Хай-тек господень (Не киберпанк, не пост-апокалипсис, не антиутопия… и совсем не про супергероев)

Босс посмотрел на доктора задумчиво, и сказал:

– Потому что появилась возможность доставить его сюда невредимым. А вы бы хотели, чтобы мы его уничтожили?

– Да как я могу чего-то хотеть, или не хотеть в сложившихся обстоятельствах? – в сердцах выпалил доктор.

– А второй вопрос?

– Зачем вы вызвали меня?

– А кого же еще? – удивился босс. – Это же ваше творение… Ладно, ладно, не ваше. Пусть вы и не понимаете что произошло, но остальные-то понимают еще меньше. Не к Алану Рэю же нам обращаться?

– Да, это уж точно, – усмехнулся доктор. – Этот хитрый выскочка… Ему дай только бит информации – остальное он сам додумает.

– Хорошо, что вы это понимаете, – кивнул босс.

Доктор усмехнулся. Какое-то время они сидели молча, глядя на монитор. Человек, чью судьбу они тут решали, за это время даже не пошевелился.

– Значит, боль к нему вернулась, – проговорил доктор. – Ненадолго… насколько?

– Три дня.

– Три дня в аду, – мрачно усмехнулся доктор. – Немало.

– Вы ему как будто сочувствуете.

– А почему нет?

– Почему? – усмехнулся босс. – Ну, как мне казалось, это не в вашем характере.

– Ах, оставьте, – отмахнулся доктор. – В истории можно насчитать чертову уйму врачей, которые были безжалостны к тем на ком экспериментировали, чтобы в итоге спасти человечество от жутких болезней.

Босс посмотрел на него с недоверием и поинтересовался:

– Вы что же, записали себя в спасители человечества?

– Нет, – фыркнул доктор. – Я еще не свихнулся до такой стадии самонадеянности.

Босс удовлетворенно кивнул, а потом спросил:

– Так что же нам делать с этим? – он ткнул пальцем в сторону экрана.

– Во всяком случае, не убивать, – жестко сказал доктор.

– Почему нет?

– Вам сколько причин назвать?

– Хотя бы одну.

– Хорошо. Причина номер один – это будет необратимый поступок. Его нужно изучить, исследовать. Ведь мы не сможем создать второго такого же, если вдруг передумаем. А на фоне всего происходящего в мире…

– Вы имеете в виду этих странных пришельцев? – помрачнел босс.

– Да. Что-нибудь удалось выяснить?

– Вообще ничего, – вздохнул босс. – Возникают ниоткуда, исчезают в никуда, ломают все на своем пути. Это напоминает нашествие супергероев-эмбицилов.

– Емкий образ, – усмехнулся доктор.

– Спасибо, – фыркнул босс. – Пули их не берут…

Тут он запнулся, и уставился на экран.

– А вот вам и причина номер два, – победно провозгласил доктор. – Кстати, кто-нибудь уже спрашивал о чем наш подопытный так мило болтал с тем пришельцем?

– Ваш подопытный до сих пор не соизволил произнести ни слова, – фыркнул босс. – Может, он после приступа потерял дар речи?

– В первый раз я тоже предполагал нечто подобное, – кивнул доктор. – Однако вскоре он оказался весьма разговорчив.

– У вас, небось, найдется и третья причина сберечь вашего питомца? – ядовито поинтересовался босс.

– Легко. Навскидку. Сколько он был в бегах? Месяц? Больше? Как ему это удавалось? Как он обходил системы наблюдения? Ваши специалисты изучили его смартфон? Или ноутбук – не может быть, чтобы при нем не было ноутбука. Как создал учетную запись?

Босс пожал плечами:

– Мы предполагаем, что украл. Знаем о как минимум одном случае взлома банкомата. В ноутбуке стоит страшное количество каких-то кажется хакерских программ. Судя по всему, некоторые он написал сам. Система предупреждения о наблюдении с расположением большинства камер и прочего.

– Вот видите, – обрадовался доктор. – Он и без своих сверхспособностей оказывается чертовски интересным типом.

– Ну и что? – мрачно поинтересовался босс. – Мало ли таких типов бегает по свету? С ними проще – они не уворачиваются от пуль и не уничтожают целые группы ликвидации. Просто напяливают маски Гая Фокса30 и воображают, будто им известно как должен быть устроен мир. Обычные идиоты.

Доктор вздохнул, потом задумался и выдал:

– Хорошо. Тогда аргумент биологический. Он в бегах месяц, так? Как вы полагаете, у него за это время могли быть контакты с женщинами?

Босс посмотрел на него удивленно. Потом криво усмехнулся.

– Контакты с женщинами? Вы так это называете?

– Нет, если он гей – все намного проще. Хотя, мне так не кажется. Но если на секунду предположить, что все же женщины были… Ну посмотрите на него – он весьма приятен внешне, обаятелен, кроме того… Он был безногим бомжом много лет. Думаю, соскучился по…

– К чему вы клоните, доктор? – не понял босс.

– Ну, давайте предположим, что он встречает женщину, и она, скажем, от него беременеет. Как вам кажется, что это может быть за ребенок?

Босс, кажется, обалдел от подобного предположения. Такой расклад явно не приходил ему в голову. А должен был бы.

– Беда в том, что мы ничего о нем не знаем, – заявил доктор. – Не знаем не только чем он стал, но и кем был. Сдается мне, он и в прежней своей жизни был очень непростым человеком. А уж если целый спецдепартамент не может ничего на него накопать… Только по одному этому поводу стоило бы встревожиться.

– Хорошо, что вы предлагаете?

– Мне надо с ним поговорить, – заявил доктор. – Надо вытащить из него хоть какую-то информацию, зацепку, намек, хоть что-то.

– С ним пытались говорить лучшие дознаватели. Он не соизволил даже обратить на них внимания. Почему вы решили…

– Потому что он говорил со мной в прошлый раз. Потому что он сам не понимает что с ним произошло, а ему это, очевидно, до чертиков интересно. Потому что я как раз не дознаватель – ваших дознавателей он на завтрак сожрет, я думаю. Потому что даже в случае неудачи, что мы теряем, черт побери?

13.

– Ну, вот мы снова встретились, – донесся откуда-то отовсюду знакомый голос.

Макс поднял голову и принялся озираться. То есть, конечно, не принялся. Он и раньше заметил окно на высоте метров трех над полом – зеркальное, непроницаемое, наверняка бронированное. Ему даже на какое-то мгновение стало интересно – сможет ли он дотуда допрыгнуть и вышибить как-нибудь безликое стекло? Конечно, это он не всерьез. Он прекрасно понимал, что даже если получится, так просто отсюда выбраться он не сможет. Теперь они знали с кем имеют дело… То есть, ни черта они, само собой, не знали. Он и сам не знал. Но именно поэтому меры безопасности должны были оказаться чудовищными. Избыточными. Абсолютными… Бывают такие? Вряд ли. Он буквально кожей чувствовал некий низкий электрический то ли гул, то ли звон, исходящий откуда-то из глубины стен. Что это было? Он не знал, но спать мешало страшно и зудело в зубах. Мог только фантазировать. Например, что его посадили в громадную микроволновку, и стоит только ему чихнуть не в той тональности – моментально врубится автоматика, и по нему ударит что-нибудь очень высокочастотное. Интересно, его обновленный организм такое выдержит? Проверять не хотелось.

Он посмотрел наверх. Стекло сделалось прозрачным, и за ним виднелась знакомая физиономия.

– А-а, профессор, – вяло обрадовался Макс (в последний момент заменив «Итить твою мать»31 на «А-а». Еле сдержался.

– Мы же договорились, что я не профессор, – поморщился доктор.

– Ну, на том уровне духовного родства в которое мы с вами провалились, я оставляю за собой право называть вас именно так. Согласен обойтись без Фарнсуорта и Таракана.

– Веселитесь? – усмехнулся доктор.

– А то. Номер вполне комфортный, с этаким декором… – Макс кивнул в сторону металлического унитаза.

Профессор молчал. Макс тоже. Ну вот ни малейшего желания ему помогать.

– Мы изучили ваш смартфон и компьютер, – проговорил, наконец, доктор.

– Да? – деланно удивился Макс. – А я думал, вы специалист в биоэлектронике. Есть же такой термин? Биопротезы, нанотехнологии, камеры в таблетках…

– Почему вы так думали? – напрягся доктор.

– Ну, профессор, перестаньте. Это очевидно после того блестящего эксперимента, который вы надо мной учинили.

Доктор снова помолчал, а потом обернулся и медленно сообщил:

– Как понимаете, я тут не один.

– Понимаю, – кивнул Макс. – Вас там много, и имя вам – легион. Так что там с компьютером? Кстати, хотелось бы получить его назад. А то нарушаете, понимаешь, мои гражданские права – маме позвонить не даете, в сети попоститься, бодрые фотки из каземата выложить…

Тут за спиной у доктора кто-то, очевидно изо всех сил, стараясь остаться незамеченным, шевельнулся, что-то щелкнуло… Видимо, микрофон отключился. Но Максу не был нужен микрофон. Это, конечно, не жужжание мух на далекой помойке выслушивать, но вполне сопоставимо. А еще… Вот хрен его не знает что это было, но он мог, пообщавшись какое-то время с человеком, определив его личность, его манеры будто бы… Фантазировать? Додумывать? Вкупе со сверхострым слухом, который он, к тому же, по рекомендациям Мастера Синанджу32, научился фокусировать наподобие зрения, получалась ничего себе шпионская прослушка.

– Это не просто наглость, – проговорил некто за стеклом. – Он нас прощупывает. Ваш питомец совсем не прост, доктор, осторожнее с ним.

Эвон как, подумал Макс. Я, оказывается, его питомец. Миска с кормом, поводок… стерилизация. Но, кто бы там ни был, этот человек явно был неглуп, быстро соображал, а главное… Умел, видимо, правильно задавать вопросы и тонко чуять финты собеседника. Как это назвать? Умение брать интервью? Или вести допрос? Поди разберись.

Микрофон снова щелкнул.

– Мы поговорим об этом позже, – явно соврал доктор.

– Ладно, – легко согласился Макс. – А о чем мы поговорим сейчас?

– Например, о вашем самочувствии.

– О-о, благодарю, со мной все прекрасно. Был момент, когда я чуть не сдох, но, как я понимаю, теперь я лишен подобной роскоши.

– Почему вы так решили? – напрягся доктор.

– Э-э, нет, профессор, – Макс хитро погрозил ему пальцем. – Вспомните правила. Баш на баш. Вы мне, я – вам.

– Вы о чем?

– Ну, мы же с вами давно договорились. Я на вопросы просто так не отвечаю.

Микрофон снова щелкнул, и тут вдруг Макс понял две вещи. Во-первых, что ему будет гораздо удобнее и проще, если тот невидимый тип, кем бы он ни был, подключиться к беседе. А во-вторых, и в главных… Как бы это… Он почуял в невидимом компаньоне доктора кого-то вроде соперника. И вдруг нестерпимо захотелось помериться с ним силами. Боже мой, какое дурацкое желание! Но тем не менее. Что может быть страшнее смерти? Разумеется, скука. Оставалось только решить как подвести их к этой мысли, не выдавая избыточной информации. Например, о том, что он их прекрасно слышит сквозь стены. А потом решил – да пошло оно все. Бритвой Оккама33 по горлу.

– Эй, профессор! – крикнул он в сторону окна. – Вы не поверите, но мы управимся гораздо быстрее, если ваш коллега подключится к разговору напрямую, а не будет каждый раз подсказывать вам реплики.

Кажется, по ту сторону стекла возникла некая растерянность, но потом микрофон щелкнул, и рядом с профессором возник некто пожилой, худощавый, одетый в неброский, но явно дорогой костюм. Его седые волосы были так тщательно и аккуратно причесаны, что наводили на мысль то ли о парике, то ли о лаке для волос… то ли о военном прошлом? Жесткие черты лица, колючий взгляд, уверенная манера держаться… И… Макс бы это назвал уверенно тревожная координация движений. Он только подошел к стеклу, но как-то сразу стало понятно, что этот тип совершенно спокойно и буднично отдает приказы на убийства, потому что явно когда-то и сам этим занимался.

– Добрый день, – проговорил недобрый старикан.

– Здрассте, – приветствовал его Макс.

– Откуда вы узнали, что я тут?

– Доктор сам же сказал, – удивился Макс. – А судя по тому с каким остервенением он с вами там советовался – вы либо его начальство, либо внутренний голос. А на шизофреника наш профессор не похож.

Пожилой усмехнулся и кивнул, показывая, что принимает такое объяснение. А затем принялся провозглашать:

– Итак, позвольте вам сообщить как обстоят дела. Вы находитесь в укрепленной комнате на секретном объекте. Комната оборудована таким образом, что при малейшем вашем неосторожном движении вы будете тут же уничтожены. И я бы рекомендовал вам перестать паясничать как подросток, и начать отвечать на вопросы.

Макс спокойно выслушал его речь и согласно кивнул.

– Так что… – начал было пожилой незнакомец.

– А зачем вы мне все это рассказали? – перебил его Макс.

Пожилой неприязненно посмотрел на него и ответил:

– Чтобы вы понимали расклад.

– Да? Но простите, это не имеет никакого отношения к раскладу, – возразил Макс. – Как обстоят дела я прекрасно понимал и без этого вашего откровения. И вашей грозной речи противоречит один несгибаемый факт.

– И какой же? – усмехнулся пожилой.

– Я до сих пор жив. Так что либо ваше лютое оборудование ничего не может со мной поделать, либо я нужен вам именно живым и здоровым. Значит, вы от меня чего-то ждете. Значит, вам чего-то от меня надо. А раз вам чего-то надо, то…

– Вы собираетесь торговаться? – поразился пожилой.

– Разумеется, – улыбнулся Макс. – Все в мире есть торговля. Можно, конечно, угрожать, бряцать оружием, но… Как говаривал Карл фон Клаузевиц34 «Война ведется с целью достижения мира на наиболее выгодных условиях для победителя». Так что все кончается торговлей. Даже под пыткой. Информация – как плата за прекращение боли. Может, не будем время терять?

Кажется, пожилой потерял дар речи. Он долго молчал, разглядывая Макса как заговорившего кота, а потом восхищенно фыркнул:

– Наглец. И что же вы, по-вашему, можете выторговать?

– Ничего сверхъестественного. В первую очередь – книги. Чем больше – тем лучше. Можно бумажные, но будет намного проще закачать по каталогу на ноут. Можете блокировать в нем все возможности связи с сетью, дабы я с перепугу чего не хакнул. Хотя, и не уверен, что из этой комнаты…

Пожилой долго думал, потом посмотрел на доктора. Доктор пожал плечами. Разумеется, они не считали это чем-то опасным.

– Далее… – начал было Макс.

– Нет-нет-нет, – хитро улыбнулся пожилой. – Теперь ваша очередь.

– А, ну да, – вздохнул Макс. – Банкуйте.

Главной целью всей этой говорильни были, разумеется, не книги. Хотя мозг их настоятельно требовал. Главным было подселить им в подсознание установку на то, что у них ограниченное количество вопросов. Насколько это было бы в самом деле эффективно, Макс не знал, поскольку не знал этого матерого старика (а старик был явно не прост). Конечно, они считали себя хозяевами положения с абсолютным преимуществом. Он заставил их в этом сомневаться, хотя, они пока еще этого не понимали. И фишка была не в игре в вопрос-ответ, не в торговле. Он проверял насколько способен на них воздействовать и манипулировать. Первая аккуратная проверка показала, что это возможно. Ну и зачем нужны сверхспособности, если люди такие… люди?

– Итак, могу ли я узнать ваше имя? – проговорил старик. – Я имею в виду – настоящее имя.

Максу показалось, что он ослышался. Старик только-только начинал ему нравиться, и так вот бездарно все слить? Такой неуклюжей попыткой… Или, на уровне информированности старика, эта попытка не казалась такой уж неуклюжей? А с другой стороны, с какой стати он должен вести себя с ними как-то иначе, нежели со всеми прочими? А он никогда не доверял всем прочим. Вообще никому не доверял. Даже тем, кто ему нравился. Не потому что считал всех людей злоумышляющими интриганами и злодеями – скорее уж раздолбаями с раздутым самомнением и языком без костей, способными из самых лучших и бескорыстных побуждений насрать тебе в тапки. А потом оправдать все сакральным «Я же хотел как лучше!». Но иногда встречались и такие вот старики.

– Имя, – задумчиво повторил Макс. – Я уже говорил доктору – его нет.

– Как это – нет? – встрял в разговор доктор за что был награжден гневным взглядом старика.

– А что такое имя? – усмехнулся Макс. – Слово с которым человек себя идентифицирует. У меня такого кода нет.

И тут старик сверкнул глазами. Черт побери, кажется, он что-то понял. Или ему показалось, что понял. Им ведь всегда кажется – они же тоже закодированы и способны действовать только на своей частоте. Рыба теоретически может предполагать существование неба, но она никогда не поймет что значит летать.

Микрофон щелкнул.

– Поздравляю вас, доктор, – проговорил старик в звуконепроницаемой (как ему самому казалось) комнате. – У нас тут мимик. Из всех ваших подопытных, вы ухитрились именно его наделить сверхспособностями.

– Мимик? – рассеянно пробормотал доктор. – Но… я думал, это легенда. Фейк. Сказка.

– Позвольте, вы же ученый, – усмехнулся босс.

– Ну и что? – не понял доктор.

– И что же тут сказочного?

Макс слушал их, как им самим казалось, неслышимый разговор, и мучительно боролся с желанием встрять. Но не спешил. Не стоит демонстрировать все козыри сразу. Вообще, он давно научился держать козыри и эмоции в разных карманах. Но черт побери, как же тяжело ждать и ничего не делать. Он всегда считал это своего рода… не искусством, конечно, но высокой степенью умения. Они назвали его мимиком. Он раньше никогда не слышал этот термин… Ну, кроме как в связи с умением корчить рожи. Или было что-то еще?

Наконец, микрофон щелкнул, и старик проговорил:

– Нам нужно время подумать как быть с вами дальше.

– Всегда пожалуйста, – вздохнул Макс, в голове фиксируя ничью. – Но подумайте вот о чем. Человек что-то делает всего по трем причинам. Потому что хочет, потому что выгодно и потому что заставляют. Понятно, что всякая государственная машина и всякие там спецорганы умеют только заставлять. Но вам не приходило в голову, что можно действовать намного эффективнее?

– С уверенностью в завтрашнем дне? – уточнил старик.

– О, нет. Уверенность в завтрашнем дне – верный путь на кладбище.

Старик помолчал, а потом поинтересовался:

– И чего же вы хотите?

– Я уже сказал – книги, доступ к информации. Ограничивайте его как вам вздумается. Я все понимаю. Для начала – математика, физика, биология, медицина, электроника… А еще… Можно каким-то образом устроить душ? Я уже два дня тут… И шторку вокруг сортира. А то мало ли – застесняюсь до запора.

– Насчет душа – идея здравая, – кивнул старик. – Мы подумаем.

Окно снова стало зеркалом. Ну что за право слово? Вот не мог он закончить разговор никак иначе. Мастер допроса. Наверняка на каком-то подсознательном уровне ему казалось, что он оставил испытуемого мучиться неизвестностью.

Макс поднялся, прошелся по своей камере, и грохнулся на койку. Что ж, пока пусть будет ничья.

Но эти двое в верхней комнате все не унимались.

– Вот оно, значит, как, – едва слышно (так что Макс почти не расслышал) пробормотал доктор.

– Что вас так поразило? – поинтересовался старик.

– Что поразило? Да все. Но суть не в этом. Ему нужны знания. Вот как он ломал компьютерные системы и уходил от наблюдения. Очевидно, то, что изменило его организм, сделало быстрее, сильнее, крепче… Что бы это ни было, оно точно так же поступает с его мозгом.

– Может, вы и правы. А может, он все это умел и до вашего эксперимента.

– Оставьте, – возмутился доктор. – Если бы все это было до, сейчас он не требовал бы такой объем знаний. Математика, физика, медицина…

Кажется, старик задумался над его словами.

– Что ж, – проговорил он, наконец. – Это может стать нашим преимуществом. А может и не стать.

– О чем вы? – не понял доктор.

– Мы знаем что ему нужно. К чему он стремится. А он не знает к чему стремимся мы. Это может быть нашим преимуществом. Только вот… Мы же и сами не понимаем к чему стремимся. И при таком раскладе, я даже и не знаю – преимущество это, или уязвимость.

Макс вздохнул на своей койке. Он тоже не знал.

Стекло вдруг снова прояснилось, и старик сказал:

– Кстати, если не сочтете это авансом… или сочтете, но хотел спросить – о чем с вами говорил тот пришелец?

– Пришелец? А, этот… с крылышками. Он спросил кто я такой. Чем-то его страшно заинтриговала моя персона. Кажется, ему очень хотелось потребовать у меня документы, но тут примчалась полиция, подняла пальбу…

– Понятно, – кивнул старик. – И каково ваше мнение?

– О чем?

– Об этом пришельце, разумеется.

– Мн-н… – Макс задумался, а потом сказал, тщательно взвешивая каждое слово: – С одной стороны – интересная тварюга. Но я общался с ним всего минуту. А вот с другой… Неприятно. Он производит впечатление… Могущественного придурка, я бы так сказал. Сложно сформулировать. Выродившегося аристократа дорвавшегося до ядерного оружия, что ли. Как фантазия. Ну… Вот вы знаете кто такие Ротшильды, Рокфеллеры?

– Знаю, – сказал старик.

Еще б ты не знал, подумал Макс, но вслух сказал:

– Так вот, представьте себе. Не так давно развеселые ребята вроде Стива Джобса, Билла Гейтса, Илона Маска и прочих Аланов Рэев скинули их с пьедестала властителей мира, и они сделались тем, кем, собственно, всегда и были – самодовольными клоунами без чувства юмора. Мерзкие мутанты. И тут вдруг… Как бы объяснить… Вдруг они завладели всем ядерным арсеналом мира, и возомнили, что могут снова диктовать всем свои условия. Как по-вашему, они способны надиктовать что-нибудь путное?

Старик помолчал какое-то время, а потом спросил:

– И все это вы поняли после того как он спросил кто вы такой?

– Я не понял, – отмахнулся Макс. – Это мое воображение. Он и правда похож на не слишком умного ангела. Но времена ангелов давно прошли. И вот… если времена прошли, а ангелы остались – представляете себе как они бесятся?

14.

Корабль был просто громадный. Это был явный монстр среди кораблей и вообще среди всего, что когда-либо бороздило просторы мирового океана, или хоть где-то и что-то бороздило. Просто в голову не лезло, что нечто такое можно спустить на воду, не опасаясь повышения уровня мирового океана.

– Ничего себе байдарка, – пробормотал Макс, разглядывая эту махину. – Он над Марианской впадиной килем ни за что не зацепится?

Старик печально покачал головой.

– Что? – удивился Макс. – Это же… это…

– Знаете, ваша манера изъясняться… – вздохнул старик. – Никогда до конца непонятно – серьезно вы говорите или нет.

– Не переживайте, – отмахнулся Макс. – Я сам не очень отчетливо понимаю. И почти никогда не говорю серьезно. Это же скука смертная.

– Но в каждом вашем выкрутасе всегда есть смысл? – предположил старик.

– Как-то не задумывался, – честно признался Макс.

Ему не терпелось рассмотреть эту махину поближе. Он даже привстал на сидении вертолета, и ошалелым взглядом изучал эту водоплавающую бандуру.

– Не спешите, – усмехнулся старик. – Все еще увидите.

Макс послушно утвердил зад на сидении, но все равно нет-нет да поглядывал в окно на корабль.

– Для начала я должен вам кое-что разъяснить, – сообщил ему старик. – Это судно – секретная исследовательская плавбаза.

– Секретная? – не поверил Макс. – Такого размера? Хотя… вы вон в горах закапываете под землю эти самые секретные лаборатории…

– Бывает, – усмехнулся старик. – Судно не заходит в порты, не приближается к торговым путям, при опасности сближения с другими судами меняет курс…

– Да его со спутника без бинокля рассмотреть можно, – усмехнулся Макс.

– На этот счет у нас существуют протоколы…

– Понятно, – кивнул Макс.

Старик впился в него взглядом, очевидно, пытаясь понять, издеваются над ним, или нет. Так, видимо, и не найдя ответ, он продолжил:

– Судно полностью автономно. На борту четверо… пятеро исследователей. Это для нас своего рода… Я бы сказал – хранилище сложноперспективных проектов. Думаю, вы найдете для себя много интересного.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся Макс. – Значит, я – сложноперспективный проект?

– Что-то в этом роде, – ничуть не смутившись кивнул старик. – И отсюда вы уж точно не сбежите.

Макс посмотрел на него с недоверием.

– Да, я все понимаю, – сказал старик. – Вы могли сбежать уже тысячу раз.

– А зачем мне это? Куда бы я побежал? Тем более, что вы настолько успешно выполняли все мои просьбы…

– Это правда, – согласился старик. – Пусть прозвучит грубо, но пряник всегда эффективнее кнута. Тут вы безусловно правы.

– Это со времен исхода евреев из Египта стало ясно, – заметил Макс.

– И все-таки, я не понимаю, – сказал старик. – Неужели ваше стремление к свободе так легко погасить удовлетворением столь банальных потребностей? Книги, информация, душ… Я полагал, что такие как вы не выносят контроля над собой.

Макс пожал плечами. Старик называл его мимиком, хотя сам Макс понятия не имел что имеется в виду, а старик упорно отказывался это комментировать. Точно так же никакой информации по этому поводу не нашлось в Сети. Были «мимы», была «мимикрия»… В каком-то старом фантастическом фильме, помнится, были инопланетяне, которых так звали35. В другом таком же фильме мимиками называли насекомых-мутантов, вымахавших до неприличных размеров и таких же потребностей36. Но это же ничего не объясняло.