Терра инкогнита. Книга 2

От преподавателей и инструкторов знали, что раньше слушатели проходили и парашютную подготовку. Но после гибели одного, ее отменили.

Навсегда остались в памяти лекции по судебной медицине, которые блестяще читал нам главный судебно-медицинский эксперт Вооруженных Сил СССР, профессор Томилин.

В то время он считался ведущим специалистом в этой области и достаточно глубоко познакомил нас с основами этой науки. Более того, под его руководством мы выезжали в одну из московских клиник, где нам демонстрировалась практика паталого анатомического исследования трупов.

Этот процесс выдерживали не все, наивно полагая, что присутствовать при вскрытиях, в будущей деятельности нам не придется. Как показала жизнь, это суждение было ошибочным.

Уже через несколько лет мне, например, пришлось провести в моргах не один десяток часов, участвуя в исследованиях самых различных криминальных трупов.

К концу первого курса каждый слушатель морально и физически был подготовлен для дальнейшего, теперь уже специального обучения и воспринимал его осознанно, как свое второе «я».

На тот момент учебные группы превратились в довольно сплоченные коллективы, в которых существовала настоящая мужская дружба, поддержка и взаимовыручка.

При наличии здоровой конкуренции в учебе, считалось в порядке вещей оказание помощи товарищу в изучении тех или иных дисциплин и решении любых, порой самых личных проблем. Такие же взаимоотношения существовали и между слушателями других групп. Конфликты между нами возникали крайне редко и, как правило, разрешались самостоятельно.

Как я уже отмечал, пройдя период становления, мы более часто стали бывать в городе, понемногу осваивая интересующие нас в столице места.

В первую очередь досконально был изучен район проживания, вблизи которого находились Донской монастырь и рынок, кинотеатр «Алмаз», а также общежитие университета имени Патриса Лумумбы.

Последнее нас интересовало в первую очередь, так как в нем проживало множество студенток – иностранок и там постоянно устраивались танцевальные вечера.

Кинотеатр привлекал широкоформатным экраном, что тогда было редкостью и демонстрацией в нем самых новых фильмов, а также отличным буфетом, в котором всегда имелось свежее пиво.

На Даниловском рынке по воскресеньям, когда в общежитии не работала столовая, мы покупали молоко, французские батоны и ливерную колбасу.

Местные хулиганы всегда обходили слушателей стороной, поскольку знали, что в противном случае будут жестоко биты.

Донской монастырь посещали неоднократно, так как на его территории захоронен прах легендарного разведчика Абеля, ставшего прототипом известных фильмов «Щит и меч» и «Мертвый сезон», ныне незаслуженно забытого.

Он умер незадолго до нашего поступления в Школу, где неоднократно выступал с интереснейшими лекциями перед слушателями. В моем личном архиве поныне хранится фотография скромной могилы этого человека, увенчанная небольшой надгробной плитой.

В период учебы, перед нами неоднократно выступал с лекциями из своей практики другой знаменитый разведчик – Ким Филби, в свое время возглавлявший подразделение английской «Сикрет интеллидженс сервис», работавшее против СССР.

На одной из таких, слушатели (помимо прочих) задали лектору вопрос, – каким образом он снимал психологические нагрузки?

– Все очень просто,– ответил тот. – Я брал выходной и на целый день уезжал из Лондона на автомобиле в лес. Где под хорошую закуску выпивал бутылку водки. Утром возвращался на службу обновленный.

Как ни парадоксально, но, начиная со второго курса, учиться становится значительно легче. И это при том, что учебная программа предельно насыщена специальными и юридическими дисциплинами.

Спецкурс нам читают преподаватели, имеющие значительный оперативный опыт работы в органах контрразведки, юриспруденцию – профессора права, за плечами многих из которых годы следственной и прокурорско-судебной практики. Поныне с чувством благодарности вспоминаются фамилии профессоров Цветкова, Струнникова, Васильева, Дорохова и Клеандровой, кандидатов юридических наук Героя Советского Союза Ларкина, Корнакова и Мичулиса.

Курс международного права вели бывшие разведчики, долгое время работавшие за рубежом нелегально или под дипломатическим прикрытием.

Лекции перемежаются семинарами, коллоквиумами и практическими занятиями. Причем все это осуществляется в комплексе, позволяющем достигнуть максимального эффекта

Например, по курсу оперативной деятельности органов госбезопасности, нам вначале излагался довольно обширный теоретический материал. Затем он иллюстрировался учебными фильмами, с последующими семинарами по конкретным темам, чем окончательно закреплялся в сознании слушателей.

Финалом служили максимально приближенные к действительности практические занятия, проводимые в специально оборудованных кабинетах Школы или на территории столицы и принимаемые в зачет только в случае их отличного выполнения.

Иногда возникали трагикомичные случаи, которые мы нередко вспоминаем на встречах выпускников.

Так, навсегда запомнились слушателям морской группы наши первые учебные вербовки, которые во все времена в спецслужбах являлись основным средством их оперативной деятельности.

Получив определенные теоретические познания в этой области на лекциях и семинарах, пообщавшись с профессионалами, а также просмотрев целый ряд учебных фильмов по данной тематике, мы с трепетом готовились к первым практическим занятиям. Они должны были проходить в Школе и за ее пределами, в конспиративных номерах, расположенных в гостинице «Россия».

Суть занятий заключалась в следующем.

Каждому слушателю определялся кандидат на вербовку, в качестве которого выступал находящийся в отставке опытный сотрудник госбезопасности, ранее специализировавшийся в работе с негласным аппаратом.

Согласно легенде, он являлся сотрудником режимного учреждения, располагающего государственными секретами. Мы, выступая в роли опер работников, получали заранее подготовленные преподавателями в отношении таких лиц сведения, необходимые для изучения и вербовки последних.

При этом предполагалось, что с указанными гражданами мы уже ранее встречались и проверили их на выполнении ряда конфиденциальных поручений. Очередная встреча должна быть завершена дачей согласия кандидата на сотрудничество.

Первое такое мероприятие осуществлялось непосредственно в Школе, в специально оборудованном кабинете, интерьер которого отображал жилую комнату.

Ее передняя стена была выполнена из специального материала, позволяющего всей группе, находящейся в смежном кабинете, наблюдать за происходящим и слышать ведущуюся там беседу.

Итак, ознакомленные с легендой кандидата на сотрудничества, его деловой и психологической характеристикой, особенностями личности, наша группа сидит в этом самом кабинете. Вслед за чем преподаватель вызывает желающего, испытать себя

Возникает минутное замешательство, и первым поднимает руку Вася Нечай.

Что ж, кандидатура достойная. Он один из лучших слушателей в группе и на курсе.

Следует подробный инструктаж, после чего Василий выходит из кабинета и через минуту появляется в «хитрой» комнате. Держится непринужденно. Еще через несколько минут, туда же входит объект-преподаватель спец кафедры, и начинается необходимый процесс.

По существующим канонам Нечай устанавливает с объектом психологический контакт, берет инициативу общения в свои руки и получает от кандидата информацию о выполнении очередного поручения.

Далее высказывает мнение о целесообразности сотрудничества кандидата с органами госбезопасности на постоянной основе и ловко дезавуирует его попытки уклониться от такового.

Примерно через полчаса объект, как говорят «созрел» и Василий переходит к завершающей стадии беседы, венцом которой должно стать согласие кандидата на сотрудничество с оформлением соответствующей подписки.

Мы следим за разворачивающимся перед глазами действом, затаив дыхание.

Находящиеся здесь же начальник кафедры и преподаватель одобрительно его комментируют. И тут первопроходца, что называется «понесло».

Внезапно, нарушая сценарий общения, он предлагает собеседнику выпить по чашке кофе. Тот с готовностью соглашается.

Нечай достает из шикарного серванта пустые кофейник, чашки и делает вид, что наливает в них кофе. Одну из чашек подает кандидату. Тот недоуменно заглядывает в нее, делает круглые глаза и вопрошает, – А где же кофе?

Немая сцена.

– Ну, вы ж понимаете,– бормочет наконец Вася, и делает несколько пассов руками в воздухе.

– Наоборот, я ничего не понимаю! – возмущается объект, делая на лице обиженную мину.

В конечном итоге он замыкается в себе, и приобщить его к постоянному сотрудничеству, на этой встрече Нечаю не удается.

Далее следует разбор мероприятия, где основным тактическим просчетом слушателя признается отступление от плана беседы, потеря инициативы на ее завершающей стадии и утрата психологического контакта с собеседником.

Мы принимаем полученную информацию к сведению, и два последующих наших товарища, действуя в поте лица, с грехом пополам добиваются успеха.

В конечном итоге, через «хитрую» комнату, с внутренним мандражом, проходят все слушатели. На втором этапе аналогичные мероприятия мы проводили самостоятельно в конспиративных номерах гостиницы «Россия».

Нам назывались апартаменты и время, к которому в них надлежало быть. Перед этим изучалась легенда кандидата, в качестве которого выступали как женщины, так и мужчины, являвшиеся профессиональными агентуристами.

Далеко не всегда эти встречи были успешными, что влекло их повторение.

Комично заканчивались иногда занятия по практике наружного наблюдения. Это было целое искусство, включающее в себя умение конспиративно брать объект под наблюдение и сопровождение, с фиксацией интересующих нас действий.

Такие отработки проводились непосредственно в городе, порой в самых непредсказуемых местах, куда нас таскали за собой инструкторы из числа бывших кадровых сотрудников, выступающие в качестве наблюдаемых.

Запомнились два таких случая. В первом, в нашу задачу входило взятие под наблюдение объект, легендированный в качестве разведчика, действующего под прикрытием сотрудника посольства одной из капстран.

По сценарию он должен был встретиться со своим агентом из числа советских граждан в заранее определенном месте и конспиративно получить от того документы секретного характера.

Наша задача заключалась во взятии объект под наружное наблюдение, с последующим выявлением места встречи и лица, пришедшего на нее, а также фиксацией момента передачи материалов.

Перед этим был проведен самый тщательный инструктаж и во главе с руководителем занятий на автобусе «ПАЗ» с затененными окнами мы выехали в город.

Наблюдение за объектом должно было осуществляться так называемыми бригадами, то – есть группами слушателей в количестве трех человек, один из которых являлся старшим.

При этом использовался метод «цепочки», согласно которому первый из нас должен был следовать за объектом на удалении от пяти до десяти метров, второй в десяти метрах от первого, и третий на такой же дистанции от второго.

По условному сигналу мы должны были меняться местами в целях исключения расшифровки наблюдения.

Следует отметить, что до начала занятий нас ознакомили с целым рядом специальных приемов и ухищрений, которые использовались разведчиками и их агентами в целях выявления слежки, а также ухода от нее.

Первой бригаде слушателей, в которой находились Мазаев, Нечай и я, «шпион», оказавшийся довольно пожилым и тщедушным старичком с бородкой, был передан под наблюдение в многолюдном здании ГУМа.

Тот не спеша прогуливался перед расположенным на первом этаже, окруженным зеваками, бьющим фонтаном.

– Да, этого Хоттабыча мы точно не упустим, – самодовольно сказал Вовка.

– Главное, чтобы он по дороге не развалился (потер я руки).

Бригада потеряла объект через несколько минут наблюдения и, не солоно хлебавши, вернулась в стоящий неподалеку в переулке автобус.

– Ну что, лопухнулись? – спросил инструктор.

– Очень уж шустрый попался,– пробурчали мы, усаживаясь на сидения.

После этого, по его указанию, подъехали к скверу напротив Большого театра, где в окно узрели Хоттабыча, мирно читающего газету на одной из скамеек.

Из автобуса незамедлительно была выпущена вторая бригада, которая к ее чести, в течение примерно получаса сопровождала объект, двигавшийся в сторону улицы Горького, где тоже потеряла его в районе подземного перехода.

Очередной, коварный старикан был передан под наблюдение на станции метро «Площадь революции», где стоя на платформе, он с интересом рассматривал бронзовую фигуру матроса с наганом.

Наученные горьким опытом своих предшественников, которые, по их мнению, слишком далеко отпускали объект от себя и, пользуясь царящим на станции столпотворением, наши ребята подобрались к ведомому практически вплотную.

Судя по поведению, он явно собирался удрать от них на очередной, въезжающей на платформу электричке. Так на первый взгляд все и выглядело.

Поезд с гулом ворвался на станцию, лязгнули открываемые двери, и в них хлынул поток пассажиров. Одним из последних в вагон втиснулся и объект. Бригада наших едва успела заскочить в следующий.

– Осторожно, двери закрываются! – пропела магнитофонная запись, и в тот же миг сопровождаемый, придержав ногой сходящиеся створки дверей, шустро выскочил из вагона. Плавно набирая ход, поезд унес проклинающую все на свете бригаду к следующей станции. Затем она вернулась к автобусу, доставившему группу на станцию метро «Маяковская».

Следующую бригаду Хоттабыч с позором расшифровал при посадке на эскалатор. Двигаясь в потоке пассажиров следующих на выход, у самой кабины дежурной, он внезапно отошел в сторону и стал внимательно рассматривать столпившихся за ним пассажиров.

Поскольку подниматься по эскалатору наблюдаемый не спешил, а потерять его в очередной раз и «расшифроваться», слушатели не желали, они попытались выбраться из движущейся в соответствующем направлении толпы, что повлекло возмущение и брань пассажиров.

В конечном итоге, поддавшись неудержимому давлению толпы, ребята оказались на эскалаторе, который унес их от ухмыляющегося объекта.

Последнюю бригаду зловредный старик навел на наряд милиции, которому сообщил, что его преследуют хулиганы. А пока стражи порядка разбирались, что и как, объект вновь испарился.

К вечеру все мы были предельно измотаны и наскоро перекусили в автобусе заранее припасенными бутербродами.

– Вот таков хлеб сотрудников наружного наблюдения, – улыбаясь, сообщил нам инструктор. – А этот, как вы его называете старичок,– подполковник в отставке, в прошлом «оттоптавший»* не одного разведчика – дипломата.

Далее начался завершающий этап занятий, на котором мы должны были зафиксировать момент получения объектом секретных документов от его помощника.

Он происходил в час «пик» в экспресс – кафе «Зеленый огонек» на улице Горького и тоже оказался для нас плачевным.

Ни одна из запускаемых в зал бригад не смогла уловить этот момент.

А ларчик просто открывался.

В руке помощника, в роли которого выступала миловидная и тоже пожилая женщина, находились две свернутых в трубку газеты, одна из которых была вставлена в другую и немного выступала из нее.

После завершения встречи, отходя от стойки, за которой они пили кофе, женщина проходила мимо объекта, держа руку с газетами опущенной вниз, а он в этот момент выдергивал внутреннюю газету из внешней. Причем делалось это виртуозно и ни в одном из повторов нами не фиксировалось. Вот что значит класс работы.

Но, как говорят, опыт и практика дело наживное, а мы их только нарабатывали и верили в свои силы.

Как я уже упоминал, на занятия мы, как правило, ездили в форме. Но если слушатели других групп, облаченные в щегольские мундиры курсантов – связистов, обычно не привлекали особо пристального внимания москвичей, а тем паче, комендантских патрулей, то с моряками дело обстояло намного сложнее.

Москвичи, как известно, народ ушлый и дотошный. И нередко в трамвае, метро, а то и просто на улице к нам приставали самые разные личности, пытаясь выяснить, что за военно-морское училище мы представляем. Обычно мы отделывались шутками и никаких конкретных пояснений по этому поводу не давали.

Сложнее обстояло дело с патрулями. Они в то время в столице имелись во множестве и обязанности свои исполняли рьяно. Появление морских курсантов в поле зрения блюстителей военного порядка воспринималось ими как мулета* для быка. В итоге нас довольно часто «тормозили» и проверяли документы.

При этом предъявляемые малиновые «корочки» с наименованием системы, к которой мы принадлежали, всегда производили один и тот же эффект – у офицеров выпучивались глаза, и на лицах отражалась напряженная работа мысли. В конечном итоге нас отпускали и так до очередного патруля.

Но однажды все слушатели морских групп чуть не попали под тяжелую пяту столичной комендатуры.

Было это осенью 1975 года. Шла очередная демобилизация, и через Москву ехало множество отслуживших свой срок солдат и матросов.

Это были не те худосочные пацаны в форме, которых я вижу сейчас, а крепкие и разбитные парни, воспитанные советской военной системой. В период демобилизации им был сам черт не брат.

И вот солнечным ноябрьским утром мы втроем – Володя Мазаев, Вася Нечай и я, как обычно, одетые в морскую форму ехали на занятия в Школу.

В районе Белорусского вокзала решили купить свежие газеты в киоске, располагавшемся тогда в подземном переходе под Ленинградским проспектом.

Но не пришлось.

Рядом с киоском стоял патруль, который на наших глазах остановил следующего по переходу в сторону вокзала моряка. Тот был явный «дембель», со старшинскими лычками на погонах, аксельбантом и небольшим чемоданчиком в руке.

Какой диалог состоялся между ними мы так и не поняли. Моряк опустил на пол чемодан, резко выпрямился и врезал офицеру – начальнику патруля по физиономии.

Тот загремел под киоск, а стоявшие рядом патрульные – курсанты общевойскового училища на мгновение остолбенели.

Пока суть да дело, моряк, схватив чемодан, рванул по переходу меж прохожих, в сторону 2-го часового завода. А мы в обратную, к Школе, от греха подальше.

Там рассказали ребятам, в какую историю едва не влипли.

Они посмеялись, но самый рассудительный из нас – Саня Екименко заявил, что комендатура это так не оставит и флотских будут отлавливать по всей Москве. Так оно и случилось.

После занятий и самоподготовки мы стали собираться домой, на Хавскую и кто-то из ребят увидел из окна аудитории, выходящей на проспект, что перед Школой прохаживается патруль, в составе майора и двух курсантов училища имени Верховного Совета, которых за высокий рост дразнили «фитилями».

В это время из подъезда Школы появились несколько наших сухопутных слушателей, поприветствовали патрульных и беспрепятственно двинулись в сторону вокзала. За ними вышли двое моряков – третьекурсников, которых патруль задержал и повел за угол здания.

Затем снова вышли армейцы и их пропустили, а очередного слушателя-моряка задержали.

Кто-то из ребят сбегал в ту часть здания, которая окнами выходила в переулок, и сообщил, что там стоит автобус комендатуры, куда сажают всех задержанных. Возмутившись, мы доложили об этом руководству курса и с нетерпением стали ждать возмездия.

Оно не заставило себя ждать. Минут через десять из подъезда ВКШ вышел дежурный офицер и о чем – то переговорив с начальником патруля, увел его в здание.

Вскоре тот выскочил из подъезда и зарысил к своему автобусу, откуда незамедлительно появились задержанные.

По слухам, майор попал на расправу к заместителю начальника Школы по строевой подготовке капитану 1 ранга Александрову и тот выдал ему по «полной», чтоб служба раем не казалась.

С той поры поползновений на слушателей морских групп ВКШ со стороны комендатуры Москвы не было. Наоборот, однажды нас даже похвалили.

Героем дня стал Серега Токарь. К тому времени он был женат и снимал комнату в районе Арбата, неподалеку от Министерства обороны.

Как на грех, ежедневно его путь на занятия пересекался с многочисленными старшими офицерами, следующими в министерство на службу.

– Не поверите, мужики, – сетовал Сергей,– как только выхожу из подъезда, приходится брать «под козырек» и рубить строевым мимо всех этих «полканов» до самого метро. И обязательно кто-нибудь «прихватит».

Пора съезжать оттуда, а то с ума сойду от этой шагистики.

Но съехать без последствий Токарь не успел.

Когда его в очередной раз стал мордовать какой-то полковник, глав старшина надерзил ему, за что был задержан патрулем и доставлен в столичную комендатуру. Там он попал в ласковые руки помощника коменданта, который определил Сереге четыре часа строевых. Кто служил, тот знает, что это такое.

Здесь следует отметить, что до поступления на учебу Токарь три года прослужил на сторожевом корабле комендором и строевым старшиной. Вид имел соответствующий: Рост метр девяносто, по виду амбал*, нос крючком и глаза навыкате.

И Серега отдался этой стихии.

Лихо выполняемые им строевые приемы, вызвали восхищение офицеров комендатуры. И старший из них предложил позаниматься с другими нарушителями воинского устава.

– Ну, я и дал им жизни, – рассказывал потом Серега. – Все эти вояки в сапогах прыгали по плацу как ошпаренные.

Начиная со второго курса, слушатели постоянно привлекались к различного рода оперативным мероприятиям, проводимым органами КГБ в столице.

В том числе обеспечивали безопасность руководства Страны, на проводимых парадах и демонстрациях на Красной площади 1 Мая и 7 Ноября, а также правительственных делегаций зарубежных стран, прибывающих в Москву, по ходу следования их кортежей.

Помнится во время встречи Индиры Ганди (мы, в числе студентов, стояли тогда на Ленинском проспекте), какой-то отморозок на «жигулях», попытавшийся выехать на трассу, сброшен в кювет автомобилем с оперативниками.

На пути же следования кортежа Фиделя Кастро, прибывшего в 1976 году в СССР с очередным визитом, один из сотрудников ГАИ решил засечь его скорость радаром, за что получил пулю в лоб от находившегося на крыше высотки снайпера.

Задействовались мы и для других, более целевых операций, таких как поиск лиц, распространявших антисоветские листовки в столице, совершивших ряд взрывов на ее улицах и в метро, а также участия в студенческих выступлениях у посольств капстран, в случаях их недружественного поведения в отношении СССР.

Парадоксально, но факт, диссидента длительное время распространявшего антисоветские листовки и активно разыскиваемого московским управлением КГБ, задержал слушатель второго курса ВКШ, находившийся в ночное время в одной из засад, в районе вероятного появления злоумышленника.

Почуяв неладное, тот бросил свои листовки и пытался скрыться, но через несколько кварталов его настигли и обезвредили. Впоследствии оказалось, что в прошлом этот деятель активно занимался спортом и был призером Москвы по бегу на длинные дистанции.

А вот пример участия наших слушателей в одной из студенческих демонстраций, происходивших в то время у стен Китайского посольства, по поводу агрессивных действий КНР в отношении СССР.

На первом факультете были отобраны лучшие метатели диска, гранаты и толкания ядра, проинструктированы и отправлены на Ленинские горы. Выразить свой протест в числе московских студентов.

Из нашей группы туда попал Боря Рыбаков, который мог метнуть на значительное расстояние не только эти железяки, но и любого среднего обывателя

Как он потом рассказывал, на месте демонстрации по каким-то причинам (не иначе случайно), оказалась пара машин булыжника, часть из которого каким-то образом влетела в окна посольства.

Метателей тут же повязала милиция, что сняли на пленку иностранные журналисты, и увела в ближайший переулок.

– Ну а там, рядом со своей «Волгой», стоял наш Александров. Пожал всем руки «молодцы ребята» и приказал отвезти всех на Хавскую, – закончил Борька.

Участие в обеспечении парадов и демонстраций на Красной площади мы считали для себя двойным праздником.

Кто из советских граждан не мечтал в то время побывать на них?

Таких, несомненно, были единицы. Там же, как говорят «вживую», мы могли в непосредственной близости увидеть первых руководителей Страны, крупных военачальников, космонавтов, спортсменов и других именитых людей.

За неделю до этих торжеств, руководством Школы при участии представителей девятого Главного управления КГБ СССР со слушателями проводился подробный инструктаж.

При этом мы получали информацию об оперативной обстановке в столице на время проведения названных мероприятий, определялся порядок несения службы и наши действия в экстремальных ситуациях.