Любовь. Слёзы. Алкоголь

– Ну что, все готовы?– весело сказал он, и его голос отразился эхом от стен. – Не будем оттягивать и сразу начнем, у каждого ровно семь минут. Поехали! Да и, кстати, господа учащиеся, я настаиваю – никаких криков, демонстраций и мнений. Вам позволили присутствовать до первого замечания, я доступно объясняю?

Кто-то выкрикнул: «Есть, сэр!»,– и в зале захихикали. Я обернулась, и сердце упало: выкрикнул никто иной, как вчерашний парень из кафе. Вот черт! Я узнала его и всю компанию: все они, оказывается, были студентами. Я сделала глубокий вздох и убедилась, что фортепьяно стоит на сцене рядом с кулисами.

– Итак, поехали!

Красивая длинноногая девушка поднялась с первого ряда и вышла на сцену. Пела она неплохо и двигалась в такт, но уж больно переигрывала, как мне показалось. Как будто все было отрепетировано до каждого взмаха рукой. После ее выступления по залу весело пробежал шквал аплодисментов. Далее вышел юноша, которого я почему-то запомнила больше других. Бритоголовый Макс. Его танец был очень зажигательный, и я громко хлопала вместе с остальными, а судьи весело шептались, одобрительно кивая. Чтобы хоть как-то унять дрожь, я сжимала пальцы добела.

– Туманова Анна.

О, черт, черт, черт! Все будет хорошо, хорошо! Поднимаясь по ступеням, я заметила, что парень из кафе что-то весело рассказывает друзьям, глядя на меня. От этого мне стало не по себе, и на последней ступеньке я запнулась и чуть не грохнулась в оркестровую яму. Зал нашел это очень забавным и давился в беззвучном смехе. Я села за рояль, руки дрожали, на секунду мои глаза закрылись, и волнение само собой куда-то испарилось. Пришло ощущение, что я дома, вот мое место. Руки упали на клавиши, и я первый раз в жизни запела и заиграла для кого-то, потому что до этого единственным слушателем моих песен был Шпротик. Я слышала, как мой голос отражается эхом от стен, а от прожектора моя кожа была такой белой, почти фарфоровой. Время и место утратили значение, и я пела, наслаждаясь по-настоящему, наслаждаясь тем, что делаю. Песня закончилась, я сделала поклон, услышав аплодисменты.

– Анна! Анна! Вы можете немного задержаться?– громко сказал женский голос, говоривший явно с балкона, из-за прожекторов я не могла видеть лица женщины, – к двухсотлетию нашей замечательной школы мы решили поставить на сцене «Евгения Онегина». Как вы считаете, в чем главная трагедия эпохального романа?

Я стояла, как на экзамене, и не могла выдавить из себя ни слова, тишина давила мне на перепонки. Я подошла ближе к микрофону, бегло вспоминая сюжет, который сейчас вылетел из головы, хотя половину романа я точно могла рассказать наизусть.

– Г-главная проблема романа,– отвечала я дрожащим голосом,– да и вообще того времени, что люди мало говорили друг с другом. Недосказанность творила ужасные вещи, рушила судьбы людей. Сейчас люди стали говорить о своих чувствах более открыто, и я считаю это большой плюс.

Я не помнила, что говорила, по мне – так это был просто набор слов.

– Спасибо за интересное суждение.

Заняв свое место в зрительном зале, я больше не обращала внимания на сцену. Было ощущение, что я все испортила. Мне хотелось плакать, рыдать, остаться одной, уехать и больше никогда сюда не возвращаться. Я даже была готова выйти замуж за Дэна и начать рожать ему детей. Я очнулась лишь, когда Эдуард сделал заявление:

– Благодарим всех за прекрасные номера! Наши многоуважаемые судьи примут решение, и список, получивших бюджетные места, будет завтра в десять утра у расписания. Ну, а сейчас всем спасибо, все могут быть свободны.

Выжатая, как лимон, я принимала свои вещи из гардероба и, резко развернувшись, чуть не снесла парня из кафе, который давил странную улыбочку.

– Эй, а я тебя помню, – он стоял в обнимку с высокой блондинкой, чья рубашка с трудом удерживала внушительный бюст.

– А я тебя нет!– огрызнулась я и пошла прочь. Да что он привязался ко мне? Еще со своей глупой ухмылкой.

Вернувшись в номер, вся промёрзшая насквозь, я закуталась в одеяло и долго разглядывала свои ногти. Потом позвонила мама, и я ограничилась лишь общими фразами, что все прошло нормально, выступила достойно. Видимо, по голосу она поняла, что я не в настроении, потому что не стала меня допытывать расспросами. Билет домой я заказала по интернету на завтра, на половину шестого вечера. Когда завтра я не увижу своего имени в списке, у меня будет достаточно времени прорыдаться, собрать свои вещи и доехать до вокзала.

Глава 4

Так странно видеть во сне не совсем понятные, абсурдные, порой нереальные вещи и ощущать при этом абсолютное счастье. Я обожала свои сны, в них я никогда не сидела за разгребанием бумаг, я была путешественницей, охотницей на вампиров, я пела, я была счастлива. Проснувшись, я погружалась в ностальгию, как будто скучала по прошлому, которого у меня никогда не было.

Я поднялась с кровати, засунув ноги в пушистые тапочки-собачки. В номере было холодно. Налив себе кофе, я швыркнула носом. О, ну только не температура! Зеркало быстро подтвердило мои опасения: красный нос, под глазами всё синело, как июльское небо, лицо бледное, в общем, «франкенштейн» отдыхает. В номере была аптечка на случай первой необходимости, и, к счастью, там завалялся градусник и какой-то пакетик с порошком от простуды со вкусом лимона. Градусник упрямо показал тридцать восемь.

– Просто здорово…

Мыть голову я была не в силах, краситься тоже. Натянув одну штанину, я дубела на стуле, и только через пять минут вторая штанина была уверенно натянута на ногу. Наконец, и шапка была надета, пальто тоже, шарф я повязала до самых глаз, на разглядывание себя в зеркало времени не оставалось и, закрыв номер, села в лифт. Мартовское небо все было покрыто тяжелыми свинцовыми тучами, не оставляя солнцу ни единого шанса. Замок жутковато выглядел на фоне серого неба.

Зайдя в холл, я увидела целую толпу студентов, шепчущихся у арки, где было развешано расписание занятий. Высокая девушка, которая вчера выступала первой, рыдала на деревянной резной скамейке, а рыжая девушка с кудряшками ее успокаивала.

К расписанию было не подступиться, и я без толку несколько раз вставала на цыпочки и задирала голову. Кто-то одобрительно вскрикивал: «Прошел!», а кто-то нудил: «Эй, где мое имя?». Наконец, я протиснулась вперед и стала лихорадочно бегать по строкам. Сначала я прочитала, что прошедшим нужно будет ознакомиться о начале занятий на официальном сайте, а также подать заявку на общежитие, если такое требуется. Я спускалась по списку все ниже и ниже, но моего имени всё не было, на глаза наворачивались слезы, как вдруг: «Туманова Анна».

Что? Этого не может быть, это какая-то ошибка. С каменным лицом я упала на скамейку рядом с рыдающей девушкой, которая вдруг стала бить кулачками свои ноги. Я подняла глаза и заметила, как вниз спускается вчерашняя женщина в голубом костюме, только сегодня на ней костюм был ослепительно белый, отлично подчеркивающий ее красивую худобу.

– Добрый, то есть доброе утро! -запыхалась я. Она посмотрела на меня сверху вниз и строго сказала:

– Доброе утро, я вас слушаю.

– Знаете, здесь, наверное, какая-та ошибка. Я нашла в списке свое имя и…

– Ваша фамилия? – сосредоточенно спросила она.

– Туманова.

– Хм, нет никакой ошибки. Анна Туманова в списке под номером девять. Или вы уже передумали? -не сводя с меня глаз, осведомилась она.

– Нет! Конечно, нет, – залепетала я.

– Чудно. Тогда я вас поздравляю и прошу извинить, не все воспринимают отказ, как подобает, – она поспешила к рыдающей взахлеб девушке на скамейке. Я стояла, и в голове не было ничего – пустота.

–Эй? – меня кто-то окликнул и коснулся плеча. – Привет! Ты Анна, верно? А я Макс. Помнишь танец и…

– Да, да, я тебя помню, Макс. Да, привет, – я собиралась с мыслями и выстраивала реальность происходящего, как карточный домик. Макс стоял в синей спортивной куртке, обтягивающих джинсах и в веселой радужной шапке. Мне показалось, что он выше меня на целую вечность, как минимум.

– Ты прошла, поздравляю. Я увидел твое имя в списке, ты здорово пела и думаю, это заслуженно. Я, кстати, тоже прошел, – сказал он как будто между делом.

– Ты что? Это же классно! – совершенно искренне ответила я, он засмеялся и посмотрел на меня своими янтарными глазами.

– Ты сама почему не прыгаешь от счастья?

–Э-э… Да, я буду. Правда, буду. Просто нужно как-то пожить немного с этой мыслью, понимаешь? – я отвела от него глаза, потому что заметила, что он начал разглядывать меня очень внимательно.

– Верно, – он немного замялся, но потом продолжил. – Слушай, хочешь, я тебя подкину? Ты в каком районе живешь?

– Нет, не надо. Я не из этого города, а остановилась совсем рядом. И мне пора, до первого сентября? Ладно?– я медленно отступала и уже хотела развернуться и уйти прочь, как он добавил:

– И, кстати, жаль, что раздеваться тебе не пришлось. Я шучу. Пока! – и с добродушной улыбкой он ушел в сторону толпы. Вот черт! А я думала, об этом все уже забыли.

Я зашла в номер и немного отдышалась. Только сейчас до меня начало доходить произошедшее. Дело было даже не в том, что я получила это место. У меня, наконец, появилась цель, смысл в жизни.

– Мама, ты что, плачешь? Перестань, пожалуйста. Я думала, ты будешь рада за меня. Но… Мама, поговорим об этом дома,– я вздохнула,– мне пора собираться. Люблю тебя!

Мама приняла новость о моем зачислении ужасно. Ее очень пугала мысль об одиночестве. Но, как бы я ее ни любила, я не могла оставаться всегда на одном месте, как кочка, и, как бы ни было тяжело, нам обеим перемены пойдут на пользу, нужно просто привыкнуть. До моего отъезда еще пять месяцев. Я надеюсь, этого хватит на осознание нам обеим.

Вокзал встретил меня жуткой толпой и шумом, люди сновали туда-сюда, к тому же я чувствовала себя ужасно: перед глазами была пелена, и голова кружилась. Температура никак не спадала, а из носа ручьем текли сопли. До поезда оставалось еще чуть больше часа. На территории вокзала находился аптечный киоск, где я купила препараты от простуды себе в дорогу и засела в буфете.

Пирожок с картошкой, от которого по салфетке расползлось жирное пятно, вызывал в моем желудке бурю отрицательных эмоций, отчего я выпила лишь пару таблеток от простуды, заливая их кофе. На перроне я промерзла и чувствовала себя полуживой. Ледяной влажный мартовский ветер пробирал до костей, а поезд запаздывал. Наконец, из-за поворота показался зеленый состав, с шумом и грохотом поезд затормозил, и окоченелые люди, включая меня, кинулись к вагонам.

Затащив свои пожитки в купе, я с огорчением обнаружила двух пожилых попутчиц, которые ужинали и приветливо зазывали меня к себе.

– Добрый вечер! Приятного аппетита! Нет, есть я не хочу. Спасибо. Нет, всё хорошо. Чувствую себя нормально, просто устала. Я займу верхнюю полку, вы не против?– спросила я, хотя сама уже закидывала свои вещи наверх.

Мне хотелось только одного – закрыть глаза и уснуть. Стянув с себя пальто, я улеглась лицом к стенке и накрылась одеялом до самых ушей. В этот раз даже шум колес показался мне колыбельной, а монотонная беседа двух женщин и тепло, которое, наконец-то, разливалось по всему телу, меня победили, и я уснула.

Я открыла глаза, ощутив жуткую боль в горле и озноба. Часы показали шесть утра. В купе оказалось совершенно пусто, видно, мои попутчицы вышли на нужной им станции. Чудесно, мне не придется никому рассказывать, от чего у меня такой кошмарный вид и такой жуткий насморк.

Все три дня в поезде оказались страшным мучением. И я потеряла уже всякую надежду, что доберусь до дома живой. Наконец, объявили мою станцию. Мама уже ждала меня у вокзала.

– Анна! – она крепко обняла меня, и я почувствовала, как соскучилась. – Анна, просто ужасный вид!

– Чувствую себя примерно так же…– в нос лепетала я.

– Бедняжка, – заботливо повторяла мама всю дорогу.

Добравшись до дома, я сразу забралась в ванну и лежала там, пока мои пальцы не превратились в изюм. Когда я вышла, мама поджидала меня на кухне.

– Анна, я налила тебе чай и испекла твою любимую пиццу с грибами, – запах и, правда, стоял чудесный, но аппетита не было.

– Спасибо, – я взяла чашку и села напротив.

– Ты уже всё решила, ведь так? – прямо спросила она.

– Дай мне возможность хотя бы попробовать. Я буду приезжать домой на всё лето и на Новый год, а школа, знаешь, она такая необыкновенная.

– Я всё понимаю, – на пару минут наступила тишина, затем она продолжила. – Город огромный, там всё так дорого…

– Ты об этом не переживай, мне дадут общежитие. Еще пять месяцев впереди, буду откладывать.

– И много ты успеешь накопить? Тебе нужно будет покупать новые учебники и новую одежду

– Мне и старая нравится, а учебники буду брать в библиотеке, – отрезала я.– Мне положена стипендия.

Мама встала и вышла из комнаты, а я смотрела на пиццу, от которой начинало мутить.

Последняя неделя отпуска прошла в сепарации вещей. Решив, что в новую жизнь надо вступать с чистого листа, я нещадно избавлялась от своих старых пижам, спальных комплектов и нижнего белья. Все деньги, которые остались от поездки, я аккуратно сложила в шкатулку, хотя понимала, что накопить на целый учебный год мне не удастся. Но разве можно быть прагматичной именно сейчас?

Мама приняла новую тактику – не разговаривать обо всем этом. Инна пару раз звонила и рыдала в трубку: «Еще день такой нагрузки, и я напьюсь прямо на рабочем месте!».

– Без тебя тут скука смертная, день тянется, несмотря на то, что работы невпроворот! – жаловалась она.

Естественно о поездке она не знала, иначе слушать ее «охи» и причитания до сентября, а мне и без этого головных болей хватало, одна из которых это – диплом. Близился апрель, сдача приходилась на июнь. Я могла бы ощетиниться и сказать маме, что этот диплом мне вовсе не нужен, но так жалко родительских и своих денег, вложенных в него. Ведь почти половину своего дохода я отправляла каждый месяц переводом за обучение, а в декабре, получив небольшую новогоднюю премию, а также, опустошив свои скромные запасы и еще одолжив немного у мамы, отдала все сразу за последний год.

Прозвенел будильник, и я встала. Первый рабочий день после отпуска больше не казался мне таким уж ужасным. Простуда почти прошла, но нос по утрам был заложен. Мир встретил меня промерзлой землей и тусклым солнцем, еле-еле проглядывающим из-за горизонта.

–Анна! – Инна бросилась мне на шею. – Ты какая отдохнувшая, только глаза немного припухли.

–Да, я немного простыла! – промямлила я, включая компьютер.

До обеда я обрабатывала заказы, которые накопились за время моего отсутствия, что порядком меня достало, и я начала клевать носом.

– Больше не могу, пойду вниз чего-нибудь съем.

– Давай, я после тебя, – не отрываясь от компьютера, сказала Инна.

Пожевав пиццы, я снова упала в мир бумаг и не заметила, как наступил вечер.

– Кстати, Эн, – я подняла уставшие глаза на Инну. – Дэн женится!

– Что? – я неподдельно удивилась.

– От него телка залетела, решили оставить ребенка. Его папаша доволен, он давно хотел внука, а сынку уже двадцать шесть – пора бы. Решили закатить дорогущую вечеринку, – красочно рассказывала Инна. – Кстати, и ты идешь, так что жди приглашения.

– Я? Мы с ним виделись пару раз, и это были не очень удачные встречи, мягко говоря -заявила я и отвернулась.

– Ты – первая девушка, отказавшая ему. Он явно тебя не забудет и в знак примирения, думаю, пригласит, – протестовала Инна.

Месяцы понеслись, как сумасшедшие. У меня установилось железное расписание: работа-диплом – пять дней в неделю, диплом-диплом – на выходных. Все пятьдесят листов пришлось печатать и обрабатывать вручную.

Наступил июнь. Я представляла, как у моего замка изгородь покрывается густой листвой. В особенно жаркий июньский день после обеда Инна спросила:

– Ты идешь к Дэну на свадьбу? Она уже завтра.

– Как завтра?

– Разве тебе не пришло приглашение? – обеспокоенно закричала Инна.

– Почему же, пришло, – мне действительно пришло приглашение на красивой пахучей бумаге. Принять его я не торопилась, так как считала свое присутствие нелепым, да и денег на подарок и наряд у меня не было. – Я сегодня вечером позвоню тебе, если надумаю.

Вечер выдался душным. На небе не было ни облачка, мухи летали туда-сюда, путаясь в волосах. Я решила пойти на свадьбу. Куплю что-нибудь символическое и недорогое. Надо расставить все точки над «i» и пожелать ему счастья.

– Мама, я завтра иду на свадьбу, – объявила я, уплетая свой ужин. Мама мыла посуду, поэтому расслышала не сразу.

– Что? – она выключила воду.

– Меня пригласили на свадьбу, это знакомый Инны, мы вместе отмечали Новый год, а сейчас он, оказывается, женится, – тараторила я, упуская некоторые подробности.

– Это не сын нашего мэра? – она подняла одну бровь, а я поперхнулась.

– Да, точно, а ты откуда знаешь?

– У нас на работе только и разговоров об этом. Сходи, а то плесенью скоро покроешься вместе со своим дипломом,– и она продолжила мыть посуду.

Я открыла шкаф. Печальное зрелище. Ничего не подходило для подобного мероприятия, может кроме белого платья, которое я покупала на выпускной в школе. Кружева всегда в моде, главное, постирать и вывести это ужасное пятно от курицы, а вот и туфли к нему со стразами.

– Мама, я в магазин за подарком,– закричала я, сбегая с лестницы.

– Нашла, в чем пойдешь?

– Да, решила в выпускном платье!

– Давай я выведу это ужасное пятно от курицы,– сказала мама, вставая.

– Оно на моей кровати, – и я выбежала на улицу.

Солнце тянулось в сторону горизонта, я бежала в сторону магазинчика фотопечати, который находился неподалеку. Мимо меня шли влюбленные парочки, а я дышала своей свободой полной грудью.

Утро выдалось пасмурным, ни следа от вчерашнего солнца.

– Анна, ты готова? Инна подъехала, – кричала снизу мама.

– Да, – волосы я укладывала утюжком больше двух часов, и, наконец, они перестали торчать и почти касались талии.

– Выглядишь на все сто, – восторгалась мама, – даже лучше, чем на выпускном вечере в школе.

– Ещё бы! Сегодня мне не делала прическу твоя знакомая…

– Да ладно, тебе очень шли те косички, – смеялась мама.

– Если бы я жила в диком племени туземцев и…

В дом ворвалась Инна.

– Доброе утро! – Инна стояла запыхавшаяся, в черном длинном платье. Широкое декольте невыгодно подчеркивало маленькую грудь. -Клево выглядишь, Эн! Но нам уже пора, вдруг торт съедят без нас? Я сегодня ничего не ела, берегу место в желудке!

Мы ехали, весело беседуя о всяких пустяках. Ее парень как-то странно кивнул мне и больше не смотрел в мою сторону на протяжении всей поездки.

– Его отец откупил на время территорию аэродрома, – восторгалась Инна.

– Аэродрома? – переспросила я

– Ну да, они распишутся без лишних глаз, а мы уже будем ждать их там. Мне сказали, всё будет по высшему разряду. Накрыли огромные шатры, и торт будет в двадцать слоев, -охала Инна, не унимаясь.

– Ага, угу…Ничего себе…Да ты что? С ума сойти, – вставляла я временами.

– Не жалеешь, что упустила? – Инна ехидно смотрела на меня.

– Не хочу портить ему жизнь,– отшутилась я, стараясь не вспоминать новогоднюю ночь.

Мы выехали на трассу. Ветер дул мне в лицо из открытого окна, Инна, наконец, угомонилась.

А вдруг ничего не получится? Вдруг денег не будет хватать? Вдруг мама во всем права? Что если я останусь стесняшкой, которую никто и не заметит, и большее, что мне светит, это выступать на свадьбах или корпоративах. Мне так захотелось очутиться у себя в комнате, что-нибудь написать. Грустные мысли всегда навевают определенное настроение для творчества. Наверное, поэтому все истинные гении были депрессивными одинокими затворниками.

Наконец, мы свернули. На огромном поле издали были видны шатры.

– О, почти приехали!– Инна скакала на месте так сильно, что, казалось, машину носит туда-сюда.

Подъезжая ближе, мы увидели огромный ангар, как мне показалось, для вертолетов, который сейчас явно превратился в парковку. Мы вышли, как вдруг к нам подбежал человек проводить нас на наши места.

Легкий ветер трепал мои волосы, и я вдохнула его полной грудью. Солнце пряталось за тучами, и я могла широко раскрыть глаза. Вокруг было бескрайнее поле, шатры были украшены бантами, цветами, огнями и ленточками, которые развевались на ветру.

Мы сели за превосходно накрытый стол. Я радовалась природе, какому-то спокойствию, которое всегда ощущаешь, когда спадает жара, солнце прячется за тучами, и ветер становиться славным, тёплым, приятным и спокойным; на фоне тихо заиграл оркестр, и я заслушалась.

– Анна! – Инна стала трясти меня за плечо.

– Что?– нервно отозвалась я, опечалившись тем, что прервали прослушивание мною отрывка из «Лебединого озера».

– Посмотри вот туда! – сказала она, показывая пальцем направление. – Немало подарков.

Весь стол был завален красиво упакованными коробками, а особо огромные коробки стояли на полу.

– Давай тоже поставим наши?– предложила я. Пусть лучше развернут мой подарок, когда всё закончится. Сомневаюсь, что кто-то подарил дешевый набор посуды или простенький набор постельного белья.– Кстати, Инна, а что вы дарите?

– Деньги. Подписали, что эти деньги на первую игрушку для их чада, – оказывается, Инна дарит почти мою месячную заработную плату. У меня хватило денег только на две кружки в форме сердца и фотоальбом «С первых дней жизни».

– Я отнесу свой подарок к остальным! – положив свою зеленую коробочку, я быстро улизнула, как с места преступления.

Время перевалило далеко за полдень, когда я увидела вдалеке белый лимузин, едущий по дороге.

– Едут, едут! – восторженно закричали гости.

Все вышли из шатра и приготовились встречать молодоженов. По полю шли родители и новобрачные, платье и волосы невесты развевались на ветру, и Дэн показался мне счастливым. Гостям раздали позолоченный рис из маленьких мешочков, и они принялись щедро осыпать супругов.

Все вернулись не свои места, а ведущий стал развлекать гостей, как обычно, конкурсами, песнями, вопросами. Инна пару раз приняла участие в конкурсе и даже поймала свадебный букет, отчего ее распирало от счастья и алкоголя. Облака улетучились, не пролив ни капли дождя, и солнце уже начинало садиться, играла тихая музыка, гости разбились по компаниям: кто-то пил, кто-то танцевал.

– Анна, – Дэн стоял, закатав рукава, с коктейлем в руках. – Не думал, если честно, что ты придешь.

Он изрядно выпил, и язык его временами не слушался.

–Да, я тоже, – наступило неловкое молчание.

–Знаешь, – начала я, – мне очень хотелось тебя поздравить, забыть то, что произошло между нами. Тем более, согласись, это было странно, я не хочу, чтобы ты держал обиду на меня.

– Анна, просто скажи мне, почему?

– Что ты имеешь ввиду?

– Почему ты сказала мне «нет»?– его лицо выражало злость и сожаление.

– Зачем ты спрашиваешь меня об этом? – я встала со стула и на каблуках оказалась одного роста с ним.– У тебя сегодня свадьба, а ты говоришь об этом?

– Свадьба? Да плевал я на эту свадьбу! Я не могу забыть тебя, понимаешь? Со мной такое в первый раз, поэтому просто скажи, почему? Если хочешь, я отменю всё…

– Ты пьян. Прощай, Дэн. Желаю счастья вашей семье.

Я развернулась и пошла прочь, слыша вслед его голос, который довольно громко звал меня по имени. Надеюсь, этого никто не услышал. Инна танцевала медленный танец:

– Анна! Ты куда, такая уверенная? Давай с нами танцевать!

– Инна я вызову такси, мне надо домой. Мне кажется, я съела что-то не то. А, может, и выпила,– я скорчила рожицу.

– Ты что, с ума сошла? Время только половина девятого,– Инна заныла, как маленькая девочка, и затопала ножкой. Я испытующе посмотрела на нее, и она сдалась.

– Котик, отвезешь Анну домой? – парень посмотрел на меня.

– Не надо, веселитесь…– начала протестовать я.

– Чтоб тебе еще попался какой-нибудь таксист-маньяк? Ни за что!

Даниил, парень Инны, за все полгода, что я его знаю, не сказал мне ни слова, и путь к машине прошел в неловком молчании. Я забралась на заднее сидение и увидела Дэна, смотрящего на меня издалека. Я отвела от него взгляд, и мы поехали.

На небе уже загорались первые звезды. В воздухе стоял приятный запах лета, состоявший из цветов, легкого дыма и тёплого асфальта.

– Ты ему до сих пор сильно нравишься, – Даниил прервал молчание, отчего я на секунду перепугалась.

– Кому? – хотя ответ был очевиден.

– Ты сама знаешь, он женился только потому, что отец приказал. Все время говорил, что ненавидит тебя, но на него жалко было смотреть.

– Я не хочу отношений ни с ним, ни с кем-либо другим, – я замялась: вообще странно, что мы разговариваем. – В любом случае, должно случиться, нет, должно промелькнуть что-то между людьми, понимаешь? Нельзя просто взять и начать встречаться, это всё ярлыки, это должно произойти само собой.