Вокруг Самотлора и другие рассказы

Даже и предположить не мог, что увижу его, да еще в таком ракурсе. Сознание того, что я нахожусь в самом сердце Европы (а впереди еще Париж!), вызывало слезы умиления, а планка самооценки неприлично зашкаливала. Я даже стал снисходительно посматривать на жену, хотя, надо отдать должное, ее заслуга в том "полете над Антверпеном, который мне и поныне еще снится, была никак не меньше моей.

Километров за сто до Парижа нас удивило непривычное скопление автомобилей и шлагбаумы на каждой полосе движения. Оказалось, платная дорога. Спросить, как нам действовать, было не у кого. Остановились в сторонке понаблюдать, что делают другие водители? Они нажимали какую-то кнопку, шлагбаум открывался – и поехали. Я не понял, но, увидев, что справа большие автобусы проезжают свободно, нырнул за ними. Перед вожделенным знаком «Paris» опять шлагбаум и полисмен во французской форме с вопросом "Ticket?"[4]. Я дал два доллара, которые его и удовлетворили.

Чем ближе к Парижу, тем больше машин и тем шире дорога. И вот уже по пяти, шести, затем сбился со счета, полосам огромная масса автомобилей вливается в город. Заходящее солнце светит ниже козырька ветровогостекла, прямо в глаза, и толком я ничего не вижу. Нервы мои взвинчены, многие автомобили уже сворачивают по нужным им съездам направо в город. А куда нам? Вот появились указатели "Lyon – avant"[5]. Не проскочим ли мы Париж? И, приняв решение, съезжаем в город.

Париж

Первый же отель сразил ценой – семьсот долларов за ночь – Париж! Отправляемся ночевать в пригород, чтобы утром вернуться. Надо сказать, что на автомагистралях Европы шоссе встречного направления редко проходит рядом, отделенное газоном, зачастую его не видно вообще: с большим трудом развернувшись обратно, мы начали движение от Парижа.

Подъехали к месту, где между встречными шоссе был перекинут огромный переходной комплекс (мост, тоннель, переход – не подходит), включавший в себя ряд магазинов, кафе и мини-отелей. Народ гулял там, как по ночному бульвару, бездомные спокойно спали прямо под ногами. И мы нашли здесь приличный ночлег с чистой постелью и прочими удобствами за умеренную плату, а утром вернулись в Париж.

Въехать в центр любого города легко – туда идет основной поток, выехать сложно. Факт общеизвестный. И мы смело двинулись вперед, хотя во время движения я мало что видел, кроме впереди идущей машины, разве что отдельные яркие моменты. Наконец представилась возможность припарковаться.

– О господи, – осмотревшись, сказал я. – Да это же Лувр! Вот малая триумфальная арка перед нами! А на горизонте Эйфелева башня!

Мы стояли завороженные, боясь закрыть глаза. Казалось, откроешь их, и все исчезнет. Но нет, и Дом инвалидов, и мост Александра III с золочеными фигурами, и дома на том берегу Сены со знаменитыми мансардами, и большая арка в начале Елисейских Полей оставались на месте.

Париж существовал вокруг нас, а мы внутри его. В действительности город выглядел прекраснее, чем на известных нам репродукциях, изображающих центр "города мира". Растерявшись, я предложил:

– Давай зайдем в Лувр?

– Да ты что, откуда у нас столько времени, – возразила жена.

– Тогда на метро. О! На метро проедем несколько станций, выйдем, осмотримся и далее, – осенила меня новая идея, не поддержанная супругой из страха заблудиться.

– Лучше пойдем, погуляем по Елисейским полям, – предложила она.

В центре аллеи, посыпанной ярко желтым песком, под малой аркой звучал аккордеон: "La Paris… траля-ля. – ля…траля…La Paris". На белом пьедестале гибкий клоун-мим в черном трико, с намазанным белилами лицом и ярко подчеркнутыми губами, завораживающе грациозно танцевал под эту музыку, приветствуя жестами окружившую его толпу. В красочной картонной коробке перед ним лежали купюры и монеты, наверное, всех стран мира, – мы тоже положили. Устав от ходьбы, пересекли на машине мост Александра и поехали все равно куда, глазеть по сторонам, останавливаясь в привлекательных местах. Один раз даже потеряли машину в лабиринтах улиц, после этого, стали записывать приметы – названия магазинов, банков, или еще запоминающееся что-то.

Случайно оказались в тоннеле, где разбилась принцесса Диана. Попав на остров Сите не сумели подъехать близко к Нотр-Дам де Пари и, необъяснимым образом выбравшись оттуда, остановились на Марсовом поле. Громада Эйфелевой башни возвышалась над ним. Выяснился удивительный факт, что под башней автомобили не ездят, хотя в большинстве видеороликов широкое шоссе проходит именно под ней. Фокус прост – башня стоит на низком берегу Сены, а на противоположном, высоком, ровная стрела дороги нацелена точно в центр между опорами, так что, приподняв чуть-чуть объектив камеры, можно создать такую иллюзию.

С верхней смотровой площадки Эйфелевой башни город показался нам белоснежным, хотя внизу здания были обычного светло-серого цвета. Из-за яркого солнца, наверное? На фоне этих равновысоких белоснежных строений, разбежавшихся до самого горизонта, резко выделялось темная группа известных небоскребов. И весь этот пейзаж "Парижа с высоты птичьего полета" прорезала голубым извилистым потоком Сена, с белыми теплоходами на волнах и мостами над ними.

Перевалило за полдень. Пора выезжать из Парижа, Франции, и вообще Европы, через пять стран путь домой – в Россию. Выезд из Парижа оказался для меня неожиданно непростым, хотя один француз и подарил мне карту города, карандашом нарисовав на ней наш маршрут. Карта эта (увы!) помогла мне мало.

Несколько раз по дороге я радостно обращался к итальянцам, принимая их за армян, и все они указывали пальцами в разные стороны. Пытался с тем же успехом обращаться и к другим прохожим. Не раз, покружив по улицам, я возвращался в исходную точку. Наконец обратился к импозантному мужчине с двумя дамами, в отчаянии повторяя ему: "I want go to Germany. Ich möchte nach Deutschland"[6]. Незнакомец озадачил меня вопросом "See you green dog at picture?"[7], а после добавил: «Go rite. Further to the right"[8].

Причем тут собака, какая картина? – думал я. Но оказалось все просто: повернув направо за рекламный щит, на котором была нарисована зеленая собака, я увидел желанный указатель "Reims, Saarbrücken – прямо". Германия вперед!

В темноте мы добрались до Реймса, великолепие которого смогли оценить только утром. Подобного сочетания красоты и уюта я, пожалуй, нигде еще не видел. И немудрено – все французские короли до девятнадцатого века короновались в этом городе, он много веков был центром духовной власти и резиденцией епископа, а знаменитый кафедральный собор Реймса является прообразом Нотр-Дам де Пари. Хотя нам следовало спешить (виза кончалась, да и деньги тоже), мы не могли отказать себе в удовольствии побродить по этому городу-музею и полюбоваться его прекрасной архитектурой.

Реймс, кроме того, является мировым центром производства шампанского. Чтобы у любителей этого напитка не случилось инфаркта, не стану описывать местные магазины шампанских вин, где вино разрешается дегустировать до упаду при одном условии – уходя, купить хотя бы одну бутылку. Мы купили несколько бутылок шампанского и коньяка.

* * *

Германию проехали без приключений, а с приближением чешской границы (тогда был конец зоны Шенгена) заволновались, вспомнив наш горький украинский опыт. И вот шлагбаум с надписью «Halt». Крупный пограничник в неприятной для меня немецкой форме приблизился к нам. Я вспотел от напряжения, но услышал только: "Guten Tag" и "Pass"[9].

Когда же по собственной инициативе попытался показать ему документы на автомобиль, мужчина махнул рукой и, щелкнув отметки в паспортах, добавил: "Auf Wiedersehen, viel Glück"[10]. Но впереди нас ждали еще семь пропускных пунктов. Как и предполагалось, на них все пошло по нисходящей. Вернее, по восходящей, в смысле хамского отношения.

Братья славяне рядом

Уже чехи нас встретили более основательно – вчетвером. Двое изучали документы, двое проверяли все, что в машине. В результате оказалось, что надо еще раз купить наклейки экологической и транспортной пошлин, так как я неправильно их приклеил. Кроме того, немцы (ну надо же) неправильно заполнили какую-то графу в акте купли автомобиля. К счастью, один из проверявших багажник с радостным возгласом " О Франсе!?" уже достал оттуда коньяк.

Державший в руках документы дружелюбно улыбнулся и спросил: "Мий подарунок?". "Ну да", – ответил я. После этого он пояснил, что раньше нельзя было так заполнять акт, но по новой инструкции можно. Все четверо дружно произнесли – «насхлэдано», сделав нам ручкой. Внимательно изучив карту, мы решили ночевать в Пльзени: завтрашнего светлого времени нам должно было хватить, чтобы пересечь Чехию, а может быть и границу.

Мы знали, что в Чехии много городков с прекрасными замками и парками, подобными французским, но после городов Западной Европы Пльзень не слишком нас восхитила. Готические постройки в ней наличествовали, все улицы, без единого дерева, как в Праге, были ухожены и аккуратно вымощены булыжником, с балконов свисали цветы. Но! Пятиэтажный блочный микрорайон, троллейбус из родного Энгельса, заправка с красной колонкой и большой металлической кнопкой на боку, воспринимались нами уже как ложка дегтя в бочке с медом. Многие чехи еще прилично говорили по-русски в память о почившем социалистическом лагере.

Наш расчет засветло пересечь границу Чехии со Словакией не оправдался. После Праги дорога пошла хуже, тем более – в горах, где населенных пунктов было немного, да и те не всегда указывались на карте. Ни попутных, ни встречных машин, мы ехали в полной темноте по горной дороге, подозревая, что заблудились, и начиная паниковать. Вдруг на наше счастье – встречные фары. Я выбежал на дорогу и остановил, к своему удивлению, «Москвич-412». Дедушка, сидевший за рулем, по-русски, однако, не говорил, и мы кое-как поняли, где пограничный переход. Так что вожделенный шлагбаум возник из лесной тьмы, как призрак, когда от усталости и нервотрепки мы уже валились с ног.

Чешский и словацкий посты находились рядом. По старой памяти, они дружно и эффективно «работали» вместе, но уже каждый в пользу своего молодого государства. В отсутствие других машин у поста начался такой прессинг, что волосы у нас встали дыбом.

– Мужчина, ваше водительское удостоверение не соответствует международному образцу, – задумчиво, произносит один.

– Но я же не сам его нарисовал, – возразил я.

– Ладно, с этим потом разберемся, а машину как купили?

– Не понял, в связи с чем такой вопрос?

– Документы у вас не в порядке, – улыбаясь, пояснил другой.

– Выйдите из машины оба, пожалуйста. Что перевозите можно посмотреть? – вступает в разговор третий. – На комплект резины чек есть?

– Мне немец ее подарил, – отвечаю я, – разве не видно, что она не новая?

– Не важно, хотя вопрос спорный. Без чека конфискуется.

– Мадам, в коробочке новое ювелирное изделие? – тем временем терзал таможенник супругу.

– Да, вчера в Потсдаме приобрела, на память о Германии.

– На память это приятно, а чек можете предъявить?

– Возможно, сейчас посмотрю, – отвечает она, роясь в сумочке.

– Другие покупки есть? На каждую вещь необходимы кассовые чеки – иначе конфискуется. Сережки в ушах и кольцо на пальце новые?

– Да вы что, я их всю жизнь ношу, – со слезами в голосе, отвечает жена.

– Успокойтесь, что вы так реагируете оба? Сейчас разберемся. Импортное спиртное, кстати, не разрешено к провозу на территорию Словацкой Республики, – добавляет, обращаясь ко мне.

– Вот молодцы, – говорю. – Контрабандистов поймали? С ума сойти! Еще не видел такого беспредела!

– Гражданин, ведите себя прилично. Ситуация сложная, ждите начальство до утра. Мы не можем взять на себя ответственность, пропустив вас через границу.

Каков спектакль? А?! Имея оружие, я бы их убил, но оружие как раз было у каждого второго из них. В итоге, у нас отобрали все спиртное и триста долларов, после чего милостиво отпустили. От бешенства и безысходности дрожащими руками я с трудом удерживал руль. На этом можно и завершить рассказ о прибытии на славную словацкую землю, но добавлю последний штрих.

В первом же отеле, где валясь от усталости и голода, мы собрались отдохнуть, услуги предоставлялись исключительно за словацкие кроны. И только по секрету, из большого уважения к нам, администратор познакомила нас с барменом Влацеком, который согласился поменять немецкие марки на кроны, по какому курсу, неизвестно, а также выдал нам по бутерброду и налил кофе из личного термоса.

На другой стороне Словакии отбирать у нас было уже нечего, и любезный офицер, проверявший нас, открытым текстом предложил: "На сопредельной территории обычно большие очереди. Чтобы вам не мучиться ночью, я за сто долларов быстро оформлю". (Почему-то кроны здесь не котировались.)

* * *

Действительно, уже около четырнадцати часов следующего дня шустрая и лучезарная девушка приветствовала нас на украинской территории, подсказав на очень хорошем русском, куда поставить машину. Время от времени кордон пересекали автомобили. И со словацкой, и с украинской стороны. На нашей площадке таких, как мы, становилось все больше, но работники пропускного пункта в форменной одежде ходили мимо с озабоченным видом, не отвечая ни на какие вопросы водителей.

Через несколько часов ожидания в очереди возникли проблемы: недоставало торговой точки с водой и едой, начинали плакать дети. Главной же проблемой оказался туалет: с этой стороны границы его не было, с той был. За пять долларов можно было пересекать границу без отметки в паспорте любое число раз.

Туристы с детьми совершили паломничество в священную будку пограничников, умоляя пропустить за взятку. Их успокоили: "Ничего не надо, потерпите, сейчас поедете". Через час примерно, машины с детьми пропустили, а остальные продолжили стоять. За время долгого ожидания мы перезнакомились, образовалась даже группа из десятка машин, в которой всем, по крайней мере, до Тернополя, было по пути.

Один из этой группы, оказавшийся бывалым «гонщиком» серьезного «мерседеса» и проходивший эту «кухню» не раз, объяснил: "Нас специально промаринуют до полной темноты, а затем, с интервалом минут двадцать, будут выпускать, чтобы бандитам удобнее было нас встречать. Держимся вместе. Как только пересечете КПП, останавливайтесь и ждите остальных. Сразу за мостом мы въезжаем в Ужгород, на его окраине я знаю хорошо охраняемую гостиницу с автостоянкой. Не отставая, всей группой следуйте за мной.

На ужгородской стоянке, обнесенной высоким бетонным забором с колючей проволокой, каждому из нас выдали именную квитанцию на автомобиль. Со стоянки же, через черный ход, можно было пройти в гостиницу. Договорились в семь утра собраться в холле, где наш бывалый предводитель продолжил инструктаж: "Мужики, самое страшное проехать Закарпатье. Кто хочет, поезжайте со мной. По лесным дорогам, не обозначенным на карте, минуя крупные населенные пункты, я проведу вас до Тернополя, а там уж каждый за себя". Мы поехали с ним. Двигались плотной колонной, превышая скорость в населенных пунктах. Никто нас не тронул, лишь в одном селе на посту ДАИ вдруг встретили натянутыми поперек дороги шипами. Веселый капитан с жезлом приветствовал нас:

– Здоровенькi були, хлопцi. Чому ж такий швидкий рух?

– Та бандитiв злякались, – сказал я.

– Показились? Де цi бандитi? Тут я найголовнiший бандит.

– Ти диви, – продолжил он. – Ну заходьте до моәï хати, як кажуть.

В помещении, просмотрев наши документы, обратился ко мне:

– А ти що, украïнську мову розумiәш?

– Трохи.

– Тутешнiй?

– Та нi, з Ростову.

– Так, диви Петро, – обратился он к своему напарнику. – Менi треба ïхать, з усiх по четвертаку, а с того, що украïнську мову розумiә – п,ятерик.

Далее, по всей Украине проехали без происшествий.

Отдохнули еще несколько дней у друзей в Донецке. До дома оставались какие-нибудь четыре часа езды – рукой подать. Но не тут-то было: за десяток километров до границы, на обыкновенном посту ДАИ, нас остановил старший сержант и начал измываться по полной программе.

– У нас что, уже пограничный переход? – поинтересовался я.

– Нет, но скоро, поэтому я обязан быть особо бдительным.

– Меня уже столько раз проверяли, что сил нет.

– Скажите, а сколько дней вы были на Украине? – словно не слыша меня, продолжил он.

– Разве в паспорте отметка не стоит?

– В том-то и дело, что на Украине вы были более десяти дней, тогда как имеете право находиться в транзитной стране только пять.

– Украина для меня не транзитная страна. Я гражданин России, а у нас безвизовый режим.

– Да? Но вы едете из Германии. Сейчас будем разбираться.

– Если в смысле материальном, то такие как ты отобрали уже все, что только возможно.

– Нет, я в смысле соблюдения закона.

– Тогда разбираться должны пограничники, я думаю, а не ДАИ? Позвони, куда считаешь нужным, – добавил я.

– Не надо меня учить, поставьте машину в сторонку, последовал строгий ответ.

В «сторонке» мы простояли несколько часов. На наше счастье подъехал майор, начальник бдительного сержанта, которому жена и отправилась объяснять нашу ситуацию. Майор демонстративно громко приказал: "Извинись и отпусти людей". Сержант отдал документы и раздраженно буркнул одно слово: "Паняйте!"

Костеря Украину, мы уже надеялись, что наши мучения позади: "Один переход – и Россия!" Ага, щас! Как ни странно, украинцы отпустили нас довольно быстро. И вот я уже в российском пропускном пункте, за белой чертой, не далее ста метров, хорошо видна надпись "РОССИЯ, Ростовская область, г. Новошахтинск" Дружелюбно настроенный пограничник лет тридцати с интересом расспрашивал меня о моем автомобиле БМВ. Интересовался, за сколько купил, какой двигатель, какой пробег, как себя вела машина в пути, какова максимальная скорость и сколько бензина расходует. Пограничник поздравил меня с удачной покупкой и признался, что сам давно собирается поехать в Германию за машиной – да вот, никак не соберется.

Любезно предложил выпить с ним кофе, собственноручно приготовленный. Выяснилось, что мы земляки, оба ростовчане и даже оба живем в Западном микрорайоне. Почти родстственники, как он выразился.

– Простите, я вас, наверное, задерживаю? Сейчас, последний штрих, – сказал пограничник, делая какие-то пометки в многочисленных бумагах.

– Да нет, что вы, наоборот, после многих ваших иностранных коллег так приятно поговорить со своим человеком.

– Паспорт давайте, – сказал он, дружелюбно улыбнувшись.

– Вот же, перед вами лежит.

– Это загранпаспорт, а мне нужен общегражданский.

– Я не брал его с собой, на других границах он никого не интересовал.

– Неважно, что на других границах, а у меня инструкция, которую, при всем уважении к вам, я не имею права нарушать.

– Какая-то глупая инструкция, зачем это? – спросил еще спокойно я.

– Согласен, но инструкция требует информацию о прописке.

– Но я прекрасно помню, где живу.

– Валерий Борисович, посмотрите – вот человек едет в Пятигорск, а этот вообще в Москву. У них проблемы, я понимаю. А у вас какие проблемы? Через несколько минут, кстати, идет электричка в Ростов, поезжайте домой, отдохните. За автомобилем вашим я присмотрю, а утром привезете паспорта, все правильно оформим и счастливого пути, – спокойно объяснял мне "почти родственник".

Служебным телефоном, стоявшим у него на столе, посторонним пользоваться, как выяснилось, не разрешалось. На украинской стороне, как мне подсказали собратья по несчастью, была почта с междугородним телефоном, которая через пятнадцать минут закрывалась. Взвинченный, в последние секунды до закрытия я дозвонился сыну, на счастье, оказавшемуся дома, и попросил его приехать с паспортами на пропускной пункт.

С невозмутимым видом, бдительный "почти родственник" вписал в соответствующую графу место прописки и на прощанье сказал: "Ну вот, а вы волновались. Счастливо, приятно было познакомиться".

* * *

Я бы мог еще описать прелести растаможивания автомобиля, но рука утомилась от негатива. Зато наконец-то! Я владел прекрасным автомобилем! А в качестве бонуса приобрел еще ряд неведомых мне ранее привилегий на дороге: все водители незамедлительно перестраивались вправо, как только я к ним приближался, и спокойно ждали, когда я завершу маневр, никто не пытался занять передо мной освободившееся место парковки, не подрезал и не "лез в лоб" по встречке. Даже гаишники разговаривали со мной спокойно и доброжелательно.

Однажды меня остановили на посту ГАИ перед въездом в город. Открываю бумажник и выясняю, что переодеваясь, забыл дома права. Прошу сотрудника: "Простите, забыл документы! Разрешите мне съездить домой. Через тридцать минут вернусь с ними". Он отвечает: "Да зачем же. Я вас часто вижу, а остановил потому, что фары горят. Не думаю, что владеете аккумуляторным заводом (тогда ездили еще без света фар). Я поблагодарил его и поехал дальше.

Сидя в БМВ, я часто ловил на себе завистливые и восхищенные взгляды окружающих и, так уж человек устроен, что, к своему стыду вдруг стал замечать – мое лицо за рулем автомобиля регулярно приобретало надменное выражение. Потребовался определенный самоконтроль и упражнения по исправлению мимики. Появление этой замечательной машины совпало с началом строительства загородного дома, так что она часто использовалась и как грузовик. Возил я в ней цемент, трубы, бревна, сварочные аппараты и прочее. Однажды даже собрал толпу зевак, которая восхищенно кричала: "Идите сюда! Смотрите, какой-то чокнутый грузит кирпичи в БМВ!"

Стройка съедала все деньги и время, а кроме того нужно еще ездить на работу. Мы с БМВ носились, как угорелые. БМВ было трудно совмещать функции грузовика и представительского автомобиля, и как я его ни берег, обивку салона все-таки пришлось поменять. Через пять лет, когда дом был построен, пробег автомобиля угрожающе приблизился к тремстам тысячам. Все чаще возникали поломки, и мне с сожалением пришлось расстаться с любимым транспортным средством.

После этого, по очереди с сыном, мы пользовались подержанными автомобилями «Опель-Омега-А» и «Рено-Купе-Спорт». Оба были с большим пробегом, требовали постоянного ремонта и заботы. Вдобавок, оба оказались криминальными: «опель» – с перебитым номером агрегата, еле отделался от него, а «рено» числился в розыске Интерпола – год судились с регистрационным отделом ГАИ. Добрых воспоминаний о них, конечно, не осталось.

В заключение – позитив

После 2000 года, постепенно ситуация на российском авторынке улучшилась настолько, что появились салоны, торгующие новыми иностранными машинами. И в 2004 году произошло эпохальное событие в моих взаимоотношениях с иномарками, я приобрел "Рено – Меган" в "заводской упаковке". Радости моей не было предела, она даже будила меня ночью, и я шел посидеть в своем авто, вдохнуть запах нового салона. Уже вскоре я поменял его обивку на кожу, и аромат стал еще прекрасней.

Двигатель, правда, был небольшого объема – 1,6 л и максимальная скорость меньше, чем у БМВ, зато динамика даже выше. На магистралях, наравне с «мерседесами» и «ауди» не теряя темпа, мой «рено» запросто выходил со скоростью 170–180 км/час на любой подъем. Удивительно, но эта машина, кажется, вообще не ощущала подъемов и спокойно увеличивала скорость. По комфортности, конечно, она БМВ уступала, но незначительно. На «рено» мы, освободившись от забот по строительству, совершили немало поездок по стране. На карте европейской части России проще показать точку, где мы не были. Постоянно ездили за грибами в Ярославскую, Костромскую и Вологодскую области, привозя их мешками. Путешествовали по Золотому кольцу, на Валдай и Селигер, посетили все доступные ущелья Кавказа.

Так неторопливо сбылись мечты моей молодости, правда к пенсии, как и у других людей моего поколения, которые сами были вынуждены зарабатывать на свой автомобиль. Когда пробег «рено» перевалил за 150 тысяч, не дожидаясь поломок, я продал его цивилизованно, то есть в приличном состоянии.

Взамен купил хорошую «американку» японского происхождения – «Мицубиши-Галант», большой представительский автомобиль с полным «фаршем», кожаным салоном и интеллектуальной коробкой «автомат-спортинг». Пробежала она без намека на какую-то либо поломку уже 120 тысяч. А что пенсионеру надо? Езжу на ней в горы Кавказа и на рыбалку, на рынок за продуктами и в гости, словом в пир и в мир, надеясь, что на мой век ее хватит.

03. 2015

Вокруг Самотлора

(или запах багульника)

Самотлор – крупное, мелководное озеро в Нижневартовском р-не Тюменской Области. Под ним и вокруг него крупнейшее в СССР месторождение нефти. Разработка его вызвала бурное развитие севера Западной Сибири. В заболоченной тайге, выросли города: Нижневартовск, Сургут, Мегион, Нефтеюганск, Лабытнанги и целый ряд других. За период времени с 1970 по 1985 годы население Тюменской области выросло вдвое (с 1406 тыс. чел. до 2 837 тыс. чел.).