Когда впереди – вечность. Книга третья. Ставшая своей чужая жизнь

– А как же умение стрелять и драться? – ехидно поинтересовался Кертон.

– Я же сказала, что пользовалась там полной свободой, что позволило мне научиться всему, чему хотела, так что развлекалась я вовсю, – терпеливо повторила Маргарита.

– Но кто же тогда завещал тебе это состояние?

– Берлимблоу сказал, что моя крестная мать, а, может быть, и родная, – пожала плечами она. – Ее уже нет в живых.

– А зачем тебе я и моя сестра? – уже серьезно спросил он.

– Затем, Джо, что, если из-за внешности предположить, что я тоже принадлежу к этой семье, – она показала на портреты, – то мы родственники! Пусть через несколько поколений, но родственники! И я не позволю вам прозябать! Ты должен занять достойное положение в обществе и займешь! Ты должен жениться на девушке из хорошего дома, чтобы у Артура была не только настоящая мать, но и братья с сестрами, и женишься! Твоя сестра должна выйти замуж за достойного человека и родить от него умных и красивых детей – не может же она посвятить всю свою жизнь только племяннику? И она выйдет! Твой сын должен получить самое лучшее образование и получит! – категорично говорила она, словно гвозди вбивала.

– Ну, хорошо, – согласился он. – Насчет Джоан и Артура ты права, но вот с моей женитьбой ты явно погорячилась – я жениться не собираюсь!

– Уж не из-за меня ли? – воскликнула Маргарита. – А ну отвечай откровенно, ты меня любишь по-настоящему? – потребовала она, и Кертон возмущенно вскинулся, но она не дала ему и слово сказать и продолжила: – Ты, прежде, чем бурлить от негодования, подумай хорошенько, прислушайся к себе, к своему сердцу! – Джозеф недоуменно уставился на нее, задумался, потом вздрогнул и… смутился. – Молчишь? – Он ничего не ответил. – Вот и хорошо, что не врешь! Ты меня не любишь, и я тебя не люблю. Это было, как я уже говорила, приключение и только. И ты, хорошенько подумав, теперь со мной согласен. Нам было хорошо вместе, но это, как говорится, еще не повод для знакомства, но я по-прежнему твой верный и надежный друг. А теперь скажи мне, сколько лет ты еще собираешься по девкам бегать? Ладно, когда тебя по всему свету кидало, это еще можно было понять, но сейчас, когда ты будешь вести более оседлый образ жизни? Служебными романами собираешься перебиваться? Так это, знаешь ли, чревато! Ты уже не мальчик! Выйдет замуж Джоан! Вырастет Артур! А что будешь делать ты? Продолжишь жить волком-одиночкой?

– Ну, ты не очень-то на меня дави! – разозлился Кертон.

– Я?! Давлю?! – удивилась Маргарита. – Да! Ты неплохо меня изучил, но даже представления не имеешь, что бывает, когда я действительно начинаю на кого-то давить!

– И упаси меня господи от этого, – совершенно искренне сказал Джозеф.

– Я просто объяснила тебе, что в твоем новом положении ты можешь рассчитывать на очень достойную партию, – устало выдохнула Маргарита. – Джо, поверь, я очень хочу видеть тебя счастливым! И Джоан с Артуром тоже!

– Конечно, ты права в том, что у сестры должна быть своя жизнь, – невесело согласился Кертон. – Но ты же ее видела – она не создана для высшего света, куда ты ее изо всех сил тянешь. Она совсем другой человек, и ей там будет неуютно.

– А Элеонор? Она дочь герцога Бэлси, а выше него только королевская семья! Но чем она отличается от Джоан? Только одеждой! – возразила ему Маргарита. – А на самом деле она такая же скромная, милая девушка, как и твоя сестра. Вот отправимся мы все вместе по магазинам, познакомятся они получше, и я уверена, что обязательно станут подругами. Тем более, что Артур в Элеонор просто влюбился.

– Ладно! – смирившись, вздохнул Кертон. – Делай, как считаешь нужным, но учти: если из-за тебя моя сестра станет несчастной, я тебя просто убью! – с нешуточной угрозой произнес он.

– Во-первых, не станет, – уверенно заявила она. – А, во-вторых, – Маргарита тихонько рассмеялась, – неужели ты думаешь, что у тебя есть для этого хоть какой-то шанс?

Джо пристально посмотрел ей в глаза, но ничего не ответил. Проводив Кертона до машины, где его дожидались сестра и сын, Маргарита с восхищением подумала: «Да уж! Быть Джо со временем генералом! А картину эту теперь даже в реставрацию отдавать опасно, хотя на ней за четыре века скопилось столько пыли и грязи, что только такой профессионал, как Кертон, смог найти сходство между Анной-Маргаритой и мной – мало ли кому какие мысли в голову придут? Мне еще предстоит с герцогом Бэлси на эту тему объясняться».

Вернувшись в дом, Маргарита первым делом отправилась в комнату Уолтера. Дворецкий лежал на кровати с забинтованной головой, но, увидев ее, все же попытался подняться.

– Даже не думайте! – остановила она его, пододвинув к кровати стул и сев рядом. – Отдыхайте! Как я вижу, ваша голова забинтована явно непрофессионально, значит, врача не было?

– Ваша светлость! Ну, зачем мне врач? Ведь ничего страшного не случилось, – слабым голосом ответил он. – Так, кожа немного рассечена, ну и шишка, конечно. Думаю, что уже завтра я буду на ногах.

– Вы будете на ногах тогда, когда врач разрешит, – отрезала она. – Вы мне слишком дороги, Уолтер, чтобы я рисковала вашим здоровьем.

– Простите меня, ваша светлость, но я уже сообщил господину баронету о том, что тут произошло, чтобы он был хоть немного подготовлен к встрече с вами, – виноватым голосом произнес Уолтер.

– А о том, что это Вики толкнула вас так, что вы упали, тоже сообщили? – невинно поинтересовалась Маргарита, и дворецкий, вздохнув, закрыл глаза. – Ох, Уолтер! Я же все понимаю. Может быть, физически ваша травма и не очень серьезна, но я чувствую, как вам горько и больно, что один из Берлимблоу, которым из поколения в поколение служила ваша семья, так грубо обошелся с вами.

Губы дворецкого дрогнули, словно он хотел что-то сказать, но потом решил промолчать. Маргарита поняла, что за этим кроется какая-то, связанная с семьей Берлимблоу тайна, и с восхищением подумала: «Да-а-а! Такую преданность в наше время трудно встретить! Только я ведь все равно узнаю то, что мне надо», и решительно заявила:

– Сейчас я вызову для вас врача и не вздумайте отказываться! А, пока он не приехал, поспите! Сон для вас сейчас – не только отдых, но и лучше лекарство! Спите!

Под действием заклинания старик тут же уснул, а Маргарита стала самым бессовестным образом рыться в его мыслях и воспоминаниях. И никакие угрызения совести ее не мучили – не для того когда-то герцог Бэлси оставил ей состояние, не для того она столько веков его увеличивала всеми возможными способами, чтобы сейчас из-за каких-то мерзавцев потерять его. Узнав все, что ей было нужно, она вышла из комнаты дворецкого и увидела в отдалении двух горничных – ох, уж это женское любопытство! Она поманила их к себе и, когда они подошли, жестко сказала:

– Я приказала вызвать самого лучшего врача. Почему это не было сделано?

– Простите, мисс, но нам мистер Джонс запретил, – испуганно пролепетала одна из девушек. – Он сказал, что просто ушибся, вот полежит немного и все скоро пройдет.

– Приказы в этом доме отдаю только я и они должны выполняться неукоснительно! Это вам первое и последнее предупреждение! Второго не будет! – достав сотовый, Маргарита позвонила в клинику: – Доктор Скотт? Ваш номер мне дал маркиз Бэлси. Меня зовут Маргарита Королева.

Ее собеседник, отвечавший ей до этого вальяжным тоном, несколько смешался и переспросил:

– Простите, мисс, та самая?

– Да, – невозмутимо подтвердила она, понимая, что люди еще долго будут реагировать на ее имя подобным образом. – С моим дворецким, мистером Джонсом, мужчиной весьма преклонного возраста, произошел досадный инцидент, и я хотела бы, чтобы он прошел максимально полное обследование. В вашей клинике это можно сделать?

– У нас можно все, мисс Королева, – заверил ее Скотт.

– Стоимость значения не имеет – я им очень дорожу. Счет вы отправите банкиру Берлимблоу.

– Это немного не мой профиль, но я все организую, – пообещал врач. – Куда должна прийти машина за мистером Джонсом?

– В мой особняк на Парк-лейн. Я сейчас должна уехать, но оставлю прислуге все необходимые распоряжения. Когда будут готовы все результаты?

– Если все, то к утру понедельника, – ответил доктор, явно разочарованный тем, что не сможет встретиться с ней лично.

– Очень, хорошо. Значит, утром в понедельник я вам позвоню, и мы договоримся о встрече, чтобы обсудить состояние здоровья мистера Джонса, – подсластила пилюлю Маргарита и, отключив телефон, спросила у горничных: – Все поняли? – Девушки испуганно и синхронно кивнули. – Тогда выполняйте! И вот еще что: вызовите мне такси!

Девушки тут же почти бегом бросились в разные стороны, а Маргарита пошла к себе в спальню за сумочкой – она собиралась ехать к Клэр Эффрот.

Сев в машину, Маргарита назвала данный ей Джорджем адрес и по дороге думала об Эффротах. Она знала эту семью (естественно, ее старшие поколения), единственным достоинством которой было то, что предок Клэр когда-то женился на одной из незаконнорожденных дочерей Вильгельма Четвертого, которых ему родила актриса Дороти Джордан. «Десять детей за двадцать лет связи! Вечно беременная или кормящая гражданская жена, как бы ее сейчас назвали! – мысленно хмыкнула Маргарита. – И, только взойдя на престол в 1830 году, Вильгельм смог дать титул графа Мунстера своему старшему сыну Джорджу, а остальные так и остались Фицкларенсами. Ладно, все это дело прошлое. Интересно, что собой представляет сама Клэр? В ее пользу говорит хотя бы то, что она не прожигает жизнь, а учится в Оксфорде. Великое небо! Микробиология! Для меня темный лес с буреломом, так что на эту тему я разговор поддержать точно не смогу».

За этими размышлениями она не заметила, как доехала до небольшого, старинного особняка в Хэмпстеде, одном из самых престижных районов Лондона. Она расплатилась с водителем такси и нажала на кнопку звонка рядом с кованной металлической калиткой и такими же воротами. Буквально через минуту дверь особняка открылась и, спустившись с крыльца, по дорожке к ней направилась девушка в джинсах и пуловере, то есть явно не горничная. Когда она подошла, Маргарита представилась и объяснила, кто ей нужен.

– Это я, – весело ответила ей девушка. – Вы знаете, сколько я вас уже жду? Все это время возле окна просидела и вас выглядывала! Пойдемте!

Они направились к дому и по дороге Маргарита извинилась:

– Простите, что заставила вас ждать – вы ведь, как я поняла, очень заняты.

– А! – беспечно ответила Клэр. – Вы даже не можете себе представить, как мне надоела эта микробиология!

– Вот это да! – удивилась она. – А Джордж сказал, что она вам нравится.

– Да, никогда она мне не нравилась, а нравился один человек, который ей увлечен так, что ничего вокруг больше не видит, – раздраженно ответила девушка. – Вот я, как последняя дура, за ним и поперлась! А на самом деле она мне нужна, как зайцу звонок! И, вообще, я всегда литературой Востока увлекалась, даже японский начала учить, а тут!.. – вздохнула она.

– А теперь этот человек разонравился, – поняла Маргарита. – Так, может, не поздно еще все переиграть?

– Пытаюсь. Главное, убедить маму в том, что так будет лучше, а то столько времени и денег было уже потрачено, и все зря! – вздохнула она.

– Мисс Эффрот… – начала Маргарита.

– Клэр! – перебив ее, поправила девушка.

– Тогда я Марджори, – согласилась Маргарита и продолжила: – Клэр, вы ведь выбираете дело всей своей жизни. Объясните своей маме, что ей лучше согласиться с вами сейчас, когда еще не поздно все изменить, и этим сделать вашу дальнейшую жизнь и работу счастливой и радостной, чем заставить заниматься нелюбимым делом, в котором вы при таком отношении к нему вряд ли добьетесь какого-нибудь успеха. Я думаю, мама поймет – они ведь всегда и все понимают, потому что желают нам добра.

– Ладно! Что мы все обо мне да обо мне, – сменила тему Клэр и спросила: – Марджори, а что вы так официально оделись? В той передаче по телевизору в джинсах и ветровке вы, честное слово, выглядели гораздо лучше.

– Гостей принимала, а потом так торопилась к вам, что не стала тратить время на переодевание, – объяснила Маргарита, хотя на самом деле у нее и мысли такой не возникло – она считала, что как раз одета соответственно моменту. – А в обычной жизни я предпочитаю удобную одежду.

– А-а-а! – понятливо покивала девушка. – Ну, пойдемте чай пить, и вы расскажете, о чем со мной пошептаться хотели.

В гостиной, пока девушка занималась чаем, у Маргариты было время осмотреться, и она поняла, что чистеньким и уютным особнячок выглядел только снаружи – положение обязывает. Внутри же он требовал основательного ремонта, на который явно не хватало денег – вот вам, пусть и дальнее, но родство с королевской семьей. Да и слова Клэр о том, сколько денег было потрачено на ее неудачное обучение, говорили о том же. «Неужели и у Бэлси в доме все такое же обветшалое, и от прежнего величия осталось только имя и титул?» – с тоской подумала Маргарита, вспомнив богатое убранство этого великолепного особняка, и ей стало очень грустно.

– О чем вы так тяжело задумались? – увидев ее состояние, спросила Клэр.

– О своих проблемах, которые меня к вам и привели, – ответила она.

– Вот печенье к чаю, угощайтесь! – предложила девушка. – Оно очень вкусное – мама сама пекла.

«То есть, в доме даже прислуги нет, – поняла Маргарита – Нужно было, отправляясь сюда, захватить с собой все оставшиеся пирожные и конфеты, чтобы не являться с пустыми руками, но кто же знал, что эта семья настолько стеснена в средствах?». Печенье оказалось действительно очень вкусным, а чай крепким и душистым. Отдав дань и тому, и другому, она начала:

– Клэр, сегодня, когда у меня в гостях был ваш родственник маркиз Бэлси с сестрой и лорд Кертон с семьей, к нам ворвалась Вики Берлимблоу и…

– Можете не продолжать, – остановила ее Клэр. – Там, где она, всегда скандал, это еще со школы началось.

– Это вы об испорченном платье Джоан Лейкгард? – поинтересовалась Маргарита.

– Знаете, Марджори, на фоне всего остального эта детская шалость даже не заслуживает упоминания, – усмехнулась девушка и начала рассказывать: – Был предпоследний год нашей учебы, когда у нас появилась новая ученица по имени Генриетта, которая настаивала, чтобы мы звали ее только Генри. Вам это ни о чем не говорит? – Маргарита брезгливо скривилась и девушка кивнула: – Вижу, что говорит. До этого она сменила несколько школ, но нигде долго не задерживалась. Ее родители, очень богатые люди, смогли как-то устроить ее к нам. Знаете, когда в подростках бурлят гормоны, они могут толкнуть их на самые непредсказуемые поступки. Если ребенок получил хорошее воспитание и в него заложены твердые моральные устои, это приводит, максимум, к рассматриванию картинок в анатомическом атласе и выискиванию эротических сцен в античной литературе. А вот, если у него дурная кровь и гнилая наследственность, то столь невинным занятием дело не кончится. Короче, очень скоро Вики стала самой близкой подругой Генриетты, они даже жили в одной комнате.

– Простите, Клэр, «дурная кровь и гнилая наследственность» – это вы о Вики? – уточнила Маргарита.

– Да! – прямо ответила девушка и продолжила: – Но не только о ней, потому что через некоторое время к ним присоединились еще несколько девочек. Но и этим дело не кончилось, потому что, как потом оказалось, Генриетта подсадила своих подружек на кокаин, который давно употребляла сама. А привозила его ей под видом сестры какая-то «подруга», – язвительно произнесла она. – Вся эта мерзость открылась, когда они ночью, находясь «под кайфом» взломали дверь в бассейн, чтобы поплавать. Одна девочка утонула, и при вскрытии было обнаружено, что она принимала наркотики. После этого стали проверять всех нас и выявили тех, кто употреблял кокаин. Перепуганные девчонки выдали Генриетту без раздумий, да та и не отпиралась. Шум поднимать не стали, родители Генриетты забрали ее из школы и больше я о ней ничего не слышала.

– Только ее одну? – удивилась Маргарита.

– А вы представляете, какой бы поднялся скандал, если бы несколько девочек были не то, что исключены, а просто ушли из школы? – удивилась Клэр. – Тут бы ее репутация понесла такой урон, что проще было бы закрыть ее. А так, только полностью сменили руководство. Но брошенные Генриеттой семена упали на благодатную почву. Компания, вкусившая запретных плодов, не распалась, и место Генриетты заняла Вики, только вести себя они стали гораздо осторожнее и ни разу больше не попались. А кокаин Вики стал привозить ее брат Энтони, который и сам его употребляет.

– Великое небо! Какой кошмар! – воскликнула потрясенная Маргарита – Я даже предположить не могла, что все настолько ужасно. И, судя по намеку Джорджа, окончив школу, Вики стала вести себя только еще хуже. Но откуда это в них?

– Ну, могли пойти в мать. Или в кого-то из ее родственников, – многозначительно ответила девушка, мельком глянув на нее.

Маргарита уже многое знала из воспоминаний Уолтера, а теперь, заглянув в мысли Клэр, поняла, что в подробности семейной жизни Саймона посвящен отнюдь немалый круг совершенно посторонних лиц.

– Ладно! Меня это не касается! Пусть они с братом делают, что хотят! – заявила она, хотя уже решила исправить эту ситуацию самым кардинальным образом. – Меня больше волнует, не отразилась ли их репутация на бизнесе мистера Берлимблоу – он ведь мой опекун и управляет моим состоянием.

– Репутация?! – воскликнула Клэр. – У них нет репутации! У них минус репутация! Я так понимаю, что бульварную прессу вы не читаете?

– Я даже не знаю, что в Англии к ней относится. У меня еще и компьютера пока нет, потому что я всего несколько дней живу в своем доме.

– Ну, тогда пойдемте ко мне, – предложила Клэр.

Они поднялись на второй этаж, причем, несмотря на бушевавшую в ее душе ярость, Маргарита не могла не заметить, что по сравнению с остальным домом гостиная выглядела еще очень достойно. В своей комнате Клэр села за компьютер, а Маргарита устроилась рядом с ней. Немного поколдовав над клавиатурой, девушка показала на монитор:

– Прошу! Вики и Энтони Берлимблоу во всей красе!

– Да, какое мне до них дело? – с сердцем сказала Маргарита. – Меня интересует бизнес их отца!

– Сейчас найдем, – охотно согласилась Клэр и через пару минут сказала: – Ну, вот последняя статья о Саймоне Берлимблоу. Я не экономист, но, мне кажется, что комплиментов в его адрес там нет.

Маргарита тоже ничего не понимала в банковском деле, но быстро пробежав глазами текст, поняла, что раньше завтрашнего дня ей с Саймоном не стоит встречаться, а то ведь убьет своими руками! Ну, пусть не руками, так мыслью! Лучше сначала немного успокоиться.

– Клэр, посмотрите, как давно это началось – наверное, есть же и другие статьи? Меня интересует, когда появилась самая первая, – попросила Маргарита.

Девушка поискала и удивленно сказала:

– Странно, подобных статей было опубликовано всего две и то только сегодня, а до этого были сплошь дифирамбы.

– Действительно странно, – задумчиво повторила за ней Маргарита и поднялась. – Спасибо вам большое, Клэр. Не буду больше отрывать вас от дел, да и мне теперь, как выяснилось, есть о чем подумать и чем заняться.

Вернувшись домой, Маргарита получила полный отчет от встретившей ее горничной:

– Мисс, мы сообщили мистеру Джонсу, что за ним приедет врач, чтобы отвезти в клинику, где он пройдет полное медицинское обследование, – не без трепета в голосе говорила та. – Он сначала наотрез отказался ехать, говорил, что не может оставить дом без присмотра, но мы ему сказали, что это ваш приказ, и он смирился. Так что, когда пришла машина, он уехал вместе с доктором.

– Хорошо, подавайте обед через полчаса, – приказала проголодавшаяся Маргарита и прошла к себе, чтобы переодеться.

То ли настроение у нее было до того паршивым, что кусок в горло не лез, то ли без Уолтера, как без матери, этот дом стал сиротой, непонятно, но вся еда казалось то безвкусной, то недосоленной, то недожаренной. В общем, чтобы не сорваться на и так перепуганную прислугу, которая осторожно наблюдала за ней из дверей, Маргарита, раздраженно бросив нож с вилкой на стол, ушла в кабинет. Она приказала подать себе побольше кофе, и устроилась там с коньяком и сигаретами, чтобы немного успокоить разбушевавшиеся нервы. Черт с ними, Энтони и Вики, но в банке Берлимблоу происходило что-то непонятное, а он ей почему-то ничего об этом не сказал. То, что он мог запустить лапу в ее деньги, ей и в голову не пришло – не самоубийца же он. Но вот то, что он скрывал от нее реальное положение вещей, ей очень не понравилось и сильно нервировало. Она пыталась что-нибудь почитать, чтобы отвлечься и успокоиться, но мысли все равно возвращались к этой истории. Отложив книгу, она стала думать, стоит ли ей сейчас покупать компьютер и автомобиль, и решила, что нет, потому что в Англии она надолго задерживаться не планировала. Покончив с этой проблемой, она позвонила Берлимбле, чтобы узнать, все ли у него в порядке, и, как оказалось, сделала это совершенно зря, потому что, едва услышав ее голос, тот тут же встревожился:

– Девочка? Что у тебя случилось? Почему ты говоришь таким тоном? – настойчиво спрашивал он.

– Дядя Гриша! У меня все нормально, – успокаивала она его, но тщетно.

– Родная моя! Ты случайно не забыла, кем я работаю? Если таки да, то напомню – я лучший адвокат этого города! Я фальшь чувствую еще на уровне мысли! Говори, что произошло! Не заставляй меня волноваться – у меня же больное сердце!

– Дядя Гриша! У меня, – выделила она, – все хорошо!

– Значит, что-то случилось с кем-то из наших! – уверенно заявил он и удивился: – Но мне никто ничего не сообщал!

– Потому и не сообщили, что вашу семью это не касается. Это проблемы совершенно чужих людей, – твердо заявила она. – Меня они касаются опосредованно, но все равно неприятно, потому что именно мне придется их решать. Лучше расскажите мне, как вы там живете.

– А что мне сделается? – воскликнул Берлимбле. – Работаю! – и смущенно добавил: – Только не сердись, но я иногда ночую в Риточкиной спальне. Ты не возражаешь?

– Конечно, нет! Только почему иногда? Переселяйтесь туда совсем! – охотно и радостно поддержала его она. – Отдыхайте душой, потому что в Москве, как бы мы ни старались, но полностью воспроизвести обстановку в нашем особнячке не получится: там не будет нашего садика, привычной патриархальной тишины на улице, напоенного речной влагой воздуха, да и вид из окна будет другой.

– Ты права, родная, – тихо согласился Берлимбле. – Не сочти меня сумасшедшим, но я иногда с Риточкой по вечерам разговариваю, рассказываю ей о своих делах, и порой мне кажется, что она меня слышит.

– Да и я захожу в портретную, чтобы Тетушка могла посмотреть, какой я стала, и убедилась, что не ошиблась во мне, – соврала она. – Как же я соскучилась по вас, дядя Гриша, и, как я хочу вас увидеть! Вы даже представить себе не можете!

– Я тоже соскучился по тебе, девочка, – проникновенно ответил Берлимбле. – Ты не думай обо мне и занимайся своими делами, а я тебя здесь подожду.

Отключив телефон, Маргарита откинулась на спинку кресла и вздохнула – ей было стыдно, что она оставила дядю Гришу, единственного родного ей сейчас человека, так надолго одного. Из этого состояния ее вывел негромкий стук в дверь – это мог быть только Уолтер. Старик вошел и остановился возле двери, глядя на нее укоризненным взглядом.

– Уолтер, я надеюсь, вы не сбежали из клиники? – спросила она.

– Я выполнил ваш приказ, ваша светлость, – грустно сказал дворецкий. – Могу ли я спросить, чем была вызвана необходимость тратить на меня такие сумасшедшие деньги, если я вполне сносно себя чувствовал?

– Присядьте, Уолтер, – предложила Маргарита и тот замер, подумав, что ослышался. – Присядьте! – настойчиво повторила она, и дворецкий совсем обалдел. – Приказываю сесть! – потеряв терпение, рявкнула она и старик, видимо, решив, что хозяйка сошла с ума и лучше ей не перечить, осторожно присел на краешек стула. – Потратила потому, что у меня есть на вас свои виды, – объяснила она и Уолтер окончательно растерялся. – Не беспокойтесь! Ничем плохим это вам не грозит, – успокоила она его. – Просто я хочу, чтобы вы перешли ко мне на работу в качестве домоправителя. Насовсем! С удвоенным против прежнего жалованием! Я не планирую остаться в Великобритании навсегда, но буду наезжать сюда время от времени. Вы же и прислуга, которую вы наберете сами, потому что вам же за нее и отвечать, будете постоянно жить в этом доме. Вы будете следить за всем, чтобы я могла в любой момент приехать сюда действительно, как к себе домой, а не ждать, пока горничные приведут особняк в порядок. И, самое главное, в этом доме никто и никогда не посмеет поднять на вас руку, а также назвать «старым дураком» и «предателем».

На старика стало больно смотреть: с одной стороны, он всегда восхищался Маргаритой, а тут еще и двойное жалование, но с другой – он всю свою жизнь, как и его предки, проработал у Берлимблоу и вот так бросить своего хозяина не мог.