Любовь. Слёзы. Алкоголь

Подъезжая ближе, мы увидели огромный ангар, как мне показалось, для вертолетов, который сейчас явно превратился в парковку для машин. Мы вышли, как вдруг к нам подбежал человек проводить нас на наши места.

Легкий ветер трепал мои волосы, и я вдохнула его полной грудью. Солнце пряталось за тучами, и я могла широко раскрыть глаза. Вокруг было бескрайнее поле, шатры были украшены бантами, цветами, огнями и ленточками, которые развевались на ветру.

Мы сели за превосходно накрытый стол. Я радовалась природе, какому-то спокойствию, которое всегда ощущаешь, когда спадает жара; солнце прячется за тучами, и ветер становиться славным, тёплым, приятным и спокойным; на фоне тихо заиграл оркестр, и я заслушалась.

– Анна! – Инна стала трясти меня за плечо.

– Что?– нервно отозвалась я, опечалившись тем, что прервали прослушивание мною отрывка из «Лебединого озера».

– Посмотри вот туда! – сказала она, показывая пальцем направление. – Немало подарков.

Весь стол был завален красиво упакованными коробками, а особо огромные коробки стояли на полу.

– Давай тоже поставим наши?– предложила я. Пусть лучше развернут мой подарок, когда всё закончится. Сомневаюсь, что кто-то подарил дешевый набор посуды или простенький набор постельного белья.– Кстати, Инна, а что вы дарите?

– Деньги. Подписали, что эти деньги на первую игрушку для их чада, -оказывается, Инна дарит почти мою месячную заработную плату. У меня хватило денег только на две кружки в форме сердца и фотоальбом «С первых дней жизни».

– Я отнесу свой подарок к остальным! -положив свою зеленую коробочку, я быстро улизнула, как с места преступления.

Время перевалило далеко за полдень, когда я увидела вдалеке белый лимузин, едущий по дороге.

– Едут, едут! – восторженно закричали гости.

Все вышли из шатра и приготовились встречать молодоженов. По полю шли родители и новобрачные, платье и волосы невесты развевались на ветру, и Дэн показался мне счастливым.

Гостям раздали позолоченный рис из маленьких мешочков, и они принялись щедро осыпать супругов.

Все вернулись не свои места, а ведущий стал развлекать гостей, как обычно, конкурсами, песнями, вопросами. Инна пару раз приняла участие в конкурсе и даже поймала свадебный букет, отчего ее распирало от счастья и алкоголя. Облака улетучились, не пролив ни капли дождя, и солнце уже начинало садиться, играла тихая музыка, гости разбились по компаниям: кто-то пил, кто-то танцевал.

– Анна, – Дэн стоял, закатав рукава, с коктейлем в руках. – Не думал, если честно, что ты придешь.

Он изрядно выпил, и язык его временами не слушался.

–Да, я тоже, – наступило неловкое молчание.

–Знаешь, -начала я, -мне очень хотелось тебя поздравить, забыть то, что произошло между нами. Тем более, согласись, это было странно, я не хочу, чтобы ты держал обиду на меня.

– Анна, просто скажи мне, почему?

– Что ты имеешь ввиду?

– Почему ты сказала мне «нет»?– его лицо выражало злость и сожаление.

– Зачем ты спрашиваешь меня об этом? – я встала со стула и на каблуках оказалась одного роста с ним.– У тебя сегодня свадьба, а ты говоришь об этом?

– Свадьба? Да плевал я на эту свадьбу! Я не могу забыть тебя, понимаешь? Со мной такое в первый раз, поэтому просто скажи, почему? Если хочешь, я отменю всё…

– Ты пьян,– он мне почему-то становился еще противнее, чем раньше. И зачем я вообще поехала на эту чертову свадьбу?– Прощай, Дэн. Желаю счастья вашей семье.

Я развернулась и пошла прочь, слыша вслед его голос, который довольно громко звал меня по имени. Надеюсь, этого никто не услышал. Инна танцевала медленный танец:

– Анна! Ты куда, такая уверенная? Давай с нами танцевать!

– Инна я вызову такси, мне надо домой. Мне кажется, я съела что-то не то. А, может, и выпила,– я скорчила рожицу.

– Ты что, с ума сошла? Время только половина девятого,– Инна заныла, как маленькая девочка, и затопала ножкой. Я испытующе посмотрела на нее, и она сдалась.

– Котик, отвезешь Анну домой? -Томас посмотрел на меня.

– Не надо, веселитесь… -начала протестовать я.

– Чтоб тебе еще попался какой-нибудь таксист-маньяк? Ни за что!

Томас, парень Инны, за все полгода, что я его знаю, не сказал мне ни слова, и путь к машине прошел в неловком молчании. Я забралась на заднее сидение и увидела Дэна, смотрящего на меня издалека. Я отвела от него взгляд, и мы поехали.

На небе уже загорались первые звезды. В воздухе стоял приятный запах лета, состоявший из цветов, легкого дыма и тёплого асфальта.

– Ты ему до сих пор сильно нравишься, – Томас прервал молчание, отчего я на секунду перепугалась.

– Кому? – хотя ответ был очевиден.

– Ты сама знаешь, он женился только потому, что отец приказал. Все говорил, что ненавидит тебя, но на него жалко было смотреть.

– Я не хочу отношений ни с ним, ни с кем-либо другим, -я замялась: вообще странно, что мы разговариваем. -В любом случае, должно случиться что-то. Должно промелькнуть что-то между людьми, понимаешь? Нельзя просто взять и начать встречаться, это всё ярлыки, это должно произойти само собой.

– Так только в книжках бывает, -Томас улыбался.

– Может, но я не согласна на другое.

Я заскочила домой и сняла туфли, которые мне немного натёрли.

– Ты чего так рано? – удивленно спросила мама, смотревшая телевизор.

– Хватит! Надо диплом писать, мама,– сказала я, как можно, серьезнее.

– Боже, не думала, что мама должна говорить такое дочери, но ты – зануда!

– Если что, я наверху!

Шпрот тихо спал на кровати. Я оглядела свою комнату: как же хорошо! Закат мягко ложился на стены, я видела, как мелкие пушинки тихо летают в воздухе, из открытого окна веяло вьюнами, которые доросли почти до моего окна. Как бы хорошо остаться здесь навсегда! Именно в этом мгновении – просто жить здесь всегда с этим закатом, тишиной и тихо сопящим котом.

Глава 5

Остаток лета оказался мимолетным. Диплом я защитила на «отлично». Во время вручения мама разрыдалась, вспоминая, как этого хотел отец. Инна так и жила в неведении, а я отчитывала дни до первого сентября. Когда наступила середина августа, больше откладывать не было смысла, и перед работой я поехала к своему руководителю в главный офис писать заявление на увольнение.

– Анна, Анна, жалко терять такие кадры! Может, тебя не устраивает оплата? Я могу пересмотреть твой оклад, – сказал Николай Николаевич, держа ручку над моим заявлением.

– Нет, дело в другом. Я уезжаю учиться!

– Ну что ж! Хорошее дело! Ладно! – и он черкнул своей красивой подписью.– Не буду тебя заставлять отрабатывать две недели, я ж не тиран какой-нибудь. Вижу, не терпится тебе, но неделю поработай, пока мы тебе замену найдем!

– Спасибо вам огромное!

Я не вышла на улицу, а вылетела на крыльях свободы.

– Что? Анна, ты что?

– Инна, я не хотела тебе раньше говорить, прости.

– Я, конечно, рада за тебя. Но тут без тебя с ума сойду и уже скучаю! Как же так? Тебе не страшно совсем одной ехать в такой огромный город? Там люди, знаешь, не такие, как у нас: все на моде помешаны и на себе! Кто же будет с тобой душевные разговоры вести? – хныкала Инна.

– У меня есть твой номер телефона на этот случай!

Страшно ли прощаться со старой привычной жизнью? Да, но, если всегда бежать от перемен, никогда ничего не будет нового. Самое ужасное, что может случиться с человеком, – это однообразие, которое ненавидят все, но боятся что-либо изменить. Ведь тут всё привычно и понятно, а там неизведанное – вот и живут так всю жизнь. Самое постоянное, что есть в нашей жизни, – это перемены, думала я, укладывая чемоданы.

Ничего лишнего я брать не стала: две толстовки, два комплекта спального белья, джинсы, обычные черные штаны, пару рубашек. Если я все равно приедуна Новый год, зачем брать с собой зимние вещи? Они же займут половину чемодана!

– Мама! -я бежала вниз со всех ног. – Мне дают общежитие, понимаешь? Сказали, я буду жить одна на двадцати пяти квадратах: своя маленькая кухня, комната, туалет и ванна. Совсем недавно там сделали ремонт. Смотри!

И я листала фотографии на телефоне.

– Совсем недурно, всё в таких светлых тонах!

– Ну, мама,– она выглядела подавленной, – неужели ты за меня не рада?

– Конечно, рада, но вот…

– Знаю, знаю! Когда у меня появятся свои дети, я тебя пойму!

Завалившись в постель, я думала о том, что завтра последний день на работе, и надо бы купить торт или пиццу, а, может, и то, и другое? Мне вдруг невольно вспомнились те студенты. Дыхание перехватило, и на мгновение защемило сердце. А еще тот парень! Таких черных глаз я еще в своей жизни не видела. Разве стоит вообще о нем думать? Я никогда не стану одной из них и сидеть с ними вот так запросто никогда не смогу. Есть тип людей, к которым я себя не относила: они всегда немного лучше во всем, на них всегда все смотрят и втайне завидуют, стоит просто смириться с этим.

– Ты такая счастливая!– сказала Инна, откусывая по чуть-чуть от куска горячей пиццы, – прямо светишься вся!

– Я уже и чемоданы сложила, -с гордостью провозгласила я.

– Когда уезжаешь?

– Через четыре дня, я уже билеты купила, маму только жалко, как она будет без меня?

– Анна, мама любит тебя и понимает, что у тебя своя жизнь!

–Эх, если бы отец был жив, я так скучаю…

Последние вещи были собраны и уложены. Свою многочисленную коллекцию книг я оставила. Взяла только две самые любимые, которые я перечитывала так много раз, что сбилась со счета: «Мосты округа Мэдисон» и «Портрет Дориана Грея». Шпротик сидел у окна и играл с солнечными зайчиками уходящего дня, я легла на кровать и стала наблюдать: вот жизнь у кошки, не нужно стремиться, бояться потерять, жалеть, ненавидеть, отчаиваться. Вдруг мое сердце так сжалось, реальность происходящего обрушилась, как снежный ком.

Уезжаю на целые полгода! По щекам побежали слезы, и я рыдала целый час, радуясь, что мама на работе.

Мы пили чай на кухне, часы показывали девять.

– Я рада, что ты у меня такая целеустремленная, ты такая же, как твой отец. Когда он начинал свой бизнес, никто в него не верил. Еще бы! Мы оба из простой семьи, родители наши были обычными рабочими. Он добился всего только своими руками, потому что работал на износ. Этот дом, машина – как много он нам оставил, и, если бы он был жив, то обязательно поддержал бы тебя сейчас, и тебе бы не пришлось думать о том, на какие деньги ты будешь жить. А я продала его фирму за бесценок от страха- по щекам у мамы катились слезы, мое сердце упало.

– Мама,– я вскочила и обняла ее,– перестань! Ну, хочешь – я не поеду? Хочешь – я останусь?

– Нет, – вдруг резко оборвала меня она. – Ты поедешь! Я не допущу, чтобы этот город загубил тебя. Потом, глядишь, устроишься в столице, и я к тебе перееду, – через слезы она улыбнулась. – Всё, хватит реветь! Мы с тобой сильные независимые женщины. У меня Шпротик есть, не заскучаем. Ещё я подумываю выращивать комнатные цветы, ты же знаешь, как я их люблю.

Это, действительно, так и было – у нас весь дом был уставлен цветами. И все они были зеленые, веселые, ухоженные, а летом сад был увит вьюнами от земли до самой крыши.

– Ты не против, что я пока займу твою комнату рассадой? Хочу попробовать разводить чайные розы и орхидеи!

– Ах, вот, значит, почему ты не против, что я уезжаю?– ехидно подметила я,– У вас со Шпротом уже планы на мою комнату?

Мы долго смеялись, разговаривали, шутили, как обычно бывает после чего-то печального. Когда всё высказано, на душе становится так легко, что потихоньку миришься со своей печалью и начинаешь принимать ее и воспринимать, как данное.

Мой поезд отъезжал от перрона в пять сорок утра, часы показывали два ночи. Я не спала. Луна была просто огромная, и комната освещалась ею. У меня было возбужденное состояние, как перед решающим броском. Я не могла больше лежать в кровати и встала, подойдя к окну, которое было распахнуто настежь. Летняя ночь была теплой, тихой, волнующей. Как прекрасно! Где-то вдали проезжали редкие машины, жужжали кузнечики, и нежно танцевал ветер. Такую ночь хочется запомнить навсегда, запомнить ее нежные запахи, звуки, запомнить себя в ней и те чувства, которые рождает такая ночь, ведь всё, что есть прекрасного в человеке, рождают именно такие ночи. В такие ночи я не верю, что может быть просто смерть, я верю во что-то большее. Я легла, когда уже рассвет начал освещать мое лицо, и, подремав около сорока минут, стала собираться.

Когда я спустилась вниз, мама жарила яичницу, разлив нам по стакану кофе.

– Мама, зачем ты так рано встала?

– Доброе утро! У меня сегодня выходной, хотела, чтоб мы вместе позавтракали, – мама была печальная, но старалась всеми силами это скрыть,– ты уже собралась?

– Да. Так жалко оставлять синтезатор, как же я без него? – я глубоко вздохнула. – И мои книги…

– Я буду за ним ухаживать, не волнуйся! Буду протирать пыль и играть те две песенки, которым ты меня научила. Помнишь?

Огонь так и прожигал мою грудь, когда вот-вот рыдания прорвутся наружу, я уже так скучала по маме, по дому, по коту, по своим вещам, но нашим утренним посиделкам.

– Не время реветь, давай ешь!– сказала мама, предугадывая мои чувства. – Ты, надеюсь, не передумала ехать?

– Нет, – сквозь слезы пробормотала я.

Подъехало такси. Я стояла одетая, груженая двумя массивными чемоданами.

– Ты и зимние вещи взяла? – удивилась мама.

–Да, зачем покупать, у меня эти вещи еще новые, – хотя моему пуховичку исполнилось уже добрых три сезона.

Я напоследок потрепала кота за ухом, отчего он благодарно замурлыкал. Мы крепко обнялись, и мама проводила меня до ворот.

– Я верю в тебя! Будь сильной и ничего не бойся, это тебе! – мама протянула серебряную цепочку с кулоном, где был изображен японский символ.– Этот символ означает «путь». Я хочу, чтобы он стал твоим талисманом. Никогда не забывай две самые главные дороги: дорогу своей жизни и дорогу домой.

Мы с мамой всегда держали эмоции при себе, поэтому такое откровение заставило давить в себе слезы.

– Мама, спасибо! Это так важно сейчас. Спасибо,– машина прогудела, я обернулась, водитель указывал на наручные часы, тем самым давая понять, что «денежки капают».– Мне пора! Когда сяду в поезд, я обязательно позвоню тебе, пока.

В окно я видела маму, которая, немного покачиваясь, стояла у ворот, а возле ее ног сидел толстый усатый кот. Моя семья. Как же мне больно оставлять вас! Но это мой путь. Спасибо, мама!

Я стояла на перроне. Ранее утро уже таило в себе отголоски осени. Меня всю трясло от макушки до самых пяток, но я хранила внешнее спокойствие. Поезд подъехал, объявили, что остановка продлится двадцать минут. Я нашла свое купе, поблудив несколько минут туда-сюда. В купе находился молодой парень, лет двадцати пяти. Он занимал нижнюю полку.

– Привет,– весело произнес он, отрываясь от книги. Я не заметила, что он читал.

– Э-э, привет! Не против, если я займу верхнюю полку? – бессонная ночь давала о себе знать.

– Да без проблем! Меня Жека зовут!

– Анна!

–Приятно познакомиться, далеко едешь? -спросил он, пока я закидывала свои пожитки наверх.

– О да! Очень далеко! И, если повезет, надолго, -ответила я, впихивая свое тело на верхнюю полку.

– Ладно, вижу, бессонная ночь была. Не буду напрягать расспросами.

«Какой воспитанный!», – подумала я, и, что-то пробурчав в ответ, вырубилась, несмотря даже на ненавистный стук колес.

Я открыла глаза от приятного запаха кофе. В маленьком окошке мелькали непонятные пейзажи. Лил дождь. Через окно смотреть было то же самое, что и через переполненные слезами глаза, когда видишь просто размытые контуры. Часы показывали шесть вечера. Голова трещала, и сон в одежде не пошел на пользу: всё-таки джинсы не предназначены для того, чтобы в них спали.

– Ого, ты проснулась! Проспала почти двенадцать часов. Хочешь кофе? -он наливал кофе из термоса себе в стакан.

–Да,– мой голос был сиплым ото сна,– голова болит!

– Может, на погоду? Или от пересыпа!

–Думаю, и то, и другое, – я слезла вниз и села напротив.

– Есть стакан или мне налить в свой?

– Да, да, конечно, есть, -я чувствовала себя сонной мухой, и реальность как-то тянулась за сознанием: и этот дождь, стук колес, тусклый свет – все располагало, чтобы допустить сомнение в реальность происходящего. Я встала и начала рыться в сумке, не без труда вытащила свою белую большую кружку с кроликом, играющим на пианино. Подарок папы.

–Ух, ты, какая кружка! Ты музыкант?– увлеченно спросил парень.

– Да, можно и так сказать!

Он протянул мне полнехонькую кружку горячего сладкого кофе со сливками.

– М-м, как вкусно!– я стала потихоньку, наслаждаясь, потягивать кофе.

– Спасибо! Кофе – это единственное, что я делаю хорошо, -с улыбкой произнес он.

–Что-то я сомневаюсь, -так же с улыбкой ответила я.

– Почему же?

–Потому что, если человек что-то делает хорошо, значит, подходит к этому основательно, а, значит, и любые другие дела не сможет делать «тяп-ляп».

– Музыканты – разносторонние люди, вам виднее!

–Эй, это что за сарказм?– бывает такое ощущение, словно знаешь человека очень давно, и слова как будто сами рождают диалоги, ты не задумываешься о теме беседы, и это здорово.

– Куда направляешься? -спросила я после недолгого молчания.

– Домой. Я занимаюсь парашютным спортом, возвращаюсь с соревнований, а ты?

– Ничего себе, как интересно! А я вот боюсь высоты и спортом не занимаюсь. Еду учиться.

Собеседник был темноволосый, бородатый, с зелеными глазами и резкими чертами лица. Всё его лицо дарило спокойствие, и мне было уютно в нашем маленьком купе, дождь не прекращался ни на минуту.

– И ты там никого не знаешь? -удивился он.

– Нет.

– Не страшно тебе?

– Конечно, страшно.

– От одного до десяти?

– Девять.

– А почему не десять?

– Будет десять, когда я сойду с перрона.

– Ты смелая. Не каждый вот так возьмет, всё бросит и уедет.

– Ну, не считая мамы и кота, бросать мне было некого, друзей у меня нет.

– Странно.

–Почему?

– С тобой очень легко общаться.

– Это просто тебе со всеми легко общаться, включая меня.

Два дня пронеслись за болтовней, едой и сном.

– Ну, всё, мой выход, – Жека встал, схватил свои вещи. – Если что, звони, не стесняйся. Помогу, чем смогу.

– Я рада, что мы познакомились.

– Я тоже рад,– он подошел и по-братски обнял меня одной рукой. – У тебя всё получится, главное – ничего не бойся.

Часто люди приходят в нашу жизнь всего на мгновение, но оставляют неуловимый след на многие года. Приходит понимание некоторых вещей, или мы начинаем осознавать, что можно относиться проще к ситуациям. Сегодня я обрела некую уверенность. На несколько секунд мне вдруг показалось, что я смогу свернуть горы и перейти пешком океаны. Такое чувство обычно бывает от легкого опьянения, но пила я сегодня лишь кофе.

Глава 6

Густо моросил дождь. Я сошла с поезда. Общежитие находилось совсем рядом с замком, но для человека, не знающего город совсем, слово «рядом» ни о чем не говорило. По карте я нашла другой путь, ведущий от вокзала до места назначения на автобусе. Чтобы не тратить лишние деньги на такси, я отправилась со всеми своими пожитками искать нужную остановку. По пути меня несколько раз чуть не сбили с ног, но миссия была выполнена, и я стояла на остановке, где вскоре показался автобус «66». Почти через час, собрав все пробки, мы приблизились к Вишнёвой улице. Мне не хватило места, и всю дорогу пришлось простоять, держа в руках увесистые чемоданы.

Наконец, сойдя с автобуса, я понемногу начала узнавать места. И, дойдя до гостиницы «Восток», моего прошлого пристанища, совсем обрадовалась. Большое общежитие из красного кирпича находилось совсем неподалеку.

Я зашла в довольно привычное помещение, похожее на холл обычного многоквартирного дома с той лишь разницей, что на первом этаже сидела пожилая женщина и такой же пожилой охранник.

– Добрый вечер!– я очень нервничала, думая лишь о том, что могла всё напутать и приехать вообще не туда, или приехать рано, или поздно, или всё сразу.

– Добрый! Слушаю вас!

– Я приехала сюда учиться.

– Сюда – это куда? У нас проживают студенты из разных учебных заведений, – немного небрежно ответила женщина.

– Академия культуры и…

– Паспорт!– провозгласила женщина, и, немного покопавшись в списках, она

продолжила, – Туманова, Туманова… У тебя 3-й этаж! Правила знаешь?

– Нет, еще не успела ознакомиться.

– В десять вечера быть у себя, после этого времени никого не пускаем. Друзей водить запрещается, вечеринки устраивать тоже, курить только в спецкомнате и…

– Но я…

– Можно я продолжу? – она злобно подняла глаза из-под очков.

– Да, конечно, простите.

«Весёленькое начало!», – подумала я.

–Парней тоже водить запрещено. Три предупреждения, на четвертое– выселение. Всё ясно!?

– Да, – мне так и хотелось добавить: «Сэр!». Скорее всего, в прошлом эта женщина была охранником в женской колонии.

– Вот твои ключи, комната 310. На кафедре возьми пропуск, без него больше не пущу!

Лифт поднял меня на третий этаж. В длинном коридоре было пусто, тускло горел свет.

Я открыла дверь. Квадратная маленькая комната содержала в себе диванчик у одной стены и маленький шкаф у другой, в который был встроен немного устаревший, но добротный телевизор, стол и стульчик у окна, ковролин на полу, светлые шторы и обои. На кухне стоял малюсенький одноместный стол и припаянный к нему стульчик, маленькая холодильная камера и такой же маленький кухонный гарнитур. Ванна была расположена впритык к унитазу.

– Да, мама, мне всё нравится. Всё такое маленькое, непривычное после нашего дома. Да, уже завтра. К девяти, да. В чем пойду? – после этого вопроса мой желудок свело.

Боже, конечно, завтра же первое сентября! Как я забыла, что нужно взять с собой что-то, кроме джинсов, футболок и свитеров. Платья я носила крайне редко, у меня даже в мыслях не было взять что-то подобное с собой. Я вывалила все свои чемоданы и, как сумасшедшая, стала искать хоть что-то подходящее. С десяток минут я сидела, смотря в одну точку.

– Джинсы, кофта, еще кофта. О-о-о! – из кучи я вытащила своё очень старенькое платье бежевого цвета, которое обожала носить дома. Оно было из очень мягкого и плотного материала и приятно прилегало к телу. Два года назад, в новогоднюю ночь, я прожгла рукав петардой, так это платье и стало домашним.

Видно, что оно старое. Но это лучше, чем пойти в джинсах! Эх, надо было взять своё кружевное платье, в котором я была в день прослушивания, но не подумала о том, что, кроме учебы, могут быть еще праздники, внеучебные собрания и тому подобные сборища. Надо его постирать и отгладить, тогда и посмотрим. Я повесила платье сушиться, потом развесила остатки вещей в шкаф¸ разложила косметику, нижнее белье, тетрадки, вытащила ноутбук и разместила его на столе у окна. Полотенца, наволочки и простыни нашли свое законное место в шкафу. Быстро приняв ванну, разложила диван. Засыпая, смотрела на свое платье, висевшее напротив, и мне становилось грустно.

Я проснулась на полчаса раньше будильника и в шесть уже наливала себе кофе. Вчера вечером я так и не решилась идти искать магазин, поэтому запасы еды были скромные. У меня было три быстрорастворимых пакетика кофе, две лапши быстрого приготовления и пирожок с картошкой, также к кофе одна палочка «твикс». Нужно пополнить запасы еды, хотя сегодня завтракать я точно не смогу, дыхание спирало от волнения. Нарисовав стрелки на веках, не без труда, конечно, я принялась гладить платье. Волосы я убрала в высокий хвост. Временами на меня накатывали волны безумия, страха и паники, но я успешно делала вид, что не замечаю этого, и, как психопатка, играла сама с собой в игру.

Боже, ну, просто кошмарно! Еще с этими сапогами! Я вертелась перед зеркалом, которое висело около шкафа.

Рукав я подвернула, чтобы скрыть дырку. Выйдя из квартирки, обнаружила, что в общежитии очень шумно. Ребята сновали туда-сюда, кто-то смеялся, девушки были в нарядных платьях и с кудрями.

– Доброе утро! -сказала я консьержке, -она подняла на меня глаза из-под очков и что-то буркнула: и, правда, очень милая женщина!

Погода стояла чудесная. Солнце поднималось вверх, но чувствовалось приближение осени, такое еще невинное, но уверенное и сильное, что плохое настроение, как рукой, сняло. Я любила осень с самого детства. Это время старых историй, старых воспоминаний, старых чувств. Осень –это обновление. Обновляется природа и наша душа, потому что люди – часть природы, часть того прекрасного, что есть в этом мире. Мне было грустно за ту часть света, где нет четырех сезонов, как в наших широтах. Как же они живут без этого?