Любовь. Слёзы. Алкоголь

– Анна, ты куда? -сняв очки для чтения, спросила мама.

– Мам, там Инна подъехала, скоро вернусь, – ответила я и вылетела пулей из дому.

У дома стоял спортивный автомобиль красного цвета. Я открыла дверь и села на переднее сидение.

– Привет! Классно выглядишь, – улыбаясь и подмигивая, сказал Дэн.

– Спасибо, давай погово…-он наклонился и хотел смачно поцеловать меня в щеку. Я поняла это по раскрытым, сложенным уточкой губам, поэтому быстро отстранилась: «Эй, постой! Ты что!».

– Ну, не ломайся…

– Знаешь, я хотела сразу сказать. В общем, у меня… То есть, у нас ничего не получится,– все это время я дергала себя за пуговку пальто, никогда не знала, что так трудно отказывать с глазу на глаз. – Дело не в тебе, просто я не готова к отношениям.

– Что? Я не понял? Инна мне сказала, что ты без конца обо мне спрашиваешь, и как же твои взгляды в клубе?

–Что? Какие взгляды? Ничего не было.

– Не прикидывайся! Я тебя развлекаю, как клоун. Ты принимаешь от меня подарки, но что- то дать в ответ не хочешь. Ты ведешь себя, как продажная девка!

– Не смей так разговаривать со мной! Между нами ничего не было, и быть не могло!

– Делай, что хочешь, но верни мне билеты!

Я достала из кармана красный конверт и кинула его на заднее сидение. Открыла дверь, вышла из машины. Дэн здорово дал по газам и скрылся за поворотом, а я стояла и думала, что именно сейчас было?

Ещё три дня на работе прошли в полной тишине, Инна сдалась и тоже помалкивала. Дэн, к счастью, больше не звонил.

Открыв глаза, я обнаружила на кровати Шпрота, который злобно глазел на меня. Я радовалась выходному.

– Анна, ты уже проснулась? -кричала с кухни мама.

– Да, я встала, иду!

Когда я спустилась вниз, мама стояла уже полностью одетая.

– Я убегаю на работу, хорошего выходного, накорми кота! – Шпрот уже терся у миски, всеми силами привлекая к себе внимание.

Уже закрывая дверь, мама вернулась.

– Чуть не забыла. Я сегодня нашла письмо в почтовом ящике, оно на полочке у телефона, наверное, какая-то реклама, но ты все же проверь -мама закрыла за собой дверь.

Минуту я стояла как вкопанная, потом резко побежала к тумбочке. Наверное, прислали по почте темы дипломов, вот и все! И вдруг красивый красный конверт с фигурными буквами: «Высшая академия культуры и искусства». Нет, не может быть! Наверное, отказ. Да, точно, а что это ещё может быть? Я вбежала вверх по лестнице и положила конверт на кровать перед собой.

– Шпротик, ты это видишь? – кот злобно глянул на письмо, как будто говоря: «Ты слышала, что сказал мама, покорми меня».

Сердце выпрыгивало из груди, я вскрыла конверт, развернула плотную кремовую бумагу и, почти не дыша, пробежалась с середины на начало:

«На конкурсной основе было отобрано из более, чем пяти тысяч желающих, тридцать конкурсантов. Рады сообщить, что вы прошли первый этап, и мы бы хотели пригласить Вас для личного собеседования. Вся более подробная информация размещена на нашем официальном сайте, который указан ниже».

Оказывается, там несколько этапов. Опять неопределенность! Но как же здорово, что они меня пригашают. Ни – кого-то. Меня. Я запрыгала по кровати, потом открыла окно и вдохнула ледяной воздух. Прекрасно, чудесно, идеально! Шпроту не удалось улизнуть из комнаты незамеченным. Казалась, я его затискала до смерти, потому что в конце он перестал сопротивляться. Затем в качестве извинения я наложила ему целую кучу куриных потрошков, и, наверное, даже больше, чем следовало, налила себе огромную кружку горячего шоколада.

На сайте я без труда нашла информацию, так как в письме была подробная инструкция. В общем, туда нужно будет явиться пятнадцатого марта. Второй этап будет состоять из личного собеседования и показательного выступления. У меня было меньше двух месяцев на подготовку. Это так странно, когда мечта уже становится не просто чем-то абстрактным, а обретает реальные границы, точный город и адрес, тем страшнее ее упустить. Ведь, если ты не прикасался к мечте, ты не знаешь, какая она на вкус, но, если уж распробовал, хочется большего и желательно – в приличных дозах.

В этот вечер мне предстояло ещё одно испытание, но уже не такое радостное. Разговор с мамой. Хотя она всегда была рада, что я занимаюсь музыкой, но считала это детским увлечением. После одиннадцатого класса я хотела поступить в консерваторию. Был жуткий скандал. Папа говорил, что я буду петь в переходе и жить на свалке, потому что музыкой и театром ничего не заработаешь. Мама, хоть и делала вид, что сожалеет, не протестовала и даже испытала облегчение, когда я поступила на юридический факультет. И вот сейчас я могу сама принимать решение, ведь я стану юристом по образованию, как они хотели, но не по призванию.

–Анна, ты уверена, что тебе этого хочется? -после долгого разговора спросила мама.

– Мама, ты лучше меня знаешь ответ на этот вопрос. Мне двадцать два, и, рано или поздно, я уеду из дома! – не без грусти в голосе и почему-то угрызений совести процедила я.

В нашей семье разговоры о чувствах были под запретом, и это показалось бы всем неуместным, если бы за просмотром драматического фильма по телевизору всей семьей папа или мама начали вслух обсуждать чувства героев. Мне всегда этого не хватало, с самого детства. Я хотела высказываться о том, что чувствовала, когда, например, читала «У Христа на елке» в пятом классе. Мне хотелось поговорить о несправедливости, хотелось поговорить о печали ещё тогда. Вот и сейчас я делала попытки провести первый в своей жизни глубокий разговор с мамой, разговор о том, что без музыки и без сцены моя жизнь похожа на серые будни без солнца, но ничего не выходило.

– Но ты закончишь учебу, как хотел отец,– сказала она строго, почти приказным тоном.

– Я не собиралась ее бросать, -опустив глаза, мямлила я. – Да и вообще…

Я засмеялась, желая разбавить обстановку:

– Там будут такие конкурсанты, что на меня и не посмотрят.

Мама делала вид, что смирилась, но я знала, как ее пугало одиночество. И зачем только умер папа?

Наступил новый рабочий день. Остатки выходного прошли в репетициях, точнее, в попытках приступить к репетициям из-за отсутствия самого номера. Естественно, я буду петь под свой же аккомпанемент. Но что петь? Конечно, можно перепеть известную песню, но их там и так будет достаточно, надо что-то свое. Стихи на новую песню получались посредственными, банальными и просто ужасно нудными. Кот весело играл с обрывками моих неудавшихся шедевров, которыми была завалена вся комната. Сейчас, стоя на остановке, я впадала в творческий кризис. Даже зло на Инну не могло меня подбодрить, тем более, за выходные оно стало выветриваться, и, плюс ко всему, день в молчании тянется бесконечно.

– Анна, привет,– сказала мне Инна, как только я вошла в офис.

– Привет! – для вида холодно ответила я.

– Анна, ну, прости, залезла не в свое дело, -я злостно глянула в ее сторону.– Да-да, знаю, что и как там благими намерениями. Ну?

– Ладно, Ин, всё забыли. Надоело мне «обиженку» строить!– с улыбкой сказала я. Тем более, Инна была, конечно, девушка ветреная, но плохой ее никак не назовешь

– Он заикнулся о деньгах? – удивилась Инна, когда я рассказывала о нашей с Дэном последней встрече.

– Да. И ещё потребовал билеты, которые купил. Ты же говорила, он, вроде, не бедствует?

– Совсем с катушек слетел, – Инна весело засмеялась. – Думаю, это все потому, что ты унизила отказом его мужское самолюбие.

– Ничего, переживет. Как ты выразилась, у него запасных вариантов много,– теперь я поняла, почему он так взбесился после моего отказа: всю жизнь он получал все, что хотел, а тут облом. Странно, что он не упал на пол и не начал бить кулаками и рыдать.

Дни понеслись с невероятной скоростью: я шла на работу, приходила с нее, садилась за синтезатор или лист бумаги, но ничего стоящего. К сожалению.

На часах ударило десять вечера, и я, вымотанная неудачными попытками, посмотрела в окно, где тихо падал снег.

«Я на шепот снега отзовусь –

Я не говорю на языке капели,

Скажешь мне, кто я – такой и назовусь!

Ждешь весну? А я в нее не верю».

Глава 3

Я закончила. Текст, нужно, конечно, дорабатывать, но, в целом, уже кое-что.

Два месяца прошли в хлопотах и волнении. Чем ближе становилась заветная дата, тем больше я убеждалась в своей бездарности, хотя ехать не передумала.

Накануне я написала заявление на отпуск, взвалив на Инну все свои обязанности.

– Давай возвращайся быстрее! -ныла та.

–Эй, ку-ку! Я еще и не уходила,– весело дразнила я ее.

– Что собираешься делать две недели? -прискорбным голосом спросила Инна.

–Даже не знаю. Разберу хлам в своей комнате. Начну, наконец-то, писать диплом, темы уже точно должны были передать старостам!

Конечно, Инна не знала ни про пришедшее письмо, ни про мою поездку, лишние разговоры на эту тему были ни к чему.

Рабочий день закончился, я шла домой – взволнованная и счастливая. Билеты куплены на завтра, добираться почти три дня. На самолете, конечно, быстрее, но позволить это себе я не могла. Да и какая разница, как именно я доберусь?

Ноты были аккуратно сложены в папку вместе с текстом. Музыку я наложила на слова всего за вечер. Песня была чуть сыровата, ну, да ладно. Ведь, если дать волю, ее можно дорабатывать бесконечно, и всё равно на выходе будет казаться, что кучу вещей можно изменить. Я уверена, что это происходит со всеми, кто занимается каким-либо творчеством.

Чемодан я поставила рядом с кроватью, выключила свет и легла в постель. Мысли переплетались друг с другом, не давая ни минуты покоя. Я переворачивалась с одного бока на другой, кровать казалось самой неудобной на свете, и, в итоге, я задремала только под утро. Проспав всего около получаса, встала по будильнику в пять сорок. На улице было еще темно, в отблеске фонарей небо мне показалось зловещим. Черные тучи нависли пологом слишком низко для того, чтобы надеяться, что день будет солнечным. Мама тоже встала, лицо ее выражало беспокойство и грусть.

– Мама, не надо было вставать в такую рань, у тебя сегодня единственный выходной за две недели, -я обняла ее крепко, чтоб хоть как-то утешить.

– Ну, как я могу тебя не проводить? Я приготовлю завтрак.

– Нет, что-то совсем не хочется.

– Я отвезу тебя, дочка.

– Мама, нет, – я налила нам по большой чашке сладкого кофе,– тебе придется прогревать машину, как минимум, полчаса, на улице минус пять. Я вызову такси. Отдохни, сделай

что-то для себя, хоть раз в жизни не думай о других.

Мама с нежностью посмотрела на меня, и я так искренне ей улыбнулась, что она сдалась.

Такси просигналило, и мы вышли на веранду.

– Звони мне, как можно, чаще! Будь осторожна! Ты одна вообще никуда не ездила. Будь осторожна, -как заведенная, лепетала она.

– Мама, я же не в другую галактику уезжаю! Всё будет хорошо. И сама тоже звони. Я тебя люблю!

У зеленых ворот стояло такси. Заспанный водитель разблокировал мне заднюю дверь, и я уселась со всеми своими пожитками. Меня потряхивало от волнения и холода, а временами ужасно сосало под ложечкой. В сумерках город казался другим – таким спокойным, тихим, родным. И почему я не гуляю рано утром? Нужно попробовать. Мне почему-то вспомнился спектакль «Золушка», который проходил в моей выпускной группе в детском саду на новогоднем утреннике. Я думала, Золушка и, правда, Золушка,а после спектакля уедет к принцу в замок. С этого момента сцена стала для меня самой большой тайной на свете.

В школе я была самой застенчивой девочкой, держалась особняком. Меня, к счастью, не задирали, но и не общались. Думаю, всё потому, что мои уроки были всегда готовы, и я знала ответ на каждый вопрос, заданный учителем, так как была жуткой зубрилой. Зато в музыкальной школе была пара ребят, с которыми я с радостью общалась. Педагог по пению часто заставляла меня солировать в хоре, но я отказывалась с жутким скандалом. Даже вызывали пару раз маму, но повлиять на меня было невозможно, поэтому вскоре все, наконец-то, отстали. Так я и жила с яростным желанием быть на сцене и с жутким страхом на ней оказаться. И как, интересно, я сяду за рояль не только играть, но и петь? Скорее всего, в кабинете будет только несколько членов отборочной комиссии, так что справлюсь.

Такси подъехало к вокзалу, где уже суетились люди. Я вытащила свой багаж из машины и уверенно зашагала в зал ожидания, но на полпути сбавила шаг. Ещё не поздно передумать. Кто я такая со своей жалкой песней? Нет, я должна попробовать! На глазах выступили слёзы. Что же делать? Я слышала, как объявили мой поезд и призвали всех пройти на платформу. Сомнения сняло как рукой, я резко побежала в сторону платформы. Я еду!

Мое купе находилось в первом вагоне поезда. Попутчиков, к счастью, не оказалось, и я, расположив на нижней полке свои вещи, уставилась в окно. Поезд тронулся, за окном замелькал знакомый вокзал, неприметные люди – всё постепенно становилось одной большой серой линией. К слову, я первый раз ехала куда-то одна, поэтому мама позвонила уже три раза.

Дело клонилось к вечеру. Я съела булочку со сладким горячим чаем – единственный на сегодня мой обед. В вагоне было жутко холодно, поэтому я попросила у проводницы еще одеяло. Трое суток тянулись нескончаемо долго. Мне уже надоело и чтение, и музыка, поэтому в последний день я просто с утра до вечера пялилась в окно. В мое купе постучались, и проводница объявила, что через двадцать минут моя остановка. Я стала собирать свои вещи в походную сумку. Переодевшись в джинсы и теплую белую водолазку, натянула пальто и застегнула его на все пуговки, волосы спрятала под вязаной шапкой. Мне уже становилось жарковато во всем этом снаряжении, как объявили мою остановку. Сердце ушло в пятки, я быстро поднялась и окинула взглядом купе, убедившись, что ничего не забыто.

Выбравшись из поезда, обнаружила, что мы стоим на первом пути, и мне не придется подниматься на переход, чтобы пройти через рельсы. Народу было так много, что закружилась голова. Так, нужно поймать такси, доехать по адресу и найти поблизости дешевый отель.

У вокзала ожидали свободные машины.

– Мне нужно вот сюда, -ткнула я пальцем на аккуратно записанный адрес.

– Это далековато, -сказал лысеющий таксист в кожаной жилетке, из которой выпирал пивной живот.

Машина тронулась, и я засекла время. Вот это город. Сколько же людей, домов, машин, магазинов! Голова кружилась от высоток, рекламных щитов, широких улиц в четыре полосы, мне показалось, что здесь даже воздух другой.

– Приехали! -откашливаясь, сказал таксист.

– Спасибо,– я проверила время, почти пятьдесят минут.

И вот я стою напротив огромного здания, похожего на замок, окруженного небольшим парком. Чудо-строение с каменными стенами и решетчатыми окнами. Время уже семь вечера, не буду сегодня заходить, прослушивание завтра в десять, надо найти, где переночевать.

По ответам прохожих подходящий отель был всего в квартале отсюда. Я нашла его легко, трудно не заметить огромное синее здание с горящей вывеской «Восток».

На ресепшене сидела симпатичная девушка. По моим глазам, наверное, было видно, что я не имею понятия, где очутилась, потому что она вежливо спросила:

– Девушка, вам помочь?

– Да, я бы хотела номер с посуточной оплатой, не знаю, насколько я задержусь здесь.

– Я вас поняла. Какой номер вы предпочитаете? У нас есть с джакузи или оформление в разных стилях. Если желаете, можем пройтись по номерам и выберем более подходящий для вас, -она мило улыбалась, видимо, их для этого долго тренируют.

– Девушка, мне самый дешевый номер, который у вас есть, – просто сказала я.

Она посмотрела на меня, как на оборванку. Ну, а что было делать? Денег у меня не так много. Самый дешевый номер стоил дороже, чем я ожидала, мне дали пятый этаж. В номере было просто и чисто. Висел телевизор с плоским экраном, холодильник, душ, который я мечтала принять все последние три дня, стереосистема и огромная кровать. Я приняла душ, немного полежала и почувствовала себя самым голодным человеком на свете. Часы показывали начало девятого. Алый закат уже залил маленький номер, и я проверила свои запасы. Ничего не осталось, только недопитая газировка, я всё «подчистила» в поезде. Конечно, классно было бы заказать еду в номер, но это дорого.

Я посмотрела в окно, через дорогу располагался «Макдональдс». Кола и бургер. Вредно, но сытно. Всухомятку, но дешево. Взглянув в зеркало,убедилась, что лицо от трехсуточной поездки в поезде изменилось и опухло, ведь я почти не спала из-за стука колес. Кого-то это, возможно, укачивает, но, к сожалению, не меня. Одно веко было ниже другого, волосы торчали в разные стороны, да и какая разница? Меня тут никто не знает, не буду шапку снимать, и – дело в шляпе.

Я зашла в кафе, чувствуя себя в опасности, как в террариуме с хищниками. Куча народа толкалась у кассы, почти все столики были заняты. Сидели, в основном, компаниями, фотографировались, смеялись, болтали. Девушки были все, как на подбор: одетые с иголочки, ухоженные, с глянцевыми волосами.Я на общем фоне, наверное, странно выглядела, но развернуться и уйти было некуда.

Я простояла в очереди не меньше пятнадцати минут. Сзади постоянно прибывал народ. Взяв себе бургер и пол-литра колы, я урвала свободный столик у окна. Ну что, можно себя поздравить, хотя бы с тем, что я не убежала с вокзала с жуткими криками. Становилось жарковато, и мне пришлось снять шапку, открыв миру копну светлых лохматых волос.

Спустя несколько минут в кафе завалилась огромная компания, усевшаяся за соседний столик. В компании были две девушки и три парня.

– Ну что? Как курсовая? У меня наполовину готова,– смеясь, спросила девушка, в чьих каштановых блестящих волосах можно было бы увидеть свое отражение.

– Я тоже начал. Предки наседают, пообещали заблокировать мои карточки, если закрою сессию плохо, -ответил парень с черными кудрявыми волосами и резкими чертами лица.

– Они говорят тебе это каждую сессию, -сказала другая девушка – кудрявая блондинка с красивым правильным носом, и игриво уткнулась ему в плечо.

– Завтра в десять идете? Свежее мясо прибывает, будет, на что посмотреть, -сказал парень с темными волосами, которые были аккуратно выбриты по бокам. Он мне показался даже, наверное, симпатичным, хотя в мужской красоте я разбиралась мало. Мне никто никогда не нравился, но в нем было что-то такое, что я хотела бы рассмотреть лучше.

Чувствуя себя неуютно, как обычно бывает в чужом месте, и, ругая себя за то, что не взяла еду на вынос (что сейчас казалось таким логичным), я уплетала свой бургер с высокой скоростью. Подняв глаза, обнаружила на себе взгляд парня, которого посчитала симпатичным. Он смотрел на меня со страшным интересом, и через секунду я стала замечать на его лице ехидную улыбочку. Какой ужас! Мало того, что он видел, как я закидываю в рот огромные куски булочки с кунжутом, он смотрел на мои лохматые волосы и что-то весело, почти шёпотом, рассказывал друзьям.

Я сделала четыре глотка колы и пулей направилась к выходу. Когда проходила мимо, он выставил свою ногу в проходе, перегородив мне путь. У меня от неожиданности замерло сердце.

– Если ты такая голодная, можешь доесть остатки моего гамбургера, – его лицо исказилось в лукавой улыбке, остальные члены компании давились в беззвучном смехе.

– Нет, спасибо! Я наелась, – запинаясь, я опустила глаза(жалкое, наверное, зрелище). -Дай пройти!

Я посмотрела ему прямо в чёрные глаза, обрамленные длинными ресницами.Дыхание сбилось, а сердце выпрыгивало наружу. Он облизал нижнюю губу, на секунду опустил глаза и, широко улыбаясь, освободил мне путь. Когда я была почти на свободе, знакомый голос выкрикнул:

–Кстати, классная прическа! Не подскажешь номер своего парикмахера? -вся компания дружно загоготала.

Я брела к отелю, и мое лицо выражало два состояния: гнев на того придурка и ненависть к своей прическе. Зайдя в освещенный холл, я стала ждать лифт – злая и жалкая.

Телефон я забыла в номере, от мамы было пятнадцать пропущенных, и, послушав на ночь проповедь о ненужности мобильного телефона, если его нет всегда рядом с тобой, я уснула.

Прозвенел будильник. Репетиция песни сошла на «нет», волнение сводило с ума. Я помыла волосы. При сушке феном поняла, что они пушатся в два раза больше, чем обычно: может, потому, что тут вода другая? Стрелки на веках получались то разной длины, то разной высоты. Подводя глаза тушью, я ткнула кисточкой себе в глаз. Все вокруг расплылось от слез и размазалось. Я психанула и, смыв все мылом, зарыдала на кровати. Отведя душу слезами и жалостью к себе, посмотрела в зеркало: волосы торчали, лицо сделалось опухшим, глаза были красными от слез, а левый глаз немного отек. Как бы не обращая внимания на свое кошмарное отражение, я всё же привела лицо в приличный вид, насколько это было возможно. Получилось, конечно, не идеально, но на этот раз без травм.

Волосы я начесала на один бок, а кончики подкрутила плойкой. Вспомнив зеркальный блеск волос у девушек в кафе, я чуть не разревелась вновь, глядя на свой стог сена на голове. Побрив ноги, я натянула новые колготки и белое кружевное платье. Брызнув на себя немного ванильных духов, свалилась на стул с чашкой чая.

Девять-тридцать. Через десять минут пора. Червячок в груди не давал покоя, ладони потели, дыхание сбивалось. Я аккуратно собрала ноты, надела пальто, натянула перчатки, закрыла номер, села в лифт и нажала кнопку первого этажа.

На улице я сразу продрогла. Влажный ветер пробирал до костей. Солнце светило, но было холодно. Погрузившись в свои мысли, я не заметила, как оказалась у здания, похожего на замок. Наконец, перед моими ногами лежали ступени, ведущие к центральному входу, окруженному колоннами и с дубовой резной дверью в центре. Когда я немного огляделась, то заметила приличное количество народа, пребывающее позади меня с разговорами и смехом. Войдя внутрь, была просто потрясена холлом. В центре висела огромная люстра, стены наполовину обшиты бордовой тканью, а другую половину покрывали деревянные лаковые рейки. На второй этаж возвышались две огромные резные деревянные лестницы, застеленные в тон стенам бордовыми дорожками.

В холле было много народа, стоял шум, откуда-то сверху слышались звуки рояля. По правую руку я увидела гардеробную и сдала свои вещи. Около лестниц стояла худая высокая женщина со светлыми закрученными в шишку волосами и в строгом дорогом светло-голубом костюме, в руках она держала папку и кого-то высматривала в толпе, я поспешила к ней.

– Здравствуйте, я…-слова застряли в горле.

–Здравствуйте. Ваше имя, пожалуйста?– строго спросила она, поджав свои тонкие губы.

– Анна Туманова,– она что-то отметила у себя в папке и вежливо предложила мне подняться по лестнице на второй этаж и ожидать в малом зале.

Большая дверь с трудом поддалась мне. Внутри было много света, людей и зеркал. Все стены были зазеркалены, создавая и без того в светлом и просторном помещении еще больше света и воздуха. Когда я вошла, все обернулись на меня, отчего мое лицо вспыхнуло краской.

Стулья были выставлены рядами перед маленькой низенькой сценой, на которой стоял белый глянцевый рояль.

Я села в первом ряду рядом с большим окном и немного огляделась. Многие собрались в кружки и горячо обсуждали дорогу, свои номера, обменивались телефонами, я же сидела и молчала. С людьми я сходилась неважно, искренне не понимая, о чем говорить? Шутить я не умею, рассказывать было нечего, поэтому я выбрала тактику тихо сидеть на стуле и выжидать. Наконец, дверь распахнулась, и в зал вошел мужчина высокого роста, средних лет, худощаво сложенный и с аккуратно стриженой бородкой.

Все мгновенно замолчали и расселись по местам.

– Приветствую всех конкурсантов, -мелодично произнес он, -меня зовут Эдуард! В академии мой предмет – хореография! Сегодня я расскажу вам, как будет проходить отбор. Для начала я бы хотел познакомиться с каждым из вас! Вот, к примеру, ключи от этой классной комнаты.Я буду кидать их в хаотичном порядке. У кого в руках они окажутся, называет свое имя, кратко описывает номер, и рассказывает о том, на что он готов, чтобы учиться у нас. Итак, поехали!– он кинул ключи бритоголовому парню в клетчатой рубашке.

– Всем привет! Меня зовут Макс, кто еще не знает! И у меня мегакрутой танец в стиле «техно»! Учиться именно здесь – моя мечта, поэтому я готов абсолютно на всё!

Далее ключи оказались у симпатичной брюнетки, далее у полного парня с веснушками. Меня удручал тот факт, что многие приехали, как и я, с песней. Ладони вспотели, скоро очередь дойдет до меня, надо подумать, что сказать, чтобы не опозориться и…

– Ай! – что-то шарахнуло меня по лицу, оставив жгучую боль на щеке.

– Эй,с тобой все нормально? -я оглянулась, ключи лежали у меня на коленях, а темноволосый парень говорил, что он не нарочно, и ему жаль. Эдуард смотрел на меня.