Злые времена. Книга первая

Брат замер, и тут тишину нарушил голос, раздавшийся из закрепленного под крышей рупора:

– Ершик, ты чего не стрелял, чучело?

Ершик в ответ покрепче стиснул автомат и приготовился стрелять. Леха рухнул в снег, из рупора донесся издевательский хохот:

– Отставить стрелять. А то прет, как на параде, никакого уважения.

Брат с трудом поднялся и принялся молча отряхиваться. А голос из рупора тем временем продолжил:

– Вы если хотите в гости, вам надобно вдоль заборчика до калитки добраться, которая с обратной стороны. Там-то мы вас и встретим со всем прилежанием.

Брат сплюнул:

– Так что ж мне, обратно через ворота лезть? И даже Ершику вашему в рыло не дать?

– Лезь – разрешил голос. – А нам за тобой еще снежный покров восстанавливать, ты ж как кабан на свинку попер. Одно слово, оккупант.

Брат сказал:

– А ты, Ершик, булки не расслабляй. Вредно.

Плюнул и принялся пробираться обратно к воротам…

Когда мы объехали территорию ОРСа и выкатились к калитке, там уже собралась целая делегация. Состояла она сплошь из сержантов, а командовал ими сурового вида старлей. Все были вооружены до зубов, и в обращенных на нас взглядах я что-то не увидел желания творить мир во всем мире.

Увидев нас, один из сержантов открыл могучую калитку шириной в створку гаражных ворот. Мы закатились внутрь, и я заглушил мотор. Тишина рухнула на нас тяжелым молотом. Старлей брата узнал, по губам проскочила кривоватая ухмылка:

– Здравия желаю, товарищ майор. Рад, что выжили.

– А уж как я рад – брат протянул ему руку. – Как у вас обстановка?

Старлей молча указал рукой на неприметную металлическую дверь. Брат хмыкнул и направился следом за провожатым. За дверью обнаружился забранный со всех сторон толстенными решетками тамбур. В углу за столом сидел ражий усатый мужичина лет пятидесяти в звании старшины. Взгляд его серых глаз был безмятежен, однако чувствовалось, что при необходимости он способен голыми руками всех троих упаковать и сложить аккуратным штабелем вдоль стеночки. Хотя нет, с братом и ему пришлось бы повозиться.

– Стволы на стол, и чувствуйте себя как дома.

Мы переглянулись, с гулким бряцаньем сложили оружие и вопросительно посмотрели на старлея.

– Идемте, нас уже ждут.

– Ждут конечно, как не ждать – буркнул брат, еще раз оценивающе оглядел старшину, уважительно хмыкнул и затопал тяжелыми ботами по гладкому бетонному полу.

И снова бесконечная узкая лестница, острый медицинский запах с прошлого раза, кажется, усилился. Наши шаги гулко бухали по ступеням, бились о стенки коридора и горохом скатывались куда-то вниз. Меня вдруг такая тоска взяла, что я чуть не взвыл в голос. Я внезапно осознал, что мир вокруг нас рухнул в такую страшную пропасть, выбраться из которой не факт что получится. Все поменялось, абсолютно все. И надо привыкать жить по законам, которых мы не знаем. Или лучше установить свои законы. Потому что в таких условиях человек очень быстро звереет, и законы установятся зверские. Но как? «Надо объединяться с вояками!» – обожгла меня мысль. Я дернул брата за рукав и зашептал ему на ухо:

– Не знаю как ты, а по мне так надо объединяться с ними.

Леха только кивнул молча. Видимо, тоже об этом уже думал.

Мощная металлическая дверь бесшумно открылась перед нами, открывая вход в большую, залитую ярким светом комнату. В углу все так же были собраны игровые автоматы и прочие развлекательные атрибуты. Дверь в медблок была открыта, и на пороге стоял доктор Смирнов в неизменном халате и очках. Увидев нас, он приветливо кивнул:

– Рад, что вы живы. Идемте.

Старлей остался за дверью, а мы с доктором пошли по длинному мрачноватому коридору с неприметными дверями по обеим сторонам. Из-за дверей не доносилось ни звука, и мрачная обстановка начинала откровенно давить на нервы.

– Доктор, как там наши?

– Сейчас все узнаете, в рамках допуска.

Кабинет, к которому мы шли, располагался в самом конце коридора, и пока мы шли, я пытался разобраться в том, что же меня так гнетет. Серые стены? Тишина? Неизвестность? Так ни до чего и не додумавшись, я топал следом за братом и доктором. До самого кабинета мы больше не проронили ни звука. Такая же, как остальные в этом коридоре, дверь при нашем приближении беззвучно распахнулась, бросив на пол вытянутое световое пятно. Доктор остановился и отшагнул в сторону, давая нам пройти:

– Прошу.

Мы вошли и остановились мало что не на пороге. Я принялся с любопытством оглядывать представшую нашим глазам картину. Кабинет поражал размерами и напоминал президентский люкс и центр управления полетами одновременно. Здесь все было очень дорого, от ковра на полу до настенных светильников, от пуфика у входа до громадного дивана. Вся дальняя стена была одним большим экраном, разбитым на десятки сегментов. На экран было выведено изображение из разных уголков города и с нескольких предприятий. Чуть в стороне стоял большой овальный стол красного дерева, вокруг него в идеальном порядке были выставлены резные стулья с гнутыми спинками. Справа от входа, вытянувшись во фрунт, стоял лейтенант. Видимо, вестовой или как их правильно называют.

Пока я осматривался, брат шагнул вперед и застыл, пристально глядя на сидящих за столом людей, точнее, на одного из них, сидящего во главе. Смотрел не мигая, лицо окаменело, спина напряглась. Его оппонент, такой же здоровый, как и брат, в полковничьем кителе, отвечал ему таким же пристальным взглядом. Атмосфера в кабинете накалилась. Сидящие рядом с полковником мужики завозились на стульях. Один из них, в комке с майорскими погонами, заговорил:

– Присаживайтесь, товарищ майор.

Брат никак не отреагировал, все так же глядя на полковника. Тот усмехнулся, поднялся, обошел стол и встал перед братом, с вызовом глядя ему прямо в глаза.

– Я думал, ты умер – голос брата не предвещал полковнику ничего хорошего.

– Я тоже так думал. Но потом мне позвонили и сообщили, что нет – полковник помрачнел.

– Кому-то еще позвонили? – за искренним интересом угадывалась злость.

– Не знаю.

– И давно ты… жив?

– Год.

Брат скрипнул зубами.

– В городе уже четыре месяца – полковник с интересом наблюдал за реакцией брата.

– Как тебе город? Похорошел?

– Уже нет. Присядешь?

Брат оглянулся на меня, кивком пригласил за стол, молча шагнул вперед, отодвинул стул и уселся, принявшись оглядывать сидящих. Я устроился рядом. Полковник сел на свое место:

– Петров, организуй-ка нам чайку.

Затем повернулся к нам:

– Вас обоих мы знаем, поэтому представлю остальных. Подполковник Вечер, позывной «Вечер», отвечает за безопасность на объекте и безопасность объектов – при этих словах невысокий сухопарый мужик лет пятидесяти кивнул.

– Майор Ливский, позывной «Лис», разведка – он указал на того самого майора, что предлагал брату присесть.

– Капитан Диковицкий, позывной «Дикий», руководит боевым подразделением – внушительного вида капитан в непривычном камуфляже спокойно посмотрел в нашу сторону.

– Капитан Марков, позывной «Док», военврач, отвечает за сохранность объектов – полковник кивнул в сторону невысокого кругленького доктора в очках.

– Под объектами мы понимаем детей? – брат вопросительно глянул на полковника.

– Именно. Для твоего брата представлюсь – полковник Яровой, Сергей Михайлович, позывной «Ярый». Здесь отвечаю за все. Теперь вот за вас еще – буркнул он ворчливо.

– За себя мы сами – брат протестующе поднял ладонь. – Мы не одни.

– Тогда доложи обстановку.

Брат сжато, но емко изложил диспозицию, изредка прикладываясь к кружке с горячим чаем. Ярый заинтересовался рассказом о встреченном нами охотнике на собак:

– Погоди, он один там живет? Так получается?

– С его слов так.

– И к вам переходить он отказался?

– Отказался.

– Лис, возьми на заметку, нужно проверить.

Лис кивнул и сделал пометку в лежащем перед ним блокноте.

– Кстати, вопрос – брат прихлопнул ладонью по столу. – Как вы город разведывать собираетесь? Снега там…

Ярый задумчиво отбарабанил пальцами по столу смутно знакомый мотив и повернулся к брату:

– А вот тут вы нам и поможете. Будем искать снегоходы. Саш, ты ведь знаешь, у кого они есть? Завтра объедете ближайших из известных. Если люди живы – зовете к нам. Если нет… ну, понятно.

– А топливо?

– У кого снегоход есть, у того и топливо есть как минимум на выезд – это уже я включился в разговор. – Но как-то это…

– Как? – Ярый уставился мне в глаза. – Если они погибли, им техника не нужна.

– Да я понимаю.

– Тогда не надо сопли интеллигентские разводить. Нам всем нужно для начала выжить.

– У вас тут как с местом? – брат решил сменить тему.

– Вечер, дай доклад по объекту.

Вечер спокойным тоном четко доложил:

– Объект рассчитан на постоянное проживание пятисот человек. На данный момент проживает сто сорок три человека, остальные помещения законсервированы. Для расконсервации нужно трое суток.

Ярый отпил чай:

– Слыхал? Хочешь к нам перебраться?

– У нас бабы с детьми, им бы точно здесь лучше было. А там можно базу подскока сделать и типа карантина для новичков. Чтобы всех сюда не тащить.

Ярый задумчиво пожевал губами, оглядел всех собравшихся:

– Что думаете, орлы?

Первым высказался Док:

– Если и переселять, то только после медицинского осмотра на предмет вирусов и инфекций. Но в целом идея хорошая. Карантинное отделение не помешает.

– Нужно пробить по базам, что за люди – это Лис. Вечер кивнул согласно.

– Я вам по каждому полный расклад дам – брат возмутился.

– Дашь – спокойно кивнул Лис. – А мы проверим.

– Вполне понятные меры предосторожности, но там ведь женщины, дети и старики половина.

– Ладно, не рычи – Ярый усмехнулся. – Мы быстро проверим. Все равно без медосмотра никто вас здесь не примет. Док, сколько времени на подготовку нужно?

– Завтра можем начинать.

– Ну и хорошо. Тогда завтра вы – Ярый ткнул в нас пальцем – цепляете к снегоходу нарты и к 8:00 здесь как штык. Питание и безопасность Дока на вас. Вопросы?

– Никак нет – брат поднялся, и я последовал его примеру. – До завтра тогда…

Обратно мы решили ехать не по Ленина, а по Советской, шедшей параллельно. В самом ее начале с одной стороны стоял стадион, затем спорткомплекс «Юность», а дальше шли жилые дома. С другой стороны стояли жилые дома с различными учреждениями. Советская была неширокой, и существовал риск, что она завалена обломками, но не попробуешь – не узнаешь. На малых оборотах прокрались до разрушенного стадиона и остановились на кольце, глядя вдоль улицы в сторону дома. Первое, что бросалось в глаза, это то, что вся поверхность снега была испещрена следами. Чьи это были следы, отсюда разобрать было невозможно, но жизнь здесь была. Скорее всего, следы были собачьими. Крыша и фасад трибуны были сметены взрывной волной, но, к счастью, лежали на футбольном поле. Но ситуацию это не спасало. Крыши окрестных домов, окна, рекламные щиты, фонарные столбы – улица была завалена обломками. В нескольких местах из-под снега торчали крыши автобусов и будки грузовиков.

– Давай потихоньку, попробуем пробраться.

Я тронул снегоход с места, прикидывая маршрут, а брат привстал в седле, держа автомат наизготовку. Мы медленно тянули по насту, осматриваясь по сторонам.

– Ты подмечай, где и что можно будет пошерстить на предмет всяческих полезностей – брат хлопну меня по плечу. – Скоро на мародерку пойдем. Как только техникой разживемся, так сразу.

Я кивнул, напряженно вглядываясь в улицу впереди, где мне почудилось какое-то движение. Брат, уловив мое напряжение, уставился туда же, направив в ту сторону ствол «ксюхи». Движение повторилось, и из груды развалин появилась огромная собачья голова. Алабай! Пес настороженно смотрел в нашу сторону. Я тронул снегоход с места, осторожно лавируя между торчащими из снега обломками. Чем ближе мы приближались, тем настороженнее выглядел пес. Наконец, когда до собаки осталось не больше пяти метров, пес зарычал, низко, утробно. Я протянул еще пару метров, и брат сказал:

– Стой, ну его нафиг. Если кинется, придется стрелять, а я не хочу. Жалко псину.

Я покопался в мешке и вынул один из бутербродов, собранных нам в дорогу. Подумал немного и протянул его собаке, приговаривая успокаивающе:

– Ну, ну, не рычи. Все хорошо, мы тебе еды привезли. Бери, а?

Пес вышел из своего убежища полностью, дав разглядеть палевые бока, мощные высокие лапы, большую лобастую голову с внушительными челюстями и обрезанными под корень ушами. Едва шевельнув обрубком хвоста, пес шагнул вперед и осторожно взял бутерброд. Точнее, взяла, потому что это оказалась щенная сука. Но, вопреки ожиданиям, она не набросилась на еду, а развернулась и скрылась в нагромождении обломков. Мы с братом удивленно переглянулись.

– Щенки у нее там что ли?

Я пожал плечами, и тут из-под обломков раздался детский плач! Кричал младенец, громко, надсадно. Брат соскочил в снег, провалившись по грудь, и как мог быстро бросился вперед. Я осторожно подкатил снегоход вплотную к обломкам, и рванул следом за братом. Узкий лаз среди острых досок, кровельного железа, каких-то труб и прочего мусора тянулся недолго и привел нас в своеобразную пещеру. В дальнем от входа углу на куче какого-то тряпья лежала собака. Прямо перед ней завернутый в одеяло лежал ребенок. Сука смотрела на нас без всякой злобы. Мы с братом осторожно пошли вперед. Брат на каждом шагу приговаривал:

– Все хорошо, мы хотим помочь… Только не злись, иначе завалю…

Опустившись перед свертком на колени, брат протянул руки вперед, внимательно наблюдая за собакой. Однако та даже не шелохнулась, и брат взял ребенка на руки. Девочка. Немного истощенный, но на первый взгляд вполне здоровый ребенок.

– Как же ты здесь оказалась, маленькая? Как выжила? – шептал Леха.

– Я думаю, собака ее кормила. Щенков-то не видать.

Брат с сомнением глянул на меня, но спорить не стал.

– Как же тебя зовут, ребенок? – он поднялся на ноги и пошел к выходу.

– Богдана – это имя пришло мне в голову мгновенно. – Данная Богом.

– Значит, Богдана. Поехали скорей.

– А собака?

– Вернемся за ней с нартами. Поехали, поехали!

Брат укутал Богдану в свою куртку и уже сидел в седле. Снегоход заурчал, я аккуратно сдал назад, развернулся и устремился в сторону ОРСа. Собака провожала нас взглядом, стоя на выходе из своего убежища…

– Открывай! Скорей! – я долбил в железную калитку. – Где вы там все?

– Цель визита? – раздался над головой металлический голос.

– Слушай, ты, если не откроешь, я завтра вернусь. Утром. И лично тебе башку свинчу. Открывай!

Замок калитки щелкнул, и мы рванулись внутрь. В последний раз так быстро я спускался по лестнице в школе, когда мы подбросили в учительскую дымовушку. Мы неслись вниз, бухая ботинками и перепрыгивая через три ступеньки. Снизу навстречу нам бегом поднимались несколько человек. Встретились мы где-то на середине спуска. Первым бежал Дикий. Он моментально оценил обстановку, развернулся и бросился вниз, его бойцы кинулись следом. Когда мы ворвались в холл с игровыми автоматами, нас уже ждали доктор Смирнов и пара медсестер. Увидев нас, доктор протянул руки и требовательно сказал:

– Дайте.

Брат бережно протянул ему Богдану. Доктор принял девочку, сбросив братову куртку на пол, прикоснулся губами к ее лбу.

– У ребенка жар. В реанимацию, срочно.

Не обращая на нас никакого внимания, доктор с медсестрами побежали куда-то вглубь коридора.

– Ее Богдана зовут – вслед им сказал брат.

– Ну, рассказывайте – из-за спины донесся голос Ярого.

– Мы спешим, нам еще собаку забирать.

– Три минуты потерпит твоя собака. Докладывай.

Брат сжато поведал историю обнаружения Богданы. Собравшиеся потрясенно молчали. Наконец, Ярый сказал:

– Бывает же… ладно, езжайте. Утром ждем.

До гаража мы долетели за пять минут, вытащили нарты, пристегнули и рванули к развалинам, в которых нас дожидалась собака. На мертвый город опустились густые зимние сумерки, стремительно переходящие в темноту, и пробираться среди обломков было страшновато. Заслышав звук мотора, собака выскочила наружу. Она терпеливо дождалась, пока я подам нарты к самому входу. Брат похлопал по саням и положил внутрь последний бутерброд. Собака прыгнула внутрь и улеглась. Принявшись за бутерброд.

– Трогай – брат хлопнул меня по плечу…

Снегоход мы припарковали у самого входа, убрав все навесное в гараж. Внешняя дверь в Убежище была закрыта, но открылась, как только я заглушил мотор. За дверью на небольшой площадке перед лестницей обнаружился самый настоящий часовой. Правда, оружия у него не было, но бдел он исправно. Увидев здоровенного алабая, он вжался в стену. Собака потянулась обнюхать его, и брат положил ей руку на загривок:

– Свои.

Собака боднула окаменевшего часового головой в бедро и вопросительно посмотрела на Леху.

– Пойдем – Леха сделал шаг по лестнице вниз.

Убежище встретило нас напряженной тишиной, только ребятня со смехом возилась в отгороженном для них углу. Собака перезнакомилась со всеми обитателями Убежища, вызвав бурю восторгов у ребятни и приступ жесткой меланхолии у кота. Когда процедура знакомства состоялась, кто-то из ребятишек спросил:

– Дядь Саш, а как ее зовут?

Мы с братом переглянулись – об этом мы как-то не успели подумать.

– Пусть будет Чара – баба Маша потрепала собаку за ухом, от чего та блаженно зажмурилась. – Кормили хоть?

– Бутерброды она смела за милую душу.

– Ну… бутерброды, тоже мне. Пойдем, Чара, бабка тебя покормит. А вы подумайте, где корм для нее брать будем.

– Баб Маш, что не так? – брат, улучив момент, подступился к нашей боевой соседке.

– Пришлые ушли. Баба эта истеричная и мужик, которого Сашка тогда вразумлял.

– Куда ушли? Зачем?

– Известно куда – семьи свои искать.

Брат равнодушно пожал плечами:

– Да и пусть их.

– Э нет, милок. На них глядя и остальные роптать начали. У всех ведь родня где-то в городе. Тут стихийный сход случился, пока вас не было. Женщины своих мужиков подзуживают на разведку идти. Я им говорю: «Как пойдете-то? Снега сами видели сколько». А они: «Снегоход же есть, на нем и будем ездить». Вон оно как.

– Снегохооод? – протянул брат. – Это уже любопытно. Эй, народ! – гаркнул он во все горло. – Через пятнадцать минут общий сбор. Есть новости.

Мы быстро поели. Женщины сегодня расстарались и наварили супа с тушенкой. Похлебать горяченького после целого дня сухомятки было замечательно.

Мы как раз доели и курили у печки, когда вокруг начали собираться обитатели Убежища. Женщины были настроены решительно и смотрели с вызовом, мужики прятали глаза. Дед Коля с бабой Машей о чем-то тихо переговаривались. Брат вышел на середину:

– У меня для вас есть новости. Первая – завтра в 8:30 утра всем нужно быть готовыми к медосмотру. Мы привезем врача.

Народ заволновался, Ленка Кузьмина спросила:

– А зачем? Все вроде здоровы.

Брат поднял руки, успокаивая шум:

– Во-первых, медосмотр еще никогда не был лишним. Во-вторых, мы переезжаем, и перед переездом необходимо убедиться в том, что мы в порядке. Это вторая новость.

В Убежище повисла тишина, которая через мгновение взорвалась шквалом вопросов:

– Куда? Зачем? Когда? Как?

Мда, брат как всегда с плеча рубит. Подождав, пока волнение немного уляжется, он заговорил:

– На базе ОРСа несколько лет назад был образован исследовательский центр. Под землей там созданы условия для комфортного проживания 500 человек. Комфортные это значит, что есть уютные кровати, душ, кухня. Там есть врачи и оборудование, там мощная охрана из числа военных. Детям там точно будет лучше.

Кто-то спросил:

– У нас есть время подумать?

– Времени вагон, но вопрос не для обсуждения. Просто готовьтесь.

– А почему это ты за нас решаешь?

Это Люська Зямова, главная скандалистка нашего дома.

Брат посмотрел на нее тяжелым взглядом:

– Я объясню. Один раз. Кого не устроит мое объяснение, может смело искать себе убежище с демократией. Итак. Мы обустроили это убежище и всех вас сюда привели, вы пережили взрыв. Это раз. Мы обеспечили вас едой и водой. Это два. У меня есть опыт командования подразделениями. Это три. Я уверен в том, что выйдя сейчас на поиски нового убежища, вы вернетесь. Потому что вокруг нет жизни. Это четыре. У меня есть план действий. Это пять. Другого объяснения нет и не будет. Демократии нет и не будет. Только единоначалие позволит нам выжить. Кто не согласен – на выход. Я не дам вносить разлад в наш небольшой коллектив. Я закончил.

С этими словами брат обвел всех тяжелым взглядом и уселся к печке, потянув из кармана очередную сигарету. Народ подавленно молчал. Я решил разрядить обстановку:

– У нас есть еще одна новость. Мы встретили выживших. Это обитатели Центра в ОРСе, мужик, живущий под трибуной стадиона и младенец, девочка, которую мы нашли и передали врачам. Девочку зовут Богдана, и скоро вы с ней познакомитесь.

Все зашептались, начали переглядываться, женщины заулыбались.

– То, что мы встретили живых, означает, что люди вокруг нас выжили тоже. Может быть, и ваша родня уцелела.

Все зашумели, Люська выкрикнула, стараясь перекричать остальных:

– Вот именно! Мы хотим добраться до родни. Вдруг они уцелели?

– Добирайтесь – я согласно кивнул. – Никто не может вам это запретить.

– А как? Там ведь снега выше крыши. Нам нужен снегоход.

– Найдите его. Этот снегоход мой и нужен нам всем для дела. Поэтому к нему никто не притронется без моего разрешения. Это понятно?

Люська закусила губу и начала оглядываться в поисках поддержки, но мужики уже потянулись к печке покурить, а женщины смущенно переглядывались и явно не спешили вступать со мной в полемику.

Чара самым бессовестным образом дрыхла, вытянувшись у печки. Я подсел к брату и тоже закурил.

– Как думаешь, не сильно резко я выступил?

– Все верно сказал. Не нравится – на выход. Да все всё понимают, брат.

Неслышно подошедшая со спины баба Маша сказала:

– Подбери сопли, майор. На войне как на войне. Жесткая дисциплина и только она даст нам всем шанс…

Мрачный рассвет разбросал по багровому снегу страшноватые тени, ледяной воздух словно бы сгустился и с трудом продирался в легкие. Тишина. Но не звонкая, а такая, словно погрузился под воду метров на десять. Она давила на перепонки, давила на психику, угнетала. Брат выругался, прикурил очередную сигарету:

– Блин, вот так доброе утро.

И тут откуда-то со стороны Загаражной донесся многоголосый собачий вой, отчаянно тоскливый и злой одновременно.

– Слушай, а как думаешь, чем собачки питаются?

Я передернул плечами, прекрасно понимая, к чему клонит брат.

– Ладно, поехали, Док ждет уже.

Снегоход сорвался с места, с разгона вырвался на Ленина и устремился в сторону ОРСа. В этом утреннем багряном свете город выглядел особенно жутко, инопланетно. Брат не убирал руки с автомата, да и мне чувство опасности сверлило затылок. Подкатили к ОРСу, я, не слезая со снегохода, дважды пнул в калитку. Через пару минут она открылась, и наружу вышли Док и Лис. Лис был в полной боевой экипировке, даже бронник угадывался под теплой курткой. На груди стволом вниз висел какой-то небольшой пистолет-пулемет, на руках – тактические перчатки.

– На войну собрался? – брат хмыкнул, глядя на Лиса.

– Неспокойно – тот сумрачно покосился на небо.

Док шагнул к нартам:

– Нам сюда?

– Да, усаживайтесь спиной вперед.

Док ловко заскочил в нарты, следом туда же нырнул Лис. Он уселся лицом назад, так удобнее контролировать обстановку.

– Док, как там Богдана?

Док пожевал губами, обдумывая ответ, затем сказал:

– Пока сложно сказать что-то определенное. Но жить будет. А вот качество этой жизни… Пока удалось сбить температуру и стабилизировать состояние. Ест и спит, как любой нормальный ребенок.

– Ну и слава Богу. Поехали тогда.

Дорога до Убежища заняла минут десять. Когда мы подъехали, во дворе царила суета. Все вышли на улицу. Ребятня пыталась прокопать ходы в снеговой толще, Чара бдительно охраняла, устроившись на вершине самого большого сугроба. Ко всем трем подъездам вели узкие тропки. Мы подъехали к самому входу. Как только остановились, вперед вышел дед Коля.

– В гарнизоне без происшествий. Народ разбрелся по своим квартирам, потрошить пригодные припасы и собрать всю одежду.

– Толково – Леха улыбнулся. – Но не вовремя. Я ж вчера предупредил.

– Так и время пока 8:15 – резонно возразил дед Коля. – К 8:30 все будут как один готовы к медицинскому осмотру. Так что идите пока чайку попейте.

Спорить мы не стали и спустились вниз. Лис с любопытством осматривал помещение, Док раскладывал саквояж. Ленка быстро накрыла на стол и собралась было уйти, но Док ее остановил: