Дуэль на Крыше мира. Эпизоды «Большой Игры»

Через два года ответная дипломатическая миссия была отправлена в Бухару и Хиву. Возглавил её граф Николай Павлович Игнатьев. Здесь мы остановимся, чтобы чуть подробнее рассказать об этом незаурядном дипломате и разведчике.

Николай Павлович родился 17 января 1832 года в Петербурге в семье, принадлежащей высшей знати Российской империи. Отец его, Павел Николаевич, был директором Пажеского корпуса, петербургским генерал-губернатором, в 1870-х годах – председателем Комитета министров. Ниолай оканчивает самое привилегированное учебное заведение России – Пажеский корпус, производится в офицеры и поступает в Академию Генерального штаба. Проявив незаурядные способности, он завершает обучение в 1853 году с большой серебряной медалью. На талантливого юношу обращает внимание лично Государь Император Николай I. Во время Крымской войны Игнатьев находится в войсках, размещенных на прибалтийском побережье. Служба в полку была короткой, но гусарская отвага и лихость остались и стали неотъемлемой чертой Игнатьева на всю жизнь. После окончания войны ему был присвоен чин ротмистра, а в июле 1856 года в качестве военного атташе он направляется в Лондон. Официально, для изучения истории внешней политики «владычицы морей». Од нако было задание и негласное. Лично Императором ему было поручено: изучить новейшие достижения артиллерийского и инженерного дела в Англии, а также «привести в ясность военно-политические замыслы врагов наших в Европе и Азии».

Военное министерство, также выдавшее Игнатьеву инструкции, интересовали сугубо военные вопросы. Сведения о сухопутных и морских силах Британии и новых видах оружия, состояние военно-учебных заведений, новейшие военные сочинения, планы и карты. От главы МИДа Горчакова молодой дипломат также получает задание. Петербург был крайне заинтересован в достоверной информации о действиях Англии в Центральной Азии и Игнатьеву поручалось сообщать о действиях английских войск в Персии и Индии.

Все задания были выполнены более чем успешно. Русский атташе посещая Вуличский арсенал и военные заводы в Бирмингеме, где испытывалось новое оружие, беседует с английскими офицерами, регулярно отправляет в Петербург донесения с описаниями и чертежами новых видов вооружений и о строительстве механизированных заводов по производству пушек. Отправлялись чертежи станков по производству нарезного оружия и его образцы. Военный министр Н. О. Сухозанет был весьма доволен работой атташе и неоднократно объявлял тому благодарность.

С пребыванием Игнатьева в Лондоне связана легенда о том, что во время демонстрации в Лондонском музее новейшего

оружейного патрона, он попытался незаметно положить его в

Н. П. Игнатьев. 1860-е годы карман, был разоблачён служителем и ретировался, сославшись

на дипломатическую неприкосновенность. И именно из-за этого ему пришлось покинуть Лондон. Об этом в частности пишет Евгений Примаков в своей 6-ти томной «Истории внешней разведки России». Однако историком В. М. Хевролиной убедительно доказано, что это всего лишь миф. Ни в дневниках, ни в письмах Н. П. Игнатьева нет никаких упоминаний о таком эпизоде.

В 1857 году Николай Павлович отправляется в большое путешествие по Европе и странам Ближнего Востока – он посещает Вену, Белград, Афины, Стамбул, Сирию, Палестину. По возвращении в Петербург Игнатьев усердно занимается среднеазиатскими делами. Им было подано несколько записок министру иностранных дел А. М. Горчакову, с предложением отправить в Среднюю Азию ряд научных экспедиций, которые также изучали бы возможности развития торговли и собирали разведывательные сведения. План был принят, и Николаю Павловичу было предложено возглавить ответное русское посольство в среднеазиатские государства. Поручить такую ответственную задачу 26-летнему офицеру, не имевшему большого опыта дипломатической деятельности, было делом рискованным, но, как покажут дальнейшие события, Александр II и Горчаков не ошиблись в выборе. Поддержал кандидатуру Игнатьева и директор Азиатского департамента МИД Е. П. Ковалевский.

Прибыв в Оренбург в мае 1858 года Игнатьев, к тому времени уже полковник, отправляется сначала в Хиву, а затем в Бухару. Кроме дипломатических задач и вопросов торговли, миссии поручалось произвести топографическую съёмку и исследование реки Амударьи. С этой целью в отряд были включены: А. Ф. Можайский, который организовал передвижение по реке на специально построенных для этой цели судах, востоковед П. И. Лерх, астроном В. Я. Струве, метеорологи, ботаники, фотограф А. С. Муренко. В июле миссия прибыла в Хиву. Встретила она там приём далеко не радушный, и переговоры с Саид Мухаммад-ханом закончились безрезультатно. Правитель Хивы поставил невыполнимые условия заключения договора, по которым Россия должна была признать за Хивой территории до Сырдарьи, Эмбы и Мерва, то есть уже освоенные русскими земли, а также признать власть Хивы над туркменскими племенами. 24 августа хан дал прощальную аудиенцию русскому посланнику. Опасаясь за свою жизнь, Игнатьев поехал во дворец с двумя казаками, а конвою приказал готовиться к отражению нападения. Видимо для устрашения перед дворцом были посажены на кол два человека. Во время аудиенции, вновь получив отказ на свои требования, хан посоветовал Игнатьеву быть сговорчивее, поскольку тот находился в его власти. Что произошло дальше, Николай Павлович описал в своих воспоминаниях: «Я ответил, что у государя много полковников и что пропажа одного не произведет беды. Задержать же меня нельзя. Я вынул пистолет и пригрозил убить всякого, кто ко мне подойдет. Хан испугался, и я вышел». На следующее утро привезли ответ на русские условия в запечатанном конверте на имя Александра II. Также были присланы подарки для царя – богатый ковер и два скакуна.

28 августа 1858 года русский отряд покинул Хиву и направился в следующий пункт своего назначения.

Лагерь миссии полковника Игнатьева близ Хивы. Фото поручика А. С. Муренко, 1858 г. Khiva. – Caught in Time: Great Photographic Archives. London, Garnet Publishing.

После ряда столкновений с туркменами, где был применён даже ракетный станок, миссия Игнатьева прибыла в Бухару. Здесь, в отличие от Хивы переговоры завершились весьма успешно. Был заключён торговый трактат, предусматривавший свободное плавание по реке Амударье русских судов, сокращение в два раза таможенных пошлин на ввозимые товары и учреждение в Бухаре торгового агентства. Бухарский эмир согласился на освобождение русских пленных и выслал по просьбе Игнатьева из Бухары двух английских агентов, которые на поверку оказались афганскими купцами. В декабре 1858 года посольство Игнатьева возвратилось в Оренбург.

В Петербурге результаты миссии были оценены чрезвычайно высоко. Кроме преференций для российской торговли с Бухарой, русское правительство получило ценную информацию о политическом и экономическом положениях ханств. Игнатьев составил обширную записку о Хиве, содержащую сведения о населении, характере правления, правящей верхушке, духовенстве. Подробно сообщалось о состоянии армии (роды войск, командование, финансирование), финансовом состоянии ханства, порядке землепользования, сельскохозяйственных культурах, состоянии скотоводства. На докладной записке Александр II поставил резолюцию: «Читал с большим любопытством и удовольствием. Надобно отдать справедливость генерал-майору Игнатьеву, что он действовал умно и ловко и большего достиг, чем мы могли ожидать». Как видим, в Петербург Игнатьев возвратился уже в генеральском звании. Кроме того, он был награждён орденом Св. Анны 2-й степени с короной.

Далее была блистательная дипломатическая победа Игнатьева в Китае, где он, во время так называемой «Второй опиумной войны», выступил посредником между китайскими властями и объединёнными англо-французскими войсками.

В своём письме министру А. М. Горчакову Николай Павлович писал, что китайские правители: «не предпринимали ничего, не спрося предварительного моего мнения и указания, как поступить». Российскому дипломату принадлежит огромная заслуга в спасении Пекина, с его императорским дворцом и древними историческими памятниками, от разрушения. В результате Россия, в лице Игнатьева, подписала выгоднейший Пекинский договор. По нему к России присоединялись обширные азиатские территории, размером превышающие Англию и Францию вместе взятые. Кроме того, в Кашгаре и Урге (Монголия), открывались русские консульства, которых не было у англичан. Как писал английский историк Уильям Сайкс, – «Ни разу с 1815 года Россия не заключала столь выгодного соглашения, и, вероятно, никогда прежде такой подвиг не совершал столь молодой российский дипломат. Успехи 1860 года простирались весьма далеко, чтобы стереть досадные воспоминания о поражении в Крыму, тем более что они были достигнуты в замечательной манере переигрывания англичан».

После этого триумфа Игнатьев получает звание генерал-адъютанта и назначается на ответственный пост директора Азиатского департамента МИД. В этой должности он ратует за необходимость наступательной политики в Средней Азии мотивируя это неизбежностью борьбы с Англией.

Затем была служба в качестве чрезвычайного и полномочного посла в Стамбуле, где им была создана широкая агентурная сеть, поставлявшая ценнейшую информацию о положении в Османской империи.

Во время русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Игнатьев был прикомандирован к свите царя и находился сначала в Румынии, а затем в Болгарии.

После окончания войны он один из главных участников мирных переговоров в Сан-Стефано. Именно Игнатьеву, в большей степени, обязаны Болгария, Румыния, Сербия и Черногория своим появлением на политической карте мира, как независимых государств.

В 1881 году Игнатьев был назначен сначала министром государственных имуществ, а затем министром внутренних дел. Однако уже через год вышел в отставку, оставаясь членом Государственного совета. В это время он активно занимался общественной деятельностью: был председателем общества содействия торговле и промышленности и членом Русского географического общества, возглавлял Петербургское славянское благотворительное общество, писал мемуары.

Конец жизни графа Николая Павловича Игнатьева был драматичен. Разорившись в результате финансовых авантюр, полузабытый и практически нищий он скончался в своём имении 20 июня 1908 года.

Но вернёмся в 1858 год. Практически одновременно с миссией Игнатьева, были отправлены ещё две экспедиции. Первую, в Хорасан и Герат, возглавил дипломат и востоковед Н. В. Ханыков. Её главной целью было ознакомление с политикой и положением Персии и Афганистана и налаживание сотрудничества с последним. Преследовала она и научные цели – изучение флоры и фауны региона, путей сообщения и тому подобное.

Ещё одну миссию возглавил 22-х летний поручик Российской армии Чокан Валиханов, впоследствии известный казахский просветитель и ученый. Экспедиция имела задачу проникнуть в западно-китайскую провинцию Кашгар, выяснить там обстановку и возможность восстановления торговых связей Кашгара с Россией.

Глава седьмая. Синеватая дымка Памира

Экспедиция Ханыкова в Персию и Герат носила в большей степени научный характер, хотя были у неё, разумеется, и секретные задания. Предыстория её снаряжения такова. Идея принадлежала Н. П. Игнатьеву. Александр II одобрил это предложение, и разработку проекта поручили видному востоковеду Николаю Владимировичу Ханыкову, сотруднику Азиатского департамента. В 19 лет Николай, самостоятельно изучив ряд восточных языков, принимает участие в миссии Бутенева в Бухару в 1841—1842 гг. Вышедшая через год после возвращения книга Ханыкова «Описание Бухарского ханства», была признана лучшим описанием Бухары и переведена вскоре на английский, французский и немецкий языки.

17 сентября 1857 г. Н. В. Ханыков представил председателю Русского географического общества Великому Князю Константину Николаевичу обширную докладную записку «Предположение об ученой экспедиции в Хорасан». Обосновывая её необходимость, он в частности, пишет: «часть Средней Азии, граничащая с Китаем, и юго-восточная часть Персии могут быть признаны за страны, о которых всякий без стыда в невежестве может признаться, что он мало или даже вовсе ничего не знает». Далее он определяет круг задач, которые должны быть поставлены перед экспедицией: «в какой степени богатства его (этого края., В.Ф.) могут служить подмогою европейской промышленности, в какой степени его хлопчатая бумага, шелк и аптекарские товары могут быть досдоступны выгодной обработке или продаже в Европе, в каком размере край этот способен потреблять

Н. В. Ханыков европейские обработанные произведения, словом

сказать, какое место ему нужно дать в промышлен-

ной жизни человечества».

Через шесть дней проект был одобрен Советом Русского Географического общества.

Какие же задачи, кроме научных, вменялись Ханыкову? Во-первых, ему необходимо было ознакомиться с обстановкой, складывающейся в соседних восточных странах, и способствовать укреплению в них влияния Российской империи. Во-вторых, МИДом поручалось провести переговоры с правителями различных афганских владений о создании союза «среднеазиатских ханств», направленного против Англии. Российское правительство стремилось убедить их, как было отмечено директором Азиатского департамента Е. П. Ковалевским: «в желании нашем не ослаблять ханств, но усиливать их, сколько возможно; мы хотели этим доказать, что наш собственный интерес требует того, чтобы поставить оплот завоевательным стремлениям Англии… Нельзя же было Министерству иностранных дел оставить в Средней Азии как можно более обширное пространство земель, так сказать нейтральных, не принадлежащих ни той, ни другой державе; мысль эта довела до того, что пока мы оставались спокойными и равнодушными в своих границах, Англия подвинулась из Индии до Лагора, завоевала последний, поставила комиссара своего в Афганистане и распространила влияние свое на Герат». В-третьих, инструкцией утвержденной Александром II, Ханыкову поручалось попытаться установить отношения между Российской империей и Афганистаном. Для чего глава экспедиции должен был посетить Кабул, вступить в переговоры с эмиром Дост Мухаммадом и разъяснить тому политику России в Центральной Азии и, в частности, в отношении Афганистана. Необходимо было убедить эмира, в том, что Россия заинтересована в сильном и независимом Афганистане.

Русский посланник был снабжён личным письмом Вел. Кн. Константина Николаевича к Дост Мухаммеду, в котором разъяснялись научные цели экспедиции, и выражалась надежда, что «путь в подвластные Вам страны будет открыт тем, коих влечет туда благородная бескорыстная любознательность».

В начале 1858 года экспедиция, в которую кроме Ханыкова вошли профессор Дерптского университета Г.А.Бунге, магистр этого же университета геолог К.Х.Гебель, преподаватель Петербургского технологического института Р. С. Ленц, представитель морского ведомства капитан-лейтенант П. О. Ристори и зоолог А. А. Кейзерлинг, двинулась в путь. В апреле, миновав Баку и Астрабад, экспедиция прибыла в Тегеран, где провела более месяца в переговорах с правительством Ирана. Затем, посетив города Шахруд, Нишапур и Мешхед, экспедиция прибыла в Герат. Правитель Султан Ахмад-хан встретил русских гостеприимно и оказал им всяческое содействие. Из Герата Ханыков отправил курьера к Дост Мухаммад-хану с просьбой разрешить посещение Кабула. Попытка эта, однако, успеха не имела. Дост Мухаммад-хан, предпочёл не нарушать договор с англичанами и отклонил просьбу русского посланника. Он хорошо помнил, чем закончилась 20 лет назад его благосклонность к капитану Виткевичу. Знал он и о поражении России в Крымской войне. И несмотря на полыхавшее в это время в Индии антибританское восстание и распространившиеся в афганской столице слухи, что там вырезали всех англичан, Дост Мухаммад остался верен англо-афганскому договору. Через несколько лет он был вознагражден за свою верность. В 1863 году Дост Мухаммад при молчаливом одобрении англичан захватил некогда утраченную провинцию Герат. Через 9 дней после этой победы эмир Афганистана умер, так и не узнав, что через 15 лет Англия и его страна вновь окажутся в состоянии войны. Но до этого произойдёт ещё немало событий.

В обратный путь экспедиция Ханыкова направилась через Северный Сеистан, Южный Хорасан и Керман и в конце 1859 года благополучно возвратилась в Россию, проведя в путешествии почти полтора года.

Хотя больших политических успехов миссия Ханыкова не добилась – стремление России создать в Центральной Азии заслон своему сопернику потерпело неудачу – научные достижения экспедиции оказались весьма велики. Была исследована территория, превышавшая по площади почти 400 тысяч кв. километров, достигнуты важные результаты в изучении климата, растительного и животного мира этой территории и собраны богатейшие этнографические и археологические коллекции. Привезённые материалы позволили российскому правительству ознакомиться с политической обстановкой, сложившейся в Восточном Иране, Герате и Афганистане, и дали возможность выработать политическую линию по отношению к этим государствам.

Ханыков, вскоре после окончания экспедиции, переехал во Францию, где и прожил всю жизнь вплоть до своей кончины в 1878 году.

В феврале 1858 года, в укрепление Верное прибыл поручик российской армии Чокан Чингисович Валиханов. Ему поручалось важнейшая миссия – отправиться в китайскую Кашгарию, чтобы выяснить перспективы восстановления политико-экономических связей.

Сделаем паузу, чтобы поближе познакомиться с человеком, жизнь которого востоковед Н. И. Веселовский сравнил с «промелькнувшим метеором». Настолько она была яркой и до обидного короткой.

Будущий выдающийся учёный, историк, этнограф, фольклорист, просветитель, путешественник и разведчик Чокан Валиханов, родился в ноябре 1835 года в орде-зимовке Кунтимес у крепости Кушмурун Омской области. Правнук, принявшего русское подданство еще в 1740 году, Аблай хана – прямого потомка Чингисхана -при рождении получил имя Мухаммед-Канафия. Прозвище Чокан (Шокан), которым в детстве звала его мать, стало впоследствии его официальным именем. Отец Чокана, наместник Кушмурунского округа, султан Чингис Валиханов, определил 12-летнего сына на учебу в Сибирский кадетский корпус. Российское правительство было заинтересовано в привлечении на службу аристократов из коренного населения восточных окраин. Через шесть лет юноша вышел из корпуса европейски образованным человеком со знанием нескольких восточных и западных языков. Сразу по выпуску корнет Валиханов был назначен адъютантом генерал-губернатора Западной Сибири Густава Христиановича Гасфорда.

Чокан Валиханов, конец 1850гг.

В основные обязанности юного адъютанта входило составление и отправление писем от имени губернатора, а также исполнение функций историографа Западно-Сибирской области. Благодаря этому он получил неограниченный доступ в Омский архив и весьма преуспел в изучении истории, географии и экономики тюркоязычных стран.

Кроме работы в архиве, Валиханов совершает несколько путешествий: вместе с губернатором Гасфордом в Центральный Казахстан, Семиречье и Тарбагатай и с экспедицией полковника М. И. Хоментовского на озеро Иссык Куль. В августе 1856 года в качестве официального представителя русского правительства командируется в Западный Китай, город Кульджу, для улаживания инцидента «сожжения в Чугучаке буйною китайскою чернью нашей фактории и расхищения в оной как товаров наших купцов, так и казенной собственности». Из дневника Валиханова можно узнать, что во время пребывания в Кульдже он, то развлекался, как мог, попутно изучая жизнь китайского города, то скучал на заседаниях, мучился зубной болью, бродил по базарам, заигрывал с женщинами и усердно собирал информацию. Информацию обо всем, что могло заинтересовать военных и дипломатов Российской империи. Чего стоят только составленные им карты, вклеенные в его дневник. Ещё в детстве у Чокана проявился талант к рисованию, который весьма пригодился в его дальнейшей деятельности. Итогом этого путешествия стала рукопись: «„Хой-юань-чэн и Си-юй“. Западный край Китайской империи и город Кульджа». Это было великолепное описание Илийской провинции, людей и нравов города Кульджа, написанное прекрасным русским языком.

В том же 1856 году, по ходатайству Гасфорда, Валиханову был досрочно присвоен чин поручика. К тому времени Чокан был уже действительным членом Русского географического общества, куда был принят по ходатайству виц-президента общества П. П. Семёнова.

Несомненное влияние на Валиханова в то время оказали два человека. Уже упомянутый знаменитый путешественник Пётр Петрович Семёнов (будущий Тян-Шанский), и великий русский писатель Ф. М. Достовский, с которым Чокан познакомился и близко сошёлся в Омске, когда Фёдор Михайлович был освобождён из острога. Позднее они встретились в Семипалатинске, куда Достоевский был сослан рядовым в Седьмой линейный батальон.

В июне 1858 года Чокан Валиханов отправляется с караваном семипалатинского купца Мусабая Тохтубаева в «уйгурские земли». События, подтолкнувшие российское правительство отправить в Кашгар молодого офицера, были следующие. В Западном Китае в 1857 году разразилось восстание мусульманских ходжей против маньчжуров. В результате власть в Кашгаре захватил Валихан-тюря, оказавшийся жестоким тираном. Когда его отряды ворвались в Кашгар, он приказал разграбить лавки, принадлежавшие китайским торговцам, а на берегу реки Кызыл возвел целую пирамиду из отрубленных голов. Жертвой кровавого деспота стал и немецкий путешественник, агент Ост-Индской компании Адольф Шлагинтвейт, которому по приказу Валихана отрубили голову у крепостной стены.

Русское правительство, не имевшее постоянной связи с этим регионом, весьма интересовалось местной обстановкой и поручило Е. П. Ковалевскому подготовить записку со своими соображениями по этому вопросу. В записке, директор Азиатского департамента, отметив важное географическое положение Кашгара, предлагал, под предлогом помощи «законным претендентам» на власть в Западном Китае, вести более активную политику. После обсуждения записки в Министерстве иностранных дел и Военном министерстве было принято решение послать в Кашгар подготовленного офицера для сбора сведений.

После этого Ковалевский пишет письмо генералу Г. Х. Гасфорду, в котором просит помочь найти подходящего человека для отправки в Восточный Туркестан, и вскоре получает ответ: «в выборе чиновника для сего поручения я остановился на состоящем при мне для особых поручений поручике Валиханове. Офицер этот – сын достойнейшего киргизского султана Чингиза Валиханова, с очень хорошими дарованиями, и на расторопность его вполне можно положиться. Сверх того, он хорошо ознакомился с историей и нынешним состоянием среднеазиатских владений и, будучи сам мусульманин, скорее русского чиновника может снискать доверие своих единоверцев».

В выборе именно Валиханова, на столь ответственную миссию большую роль сыграл и П. П. Семёнов. В своих мемуарах выдающийся путешественник, впоследствии писал: «Само собой разумеется, что я почёл долгом обратить на этого молодого талантливого человека особое внимание генерала Гасфорта и по возвращении моём в Тянь-Шань подал мысль о командировании Валиханова в киргизской одежде с торговым караваном в Кашгар, что и было впоследствии осуществлено Валихановым с полным успехом».

Все эти события и привели к тому, что июньским утром 1858 года из Семипалатинска в Кашгар отправился торговый караван, в котором находился купец Алимбай Абдиллабаев. Под этим именем скрывался поручик российской армии Чокан Валиханов. Что ждало разведчика «под прикрытием» в далёкой, неизведанной и опасной стране, не знал никто.

Осенью 1858 года, миновав Заукинское ущелье и озеро Иссык Куль, караван с русским разведчиком достиг границ Синьцзяна. Путь был нелёгким. При переходе через заснеженные хребты пала большая часть верблюдов, из сотни голов осталось лишь тридцать шесть. Несколько раз пришлось отбиваться от разбойников, грабивших караваны на торговом пути. Об одном таком нападении можно прочесть в дневнике Валиханова: «Кокандцы напали на караванные стада и отбили 300 баранов. Кашгарцы вступили в драку, вооружившись кольями от своих шатров, и очень скоро обратили в бегство кокандцев».

Не доезжая до Кашгара, дневник, завёрнутый в коленкор и спрятанный в деревянный футляр, пришлось закопать. «Тороплюсь, – записывает Валиханов, – дневник сейчас зарывается в землю, если бог возвратит нас живыми и здравыми, не испортит сырость, опять покажем белому свету. Поручаю тебя Аллаху, до свиданья».