Любовь. Слёзы. Алкоголь

Ирина Чай, Солнца Встреча

Любовь. Слёзы. Алкоголь

Когда я стану старым, я перееду куда-нибудь за город, сяду в старое кресло, разожгу старый камин, налью бокал старого вина, открою старую книгу и хочу, чтобы ты была со мной, моя старая любовь.

Глава 1

Тяжёлый день, наконец, подошёл к концу, и я имела полное право на время забыть о бумажной работе. Желудок урчал от голода, но покупать что-нибудь вредное и жирное в местной пирожковой я не стала. Календарь показывал тридцать первое декабря – мама точно приготовила один из своих кулинарных шедевров.

– Анна, ты решила, с кем будешь отмечать Новый год? Я сняла столик в «Сердце Амура» на одиннадцать вечера. «Давай с нами, будет весело», – сказала Инна, лениво качаясь на стуле и натягивая жвачку на палец.

– Ну, – начала я, – может, мы с тобой через пару дней выберемся, к примеру, покататься на горных лыжах? Просто я хочу отметить Новый год с мамой – ты же знаешь, как ей одиноко…

Закусив губу, я направила взгляд в окно. Там красиво переливались падающие снежинки, отсвечивая от большой ёлки, стоявшей на входе в торговый центр. На горных лыжах я никогда не каталась (даже не стояла на них) и очень надеялась, что Инна откажется.

Офис по продаже окон, где я работала уже целый год, располагался на пятнадцатом этаже огромного торгового центра в самом центре города. С десяти утра и до позднего вечера он буквально гудел, будучи насыщенным телефонными звонками, людьми и суматохой. Мой рабочий день заканчивался в семь.

– У тебя лицо, как у ребёнка, которого лишили новогоднего подарка! Неужели ты всё ещё переживаешь из-за этого письма? – спросила меня Инна, подняв одну бровь. – Главное, что ты попыталась. И чего тебя так тянет в неизвестность?

Она покачала головой.

– Да я и не надеялась. Просто, если я ещё немного посижу на этой работе, то начну кусать людей, – с грустной улыбкой объяснила я.

– Что именно тебя смущает? – Инна скривила нос. – Деньги платят приличные, босс заезжает редко.

Встав, она начала складывать свои вещи в сумку, которую затем закинула через плечо. Инне было двадцать восемь, она носила чёрное каре, и её совершенно устраивала жизнь, которую она вела.

Мы вышли из здания и собирались разойтись в разные стороны. Всюду смеялись, торопясь домой, люди – праздничная суматоха была в самом разгаре. Часы на большой башне пробили семь.

– Пойдём! – взмолилась Инна. – Я встречаюсь с Томасом уже полгода, а ты его так и не видела!

– Позвоню, если надумаю! – крикнула я, шагая спиной вперёд.

Я шла по улице, наслаждаясь снегом и свободой на ближайшие две недели. Почему слово «одиночество»имеет обычно удручающий смысл, думала я. Мне в свои двадцать два так хорошо одной! Возможно, это скоро изменится, хотя в двадцать два года, наверное, мало, кто хочет замуж. Все хотят сделать карьеру и какого-то самовыражения.

– Мама! – стягивая шапку, я приглаживала намагниченные волосы, которые расползлись по всему лицу и жутко щекотали.

– Анна, это ты? – мама выбежала мне навстречу такая нарядная, что я не сразу её узнала: завитые волосы, красивый макияж, маникюр. Я сто лет её такой не видела и очень соскучилась по своей беззаботной маме-хохотушке, которую знала всё детство.

– Мама, ты просто потрясающе выглядишь! – сказала я не очень пылко, стараясь её не смущать.

Приготовленная ею красная рыба уже стояла на столе. Мы сели ужинать. Нашу беседу прервал жуткий монстр, всеми своими когтями вцепившийся мне в ногу.

– А-а, Шпрот! Как больно! Сейчас ты у меня получишь, мелкий…

Из-под стола пулей вылетел пушистый толстый рыжий котяра и, счастливо махая хвостом, скрылся за поворотом.

– Он целый день носится по дому, как сумасшедший. И, кстати, опять разорвал твои наушники!

– Да ладно… – я сделала понурый вид. – Сама виновата – дурная привычка оставлять их на кровати!

– Как дела на работе? – спросила мама, стягивая фартук.

– Да ничего.

– Тебе там совсем тоскливо? – мама положила голову себе на ладони. – Если бы твой отец был жив…

– Мама… – я немного смутилась: мы толком не говорили о его смерти. Вспоминали, конечно, часто, но то, что каждая из нас чувствует, держали при себе. – Нам нужны деньги.

Я улыбнулась, а мама смахнула с глаз слёзы.

– Какие планы на вечер? У нас намечается небольшой корпоратив.

– Я останусь дома, -надув губы и зевнув, я разлеглась на диване, – хотя Инна звала с собой.

– Хватит дома сидеть! – заявила мама.

– Вот и Инна то же самое говорит, – согласилась я.

Часы показывали начало девятого. Маму ожидало такси.

– Анна, на улице холодно?

– Вовсе нет.

Мы пожелали друг другу счастливого Нового года. Мама взяла с меня слово, что я выберусь из дома – в противном случае она сама никуда не пойдёт. Я смотрела в окно на убегающую маму и думала о том, что уже прошло полтора года со дня смерти отца. За это время она первый раз накрасилась и куда-то выбралась из вечного круга «дом-работа». Внутри немного заскребли кошки, и я отогнала печальные мысли.

Ванна без пены – что чай без конфет, поэтому в честь Нового года я со своей любимой пеной «Белая лилия» немного перестаралась, но, в итоге, довольная, лежала в тёплой воде, закрыв глаза.

Мои родители поженились за девять месяцев до моего рождения. Мама работала бухгалтером, а отец был директором небольшой фирмы по продаже строительных материалов. Полтора года назад дальнобойщик уснул за рулём и выехал на встречную – папа угодил под огромный фургон. У мамы остался кредит за дом, а я перешла на заочное отделение. На юридическом факультете мне было до чёртиков скучно, но этого хотел отец. Когда он умер, я могла бросить учёбу и много думала об этом, но в обучение было вложено столько сил и денег, что я не позволила себе сдаться на полпути. На самом же деле моей страстью ещё с детского сада была сцена, но ирония заключалась в том, что, даже учась в музыкальной школе, я мало выступала – только, если этого требовал учебный процесс сдачи экзаменов. На сцене и за кулисами, как мне казалось, происходила некая тайна, которую я хотела для себя понять, но была слишком робкой, чтобы попытаться.

Полтора месяца назад я наткнулась на конкурс, который проходил в Академии культуры (очень дорогом заведении!) областного центра. Разыгрывалось десять бюджетных мест на всю страну, которые были приурочены к Году театра. Заявки принимались от всех желающих – с восемнадцати до двадцати пяти лет. Я, как помешанная, разглядывала на сайте обшитую красным деревом огромную сцену, ярко-бордовые бархатные кресла и балкон с лепниной в зрительном зале. От желания учиться там у меня перехватывало дыхание. Однако стоимость обучения была больше, чем мы с мамой зарабатывали за год. Я сетовала на то, что не было заочного отделения, но потом обругала себя за глупость: разве можно такое представить хоть на секунду, ведь актёрское мастерство – это не свод законов, который можно вызубрить на досуге! Десять мест на страну звучало, как приговор. Для конкурса нужна была песня, или танец, или постановка – в общем, на что хватит фантазии. Я никому своих песен не пела, хотя наработки были (по большей части, от нечего делать). Одну из них я доработала и отправила на конкурс.

Прошёл месяц. Ответа всё не было. Я ругала себя за то, что вообще дала себе право надеяться. Маме об этом ничего известно не было, да и говорить было особо не о чем. Инна же узнала совершенно случайно, когда я опоздала на работу, забежав на почту по пути.

Мыльные пузыри в ванне лопались уже добрых пятнадцать минут, когда в дверь протиснулся рыжий кот.

– Мыться пришёл? Эй! – я брызнула в кота пеной.–Он злобно уставился на меня и скрылся за дверью.

Я плюхнулась в кресло. Телеведущие с керамически-белыми зубами чему-то радовались на экране телевизора. Лежавший на кухонном столе телефон зазвонил. Хныкая, как столетняя старушка, я выбралась из удобного кресла и лениво поплелась за ним.

– Да?! – сиплым голосом процедила я.

– Анна, собирайся! – Инна уже махнула бокал-другой шампанского.

– Инна, я только что выбралась из ванны, голова мокрая, лицо красное… Ну, куда я пойду?

– Туда, где темно! В клуб! Никто тебя разглядывать не будет! – настаивала она.

– Слушай, я, правда, не…

– Ничего не знаю! Одевайся, собирайся, мы заедем через двадцать минут! Я тебя старше почти на пять лет, а старших нужно слушаться! – орала Инна в трубку.

– Ну…

Короткие гудки. Если я не оденусь сама, меня оденет Инна, а такая перспектива повергала в шок. «Пойти, конечно, стоит», – думала я, обдувая волосы феном.

Мой город с населением около 200 тысяч человек имел три парка, два городских сада, два кладбища и одну большую свалку. Не было ни галереи, ни хорошего музея, ни приличной библиотеки, поэтому люди в моём городе не смотрели в небо, не любовались на звёзды – все занимались повседневными заботами и, угрюмые, безликие, находили утешение в телевизоре. Я же смотрела телевизор, пожалуй, только в Новый год. Это навевало детские воспоминания: приятные, беззаботные, лёгкие и чересчур наивные. По мере моего взросления Новый год стал казаться грустным праздником, потому что такого восторга, как в детстве, уже нет, но его так хочется.

Машина сигналила, когда я выбежала из дома. На мне было однотонное бежевое платье из плотной ткани, которое я купила на распродаже (впрочем, как и все свои вещи).

– Ну что, готова танцевать до утра? – кричала мне из открытого окна Инна, держа в руках откупоренную бутылку шампанского.

– П-привет… -я старалась, насколько это было возможно, скрыть смущение- нечасто приходилось гулять где-то в компании. Из всех, кто был в машине, я знала только Инну.

На заднем сиденье расположились три человека. Брюнетку с ярко крашеными глазами обнимал темноволосый парень, который ответил на моё приветствие, а девушка лишь закатила глаза и отвернулась к окну. Рядом с ними сидел молодой человек в кожаной куртке и с серьгой в ухе. Улыбаясь какой-то вызывающей улыбкой, он спросил:

– Ты, точно, сможешь протиснуться? Можешь сесть мне на колени, я не против, -после этих слов он два раза шлёпнул по ним ладонями, зазывая присесть. – Я Денис, но все зовут меня Дэн!

– Анна. Пожалуй, тут хватит места для меня!

Инна представила мне своего парня – угрюмого молодого человека, который лишь кивнул мне в знак приветствия. Дэн всю дорогу пытался заговорить со мной, но я от смущения или, скорее, от безразличия к теме о предстоящих премьерах новых песен в стиле «рэп» отвечала односложными фразами.

В клубе «Сердце Амура», куда мы приехали, яблоку негде было упасть. Инна гордо объявила, что «забила» этот столик за месяц. Сам клуб был весь розовый: розовая барная стойка, розовые кожаные диваны, розовые картины с Амуром и стрелами на розовых стенах… Меню тоже было розовым – с ребёнком, переодетым в ангела, который на первой странице невинно указывал пухленьким пальчиком на широкий выбор алкоголя. Я хотела было возмутиться, ведь это неправильно, но оставила своё мнение при себе.

– Что будете пить, девушки? – спросил Дэн, стараясь перекричать музыку.

– Мохито с джином, – я указала пальцем в меню.

– Я буду-у-у… Жуткую «Кровавую Мэри»! – Инна засмеялась, и все заулыбались в ответ.

Есть такой тип людей (для меня это был особый тип), у которых шутки получаются, как само собой разумеющееся. Я же шутила довольно скверно, если не сказать, жалко. И всегда завидовала таким людям, восхищалась ими. Для меня даже участие в конкурсе на свадьбе или дне рождения было жуткой пыткой – все ждут от тебя чего-то смешного, а ты с прискорбием знаешь, что при рождении тебе забыли подарить этот навык. Поэтому однажды, когда я опозорилась во втором классе, сказав при всех, что проверочное слово для «ласточек» – это «ласты», моя карьера комика закончилась. Я до сих пор помню недоумевающие лица ребят и строгое выражение глаз учителя.

Дэн принёс выпивку. Я наблюдала, но в разговоре не участвовала. Все горячо обсуждали футбол, телешоу и где можно купить хорошие кроссовки со скидкой. Мне казалось, спроси я: «Люди, как вы считаете, в чём смысл бытия?» –меня бы распяли все, кто был в клубе, и сожгли за сквернословие на костре, подбрасывая в него розовые картинки с сердечками.

Мне с самого детства не хватало разговоров на тему смысла жизни, бескорыстной любви матери и дитя, на тему религии или самой веры (эти два понятия я всегда разделяла). Мне хотелось говорить про дождь, разбирая его до самых странных подробностей, на каждую отдельную каплю, а после – обсуждать запах озона в воздухе. Никогда мне не доводилось разговаривать о чувствах, или о своих желаниях, или о мечтах. Разговоры всегда были чёрствыми, как я их называла – обыденными. Например, как прошли выходные? Неужели эти пробки на дорогах никогда не исчезнут? Или о скидках в магазинах. Инна, хоть и была замечательной девушкой, не поняла бы меня, заговори я о чём-то подобном.

Через некоторое время я почувствовала, что алкоголь начал гнать кровь.

– Анна, детка, идём танцевать! – провозгласила Инна, и я очнулась от своих мыслей.

Когда танцевальную музыку перебила медленная, Дэн как будто случайно в этот момент проходил мимо.

– Может, потанцуем? – прошептал он мне на ухо.

– Пожалуй! – согласилась я, тут же пожалев об этом.

Он обхватил меня за талию и прижался вплотную – было нечем дышать, от его тошнотворного парфюма меня начало тошнить. Мы были почти одного роста, поэтому ему не составило труда прижаться своей щекой к моей. Его щетина здорово колола, а руки скатывались с талии всё ниже.

– Ты очень красивая, – прошептал он. – У тебя есть парень?

– Нет, – спокойно ответила я, осознавая, что пора сматываться. Мне вдруг захотелось оказаться дома.

Дэн посмотрел на меня глазами человека, получившего Нобелевскую премию, и поцеловал липкими, трясущимися губами в щёку, подбираясь всё ближе к моим губам. Но мои феромоны вопили: «Беги, глупая, беги», и я вдруг резко освободилась от объятий:

– Мне же надо позвонить маме! Совсем забыла!

Секунда – и я была уже у раздевалки. Поймав такси, направилась в сторону дома. Водитель взял с меня кругленькую сумму, ибо тарифы в новогоднюю ночь обычно удваивались, утраивались и так далее – до бесконечности.

До Нового года оставалось десять минут, когда я завалилась домой. Кот спокойно спал в кресле, но, услышав, как я вошла, поднял мордочку и счастливо замурлыкал, якобы, говоря: «Спасибо, я не хотел встречать Новый год один».

Зазвонил телефон. Это была Инна – от переизбытка эмоций и алкоголя она заикалась.

– Анна, ты где?

– Мама позвонила – не успела тебя предупредить, прости, – лепетала я, стараясь отвести от себя подозрения.

– Дэну ты приглянулась, – Инна стояла в туалете, голос в трубке разносился эхом, и отдалённо звучала музыка. – Смотри не упусти свой шанс! Он же сын нашего мэра, у него денег достаточно, поверь мне!

Инна была горда собой, сообщая мне, как ей казалось, эту грандиозную новость.

– Знаешь, в нём определённо что-то есть.

«Например, жуткий вкус при выборе духов», – подумала я.

– Слушай, давай завтра это обсудим – через пять минут Новый год!

–С Новым годом, желаю тебе всего!

– С Новым годом! – я кинула телефон на диван, положила себе остатки рыбы и открыла бутылку красного вина, которую нашла в холодильнике. Спасибо тебе, моё одиночество!

Глава 2

Я почувствовала, как кто-то ходит по моей кровати. Шпротик нашел мои волосы очень забавными и развлекался с ними, как мог. Подняв голову с подушки, я обнаружила, что уже утро, а, вспомнив, что было вчера, застонала и плюхнулась обратно на кровать, накрывшись одеялом по самые уши.

– Анна ты уже встала? – кричала мама снизу.

– Да! – хриплым голосом прокричала я в ответ.

В окне отражалось тяжелое небо с ярко-серыми тучами и падающий, такой же серый, снег. Открыв окно, я глубоко задышала полной грудью. Как же хорошо! На улице никого нет: ни машин, ни людей – все наверняка спят после новогодней ночи. И так тихо, что слышно, как невесомые снежинки падают на землю. В человеке никогда не бывает такого покоя, как в природе, нас всегда что-то волнует. А я бы хоть раз в жизни хотела его ощутить всем телом и мыслями – такой вот покой!

Наш дом, кстати говоря, располагался, скорее, в переулке, чем на оживленной улице, был небольшим, но уютным. Папа смастерил мне комнату на втором этаже, где раньше был чердак, прорубил окно с большим подоконником, на котором я всегда много читала. Оживленная улица проглядывалась из моего окна совсем мельком. Я обожала свою комнату с большой кроватью, мягким ковром, двумя торшерами, синтезатором, книгами и ведущей на первый этаж маленькой резной крученой лестницей, по которой я спустилась на кухню, где мама пила кофе.

– Проснулась, наконец? – мама испытующе посмотрела на меня. – Как вчера погуляли?

– Мама, сейчас же всего девять утра, куда ты встала в такую рань, ещё и меня подняла? -я села за стол и положила щеки на ладони, отчего губы расползлись по всему лицу.

– Мне нужно на работу!

– В такую рань? Первого января? – возмущалась я.

– Годовой отчет никак свести не можем, – отхлебнув кофе из чашки, ответила она. – И всё-таки, как вчера все прошло?

– Хорошо! Танцевали, встретили полночь и разошлись. В общем, ничего интересного, – я никогда не делилась с родителями ничем подобным, и всех это устраивало.

– Я пришла в три часа, не стала тебя будить! Боже, я опаздываю! Еда на плите, – мама поспешно допила кофе. – Кстати, вымой посуду, я уже ничего не успеваю!

– Ладно!

Я села пить кофе. «Неужели письмо не придет? Хоть бы отказ написали. Хотя зачем тратить на меня бумагу? Приятно иногда почувствовать себя несчастной за чашкой кофе утром, в первый день нового года», – думала я.

Новогодние и рождественские праздники прошли со свойственной лишь праздничным выходным быстротой. После долгого отдыха настал такой «любимый» всем миром понедельник. Будильник, стоявший на маленькой тумбочке рядом с кроватью, затрещал, что есть мочи. «Ещё бы! – подумала я, – все выходные молчал».

После будильника я села на кровать и, хлопая сонными глазами, уставилась в одну точку. Какой ужас! Неужели мне сегодня на работу? Что я делаю со своей жизнью? И такие мысли сейчас одолевают добрую половину человечества.

Шпротик сходил с ума от моих новых наушников, которыми был обмотан с мордочки до хвоста, вся моя кровать была усыпана маленькими резиновыми клочками. «Опять положила под подушку, неужели трудно встать и убрать их в шкаф перед сном?». Кот грыз их с таким наслаждением, что я решила не портить ему веселье, все равно их было уже не спасти. В праздники я совсем не встречалась с Инной, только болтали по телефону пару раз:

–Знаешь, Дэн про тебя часто спрашивает, жаль, ты болеешь и не можешь отрываться с нами, – вздыхала она.

Естественно, я была здорова, но простуда –идеальное прикрытие.

– Мне тоже очень жаль!

– Я дам ему твой мобильный? – спросила Инна.

–Конечно, нет! -взбунтовалась я.

– Почему – нет? Узнаете друг друга лучше! Анна, не упускай свой шанс, за ним целая очередь из девушек.

– Обсудим это после выходных.

Что он увязался за мной? Я никогда не задумывалась о своей привлекательности, и сейчас, глядя в зеркало, увидела девушку ростом чуть ниже среднего, со светлыми длинными волосами, которые жутко пушились, и уложить их было целое искусство, которым я, к сожалению, не обладала. Весила я ровно пятьдесят, имела грудь уверенного второго размера, серые глаза, пухлые губы и щеки. Ничего особенного, стандартный «суп-набор», как обычно весело выражалась мама.

Я пропустила все автобусы и, стуча зубами, в черном пальто и белой вязаной шапке стояла на остановке, поглядывая на часы.

Когда я, как ошпаренная, влетела в офис, Инна уже сидела на своем рабочем месте.

– Привет! Я знаю, что опоздала: пропустила все автобусы, пришлось ждать и.., что это? – на моем столе стоял большой букет красных роз с воткнутой запиской, а рядом – уродливый плюшевый медведь.

–Привет, я тебя тут заждалась! Ты только посмотри, какой букет? – Инну трясло от восторга.– Интересно, от кого?

–И не делай вид, что ты не знаешь, или что ты ещё не прочитала записку, -съязвила я.

– Ладно, конечно, это от Дэна. И – да! Я прочитала записку! Тебя же не дождаться, – честно призналась она.

Я стянула с себя запорошенное снегом пальто и развернула клочок бумаги с корявыми буквами.

«Привет, дорогая моя девочка! Это Дэн! Я не могу забыть тот вечер, ты очень красивая! Может, погуляем? Инна сказала, что ты заболела, выздоравливай! Целую нежно в щечку. Дэн».

От последних слов меня передернуло, как будто я вдохнула запах тухлых яиц.

– Эн, ну что ты думаешь? Такие парни на дороге не валяются – симпатичный, обеспеченный,– при этом Инна загибала по пальцу на каждый комплемент. – Тебе с ним и работать не надо, будешь сидеть дома и воспитывать детей!

Что? Сидеть дома и воспитывать детей? Я сразу представила себя в коммунальной квартире, где бегает, по меньшей мере, шесть детей, и себя: измученную, в вытянутой пижаме, готовящей борщ.

– Инна, обсудим это потом, у нас столько дел после выходных накопилось!

Дел и, правда, накопилось достаточно. Весь день мы разбирали бумаги, от клиентов отбоя не было, нужно было обработать кучу заказов. Весь торговый центр, как мне показалось, носило из стороны в сторону от суматошно бегающих людей. В конце рабочего дня, когда мы уже натягивали верхнюю одежду, Инна осведомилась:

– Анна, а цветы? Разве ты их забирать домой не будешь?

– Нет,– я сделала безразличный вид, – замерзнут по дороге. Если я принесу их домой, мама начнет донимать, от кого они?

Поэтому цветы, равно, как и медведь, остались на работе. Я, уставшая, принесла свое тело домой. Поужинав и немного поболтав с мамой, плюхнулась на кровать. Зазвонил телефон. Ну что ещё?

–Слушаю,– устало промямлила я.

– Привет, красавица! -весело проговорил мужской голос. -Это Дэн!

– Привет! – неужели, думала я, такой «замечательный день» не должен закончиться спокойно.

– Как дела?

–Нормально, как ты?

– Плохо, -грустно ответил Дэн, думая, что мне это интересно, потому что повисла пауза, которая явно означала, что должен прозвучать мой вопрос: «Почему?».

– Почему? -нужно узнать причину и быстро закончить разговор.

–Я очень по тебе соскучился, – от таких слов должно стать приятно? Обычно в фильмах женщина сразу расплывается в улыбке.

– Понятно, – сказала я (а что еще говорят в таких случаях, опыта у меня было маловато). – Давай поговорим завтра, мне надо…выгуливать кота!

Шпротик, лежавший на кровати, поднял на меня голову, как будто говоря: «Ты что, сумасшедшая? Я с шести месяцев гуляю сам по себе».

– Слушай, Дэн, встретимся завтра. Нужно поговорить!

– Согласен, мне тоже нужно поговорить. Позвонишь, когда тебе будет удобно, для тебя я всегда свободен!

– Ладно, тогда до завтра! -я убрала от уха телефон, в котором ещё звучал голос Дэна, говоривший, что-то типа «Спокойной ночи, пупсик».

Утро оказалось очень серым и вьюжным, как будто город накрыли огромным куполом, внутри которого невидимой ложкой мешали снег. Я оделась и спустилась вниз, где мама уже готовила завтрак.

– Ну, и погодка, доброе утро! -мама мастерски готовила сырники, переворачивая их так ловко, как самый настоящий шеф-повар. – Сырники будешь? Я купила мед!

– Да? Мед? Мама! Ещё и большущую банку! Это же дорого! – мама не без самодовольства улыбалась.

–Сто лет его не покупали, надо же тебя иногда баловать, -добавила она.

Мама и папа не имели понятия, как можно так любить мед: при простуде одно дело, но есть его ложками было для них выше понимания.

– Одевайся скорее! Мне нужно в ваши края, я тебя подкину!

Я зашла в офис, вся запорошённая снегом. Инны еще не было, лучше бы она вообще не приходила! На столе лежал конверт красного цвета с сердечками. В конверте – два билета в кино и записка: «Если тебе удобно, я приеду за тобой в семь. С меня – билеты, с тебя – закуска».

Я нахмурила брови. В это время зашла Инна.

–Как ты могла дать ему мой номер?

–Успокойся! Я просто хотела вас подтолкнуть друг к другу, -начала оправдываться та.

– Разве это твое дело?

–Извини.

– Знаешь, Инна, просто, не вмешивайся,– я села за компьютер.

Меня трясло от злости, хотя ничего ужасного она не сделала, но ведь я её об этом не просила. Весь день прошел в полном молчании. Инна сто раз делала попытки к примирению, но я не реагировала, была злая и разбитая. Может, влияло то, что ответа на мое письмо всё не было, это вгоняло в депрессию.

Наступил вечер, я лежала на кровати, закинув ноги на стену. Шпрот увлеченно догрызал остатки моих наушников. Просигналила машина, я подпрыгнула, сбежала вниз по крученой лестнице, накинув пальто и шапку.