джоан, к счастью, не смогли испортить ни школа, ни эти новомодные течения. Я поговорил с детьми, сказал им, что мне очень понравились Кертоны, и они признались мне, что влюблены в них по уши.

– Чему удивляться? – пожала плечами Маргарита. – Джозеф не просто надежный, он настоящий мужчина! Таких, как я уже поняла, сейчас в нашем кругу осталось немного, так что Нора будет за ним, как за каменной стеной. Что касается Джоан, то она по сути своей та же Нора, так что Джорджу было легко найти с ней общий язык.

– Но меня смущает одна вещь, – внимательно глядя на нее, начал Бэлси. – До меня дошел слух, что ты и Кертон…

– Ри-и-ичард! – укоризненно протянула Маргарита. – Поверьте мне, ничего не было, нет, и не будет! Он был в Блэкхилле по работе, и я кое в чем ему помогла, благодаря чему он получил повышение по службе, а, когда мне потребовалась его помощь в Неаполе, где я была по известному вам поводу, он прилетел и помог уже мне. Я знаю, кто и почему распустил этот слух, который не соответствует действительности, но как он дошел до вас?

– Потом скажу, а сейчас мне нужны подробности – речь идет о судьбе моей дочери! – жестко сказал герцог.

– Великое небо! – вздохнула она. – Ну, слушайте!

Маргарита вкратце, не пускаясь в подробности семейной жизни Берлимблоу, рассказала ему, как обстояли дела.

– Надеюсь, ты сказала мне правду, – медленно произнес герцог.

– Да, правду! – бестрепетно соврала Маргарита. – Поверьте, Ричард! Я действительно хочу наилучшим образом устроить судьбу Кертонов и ваших детей. Так, откуда вы узнали эти сплетни? – снова спросила она.

– Прислуга в кухне обсуждала свою новую хозяйку, – язвительно сказал Бэлси.

– Упокой, господи, их грешные души, – возведя очи горе, вздохнула Маргарита и набожно перекрестилась. – Аминь!

– Что ты хочешь сказать? – удивился герцог.

– Пусть вам об этом расскажет тот, кто сообщил эти сплетни – всегда лучше получать информацию из первых рук, – посоветовала она и спросила: – Вы хотите еще что-то мне сказать? – Бэлси покачал головой и она поднялась. – Тогда я пойду, чтобы не мешать вам отдыхать.

Она уже была на полпути к двери, когда герцог окликнул ее. Маргарита повернулась и встретила его горевший безумной, отчаянной, несбыточной надеждой взгляд. Она вернулась к нему и снова села рядом. Нет, не все, далеко не все сказал ей Бэлси!

– Ричард! Я знаю, о чем вы хотели попросить меня, но не решились, – вздохнула она.

– Маргарет! Я понимаю, что это против нашей договоренности, и я свяжу тебе руки, но что для тебя, – подчеркнул он, – значит время… – он усиленно смотрел в сторону и, помолчав, с трудом выдавил из себя: – Может быть, ты сможешь мне помочь?

«Ну, помоги же ему! – снова дала о себе знать Елена. – Он такой несчастный человек! Он так любит своих детей, а они – его! Не разлучай их! Тебе ничего не стоит ему помочь, а они будут самыми счастливыми людьми на свете! Ну, пожалуйста!», – умоляла ее Елена и она, вздохнув, сдалась:

– Ричард! Я никогда не даю обещаний, которые не смогу выполнить. Сначала я должна узнать в мельчайших подробностях, как вы себя чувствуете.

– Возьми бумаги в верхнем ящике стола, там все написано.

– Мне не это надо, – покачала головой Маргарита. – Рассказывайте все с самого начала: когда вы заболели, как, и все остальное.

Они проговорили около часа и, выяснив все, что ей было надо, она сказала:

– Ричард! У отца было все то же самое – видимо, у Бэлси наследственная предрасположенность к онкологии.

– Да, мой отец и дед тоже умерли от рака, – подтвердил он.

– Ричард! Я понимаю, что этот вопрос вам неприятен, но я должна знать, от чего умерла Кэролайн? Это, случайно, была не онкология?

Бэлси отрицательно покачал головой, а потом, тусклым голосом ответил:

– У Коры было слабое сердце. Тяжелейший грипп дал на него осложнение, и спасти ее не смогли, – он судорожно сглотнул, а потом глубоко носом вдохнул, явно стараясь успокоиться. – Я до сих пор не могу это принять. Это так несправедливо! – его голос все-таки сорвался.

– Ричард, я знаю, что такое терять близких и, если любишь по-настоящему, то время ничего излечить неспособно – это боль неутихающая, к ней просто привыкаешь и с ней живешь, – сочувственно сказала Маргарита. – Но давайте вернемся к вашим детям. Значит, у них отягченная наследственность только с вашей стороны. Вы знаете, что сейчас можно пройти обследование и выявить предрасположенность человека к раку?

– Его им провели, как только у меня обнаружили опухоль. К счастью, они пошли в мать, и у них ее нет, – как только речь зашла о его детях, герцог тут же взял себя в руки.

– Тем лучше, таким образом, у нас остаетесь только вы. К сожалению, я не смогла вылечить отца, потому что все было очень запущено, и по этой же причине не смогу вылечить вас.

– Но он после женитьбы на тебе прожил еще пять лет, – возразил герцог.

– Да, но его не оперировали, и он не проходил курсы химиотерапии, – объяснила она. – Я могу только отсрочить неизбежное.

– Сколько? – быстро спросил он.

– Если вы будете безропотно и скрупулезно выполнять все мои указания, за полгода я ручаюсь, а, может быть, немного больше, – подумав, ответила Маргарита.

– Мне хватит! – с огромным облегчением воскликнул Бэлси. – Я понимаю, что это вызовет страшный скандал, но через месяц должна быть помолвка, а еще через месяц – свадьба. Займись этим вплотную. Маргарет, я всегда так мечтал сам отвести Нору к алтарю, – прерывающимся голос произнес он и в его глазах стояли слезы.

– Отведете! Ручаюсь! – твердо пообещала она и, взяв с прикроватной тумбочки колокольчик, позвонила. – Кстати, как зовут вашего камердинера?

– Джэкоб, он всю жизнь со мной. А сейчас вот, как с малым ребенком возится. Господи, стыд-то какой! – простонал Бэлси. – Вот уж не думал, что доживу до такой беспомощности.

В этот момент вошел камердинер, и Маргарита ему сказала:

– Джэкоб, будьте добры, принесите из моей комнаты сотовый телефон – он возле зеркала лежит и футляр для фамильных драгоценностей.

Тот, поклонившись, вышел, но почти тут же вернулся и растерянно сказал:

– Прошу простить меня, ваша светлость, но ваша горничная меня даже на порог не пустила, фыркнула: «Еще чего!» и заявила, что сама все принесет.

– Пожалуйста, не обижайтесь на нее, Джэкоб, – улыбнулась Маргарита. – Ей все кажется, что меня кто-то обидеть хочет.

– В моем доме самоубийц нет, – хмыкнул герцог, который, получив хоть какую-то надежду еще пожить, стал смотреть на мир веселее.

Появившаяся с самым независимым выражением лица Речел вид имела весьма живописный: воротничок, как и рукав, частично оторван, пуговиц на платье не хватает, колготки порваны, а волосы кое-как приведены в относительный порядок. Сделав книксен, она сунула в руки камердинера футляр, а потом подошла и протянула Маргарите ее сотовый:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.