Мятеж рогоносцев

Я вернулась к воротам, но обнаружила, что их успели поднять. Несколько раз я попыталась позвать стражу, но, вскоре поняла, что это безнадежно, и меня никто не слышит. Оставалось дожидаться, пока ворота опустят еще раз. Или пока обнаружат, что меня нет. В любом случае, это могло произойти не так уж скоро.

Оглядевшись, я заметила невдалеке расщелину с молодым кустарником. Почки растений и молодые побеги были бы сейчас ценным средством для восстановления сил выздоравливающих, и, недолго думая, я двинулась в сторону расщелины.

***

В замке мое отсутствие вызвало целый переполох. Дон Алонсо был просто вне себя.

– Вы!.. Вы… – начал он, увидев меня, открыл рот, видимо, пытаясь сказать что-то очень неприятное, но сдержался и после напряженной паузы закончил: – Вы больше ни шагу не сделаете за пределы своих покоев!

– Я собрала почек для отвара. Детям они будут полезны, – спокойно сказала я.

– В чем дело, мадам? Побег не удался? Пришлось вернуться? – с присущим ему ехидством спросил дон Алонсо.

– Я так и думала, что вы вообразите себе именно это. Но, представьте себе, я спустилась в расщелину за почками. Только и всего.

– Только и всего? Это все, на что хватило вашей фантазии? Право, мадам, не держите меня за дурака. Придумайте что-нибудь еще.

– Зачем? Вы же все равно мне не поверите.

– Вы правы, я вам не поверю. И выведу на чистую воду вас и ваших сообщников.

Я подумала о стражниках, не заметивших, как я прошла мимо ворот.

– И повесите кого-нибудь еще? Вы ведь давно никого не вешали.

– Хотите мне помешать? Скажите все сами.

– И вы помилуете моих сообщников?

– Я не стану их вешать.

– Обезглавите или четвертуете. Для разнообразия?

– В отличие от вас, мадам, я привык держать свое слово, не прибегая к каким-либо уловкам. Не судите по себе.

– Тогда скажите, что никак не станете их наказывать.

– Это уже слишком!

– Обещайте мне. И я сознаюсь.

Дон Алонсо с шумом выдохнул воздух сквозь зубы.

– Хорошо. Я слушаю.

– Я пошла проводить мэтра Джованни. У меня не было сообщников, ваша стража меня просто не заметила. Они подняли мост, и я осталась за воротами. А на обратном пути нарвала почек.

– И вы хотите, чтобы я поверил в этот бред? – взорвался дон Алонсо.

– Это правда. И вы мне обещали не наказывать этих недотеп.

– А вы обещали сказать правду.

– Это и есть правда, – повторила я снова.

– И поэтому вы просили у меня помилования для своих сообщников? Зачем оно им, если они ничего не совершили?

– Я хотела быть уверенной, что вы никого больше не накажете.

– Вы хотите, чтобы я поверил, что, оказавшись за воротами замка случайно, вы полезли черт знает куда, собирать какие-то ветки? Если вы не собирались бежать, то почему не вернулись тотчас же?

– Да потому, что ваша стража не просто слепа, но еще и глуха! А я не солдафон с луженой глоткой! Я звала, но меня никто не услышал. Что еще мне оставалось делать?!

– Бежать, разумеется! Что, впрочем, вы и сделали.

– Зачем же я тогда вернулась? – спросила я, начиная терять терпение.

– Это вы мне объясните, мадам. Вы ведь ничего не делаете просто так. Один сплошной расчет.

Это не было просто проявлением гнева, он говорил то, что считал очевидным, что, с его точки зрения, не нуждалось в доказательствах. Нет, конечно, дон Алонсо хорошего обо мне сказать не мог, но… меня будто сильно и грубо толкнули в грудь. Он всегда умел ударить словом.

– Почему я вообще должна оправдываться перед вами, дон Алонсо? Вы заточили меня в своем замке насильно, и считаете, что я не попыталась бы бежать, представься мне такая возможность?

– Ага, наконец, вы признались! – он выпалил это с таким торжеством, что мне стало смешно.

– Знаете, что, дон Алонсо, вы просто упрямый болван! Если вам проще подозревать меня во всех смертных грехах, чем поверить, что ваша стража дала маху, идите вы лесом! Я не собираюсь умолять вас поверить в мою невиновность!

Челядь застыла с открытыми ртами. Дон Алонсо побелел от злости. Он повернулся ко мне спиной и велел племяннику доньи Хуаны:

– Хорхе, отведи мадам Альтамира в ее комнату. И проследи, чтобы она там и оставалась!

***

Меня заперли. Дети были напуганы непонятным переполохом среди взрослых, но я старалась не подать им поводов для тревоги. Почечный отвар – отличное средство для ослабленного организма, особенно весной, когда еще нет свежих овощей и фруктов. Чтобы он не показался горьким, я подсластила его медом.

Я не хотела ссориться с доном Алонсо в очередной раз. Но, всякий раз, когда я говорила с ним, он умудрялся вывести меня из равновесия. В этот раз он обидел меня, но и я перегнула палку – оскорбила его в его собственном доме, в присутствии его людей. Простейшие правила приличия и здравый смысл требовали, чтобы я извинилась. В моем нынешнем положении глупо было лелеять собственные обиды, бросать лишний вызов, злить человека, от которого всецело зависели мы с дочерью. К тому же я не хотела сидеть взаперти.

Я попросила Хорхе передать дону Алонсо, что хочу с ним поговорить. Я призвала на помощь все свое присутствие духа. Даже если он захочет говорить со мной, объясняться мне придется долго, потому как, сколько не извиняйся, он самый упрямый болван из всех, кого я видела.

Хорхе вернулся и велел мне идти с ним.

***

Дон Алонсо сидел и читал. Он продолжал заниматься своим делом, словно вокруг никого и не было. Что ж, он зол на меня, а я не хотела злить его еще больше. Придется подождать. Впрочем, когда он поднял на меня глаза, лицо у него было спокойное.

– Что вы хотели, мадам?

– Я сказала вам правду. Клянусь самим дорогим, что у меня есть, – моей дочерью. Неужели вы думаете, я оставила бы ее здесь одну?

– Нет, думаю не оставили бы, – сказал он после некоторого раздумья. – Это все?

– Нет. Вы обещали мне не наказывать стражу, помните?

– Я всегда помню о своих обещаниях, – холодно ответил дон Алонсо.

– Я сожалею о тех словах, что у меня вырвались, дон Алонсо, и прошу вас простить меня, – смиренно сказала я.

– Не стоит. Это был единственный раз, когда я мог быть уверен, что вы говорите то, что думаете, – ответил он.

– Я говорю, что думаю и сейчас.

– Хорошо, допустим. Тогда ответьте мне на один вопрос. Как вы попали из мельничьей башни в замок? И учтите, если вы хотите соврать, лучше просто промолчите, – последнюю фразу он добавил таким тоном, что мысли о том, чтобы сказать, что я спряталась в повозке, исчезли сами собой.

– У возницы, Хайме, были больны жена и дочь. Когда я сказала, что могу помочь излечить их, он согласился взять меня в замок.

– У вас просто удивительный дар обводить людей вокруг пальца.

– Вы не должны осуждать его. Вы же сами…

– Болван? – поинтересовался дон Алонсо.

От неожиданности я рассмеялась. И тут же пожалела об этом, потому что дон Алонсо не смеялся и молча смотрел на меня. Я не думала, что мои слова его так задели.

– Вы же сами ездили за лекарем в Ордению. Вы должны понять его и не наказывать. Вы ведь обещали мне.

– То, что я вам обещал, относилось только к стражникам.

– Тогда мне очень жаль, но я опять вам соврала.

– А я опять вам не поверил, – сказал дон Алонсо, с явным удовлетворением откидываясь на спинку кресла. – Возвращайтесь в свои покои.

– Я пришла сюда, чтобы попросить вас отменить ваше решение и не держать меня взаперти, но, пожалуй, не буду этого делать.

– В таком случае, идите к себе.

Я не тронулась с места.

– Что вы с ним сделаете?

– С кем?

– С Хайме.

– Знаете, мадам, я невольно думаю, сколько же вы спасли жизней, докучая королю такими просьбами, – сказал дон Алонсо, и я почувствовала, как краснею до корней волос. Я почти никогда не просила короля помиловать кого-нибудь, единственным исключением был Антонио, но дон Алонсо ничего не мог знать об этом.

– Я прошу только потому, что часть вины лежит на мне.

Я уже выходила из покоев, когда услышала:

– Вернитесь, мадам.

Я обернулась.

Дон Алонсо, нахмурившись, смотрел на меня.

– Зачем вы это сделали?

– Сделала что?

– Пробрались из мельничьей башни в замок.

– Один сплошной расчет, разве нет? – пожала я плечами.

– И на что вы рассчитывали? – он не мог не заметить моего сарказма, но предпочел спросить спокойно.

– Отравить всех, кто мог представлять опасность для моих планов и скрыться, пока хозяин замка в отъезде.

Дон Алонсо на этот раз, видимо, решил оставить мою издевку без ответа и протянул мне одну из бумаг, лежавших перед ним. Со свитка свисал оттиск королевской канцелярии.

«Нет женщины, что стоила бы королевства, и нет графства, которого нельзя было бы лишиться. Примите это как дружеский совет, граф», – прочитала я. Под этими строками стояла размашистая, четкая подпись канцлера, скрепленная малой королевской печатью.

У меня дрогнула рука, и край свитка, задев пламя свечи, вспыхнул. Дон Алонсо выхватил у меня свиток, затушил и положил на стол. Однако, когда я снова протянула к нему руку, он молча передал бумагу мне.

– Вы уже ответили на это послание? – спросила я.

– Нет.

– Дружеский совет канцлера дорогого стоит. Вам так не кажется? – улыбнулась я через силу.

– Особенно когда он написан на гербовой бумаге и скреплен королевской печатью, – усмехнулся дон Алонсо. – Я склонен расценивать это как угрозу.

– Если это угроза… Вы не думали о том, что королевские войска могут оказаться у стен Эль Горра?

– Я в состоянии защитить Эль Горра и своих подданных, – он ответил без колебаний, и твердость его тона заставила меня поверить, что это не пустое бахвальство. Эль Горра будет сражаться, королевские войска заплатят дорогую цену за победу и уж тем более за поражение.

– Я не хочу стать причиной кровопролития.

– Теперь уже поздно сожалеть, мадам. К тому же это маловероятно.

– Вы в этом так уверены?

– Ни один король не выигрывал битвы в этих горах. Большое войско здесь бессильно. Да оно и не к чему. Достаточно нанять любую разбойничью шайку в окрестностях.

– Зачем вы говорите мне это?

– Чтобы вы знали, в чьих руках можете оказаться после побега. А теперь идите к себе.

На этот раз я сама обернулась, почти выходя из комнаты.

– Как давно вы получили это послание?

– Прошлой осенью.

Вечером следующего дня Хорхе, улыбаясь, прошептал мне:

– Синьор сказал, что вы можете выходить. Теперь мы с Игнасио будем вашей тенью.

***

Первый караван принес первые вести из других поселений. В эту зиму население многих из них уменьшилось почти вдвое. Эта весть заставила вспомнить о той угрозе, которую несло с собой весеннее тепло. Женщины принялись за большую уборку, тщательно вычищая каждый уголок.

Фернандо и Жанна тоже бегали повсюду и, как могли, помогали, внося свою долю беспорядка. Проходя мимо одной из спален, я увидела, что они дерутся, размахивая пуховыми подушками. Я велела им прекратить, но они, видя, как из подушки полетели перья, пришли в дикий восторг, и с еще большим усердием стали обмениваться тумаками.

Когда я подошла слишком близко, досталось и мне. Со словами «ну, сейчас я кого-нибудь поймаю и нашлепаю» я тоже вступила в бой. Вспотевшие и взлохмаченные, дети принялись рвать подушки и осыпать меня перьями. Я защищалась, смеясь и чихая. Жанна и Фернандо бегали от меня по кровати с не меньшим удовольствием, чем я вокруг нее. Пух и пыль стояли столбом в солнечных лучах. Мне удалось поймать Фернандо, который в пылу азарта подскочил слишком близко. Жанна прыгала на другом конце постели, хохоча и показывая на дверь. Я оглянулась: в дверях стоял дон Алонсо и тоже смеялся.

В тот день, отправив Фернандо и Жанну во двор, стряхивать с себя пух и перья, я впервые за несколько месяцев посмотрела в зеркало не мельком, проверяя в порядке ли волосы, и увидела похудевшую женщину в простом темном платье с растрепанной прической, к тому же густо усыпанную перьями. Да уж, тут было, над чем посмеяться.

Глава 10

– Мама, папа Фернандо сильно обидится, что я отбила ему нос? – спросила Жанна вечером.

– Что ты сделала?

– Я нечаянно. Мы играли с Фернандо, я кинула камень, а у него отвалился кусочек носа, совсем маленький. Может, он не заметит?

Утром Жанна отвела меня на место преступления. У статуи короля Диего I, украшавшей нишу замковой часовни, действительно не хватало кончика носа. Ущерб был незначительным. Зато сходство просто поразительное. Несколько столетий, десятки поколений отделяли первого короля испанской династии от братьев Луис эль Горра, но передо мной предстали те же тонкие темные брови вразлет, тот же упрямый подбородок, то же выражение надменности на узком лице. И если дон Диего мог быть заносчивым и высокомерным только с прислугой или людьми ниже его по положению, его брат не делал столь тонких сословных различий. Впрочем, надо отдать ему должное, с детьми и домочадцами дон Алонсо никогда не был таким жестким, нетерпимым и язвительным, каким позволял себе быть с остальными.

Алонсо Луис эль Горра

– Тебе следует рассказать о том, что случилось, и попросить прощения. Я не думаю, что дон Алонсо будет сердиться, ведь ты сделала это не нарочно, – сказала я дочери.

Чуть позже Жанна сообщила мне:

– Он сказал, что нос – это не страшно, главное, чтобы я ничего другого не разбила Фернандо. По-моему, он подумал, что я собираюсь бить Фернандо.

Я не стала разубеждать Жанну, но, глядя на то, с каким преданным детским обожанием смотрел на нее в этот момент Фернандо, подумала, что, скорее всего, его отец имел в виду нечто иное.

***

Пока женщины занимались уборкой, мужчины готовили вооружение и упражнялись во дворе. Жанна и Фернандо с горящими глазенками часами наблюдали за ними с террасы, под лязг металла и характерные вскрики сражающихся.

Фернандо все уши прожужжал отцу напоминаниями о том, что он обещал подарить ему настоящий меч и пони, но пока дон Алонсо разрешал ему тренироваться только с деревянным мечом.

Естественно, и моя дочь не осталась в стороне от военных упражнений. В промежутках между беготней по замку за женщинами и наблюдением за боевыми приготовлениями мужчин они с Фернандо сражались на мечах друг с другом. Честно говоря, я побаивалась этих сражений, после них в изобилии приходилось доставать занозы, заживлять царапины и смазывать синяки. К счастью, наблюдать за старшими им все же было интереснее.

***

Нарушившим привычный распорядок нежданным гостем стал дон Диего, прибывший с очередным караваном. Услышав о его приезде от доньи Хуаны, я разволновалась. Он мог быть посланцем короля, или, в любом случае, приехал неслучайно. Я с нетерпением ждала возможности увидеть его, но он заперся с доном Алонсо в оружейной.

Письмо О’Флаери, что показал мне дон Алонсо, внушило мне опасения, которыми я не стала с ним делиться. Зная канцлера, я прочитала между строк совсем иное, нежели дон Алонсо. В своей любимой двусмысленной манере О’Флаери дал понять, что дон Алонсо может делать со мной, что хочет: ни канцлер, ни король более не заинтересованы моей судьбой, но для дона Алонсо будет лучше, если он сделает это тихо и не будет навлекать гнев короля своим явным неподчинением его воле. Так мне, во всяком случае, показалось, но я мечтала ошибиться. И сейчас только дон Диего мог развеять мои опасения.

Голоса в оружейной становились все громче, но разобрать, о чем братья спорят, было невозможно. Как я не прислушивалась, до моих ушей долетали лишь обрывки фраз. Особенно отчетливо прозвучало «шлюха», «двор», «женится», потом раздался грохот. Сбежавшиеся на шум слуги увидели взбешенного дона Диего, вылетевшего из оружейной, вытирая кровь с лица. Я бросилась к нему и увела к себе. Пока я залечивала ссадины на его лице, дон Диего, не переставая, говорил, выплескивая свое раздражение, так быстро, что я не всегда успевала улавливать смысл его слов:

– Упрямый осел! Какого черта я только послушал эту старую дуру и приехал! Почему я должен беспокоиться о благе семьи, когда оно никого больше не заботит! Если этот кретин так дорожит фамильной честью, пусть не боится – она будет единственным, что он сможет оставить сыну! Так ему и надо, я больше не собираюсь рисковать своей шеей! Обо мне никто не подумал, ни о ком из родственников. Ему-то что, невелика разница, что здесь сидеть, что в тюрьме! Захолустные старые развалины! А вся семья впадет в немилость! Короли этой династии не успокаиваются, пока не уничтожат весь род под корень, – он злобно посмотрел на меня и продолжил: – Это ты во всем виновата! Ненасытная потаскушка! Думала, король без тебя жить не может? У него таких девок в каждой таверне без счета! Он еще спасибо сказал бы, за то, что тебя без шума с глаз долой убрали. И Альтамира досталось бы нам. Но нет, Алонсо умудрился устроить все так, что король его долго не забудет. И сравняет Эль Горра с землей, даже имени не останется! – он оттолкнул мою руку от своего лица и встал.

– Кажется, дон Диего, моя помощь вам уже не требуется, – сказала я, и он, прижимая к ссадине на лбу мокрый платок, велел седлать коня.

Его слова подтвердили мои худшие опасения. Я вернулась к оружейной, но там никого не было. На полу валялись разбросанные доспехи и виднелись следы крови. Крови было больше, чем могло вытечь из всех ссадин, полученных доном Диего. Рядом лежал окровавленный наконечник копья, вырванный из гнезда.

Запыхавшись, я влетела в покои дона Алонсо.

– Я же сказал, чтобы никто сюда не входил, – услышала я раздраженный голос у себя за спиной.

На темной ткани дублета ничего не было заметно, и, лишь приглядевшись, я увидела промокший рукав и кровь, стекавшую по пальцам на пол.

Вошел Хорхе с кувшином воды и полотном.

Я протянула руку помочь ему, но дон Алонсо сказал:

– Выйдите, мадам.

– Но…

– Идите, синьора, – Хорхе довел меня до двери и закрыл ее за мной.

***

Не знаю, ссорились ли братья Луис эль Горра между собой раньше, но мне почему-то казалось, что эта драка – не первая. Обитатели замка не подтвердили и не опровергли мои догадки. Они вообще делали вид, будто ничего не произошло. И сам дон Алонсо только поморщился, когда вечером Фернандо с разбега прыгнул к нему на руки.

Известно ли было дону Алонсо о роли, которую дон Диего сыграл в нашей мнимой женитьбе? Скорее всего, известно, раз уж он схватил того монаха и допрашивал его. Но меня беспокоило не это. Между собой они как-нибудь разберутся. Но где в итоге окажемся мы с дочерью?

Я думала о том, как мне быть, и искала подходящую возможность поговорить с доном Алонсо. Но мои планы были нарушены новым нежданным вторжением.

На сей раз гостей оказалось несколько и прибыли они с внушительной вооруженной свитой. Я была во дворе и первым, на кого обратила внимание, оказался мощный рыжеволосый рыцарь на таком же могучем коне. Он спешился и принялся разглядывать меня так, как это умеют делать охочие до женщин мужчины. Такие взгляды были мне не в диковинку, и, хоть я и отвыкла от них в последнее время, смутить меня им бы не удалось.

Другое дело рыцарь с гербом д’Олонэ на груди. Он смотрел на меня словно украдкой, и все же не менее пристально, чем рыжеволосый. И тут у меня дрогнуло сердце – ведь то был не кто иной, как Филипп д’Олонэ. В бородке засеребрилась седина, но в остальном, это был Филипп, и его неловкий вид говорил о том, что он все помнит. Рядом оправил тунику и тоже уставился на меня его брат Антуан. Что привело их сюда? И кто этот рыжеволосый рыцарь?

Позади спешились еще трое, и те разглядывали меня с неприкрытой злобой. Высокий, дородный мужчина с бородой и двое черноволосых синьоров, чья схожесть не оставляла сомнения в том, что они братья. Эти буравили меня глазами так, что если бы взглядом можно было умертвить, они, не колеблясь, сделали бы это. Мне не было нужды гадать, кто они – сходство между ними и донной Изабеллой было слишком сильно. Догадывалась я и о том, что братья Иерра сейчас думают – по меньшей мере они мечтали увидеть меня в цепях и кандалах, где-нибудь в подземелье, а не разгуливающей по двору с корзиной мокрого белья. Я стояла, не двигаясь с места, и тоже разглядывала всю компанию, стараясь сохранять спокойствие, ибо, что еще остается делать женщине под перекрестным огнем ненависти и похоти, как не пытаться сохранить крупицу достоинства.

Напряженную тишину нарушил звук шагов дона Алонсо и Хорхе. Рыжеволосый радостно хлопнул дона Алонсо по плечу:

– Эль Горра, вели немедля приготовить трапезу, мы голодны как волки.

– Приветствую, Касильяс, синьоры… Добро пожаловать.

И тут я сочла за лучшее исчезнуть. Рыжеволосого звали барон Касильяс, бородатого – барон Морган. Насколько я могла судить – все соседи дона Алонсо, все с севера. Что им было нужно?

На сей раз я не собиралась оставаться в неведении. Они направились в трапезную, и, избавившись от корзины с бельем, я тихонько прокралась на хоры для менестрелей. Сквозь узорные прорези мне было видно всех пирующих. Я успела как раз вовремя, потому что, утолив голод и жажду, рыцари перешли к беседе.

– Ну что, эль Горра, так ли хороши королевские ночи, как говорят? – потирая руки, хохотнул барон Морган, кивнув головой в сторону двора, где мы недавно встретились.

– Синьоры, вы – гости в моем замке, но не стоит испытывать пределов моего гостеприимства, – подняв брови, ответил дон Алонсо.

– Поверь, эль Горра, лучше, когда тебя спрашивают, спал ли ты с королевской любовницей, чем когда интересуются, спал ли король с твоей женой, – пошутил барон Касильяс.

– Нам нечего рисоваться друг перед другом, синьоры, – уже серьезно продолжил барон Морган. – Все мы, так или иначе, оказались в сходном положении. Более десяти лет назад я женился на Селин Вернуэр, получив в придачу королевского бастарда и обещания щедрого приданного. Ублюдку уже давно впору отправляться на обучение к рыцарям Ордена, но порази меня гром небесный, если я видел хоть медный грош из того приданного. Вы оба, д’Олонэ, получили в супруги красоток, не раз прошедших королевскую постель, – физиономии обоих братьев д’Олонэ побагровели, но ни один ничего не ответил. Признаться, в эту минуту, мне стало их даже жаль.

– Ты, Касильяс, тоже знаешь, каково это – выдать замуж сестру с королевским приплодом в утробе.

Рыжий Касильяс серьезно кивнул, подтверждая его слова.

– Для вас, Иерра, позор тем более унизителен, что ваша сестра ни в чем не повинна, – обратился Морган к братьям донны Изабеллы.

– А ты, эль Горра, не только получил королевскую шлюху с бастардом, но лишился жены и имущества.

На лице дона Алонсо читалось отвращение к этому, уже второму за последние дни выворачиванию семейного грязного белья.

– Нас всех оскорбили. Нас всех оскорбил король. Эль Горра выступил достойно, но неосмотрительно. Неосмотрительно, потому что сделал это в одиночку. Если же мы выступим вместе, то восстановим свою честь и благополучие. Число обиженных королем не ограничивается собравшимися здесь. Увидев, что мы объединились, к нам присоединятся многие. Мы можем поднять все северо-восточные пэрства. Нас поддержат рыцари Ордена и церковь – с ними в последние годы тоже не очень-то считаются. От такой силы нелегко будет отмахнуться. Мы заставим с нами считаться и дорого заплатить за унижение, – заключил барон Морган.

Присутствующие в знак одобрения подняли и осушили свои кубки.

– Каким образом вы хотите, чтобы король заплатил за унижение? Земли? Драгоценности? – спросил дон Алонсо, так и не поднявший кубка.

– Да, земли и драгоценности. И власть, – с вызовом подтвердил барон Морган. – Не думаю, что кто-нибудь из вас, синьоры, станет возражать, – он обвел взглядом собеседников.

– И справедливость. Возмездие, – добавил один из братьев Иерра.

– Каждый получит то возмещение, которого пожелает, – заключил барон Морган. – Ты с нами, эль Горра?

На лице дона Алонсо появилось столь свойственное ему высокомерное выражение.

– Синьоры, так уж случилось, что меня не интересует власть. Мне достаточно земель, которыми я владею. И никакие сокровища не возместят мне потерю жены. Я готов прийти на помощь любому из вас, если того потребует справедливость, и надеюсь, вы поступите так же в случае необходимости. Это все, что я могу вам ответить.

Ответом ему была мертвая тишина. Сотрапезники переглядывались между собой. Я затаила дыхание на хорах, не смея поверить своим ушам. Сказанное доном Алонсо означало, по сути, что этот упрямый болван только что отказался от помощи самых могучих баронов севера.

Первым нарушил молчание барон Морган.

– Что ж, каждый получает то, что хочет, – он взглянул на хозяина замка с плохо прикрытой злостью.

– Теперь, я думаю, вы захотите обсудить свои планы в более тесном кругу. Зал в вашем распоряжении, я удаляюсь. Синьоры. – дон Алонсо встал из-за стола.