Русская философия. Анализ истории. Том 3

Иными словами, радость бытия, обусловленная естественным для природы человека единством с Творцом посредством аскетического делания и богослужения – самая важнейшая жизнеутверждающая неприкосновенность, не утрачивающая своей актуальности ни в какие самые сложные (легкие) времена (ни при каком сверхсовершенном научном прогрессе). Работа над догматическим богословием, как значимой формой уподобления Богу, должна идти всегда без всякого перерыва и отвечать на вопросы каждого времени.

2.3. Древние славянские верования

Древние славянские традиции для нас не дошли и по большей части утрачены навсегда. Но что мы можем уверенно предполагать в этом вопросе? Мы можем сказать о том, в какие реалии вписывались законы их жизни и что именно могли нести культы древних славян исходя из специфики человеческой природы и условий его проживания. Также следует сразу поговорить для изучения этого вопроса о тех постулатах, коими наделена любая религия, что делает её востребованной, а потому неизбежно ими должна обладать древняя славянская традиция. То есть, на основе всего того, что изложено в предыдущих главах, нарисуем общий план-схему, в который просто обязаны вписываться представления древних и за рамки которого не может выходить тот древний свод правил и законов. После этого немного углубимся в историческую реальность, чтобы понять почему именно мы пришли к данному историческому положению дел того или иного времени. Чтобы быть адекватными в своих суждениях, для начала следовало бы изучить тот материал, который нам достался от тех языческих времен. Понятно, что речь идет даже не о памятниках письменности, но только о памятниках подвигу. Подвиг – это то, что автоматически формирует все остальное, как жизненно востребованное для большего удобства его реализации. В процессе огромных перегрузок остро возникает необходимость во многих инструментах. Язык, письменность, различные науки – это лишь некоторые из них. Но сам факт, что эти памятники возникли, говорит нам о том, что в те, доисторические времена была стройная религиозная система, способствующая творению организованного подвига целым народом. Теперь всмотримся в огромное каменное изваяние Стоунхенджа. Можно осуждать любой другой памятник, коих десятки тысяч по всей Европе, но остановимся пока на одном из них. Перед нами свидетельство о тяжелом, продолжительном (может быть в течение столетий) труде многих тысяч людей, не задействованных на крестьянских работах в тяжёлых условиях проживания Севера и ещё одно главное следует подчеркнуть – миллионы людей жили без войн, в мире и согласии. Ибо строительство во время войны невозможно. Мной ещё почти ничего не сказано о вере тех людей, но как уже много мы знаем. Это важно было сказать ещё и по той самой причине, что в нашей более современной реалии голодного и холодного Севера, мы видим сходное. Понятно, что и в те далекие времена и в более близкие к нам активироваться могли только одни и те же грани человеческой природы, работать могли одни и те же аспекты, люди думали одними и теми же категориями. К более современным памятникам такого высокого подвижничества следует отнести русские монастыри Севера и Белого моря. То есть, неизбежно, что понятийный язык богословия был разный, но им активировались одни и те же грани человеческой природы. Итак, Стоунхендж. Современные ученые отыскали то место, где были взяты огромные многотонные каменные глыбы. Это около 150 километров от самого городища. Перед нами плоды трудов многотысячного коллектива, причем не только строителей, но и крестьян, обеспечивающих строителей едой, одеждой, инструментами. Сооружения культовые. Таким образом, перед нами встает первое очертание той древней религии, утверждающей единство всего многотысячного или даже многомиллионного коллектива. Ведь у них всех должна быть одна общая цель, в противном случае, разобщенных людей невозможно организовать. Во-вторых, эта цель религиозная, ибо связана с поклонением усопшим предкам. В-третьих, единить может людей только чистота духа, чистосердечие. Всякая альтернатива этому разрушает, расстраивает отношение между людьми. То есть религия должна сильно активировать самокритику, то есть покаяние, как сказали бы православные или мусульмане. Единство в Духе Святом – это будет уже после Рождества Христова, а теперь единство стоит на отрешенности от самого себя и в общем подвиге136. Перед нами восстают первые очертания огромной мощной империи. Но почему-то на стыке двух эр, никаких стройплощадок мы уже не наблюдаем. Зато мы видим то, благодаря чему никакое организованное хозяйственное делание невозможно и естественно вести междоусобицу, гражданскую войну. Это многобожие. Религия выродилась и вместе с многобожием пришла магия и все то, что естественно для ужасных древнегреческих культов. И действительно, историки пишут, что славяне постоянно враждовали между собой. На этом важном моменте есть смысл остановиться пока.

Вкратце для тех, кто не хочет читать главу до конца. Всякая религия состоит из двух составляющих: специфичного религиозного мировосприятия и образа жизни людей. Это аксиома.

3-2.3.-1.Образ жизни людей разный у всех и обусловлен условиями проживания, что формирует национальный характер народа. Понятно, что условия Севера стимулирует образ жизни в беспрестанном интенсивном движении, при котором вместо отдыха перемена деятельности и даже без сна. Это не только потому, что летний день год кормит, но и потому, что распиловка и колка дров было делом намного более хлопотным, чем ныне. Ведь инструмент был каменным. Я не упомянул здесь работы по уходу за домашними животными в зимних условиях. Это такая жизнь, которая держит человека в постоянном напряжении, при котором нельзя даже оступиться, выпасть из этой моторики рабочего процесса. Ибо эта реальность больничные листы не выписывает: не сделал по какой-то причине – смерть. А южане, по верному слову Н.М.Карамзина, могли себе позволить «на Солнце придаваться неге»137 и потому у них иной склад образа жизни и характера.

Так как ад и Рай – сферы духовные, то явственно могут распознанными человеком лишь при высокой интенсивности физических нагрузок. Точнее духовный ад всегда невыносимым для любого человека, тем более для живущего в высоком трудовом ритме. Только радость в душе есть условие всякого творчества. Так уж Бог наделил этот мир, что творить в нем может только любящее сердце – попробуйте на себе. Если южный человек может себе позволить заглушить боль разнузданностью, что выразилось в языческих культах очень сильно, то северянину разнузданность – верная гибель его самого и его семьи. Поэтому в культе древних северных людей со временем неизбежно осталось только то, что наиболее адаптировано к таким тяжёлым условиям жизни. Единственное свойство в котором славяне могли иметь родство с Богом – чистота сердца и простота, обуславливающее многое, ибо о единстве в Теле Христовом опосредовано Духа Святого тогда говорить было ещё рано. Накачайте воздушный шар воздухом и бросьте его в море. Несмотря ни на какие штормы шар остается наплаву. И наоборот, если наполнить его грязью, то он утонет и даже если его поднимать к поверхности, то это не удержит на глади. Силы иссякнут и шар вновь утонет. Так вот древнему надо было держаться наплаву без всяких усилий и через это видеть себе подобных, что обусловлено только чистотой сердешной. Такое качество состояния души сильно контрастирует с любой какой-либо альтернативой ей (то есть человек может жить только в этой реалии), а потому требует многого: это незлобивость, незлопамятство, любовь, простота. Этот момент неизбежно должен был иметь место в тех древних верованиях, но так как оный нашёл свое выражение в Православии (центровая часть Евангелия – жизнь Христа на Голгофе), то, как нетто такое вне Православия, был утрачен безвозвратно, как не нужное. Просто теперь чистота сердца стимулировалась не условиями жизни, а радостью присутствия Благодати Божьей.

3-2.3.-2.Без истины человек жить не может даже мгновение. Если говорить о том, что Истина рождается в спорах, то многобожие, если таковое реально существовало, как раз этот момент обуславливало и активировало противоречия, рождая то, без чего человек жить не может. Но суть опять остается той же, ибо многобожие греческое и многобожие северных народов имеет одну основу, но разные производные. Чем пугают нас дионисийские мистерии? Развратом и всякого рода извращениями в утехах плоти (об этом пишет Платон и, что особенно ужасно, как о норме поведения). Чем пугают нас нравы северных людей? Зверствами, которые описывают многие историки тех лет. Это естественно. Вот женщина носит в себе плод. Вы думаете, что она делает это из-за того, что у неё сила воли? Нет. Она любит и Божественной радостью творит подвиг, который под силу только любящему сердцу. Она носит в душе радость и радостью жаждет делиться. Только Божественная радость в сердце толкает людей на великие дела и подвиги, что мы и видим: менгиры, дольмены, курганы. Источником всех радостей является только Бог. Без радости Его человек со слабой силой воли становится склонным к гомосексуализму, а человек сильный волей – просто садистом. Когда вера, стимулирующая радость подвижничества угасает, тогда приходят верования, оправдывающие или узаконивающие склонности к похоти или страсти с разными именами, а также оправдывающие преступления перед человечеством. Производное от отсутствия радости – только зло есть, но с разными именами. Это отсутствие радости мы видим в Древней Греции и в славянских исторических землях. Так как грех узаконен, то житие с ним будет требовать кровавые жертвоприношения. Именно это мы видим – и там, и там шли постоянные гражданские и междоусобные войны.

3-2.3.-3.То есть северный привык жить высоко и адаптирован к этим условиям высоты, но как только выпадает из этого контекста условий, тогда падение становится смертельным из-за огромной высоты. Ведь одни те же ошибки для тех, кто высоко в небе или далеко в море и для тех кто стоит на берегу или дома несут различные последствия. Также как выпить пиво сидя дома и тоже самое сделать за рулём в движущемся авто. Это основное различие южан от северян. Северного человека намного легче сбросить с этих вершин – там нет такой возможности быть устойчивым. Именно этим обусловлена та жестокость, о которой нам свидетельствуют и древние летописцы, и более современные, где крайнее добродушие может смениться падением в воздержании своих амбиций – крайней жестокостью138. Тоже самое касается семьи и наказания детей. Просто естественно сложившаяся строгость к себе в образе жизни неизбежно трансформируется в образе поведения – ибо это не злоба, а уверенность в справедливости или оправданности чинимого наказания или возмездия139. Но опять же, присутствие Благодати Божией самопроизвольно понятия «справедливость и оправданность» исключает как необходимость для удержания мира. Это обстоятельство сыграло определяющую роль в становлении Православия в этих землях, ибо достижение целей оправдывающих жестокость, теперь уже решаются иначе – прощением и самопожертвованием. Приносят в жертву себя, а не ищут ради этого других. Такова Природа Благодати, ибо Она диктует здесь уже Свои иные законы общества.

Божественное не творит злое, а потому сильное приобщение к Нему дарует Божественную силу. Беда в том, что по вине человека Божественная сила утрачивает естественную гармоничную созидающую ориентацию, а потому вместо созидания сила сия, хоть и имеет Божественное происхождение, становится силой, противопоставленной самой себе – силой разрушения. Дьявол – как уже говорилось, также ангел Божий и Его творение, но по гордыне потерявший ориентацию, а потому всякая его деятельность – разрушение живой гармонии. Это как кружка на полу – это есть беспорядок, то есть зло, но сама кружка злом не является. В этом явлена природа противоречий, свойственная многобожию или иными словами – много центров ориентирования.

С другой стороны, жить на краю пропасти, на «бочке с порохом» – это норма и даже потребность жизни. Жить в соседстве со смертью и не умирать – идти туда, где жизнь. Также как жить в деревянной избе возле огня и жить всегда, не ошибаясь ходить по краю – один из образов этого бытия. Вот так Православие и древнеславянский образ интенсивности жизни в синтезе гармонично дополняли друг друга. Понятно, что много всякой опасности, ибо такова жизнь, что из печи может выпасть уголёк. Зато владение огнем обеспечит всем остальным, как и во все времена – способствует наступать на смерть и отвоёвывать у неё новые пространства. Если мы присмотримся к природе человека, то увидим именно этот образ совмещения, которые друг друга взаимно исключают: вода и огонь живут в теле человека и вот теперь уже вода и огонь уживаются в деревянной легко воспламеняющейся избе. Просто порядок закручивается до невероятности, становится все более и более тонкой сложной системой, в которой каждая деталь становится решающей: быть или не быть. Также как в подводной лодке за каждый проводок, за каждое соединение, за каждый маленький болтик или гаечку ответственны люди их установившие в равной степени, как и те, что по долгу службы оказались под толщей воды и ведут свою вахту. Никому нельзя ошибаться. Помоги им всем Господи вернуться домой в семьи. Вот так живое пробивает себе дорогу.

3-2.3.-4. Хотелось бы отвергнуть ложные опасения связанные с религиозным фанатизмом. Вера становится фанатизмом, если уходит радость. Как мы уже сказали, сила воли – это не радость, а насилие. Настоящий набожный народ по послушанию за царя и веру на смерть идет и по послушанию сделает все остальное, ибо в этом случае не угасает радость. Ибо в этом случае не утрачена священная связь с Творцом. Набожный народ не теряет при этом самого важного – он жаждет творчества, полон созидательной энергии. Этот «атомный реактор» надо запускать, научится им управлять и это нести миру. Без жизни на краю пропасти, на вершине бытия человек деградирует, а такой он не нужен никому.

Хотелось бы сказать клеветникам на Православие и Ислам. Но почему вы ищите чёрные пятна на Солнце и потом смакуете этим. Но ведь жизнь даёт только то, что излучает энергию, что творит добро. Вы просто посреди живого ищите мертвое и помяните моё слово, что каждый идёт туда, куда смотрит, а идущий одолеет дорогу и вы достигнете этих целей. Вопрос в другом, захотите ли вы там оказаться – но каждый свое искал в этом мире и нашёл. Мы же ищем живое посреди смерти, мы ищем островки жизни даже в полном вакууме и верим в то, что невозможно человеку грешному – в святое Воскресение Христово и тем освоим даже космос.

Предварительный вывод: необходимо вернуть народ к его естественному образу жизни – в интенсивной трудовой деятельности. В богообщении должен участвовать весь человек с естественной для него степенью интенсивности, сформировавшейся исторически.

Теперь более подробно.

Исследуя языческие культы, нельзя игнорировать памятники, дошедшие до наших дней из глубокой древности Земли, ибо это важные свидетельства об образе жизни и мысли людей того времени. Из этого можно и нужно почерпнуть много информации на основе того, что изложено на страницах книги.

Как уже сказано ранее, мы знаем на основании археологических раскопок, что у древних был развит сильный культ предков. Об этом свидетельствуют менгиры, это дольмены, это курганы, таящие в себе лабиринты с гробницами. Представить себе сложно, пребывая в сильной нужде, всё это строили всё не для живых, а только для усопших. Многотонные каменные изваяния и просто примитивные каменные конструкции разбросаны по всей Западной Европе и даже по всей земле (в одной только Европе насчитывают более тридцати тысяч). Как это строили – до сих пор остаётся загадкой, но ясно одно, что это был тяжёлый труд, сопряжённый с полуголодным существованием, причём труд не востребованный никакой хозяйственно-экономической выгодой и необходимостью. Это еще более потрясает воображение, если мы вспомним, что население не многочисленное, примитивный инструмент в сочетании с эпидемиями болезней, неурожаями. И даже если есть урожай, то говорить о хорошей урожайности тоже не приходится. Сюда надо добавить следствие – неизбежно высокую смертность населения. Вот каким пришёл человек из глубины веков в современность. Острая нужда и тяжести жизни не терпят излишков, все должно быть соизмерено и подчинено главной цели – жить, а они строят жилища усопшим… . Исходя из этого есть смысл предположить о том, как мыслили люди. Для этого сделаем определение некоторому проявлению Божественного. Мы знаем, что Бог – Творец. И чем мы ближе к Богу, тем интенсивнее Его творчество, созерцаемое нами, тем продуктивнее и результативнее оное. Тут всё просто, если вы имели приобщение или Причастие к Богу в Храме или мечети, то первое свидетельство о том, что вы были реальными причастниками к Божественному – это неудержимая потребность в труде. Вот такой специфический эффект, сопутствующий настоящему богообщению – высвобождается творческая энергия, что более всего востребовано. Если этого нет, то и нет смысла вам посещать богослужения.

Это с одной стороны, с другой в богообщении участвует весь человек. Если хоть какая-то грань природы человека в богообщении не участвует, то оная отмирает, как не востребованная и за собой уже тянет на дно все остальное живое тело. Если это просто тело, то отмирание выражено болезнями. Если это душа, то приводит к плохому поступку. Если телом является общество или народ, то происходят революции и междоусобицы. Таким образом, абсолютно все устремления людей – неустанное желание всего себя понуждать ради более плодотворного процесса богообщения. Именно ради этого в природе Вселенной возникли не только государственные образования, но и наука, искусство. То, на чем это держится, видно из самого священного – из деторождения. Жена рожает не из-за выгоды, не из-за сильной воли и не из-за того, что так должно быть по закону. Она сильно любит и счастлива. Что сильнее утверждает бытие радость или сила воли? От радости никогда не устанешь и всегда есть стремление вернуться к своему делу – к той же радости140. Поэтому, если есть Божественная радость, то все остальное само по себе возникнет: и государственное образование, и культура, и искусство, и наука, и самое главное деторождение. Причем после любых разрушающих воздействий все опять восстановится. Создавать крепкое государство невозможно в деспотии закона. Если говорить о Сталине, то он-то как раз этот момент отслеживал. Его любили, а не боялись. Любили за то, что он делал простое дело, которое делал в свое время пророк Моисей: отделял доброе от злого. Пророк Моисей спас Израиль только тем, что более грешные люди имели возможность возрастать радостью, таких людей отселял на безопасное расстояние от остальных, «дабы не побили их камнями» люди Израиля. Тем самым давал возможность им жить, чтобы они исправились и стали такими же гражданами Израиля и угодниками Божьими. Моисей спасал жизнь всем, чтобы все могли возрастать в Боге. Именно по этому за Моисеем пошли все люди Израиля и правдники, и грешники. Причем пошли даже на смерть свою141.

3-2.3.-5. Много тысяч лет назад существовала цивилизация, устраивающая свою жизнь только на этих фундаментах счастья. Ясно, что люди не ведали о действии Благодати Духа Святого и потому не могли быть едиными в Теле Христовом, но могли быть едиными в организованном подвиге. Хотя следует сказать, что иные косвенные образы богообщения неизбежно подталкивали быть подобными Творцу в иной грани – в Божественной чистоте142. Таким образом, утверждающим государственность было не Тело Христово, как цементирующий склеивающий наполнитель Церкви, а чистота духа и государство образующий подвиг. Археологи говорят, что та религия начала вырождаться к началу Новой Эры. Это выразилось в многобожие. Так как нет единого представления о Боге, то неизбежно вера становится магией, волхованием и астрологией, что обуславливает бесконечные междоусобицы и вражду. Это неизбежно также как, если войти в воду, то будешь мокрым. Как уже сказано ранее, именно сказания о бесконечных братоубийственных войнах нам несут историки тех лет. Поэтому говоря о том, что нужно вернуться к своей исконной вере, некие почему-то не конкретизируют время. То есть, если речь зашла о вере, которая была в те времена, когда строили Стоунхендж – тогда да. Но а если они говорят о временах упадка – тогда к чему это? Чтобы мы упали? Надо брать за основу не то, что нам нравится, а то, что надо для бытия жизни. А надо только одно – отдать себя в жертву ради этих детей. Одни это делают трудами в поле, а другие в ратном подвиге стоят – но все отдают себя в любом случае.

Вот чем именно было стимулировано столь странное поведение людей в те далёкие времена. Это важное жизнеутверждающее качество настроя для людей Севера, без которого невозможно всё остальное143, а потому и религия должна отвечать именно этим требованиям, точнее оная должна выкристаллизовываться только лишь в этом образе. Именно причастность к Божественному наделяет человека столь высокой степенью трудолюбия, столь жизненно востребованное в широтах с тяжёлым климатом. В современности доказательств много и одно из них – северные русские монастыри.

3-2.3.-6. Божественное – источник всех абсолютно радостей, а потому всегда сопряжено со счастьем человека144. Это качество выразилось на природе людей многогранно. Для полноты восприятия будем рассуждать о счастье в критериях временного, то есть нам важно видеть то, как именно подобие естества природы человека Богу сказывается на его временной продолжительности, ибо вечность – единственный критерий и свойство Его, оказавшиеся в области разумного постижения145. Мы видим вечность через временное146. Всякое счастье в человеке, в том числе плотское – от Бога, ибо это образы процесса богообщения. Единственное, что для плоти это связано с огромными нагрузками и оная немощна есть, то есть не может долго пребывать в процессе молитвы, но так как это все равно остается Божественной радостью, то плоть так и остается пленницей её, но для души это бесконечно мало. Это важное утверждение, которое имеет какое-то прикосновение к философии материалистов эпикурейской школы и к многочисленным их последователям до ныне. Да действительно, удовольствия плоти даны тоже Богом и как бы являются неотъемлемой частью нашей жизни, только на своем естественном месте для общего торжества праздника, ориентированы они на возрастание, а потому в общем процессе становления они сильно скрадываются. Дело в том, что радость – категория духовная и душевная, то есть в любом случае, происходит активация одной и той же грани человеческой природы, но через разные путеводители в природе организма, а потому радости приходящие в душу через эти плотские пути в человеке147, наиболее затруднительны и настолько далеки от всей всеобъемлющей многогранности духа, что человеку духовному эти радости богообщения доставляют настоящую боль, которая намного сильнее физической и даже невыносима. Потому Бог сократил продолжительность их, сделал их скоротечными во времени, ибо по любви Своей не желает мучить человека. Именно по этой же причине жизнь человека временная по образу и подобию временности экстаза, наступающего в момент зачатия новой жизни. Мы всю свою земную жизнь несем в себе образ именно этого временного тщедушного и при этом востребованного счастья, которое возникло в момент полового акта, в коем радость духа дополняется до спасительной всей полноты природы человека, без ущемления. Тогда то, что наделяет нас вечной радостью должно быть всегда и при этом более всеобъемлющим, многогранным и бесконечно ограниченной природе плоти не принадлежит. И для того, чтобы улучить Царствие Небесное, надо уже при этой жизни стать пленником всеобъемлющей радости Божьей. Тогда ад – это приобщение к ограниченной радости опосредовано ничтожных плотских проводников – желающей иметь простор душе тяжело жить в столь стесненном бытии. То есть степень приобщения к радости по времени различная и лишь один из этих образов приобщения к радости наделен вечностью и, как показывает опыт человечества, радость эта остается навечно даже пребывает на мощах усопших. Если мы стимулируем высшую природу, то счастье получаем только в ней и она нескончаемая. Это можно изобразить перевёрнутым треугольником, один из углов которого смотрит вниз, в котором, чем низменнее природа человека, тем скоротечнее активное время радости от её стимуляции. И наоборот, чем возвышеннее, тем эта радость продолжительнее. То есть, мы видим почему древние строили усыпальницы усопшим. Им нужно было то от усопших, что вечно и непреходящее, оставшееся от них, от живых. Осознавая это, начинаем понимать почему возникли погосты – это пристанище людей, которые жили ограниченными радостями.