Мятеж рогоносцев

Когда он вышел из зала, барон Морган, глядя ему в след, сказал:

– Вот видите, я же говорил, эта девка уже его охмурила.

– Будет тебе, Морган, младший эль Горра всегда был со странностями, – смущенно ответил Филипп д’Олонэ.

– Синьоры, эль Горра – мой друг, я за него ручаюсь. Если он сказал, что придет на помощь в случае необходимости, то, поверьте, он это сделает. И можете быть уверены, все сказанное здесь, здесь и умрет, – вступился барон Касильяс.

– Будем надеяться, что так оно и есть, – процедил Морган. – Но для большей безопасности я бы поостерегся сейчас обсуждать наши планы.

Я поняла, что больше ничего интересного не услышу и тихо, согнувшись и не поднимая головы, пробралась по хорам для менестрелей к выходу на галерею. И лишь там с облегчением разогнула затекшую спину. И увидела остановившегося в паре шагов от противоположной двери дона Алонсо. То, что он догадался, почему я тут оказалась, я поняла сразу. Он фыркнул пару раз, пытаясь сдержать себя, а потом в открытую захохотал.

– Почему-то я совсем не удивлен, мадам, – сказал он с насмешкой.

– Вы же не думали, что я не попытаюсь понять, что происходит, – парировала я, гордо подняв голову и пытаясь согнать лишнюю краску с лица.

– Отправляйтесь к себе. Немедленно.

На сей раз я не стала с ним препираться, даже несмотря на повелительно-приказной тон – у меня не было на это времени. Я прошла мимо дона Алонсо к двери и бросилась бегом по коридору, едва исчезнув из его поля зрения.

***

Мне повезло – у Филиппа был тот же оруженосец, что и раньше, и он узнал меня. Я попросила его позвать господина, а сама осталась ждать в отведенных д’Олонэ покоях.

– Здравствуй, Алисия, – сказал Филипп, плотно захлопнув за собой дверь.

– Филипп, – ответила я.

По его взгляду я убедилась, что мысль, пришедшая мне в голову, была правильной – он единственный из всех готов мне помочь.

– Я пришла просить тебя о помощи.

– Что я могу сделать для тебя?

События развивались так быстро, что я не успела толком ничего обдумать. Просить его передать письмо? Куда и кому? Зачем? Нет, моим единственным шансом было другое.

– Насколько крепко тебя стерегут? – спросил Филипп.

– Не важно. Думаю, мне удастся справиться с охраной.

– Мы выезжаем на рассвете.

– Ты мог бы взять меня с собой?

– В платье моего оруженосца охрана тебя едва ли заметит.

– Со мной Жанна.

– Посадим ее в дорожный мешок.

– Лучше за спину ко мне. Она маленькая, под плащом будет почти незаметно.

– Хорошо.

Нужно было спешить. С минуты на минуту меня могли хватиться. И все же я потратила еще мгновение, чтобы сказать:

– Филипп, ты представить себе не можешь, как я тебе благодарна.

Он сделал шаг ко мне.

– Я вызволю тебя отсюда. Каким я был дураком, Алисия… – шептал он, пока руки блуждали по моему платью.

– Филипп, – я взяла его за руки и заставила посмотреть мне в глаза. – Я должна идти, иначе меня хватятся.

Я выскользнула за дверь и на цыпочках полетела прочь, но далеко уйти не успела. Послышались приближающиеся голоса, и я еле успела вжаться в самое темное пятно на стене.

– Отдай нам эту тварь, Алонсо! Мы сбросим ее по дороге в пропасть, и никто даже следов не найдет.

– Это мое дело. Я сам с ней разберусь.

Раздался характерный горловой смешок.

– Мы уже видели, как ты с ней разобрался.

– Рикардо, еще одно слово, и ты об этом пожалеешь.

– Может, тебе не дорога честь жены, но мы не допустим, чтобы наша сестра осталась неотомщенной!

– В том, что касается чести моей жены и моей семьи, только я принимаю решения, – холодно отчеканил дон Алонсо.

– Это касается чести и нашей семьи.

– В первую очередь, это касается моей чести.

– Тогда, черт возьми, не заставляй нас сомневаться. Реши этот вопрос.

– Не сомневайтесь, решу.

– Тогда почему бы не сегодня, пока мы здесь? Замуруй ее в стену, перережь глотку, сделай что-нибудь.

– Я поступлю так, как сочту нужным, и тогда, когда сочту нужным.

За один день я услышала более чем достаточно. Едва братья Иерра закрыли дверь своих покоев, а дон Алонсо скрылся на лестнице, я пробралась к себе.

Минутой позже перед моей дверью появились два дюжих стражника.

Глава 11

Я уложила Жанну спать одетой. Она долго не могла заснуть и задавала кучу вопросов: почему им с Фернандо сегодня не разрешили играть во дворе? кто те рыцари, что приехали в замок? почему у нашей двери опять стража?

С большим трудом мне удалось, наконец, ее убаюкать. Затем, поднявшись с постели, я подвесила котелок воды над огнем в камине и принялась готовить сонное питье для стражников. Я знала по именам всех обитателей замка, поэтому уговорить их подкрепиться чашей грога не составило бы труда.

Выполнив самую неотложную часть подготовки к побегу, я занялась более мелкими деталями. Мне придется переодеться в мужское платье, Жанну я спрячу под плащом, так что вещей мы брать с собой не могли, да, в общем-то, при нас и не было ничего такого, о чем стоило жалеть. С того времени, как меня с дочерью перевезли из мельничьей башни в замок, все наши вещи вернули, за исключением драгоценностей. Оно и понятно – будь драгоценности у меня, я могла бы кого-нибудь подкупить. А так оставалось всецело положиться на милость Филиппа.

У меня не было причин ему не верить. Я всегда знала, что ему небезразлична, к тому же наша прошлая связь позволила мне узнать его достаточно близко, чтобы быть в состоянии предсказывать его возможные поступки. Он сдержит слово и поможет мне, защитит в случае необходимости. А после услышанного в коридоре я отчетливо сознавала, что такая необходимость может возникнуть.

Если братья Иерра обнаружат нас в составе каравана, они, не колеблясь, приведут в исполнение свою угрозу сбросить меня в пропасть. И, как знать, может, и Жанну… Я покрылась холодным потом. Имею ли я право так рисковать? Стоит ли этот шанс такой угрозы? Как долго можно скрывать присутствие ребенка? Тем более такого активного, как Жанна? Перед побегом я могу дать ей сонное питье, но путь предстоит неблизкий, по опасной горной дороге. Рано или поздно ее заметят. Что тогда?

Я попыталась представить себе, что будет. Филипп и его люди станут защищать меня, Антуан встанет на сторону брата, и, может быть, барон Касильяс – мне он показался более совестливым и справедливым, чем другие. Хотя, как знать?

Братья Иерра и барон Морган… эти пойдут на все, вплоть до столкновения. И не пощадят ни меня, ни мою дочь. Я не знала, с кем из них больше воинов, и не могла сказать, на чьей стороне окажется численный перевес.

И потом, не стоит забывать про дона Алонсо. На сей раз мое отсутствие обнаружат очень быстро, даже несмотря на то, что стражники будут спать глубоким сном. Погоня настигнет караван, и тогда уж точно станет известно о нашем местонахождении, если даже оно не обнаружится раньше. Одна из сторон получит подкрепление, и это будет не Филипп.

Если нам и удастся благополучно покинуть Эль Горра, то только чудом. Господи Иисусе, святые Жанна-Воительница и Жанна-Заступница, я знаю, что не имею права просить, но… я опустилась на колени и прочла молитву.

На душе стало спокойнее. Я прилегла рядом с Жанной, но сон не шел ко мне. Я думала о том, как это будет. Мы с дочерью возвращаемся в АльмЭлис – снова в своих стенах, снова под надежной защитой. Дон Алонсо ничего не сможет сделать – ведь тот монах умер, а без свидетеля доказать ничего нельзя. Церковь так легко не признает своих ошибок. Если только нам удастся выбраться, мы спасены.

Удастся ли? И снова в моей голове замелькали варианты возможного развития событий, один страшнее другого. Я могу рискнуть собой, но Жанной… Нет ничего, что стоило бы дороже ее жизни. Может, оставить ее здесь и бежать одной? В конце концов, я точно знаю – дон Алонсо не причинит ей вреда. Но такой побег бесполезен – у него в руках останется все самое дорогое для меня, и он сможет ставить любые условия. Нет, это не выход.

А если мы останемся обе, если не воспользуемся сегодняшней возможностью? Рано или поздно, дон Алонсо «решит этот вопрос». Что обещал он сделать со мной тогда, в мельничьей башне? Запереть в темницу или отправить в монастырь. Что ж, все возможности для этого у него есть – в Эль Горра предостаточно подвалов и, насколько я помню, их с доном Диего тетушка все еще аббатиса в обители Святой Жанны. В лучшем случае, меня ждут монастырские стены, в худшем – одно из обширных замковых подземелий. Как только дон Алонсо поймет, что королю с канцлером безразлична моя судьба, он примет решение.

А Жанна? Как он сказал тогда – «о ней позаботится ее отец». Вот только позаботится ли он? И рискнет ли дон Алонсо отпустить возможную претендентку на наследство его сына? Скорее всего, он не причинит ей вреда, возможно, тоже передаст в монастырь на воспитание, но что ждет ее дальше? Монашеский покров? Не такая уж плохая участь для незаконнорожденной, скажут многие. Но мне от этого не легче. Я – ее мать, я должна попытаться. Моя девочка заслуживает большего.

Всю ночь я металась без сна, взвешивая бесконечные 'за' и 'против'. С первым петушиным криком, вторя ему, донесся голос часового на донжоне – это означало, что пришло время смены караула. Я поставила на огонь котелок с порцией грога, не забыв плеснуть сонного зелья.

Вскоре у дверей раздался шум, означающий, что моя охрана сменилась. Я постучала в дверь с внутренней стороны. Игнасио, мой почти бессменный охранник в последнее время, открыл.

– Холодно? – спросила я.

– Пробирает до костей, синьора, – кивнул он.

– Вот, держите, погрейтесь, – я протянула им по чаше.

– Благодарю вас, синьора, – ответили оба моих стража.

– Мне можно выходить? – поинтересовалась я.

Игнасио покачал головой:

– Дон Алонсо велел не выпускать вас, пока все гости не разъедутся.

– И когда же они разъедутся?

– Да вроде должны сегодня, так что не волнуйтесь, это ненадолго.

Моей задачей было заговорить их до тех пор, пока зелье не подействует, чтобы дверь осталась незапертой. Я успешно осуществляла свой замысел, но тут неожиданно появился третий и совершенно лишний в эту минуту страж.

– Игнасио, капитан Бернардо зовет тебя, – приблизившись, сообщил Пабло.

Игнасио широко зевнул:

– Спать бы сейчас, а не выслушивать приказы Бернардо.

Я взяла чашу и хотела вновь ее наполнить, но тут дверь за мной со стуком захлопнулась и, скрипя, задвинулся засов. Пабло явно недолюбливал меня, мягко говоря. Я снова постучала.

– Чего вам?

– Хотела дать вам горячего грога, – ответила я.

– Не нужно мне ничего, – пробурчал через дверь Пабло.

Битва проиграна, поняла я. Уже через полчаса замок проснется, и будет поздно. Если до этого люди Филиппа не найдут меня, а они не найдут, потому что понятия не имеют о расположении покоев в замке, о побеге можно забыть.

Как на иголках просидела я на постели следующие минуты, прислушиваясь к звукам пробуждающегося замка. Когда откуда-то снизу донесся одновременный топот множества копыт, я вздохнула, вылила грог с сонным зельем в очаг, от чего огонь вспыхнул еще ярче, затем легла на постель и крепко прижала к себе Жанну.

***

Хорхе потом сказал, что, когда они с Пабло отворили дверь, то нашли нас с Жанной спящими. Как и одного из стражников у двери и Игнасио в караульной. Что подумали об этом внезапном приступе сонливости Хорхе и дон Алонсо, мне осталось неизвестно. Утром следующего дня мне вновь, как ни в чем не бывало, разрешили выходить.

Все это время я провела в размышлениях о том, что же делать теперь. В конце концов, я многократно взвесила «за» и «против» всех пришедших на ум вариантов и решилась. Мне нужно поговорить с доном Алонсо.

Я начала искать подходящий случай, когда у него будет более-менее хорошее расположение духа.

Случай представился неожиданно:

– Вы уже несколько дней ходите за мной по пятам. Может, скажете, что вам нужно?

– Мне нужно поговорить с вами.

– Что ж, я тоже хотел поговорить с вами, – ответил дон Алонсо.

Следуя за ним, я поднялась на крепостную стену. Обернувшись ко мне, он произнес:

– Говорите.

– Как вы себя чувствуете?

В ответ он сделал нетерпеливый жест раненой рукой.

– Как обычно. Переходите к делу.

– Сначала скажите вы, – улыбнулась я.

– Боитесь раньше времени раскрыть свои планы?

– Я – ваша пленница и поэтому изначально нахожусь в наименее выгодной позиции, – я снова улыбнулась в ответ.

– Не нужно кокетничать со мной, мадам, – резко ответил дон Алонсо, давая понять, что мои женские уловки ни к чему.

Я перешла к делу:

– Что вы сделали с теми стражниками?

– С какими? – ехидно спросил дон Алонсо, и я поняла, что отчасти была неправа, назвав его болваном.

– С теми, кто не заметил, как я вышла за ворота, – изобразила я полное непонимание намека.

– Перевел на охрану рудников.

– Вы обещали их не наказывать.

– Я не наказывал. Просто перевел туда, где от того, насколько хорошо они выполняют свои обязанности, зависит их жизнь. Это научит их быть внимательнее.

– В отличие от вас, мадам, я привык выполнять свои обещания, не прибегая к каким-либо уловкам, – припомнила я ему его же слова.

– И в чем уловка? В том, что я не могу доверить безопасность замка и его обитателей тем, кто однажды уже не оправдал доверия? – парировал дон Алонсо.

– Вы никогда и ничего никому не прощаете? – с моей стороны это было скорее утверждение, чем вопрос.

Дон Алонсо усмехнулся.

– Всепрощение – роскошь, которой более всего добиваются те, кого есть за что прощать.

– Очевидно, себя вы считаете безгрешным?

– Мадам, я не понимаю, вы хотели поговорить о нимбе вокруг моей головы?

– Нет, я хотела узнать, насколько крепко вы держите слово.

Брови под острым углом взлетели вверх.

– И что? Вы удовлетворены результатом проверки?

– Нет. У меня есть еще один, последний вопрос.

Дон Алонсо продолжал наблюдать за мной с ироничным любопытством:

– Задавайте.

– Хайме.

– Вас интересует, обезглавил я его, четвертовал, высек или отправил на рудники?

– Вообще-то, да.

– В таком случае, спросите у него сами. Через неделю он возвращается с караваном из Ордении. Это все?

– Не совсем, – я вдохнула поглубже, выдержав паузу, перед тем как перейти к сути. – Вы уже однажды говорили о том, как намерены со мной поступить. Тогда у меня еще были кое-какие надежды и иллюзии, которых нет теперь. Я не знаю, что вы выберите в качестве достойной кары, но в любом случае прошу вас позаботиться о том, чтобы Жанна была передана моим родным.

– Кому именно вы хотите, чтобы я передал Жанну?

– Моему брату Жаку, он приезжал сюда зимой, вы его, наверное, видели.

– Можете не волноваться, я выполню вашу просьбу.

– Без уловок? – я позволила себе хамство, потому что это было слишком важно для меня.

– Без уловок, – подтвердил дон Алонсо.

Я поблагодарила его, ободренная тем, что он согласился, вот так, сразу.

– И еще… я хотела…

– Зная вас, можно было догадаться, что одной просьбой дело не ограничится, – насмешливо заметил дон Алонсо.

– Прошу вас, дайте мне договорить. Не думайте, что мне легко сказать то, что я собираюсь.

В ответ он промолчал, показывая, что готов меня выслушать.

– Мне кажется, всем уже довольно скандалов. И вам, и мне. Вы можете запереть меня в монастырь, уличив в супружеской неверности. Можете обвинить в суде. Но что-то мне подсказывает, вы предпочли бы обойтись без очередного ярмарочного представления. Поэтому я решила рискнуть и поговорить с вами. Я могу принять постриг сама, по собственному желанию, и тогда скандала не будет. Но, вы правы, если думаете, что я поставлю свое условие.

– Какое же?

– Жанна останется вашей дочерью. Не перебивайте, дайте мне договорить, – добавила я, хотя он не успел ничего сказать. – Вы прекрасно знаете, какая судьба ждет незаконнорожденного ребенка. Тем более девочку. Она – чудесный ребенок, и ни в чем не виновата. Виновата я. Видит Бог, я хотела иметь детей в браке, но Господь послал мне свой дар, когда посчитал нужным. Король действительно ее отец. Я надеялась, я все делала, чтобы он полюбил ее. Вы же сами видите, как она тянется к вам, к любому мужчине, готовому взять ее на руки…

Я задохнулась от слез, и, отвернувшись, пыталась успокоиться. Мне нелегко было вслух сказать то, что я боялась признать даже наедине с собой.

Солнце уже клонилось к закату. Постепенно я успокаивалась, предоставив ветру осушать мои слезы. Дон Алонсо молча стоял за моей спиной. Наконец, я повернулась к нему и спросила, понимая, что продолжать говорить я не могу:

– Что вы хотели мне сказать?

Он окинул внимательным неспешным взглядом ломаную линию горизонта и так же неспешно произнес:

– Я хотел бы быть уверен, что во время моего отсутствия никто не заболеет, не заснет странным сном и не сбежит из замка, – он перевел взгляд на меня и продолжил: – Вы можете дать мне такую гарантию, мадам, или мне придется запереть вас на время отъезда?

Я склонила голову, признавая поражение.

– У меня нет выбора, и вы это знаете. Вам нечего опасаться, даю слово.

– Без уловок? – совершенно серьезно спросил он.

– Без уловок, – улыбнулась я сквозь слезы.

Глава 12

С первой проклюнувшейся зеленью, дон Алонсо поехал осматривать свои владения.

Из немногих растений, которые скудно зазеленели на склонах, почти все были мне не знакомы. Я с любопытством наблюдала за Хосефой, чистившей коренья на кухне и кидавшей их в бурлящий котел. Признаться, вкус у похлебки получился не самый приятный, но я заставила детей вычистить миски до донышка. Больше мне понравился салат из побегов молодого кустарника, их нарезали и ели сырыми.

Начался сезон гроз. С уходом большей части мужчин, ворота замка наглухо заперли, и проходящие караваны можно было лишь разглядывать с крепостной стены, когда они шли по дороге или когда останавливались в специально построенном помещении под стенами замка, которое к весне успели подготовить и починить.

Днем было уже тепло, и я достала наши с Жанной домашние летние платья. Приятно было почувствовать себя нарядными, я распустила Жанне волосы, и Фернандо сказал, что мы обе очень красивые.

***

Мужчины вернулись в конце июня, загорелые и обветренные. К тому же дон Алонсо сбрил бороду, так что издалека я его даже не узнала. Они привезли запасы провизии, холсты, Фернандо получил обещанный меч и маленького пони, а Жанне достались золотые браслеты.

Теперь в замке постоянно толклись посторонние, и донья Хуана целыми днями пребывала в тревоге, как бы чего не пропало, и ежевечерне призывала всех проявлять бдительность.

Дон Алонсо молчал. По возвращении он ни словом не обмолвился о нашем последнем разговоре. Что до меня, то мне и вовсе не хотелось торопить события и переезжать в монастырь. Конечно, это не столь далеко от Эль Горра, и пейзаж, скорее всего, будет уже привычным, но там не будет моей дочери, а я навсегда потеряю свободу и погружусь в молитвы. Видит Бог, я никогда не чувствовала себя предназначенной для монастырской жизни, и уж тем более готовой к ней. При мысли о предстоящем, мне становилось страшно. Поэтому, видя, что дон Алонсо избегает меня, я тоже не стремилась попадаться ему на глаза.

***

Фернандо так увлекся своим мечом и пони, что Жанна надулась и, присоединившись ко мне, деловито сновала по кухне и погребам, укладывая провизию. Впрочем, через несколько дней Фернандо надоело быть одиноким рыцарем, и он появился на кухне, сначала молча, наблюдая за нами, а потом попросив: «Тетя Лиса, налейте мне меда». Через пару минут они с Жанной, перепачканные до ушей медом, помчались играть во дворе.

Вечером, выглянув во двор на звуки свирели, я увидела несколько танцующих пар. Старик, игравший какой-то горский танец, сидел на камне у стены, а рядом с ним пританцовывали Жанна с Фернандо. Мелодия была немного печальная, но ритмичная, и Жанна уже уверенно двигалась, теребя за руку неуклюже топтавшегося кавалера. Те, кто не танцевал, усевшись вдоль стен, смотрели и слушали.

Двор постепенно заполнялся людьми. Посредине зажгли костер. В летних сумерках он весело потрескивал, и далеко разносившаяся мелодия звучала как-то по-особенному.

Заметив меня, Жанна помахала мне рукой и, подтащив ко мне Фернандо, сказала:

– Мам, ну хоть ты научи его танцевать, я уже устала.

Фернандо от усердия высунул язык, у него уже начинало получаться, когда он на мгновение замер, увидев, что Жанна, не теряя времени даром, нашла себе другого кавалера в лице Додо.

– Давай, Фернандо, вот так, а теперь в другую сторону, вот, у тебя уже получается, – подбодрила его я.

От обиды он пыхтел и все время норовил повернуться в ту сторону, где кружилось Жаннино платьице.

А моя красавица дочь, оставив Додо, решила опробовать свои чары на более взрослых кавалерах и вела в круг танцующих дона Алонсо. Фернандо еще несколько мгновений наблюдал за ней, топчась на месте, потом вырвал из моей ладони свою, подбежал к Жанне, схватил за руку и повернул к себе. Жанна, опустив глазки, кротко как овечка, принялась танцевать, больше не пытаясь подыскивать других кавалеров.

Мне неудобно было стоять одной среди танцующих, я посмотрела на дона Алонсо и, к моему удивлению, он протянул мне руку:

– Прошу вас, мадам.

Этим вечером я перетанцевала много разных танцев, знакомых и незнакомых. Люди веселились, празднуя окончание зимы, победу над болезнью и просто хороший летний вечер.

Когда Жанну и Фернандо сморил сон, дон Алонсо помог мне отнести их в постель. Уложив спящего Фернандо, я забрала у него Жанну и спросила:

– Что у вас опять с рукой?

– Ничего особенного.

– Ничего особенного произошло во время столкновения на границе вашего графства? – я укрыла детей одеялом.

– В последнее время Хорхе стал не в меру болтлив.

– Я не слепая, и даже если бы Хорхе не сказал мне о столкновении с беглыми каторжниками, я бы не знала причины, но не следствия.

– Вы наблюдательны.

– Можно я посмотрю?

– Это просто рубец, и он уже зажил.

– И все же.

Дон Алонсо развязал шнуровку на рукаве дублета и закатал рукав рубашки. Рубленую рану прижигали, чтобы избежать заражения. Все было сделано грубо, просто, надежно, как это принято у воинов. Выше, на предплечье виднелся почти затянувшийся след его ссоры с доном Диего. На всякий случай я лишь промыла рану и наложила повязку, пропитанную успокаивающим настоем.

– Дон Алонсо, вы могли выбирать между Эль Горра и Альтамира, почему вы выбрали Эль Горра? – спросила я, накладывая повязку.

– Потому что это мой дом. И дом моих предков.

– Но ведь Альтамира тоже дом ваших предков. И, сказать по правде, не в пример более роскошный.

– Эль Горра мне дороже. Это единственное место, где я хочу жить.

– Да, я понимаю, я чувствую то же по отношению к АльмЭлис. Для меня он почти часть меня самой. То есть я не имела в виду, что поэтому… просто я хотела сказать, что он дорог мне, так же как вам Эль Горра… Я просто это сказала, без всякого умысла, – закончила я, запутавшись в объяснениях.

– Откуда вы знаете, что у меня была возможность выбора? – спросил дон Алонсо.

– Дон Диего как-то рассказывал о вашем уговоре.

По лицу дона Алонсо пробежала едва уловимая тень.

Я сказала:

– Наверное, если бы я была мужчиной и сделала то, что сделала, вы бы убили меня.

– Если бы мужчина утверждал, что сочетался со мной браком… даже не знаю, что бы я сделал, – озадаченно произнес дон Алонсо.

Я рассмеялась.

– Вы очень похожи на свою дочь. Точнее, она на вас очень похожа. Вы смеетесь одинаково. А когда ваши маленькие хитрости выплывают наружу, обе опускаете глаза долу с невинным видом.

– Вы пристально за мной наблюдаете. Боитесь, что я отравлю кого-нибудь или наведу порчу на ваш гарнизон? – улыбнулась я.

– В отношении вас я больше не берусь делать никаких предположений.

– А мне кажется, наоборот, в отношении меня вы с легкостью предполагаете все самое дурное, не беретесь только предполагать хорошее.

– Хорошее в вас тесно переплетено с дурным.

– Как в любом другом человеке, – я закрепила повязку и помогла ему зашнуровать рукав. – Ну вот. Еще несколько дней вы не сможете свободно двигать рукой, но болеть будет меньше.

– Да, но дурное в вас мне невыносимо, – резко сказал дон Алонсо.

Вошла донья Хуана посмотреть, как спят дети, и, убедившись, что все в порядке, мы с ней плотно задернули занавеску.

***

Поутру, проходя по террасе, я услышала веселую болтовню челяди.

– Нет, она, конечно, красивая, но она все время перечит синьору. Донна Изабелла никогда так не делала… – по голосу я узнала Хуана, камердинера.