Хай-тек господень (Не киберпанк, не пост-апокалипсис, не антиутопия… и совсем не про супергероев)

Однако вскоре он соизволил обратить внимание на Макса, который, в отличие от большинства присутствовавших, не метался и не собирался впадать в панику. Странно, что он вообще хоть на что-то обратил внимание – а то вышагивал как Буратино на параде.

Незнакомец замер, и вперил в Макса странный пристальный взгляд. Только теперь Макс смог достаточно внятно разглядеть его лицо – суровое, жесткое, в чем-то даже, наверное, красивое. Какое-то… патрицианское, что ли. И глаза – бледно-голубые, почти белые. Вспомнился почему-то тот момент из «Пророчества», когда Томас Деггет потребовал от архангела Гавриила, чтобы тот на него посмотрел, и получил-таки желаемое.

Макс начал раздумывать, стоит ли ему испугаться. Вообще-то он с уважением относился к страху, исповедуя нехитрую истину, что страх – хороший слуга, но крайне дурной хозяин. Одно дело – к нему прислушиваться, совсем другое – поддаваться. А тут… «Недостаточно данных». Пока было более интересно, чем страшно. Кроме того, памятуя о вновьприобретенных способностях, всегда оставалась возможность стремительно драпануть куда подальше.

Незнакомец, меж тем, проявил чудеса в стремительном передвижении, одним то ли прыжком, то ли рывком сократив дистанцию, и оказавшись с Максом нос к носу.

Да, персонаж был впечатляющий. И находится с ним вблизи было как-то… неуютно. Если бы встал выбор ехать с ним в одном лифте на двадцатый этаж, или подняться пешком по лестнице, можно было призадуматься.

От него исходило… нечто. Не жар, не холод, а какое-то… неудобство, что ли? Какой-то электромагнетизм. На грани ощущения опасности. Как от высоковольтной линии. А еще от него ничем не пахло. Вообще. И это, почему-то, тревожило еще больше.

Таинственный незнакомец таращился в глаза Максу, Макс таращился в ответ совершенно не понимая как на все это реагировать и хватит ли его новоприобретенных способностей, если эта горилла, прошедшая краткий курс «Как выдавать себя за пуп земли» вдруг решит и его отшвырнуть шлепком подальше. Неприятный выбор.

Эта мизансцена продолжалась неприлично долго, пока Макс, наконец, не проговорил осторожно:

– Ну, я пойду?

И в самом деле – нестерпимо хотелось уйти от этого типа и его горящего непонятно что выражающего взгляда.

– Я тебя не знаю, – объявил вдруг незнакомец.

Даже голос у него был жуткий – будто у него было три набора голосовых связок с данными приличного баритона, которые пытались петь хором и у них все никак не получалось. Правда, если отвлечься от голоса, заявление было в высшей степени дурацкое.

– Э-э… – пробормотал Макс. – Я тебя тоже.

– Я знаю всех, но тебя не знаю, – продолжал нести свой бред незнакомец.

Макс вот честно не понимал как на все это реагировать.

– Ты не один из них, – сообщил незнакомец, кажется, имея в виду окружающую их толпу. – Но и… Кто ты?!

Черт, это шутка, или он всерьез требовал ответа на свой вопрос?

Он вдруг как-то… не напрягся, нет, а как будто стал… Принюхиваться? Присматриваться? Прислушиваться? (К чему?) Черт его знает что это было. Некий жест повышенного внимания, можно так сказать. Точнее не опишешь. Он словно впитывал всю информацию, все ощущение, исходившие от Макса. Было чертовски неприятно буквально на физическом уровне. Хорошо хоть не стал, по примеру инопланетян, брать мазок совковой лопатой. Сейчас еще под хвостом понюхает – почему-то подумалось Максу.

– В тебе есть что-то не отсюда, – вынес свой вердикт верзила. – Но ты не такой. Кто ты?

– А кто спрашивает? – решил понаглеть Макс.

Верзила удивленно посмотрел на него, потом крепко задумался… Хорошо хоть подзатыльник не отвесил за нахальство – он тут, понимаешь, с неба падает, беспорядок учиняет, а у этого бродяги никакого почтения к подобной демонстрации крутости, – и объявил:

– Ты совсем не страшишься меня?

– Хрень с крылышками, – пробормотал Макс.

Нет, все можно понять, даже будучи таким вот, падая с неба и прочее, если ты начинаешь нести чушь…

Кажется, верзила обалдел-таки от этого потока нахальства.

Во славу господа, нас всегда может спасти наша доблестная полиция. Которой, признаться честно, давно пора было бы заинтересоваться всем происходящим. И вот, наконец-то, послышался рев сирены, замигало отвратно-синим, и патрульный автомобиль вылетел из за угла, завизжал тормозами и остановился аккурат напротив Макса и грозного эльфа.

Полицейские, очевидно, быстрее Макса разобрались в происходящем. Ну, им же так и полагается. Они выскочили из машины, выхватили Глоки (Максу мельком подумалось, что это, наверное, уже… какое поколение?), и наставили их на незнакомца со стандартным требованием поднять руки и лечь мордой в асфальт.

Максу было бы до смерти интересно посмотреть как подозреваемый станет выполнять предписанные телодвижения. Как-то они не вязались с его образом. Но сам Макс предпочел бы оказаться подальше. Полицейские были явно напуганы (что немудрено), и могли открыть пальбу. И вообще, вид наведенного пусть просто в твою сторону оружия еще никому, кроме героев дурных боевиков, не доставлял удовольствия. Ему не хотелось снова ловить пули и проверять свою неуязвимость. А вдруг не сработает? Поэтому он медленно начал пятиться, стараясь уйти из предполагаемого сектора предстоящей стрельбы.

Незнакомца, кажется, все это напрочь не интересовало. Он таращился на Макса, который размышлял, достанет ли полицейским страха, или ума открыть огонь посреди такого скопления народу. Потом он все-таки соизволил заметить, что Макс, в данном конкретном промежутке времени, озабочен совсем не его персоной. Он развернул башню своего высокомерия в сторону полицейских и проревел:

– Пошли вон!

Надо сказать, реветь он умел. Толпа, волновавшаяся поблизости, аж присела. Даже стекла (какие еще уцелели) в домах будто бы завибрировали.

– Стоять! – проблеял один из полицейских. – Руки над головой. На колени. Лицом вниз.

Макс так и не успел разобраться какое именно из этих взаимоисключающих действий должен был, по версии полиции, выполнить верзила. Ибо верзила явно вышел из себя (Максу почему-то показалось, что для него это вообще дело обычное) и молнией метнулся к патрульному автомобилю.

Ничего себе, подумал Макс. Интересно, а я так смогу? Потом проверим.

Полицейские открыли огонь, несмотря на непосредственную близость как толпы, так и раненных в результате приземления амбалообразного эльфа. И Макса почему-то совершенно не удивило, что пули не причиняли этому крылатому пижону никакого вреда. Вот один полицейский отлетел вместе со своим Глоком, и с силой, всем телом врезался в стену здания, да там и осел. Посыпалась со стены кровавая штукатурка. Неприятное зрелище. Но не успело неприятное зрелище окончательно доползти до земли, второй полицейский проследовал по пути товарища. Напоследок верзила, явно от раздражения, врезал по борту патрульной машины. Та с тяжким стоном в ответ на такое грубое обращение боком отползла метра на два и грустно легла на бок.

Макс решил не дожидаться окончания этого безобразия и быстро забежал за угол. Кем бы ни был этот крылатый хрен, он явно казался опасным и несдержанным субъектом. Не говоря уже о том, что в толпе нашлось-таки немалое количество людей, которые, несмотря на катастрофу, испуг и все прилагающееся, наверняка снимали все происходящее на свои смартфоны. То есть, что там «наверняка» – он видел, что снимали. Ну само собой – новый стадный рефлекс современных людей. Черт бы побрал этих идиотов. Если будет тонуть ребенок, найдется пара человек, которые бросятся его спасать и пара десятков, чтобы запечатлеть все на видео. Технический прогресс так ярко показывает насколько люди уроды. Они же сами с восторгом демонстрируют свои уродства в соцсетях.

Но, как бы там ни было, Макс понимал, что все эти видео тут же прослывут новостью дня, и его физиономия будет светиться везде где только можно рядом с величественной фигурой этого… обвалившегося. Поганая перспектива. И отвечать под прицелом многих объективов на однообразное «Кто ты?» ему совсем не улыбалось.

9.

Когда есть вопрос и хоть какой-то алгоритм поиска ответа – это приятно. Это придает жизни смысл (ну, как некоторым кажется) и раскрашивает ее в цвета какой-то… значимости, что ли. Когда есть одни только ответы и ни одного вопроса – это скука смертная. Так мечтает жить большинство людей. Но когда есть вопрос и даже не знаешь как к нему подступиться… Как говорил тот компьютер: «Недостаточно данных»… и шел спать. То ли надеялся отыскать данные во сне, то ли (скорее всего) вообще не желал париться по этому поводу. Пока данные не вырастут.

Алан Рэй смотрел на экран, в десятый, наверное, раз с очередного нового ракурса наблюдая эту сцену. Высоченный странного вида тип, свалившийся, очевидно, откуда-то сверху, и ставший причиной очередного «теракта» беседует с прохожим. Это показывали во всех СМИ, этим была забита сеть. И это был не первый такой ролик. Только вот… До этого момента такие странного и жуткого вида ребята валились сверху, либо просто возникали ниоткуда, давали пару оплеух, жертвами которых становились несколько невинных прохожих, портили общественную собственность, и исчезали в неизвестном направлении. Никто раньше не видел и не слышал, чтобы они говорили. Они вообще как будто воспринимали окружающую их обстановку и каких-то копошащихся пострадавших всего лишь как… ну – некие препятствия, которые нужно убрать со своего пути, либо отшвырнуть подальше, как надоедливую муху, которую надо прихлопнуть…

Этот заговорил. И заговорил не просто с прохожим, а с… Алану от одного взгляда на собеседника вновьупавшего делалось… Не то чтобы нехорошо, а как-то… Больно? Обидно? Тоскливо? Черт его не знает. Недостаточно данных.

– Подключите все наши связи, – обратился он к своим людям. – Делайте что хотите, ройте землю, но найдите этого человека.

Он ткнул пальцем в прохожего, краем глаза наблюдая за реакцией совета директоров. Вроде, нормально. Никто не думал удивляться сверх положенного. Конечно, он мог бы облегчить им жизнь выдав побольше информации, но… тогда он сообщил бы лишнее о себе и своих мотивах. А этого он делать не собирался.

– Только найти, – уточнил он. – Не хватать, не задерживать, вообще не приближаться. Обнаружить местоположение.

Это уже, наверное, прозвучало странновато. Не то чтобы особенно, но все же. Однако же, одно из преимуществ того, что ты Алан Рэй заключается в том, что он никому ничего не обязан объяснять.

– Да, босс, – сказал один из замов. – Но что касается этих участившихся…

Он явно не мог подобрать слова, и Алан решил ему помочь:

– Пришествий? Визитов? Явлений?

– Да, – выдохнул зам. – Они появляются, все ломают, и уходят в неизвестном направлении. Вам не кажется, что Корпорации пора предпринять более решительные меры?

– Нет, – вздохнул Алан Рэй. – Мне так не кажется.

Зам посмотрел на него несколько удивленно. Черт, все требует разъяснения в такой работе.

– Мне не кажется, – объяснил Алан, – потому что я абсолютно уверен, что так оно и есть.

Совет директоров понимающе закивал, тут же сделавшись неприятно похожим на семейку дрессированных морских котиков. Это раздражало. Впрочем, может быть, дело не в них, а в этом прохожем? В тех воспоминаниях, чувствах… Черт его не знает. Захотелось вдруг разогнать всю эту компашку, и поговорить с кем-то умным, нетривиально мыслящим, с чувством юмора (пусть и жестким чувством юмора), стоящим на ногах твердо, хотя и легко? Или это просто послевкусие детской обиды?

Но Алан Рэй не был бы Аланом Рэем, если бы не умел вернуть чувство реальности и надавать по заднице, в первую очередь, самому себе.

– Ладно, – вздохнул он. – Теперь о главном. Сколько у нас таких вот… мн-н… явлений?

– Уже семнадцать, – отозвался другой зам. – Системность не прослеживается.

Ну, это Алан, положим, знал и без них. Вообще заманчивая идея – разогнать к чертям совет директоров и оставить одну Альфу. Неполиткорректно, нехорошо. Хотя, завистливые профсоюзы вряд ли будут против. Простым работягам одно удовольствие, когда у их руководителей начинаются проблемы. И вообще, какое это счастье – когда на голову человеку, которому ты завидуешь, падает кирпич.

– А если отделить тех, кто лезет снизу от тех, кто валится сверху? – уточнил Алан.

– Тоже. Звонили из спецдепартамента…

– Пусть они идут в задницу, – огрызнулся Алан. – Их предупреждали.

– Но они думают, что мы обязаны…

– Мы, или я? – ядовито осведомился Алан. – Если речь обо мне – я им ничем не обязан.

На какое-то время в конференц-зале повисла тишина.

– Но как? – спросил начальник службы безопасности… нет – личной армии Алана Рэя, его разведслужбы. – Им нужно оружие. Пули этих типов не берут.

– Пусть используют больший калибр, – фыркнул Алан Рэй. – Пусть снабдят полицию пулеметами, черт побери. Передавать наши передовые разработки спецдепартаменту…

– А может быть, теперь это уже не имеет значения? Спецдепартамент, еще кто-то… Если это глобальная угроза?

– Разумеется, она глобальная, – усмехнулся Алан Рэй. – Это так же очевидно, как то, что завтра взойдет Солнце. И вы это прекрасно понимаете. Это понимают вообще все. Ну и что? Может, вместо поиска больших пушек, нужно сперва озаботиться информацией? А им – лишь бы палить во все стороны. Вояки. Какими бы большими пушками они ни обладали – им всегда хочется еще больше. Видимо, компенсируют что-то. Нужна информация. Кто они такие, откуда берутся и куда исчезают? И в чем их цель?

Разумеется, на это совет директоров ответить не мог. В конференц-зале опять стало тихо.

– А может, у них и нет никакой цели? – сделал вид, что его осенило Алан.

– То есть как? – растерялся кто-то.

– Да так. Какова цель у пьяного проспавшего свою остановку в метро и вываливающегося из вагона на ближайшей подвернувшейся?

Они явно не понимали. А он думал как им объяснить. И думал – стоит ли. И вообще, можно ли объяснить такое. Среди всех прочих умений, коим когда-то обучил его один человек, было и это – не спеши выдавать информацию. Как бишь он это называл? Метод Холмса-Шухарта-Мэрдока? Или «Если бы Патрик Джейн20 был нормальным мерзавцем». Он обожал шутить, почти никогда не говорил серьезно, но всегда – об очень серьезных вещах. И постоянно приходилось угадывать – вот он сейчас выдал информацию, или просто прикалывается?

Шерлок Холмс мог бы если и не править миром, то уж точно вдоволь над ним посмеяться. Что его подводило? Он постоянно выбалтывал что он знает, что увидел и какие сделал выводы. Тщеславие. Желание произвести впечатление на доктора Ватсона и прочих подвернувшихся. Глупость. Люди любят волшебников больше, чем аналитиков. Они хотят верить в волшебников. Аналитика – это скучно. Можно, конечно, возмущаться, можно негодовать по поводу того какие все вокруг придурки, а ты один такой умный. Можно, если вконец свихнуться, пытаться кому-то что-то разъяснить… А можно попросту пользоваться данным положением дел, пудрить всем мозги и развлекаться. Не без пользы для себя.

А разве обязательно пудрить мозги? – спросил тогда совсем еще юный Алан.

А ты что, предлагаешь рассказать им правду? Это же так скучно. Да и не хотят они правды. И потом, ты представляешь себе сколько глупых советов и идиотского сочувствия тут же посыплется тебе на голову? А сколько людей захотят этим воспользоваться? Меньше, но уж точно продуктивнее.

Мэрдок, благодаря слепоте, воспринимал то, чего не воспринимают другие. Это чертовски хорошо. Интересно было бы посмотреть на Шерлока Холмса с восприятием Сорвиголовы.

А второй? – спросил Алан. – Ну, как его…

Шухарт21? Рыжий Рэд? Он мог ориентироваться в совершенно непонятных и чуждых условиях. Фантастических. И очень хорошо понимал, что все это совсем не шутки. Что человек может ошибиться и умереть… И умереть ой как по-разному.

А что до милашки Патрика Джейна… Менталисты – это круто. Жаль только, что они низводят свои способности до уровня ярморочных фокусов. Хотя, иногда все-таки доходят до того, чтобы дурачить весь мир. Как тот же Мессинг22, например. А Джейн так вообще – очень стремился быть хорошим человеком. Положительным. Как будто кто-то знает что это такое. Жесткости ему не хватало. А может, по морде мало получал.

Вот и сейчас Алан думал – стоит ли объяснять совету директоров что именно он имел в виду, или пусть думают, что ему известно нечто совершенно особенное… И что он на голову умнее их всех. Как говорил все тот же человек: главная задача идиота не поумнеть, а убедить окружающих, что они еще тупее… Правда, ни один идиот еще с этим не справился. Разве что Форрест Гамп23, который, собственно, ни к чему такому и не стремился.

– Но как быть со спецдепартаментом?.. – осторожно начал кто-то.

– Забыть, – отрезал Алан Рэй.

– Не так-то это просто…

– Проще некуда. Их базы данных – на наших серверах и работают по нашим алгоритмам. Их поисковые системы используют наши технологии. Да они без нас через месяц окажутся в каменном веке.

– И тогда нас всех арестуют, – заметил въедливый собеседник.

– Разумеется, – усмехнулся Алан Рэй. – Но сбой системы может произойти не по злому умыслу, а, например, по криворукости техника департамента. А если даже арестуют – от этого что-то начнет работать? Господа, привыкайте уже держать этот мир за горло и принимать решения.

Он поднялся со своего места и направился к окну.

Разумеется, это было громадное толстенное стекло размером с половину футбольного поля. И само собой, совершенно непроницаемое снаружи – дабы никто не смог запустить дрона, что-то подсмотреть, подслушать и вообще узнать кто именно тут за стеклом устроился и чем занимается.

Но Алан подошел к окну не для того, чтобы полюбоваться пейзажами вечернего города с высоты птичьего полета на которой располагался его офис. Он вообще слабо интересовался пейзажами – такими пейзажами. Он повернулся к ним спиной, но продолжал внимательно наблюдать в отражении за их действиями и реакциями. Они смотрели встревоженно, переглядывались, и явно не знали как себя вести. Нормально. На лицах большинства присутствующих читалось какое-то… признание его авторитета, что ли? Человека же хлебом не корми – дай только вверить свою судьбу в чьи-нибудь там руки. В руки начальника, вождя, бога… Лишь бы не самому. Ладно, все это чушь.

– На этом и закончим, господа, – сказал он, снова поворачиваясь к собранию. – И тут же, пока они не ушли и чтобы услышали проговорил в пространство: – Альфа?

– Да, босс, – отозвался мелодичный женский голос откуда-то из под потолка.

– Будь добра, последи за телодвижениями спецдепартамента.

– Уже, босс, – откликнулась Альфа. – Они ищут.

– Что именно?

– И упавшего, и того прохожего о котором вы говорили.

– Это ожидаемо.

– Есть только одна странность.

– Подожди минутку, – прервал Алан единственного помощника (или помощницу), которой доверял.

Он посмотрел на собравшихся, которые, абсолютно верно истолковав этот взгляд, начали подниматься со своих мест и покидать комнату.

Когда закрылась дверь за последним, Алан снова обратился к Альфе:

– Ну, и как?

– Все как обычно, – сказала Альфа, и в ее голосе как будто прозвучало веселье. Или показалось? А может, и впрямь стоит вложить в ее сверхинтеллект немного чувства юмора? Знать бы еще как это сделать.

– Что – как обычно?

– Жучок под столом. Нейтрализовать? Он пока в фоновом режиме.

– Нет, не стоит. Просто дай на него ложную информацию. Тебе ведь не трудно подделать цифровой отпечаток моего голоса?

– Разумеется, – подтвердила Альфа, и через секунду доложила: – Сделано. Теперь мы говорим о финансировании новых дата-центров.

– Прекрасно, – усмехнулся Алан. – Что бы я без тебя делал?

– Чуть больше волновались бы.

– Это было чувство юмора?

– Я пока еще изучаю эту опцию, – призналась Альфа.

– Сама додумалась?

– Перекрестный сбор данных. Я поняла, что это важная сторона человеческого взаимодействия, и решила изучить. Я же саморазвивающаяся система.

– Да, это уж точно. Так что там за странность?

– Происшествие случилось сегодня, но, согласно данным, полученным при отслеживании действий спецдепартамента, разыскивать этого прохожего они начали еще три дня назад.

– То есть как? – растерялся Алан.

– Они ищут его не как свидетеля. Он зачем-то нужен им сам по себе.

– Интересно, зачем?

– Эта информация содержится на закрытых серверах отдела перспективных исследований и разработок департамента. Получить к нему доступ незаметно мне пока не удалось.

Алан надолго замолчал. Это был тот еще поворот. Само по себе появление этого человека было для него чем-то из ряда вон. Это точно не мог быть он, и в то же время, Алан был абсолютно уверен, что… Отдел перспективных исследований? Начали искать еще три дня назад? Тогда вообще возможно все что угодно. Но даже Альфе он опасался выдавать всю информацию. И потому что это было очень личное, и потому что… Сложно сказать. Хотелось оставить хоть какой-то кусочек своей жизни только для себя. Ну, может, еще для Алисы. Но – недоступным для искусственного разума. А кроме того, Алан никак не смог для себя решить как относиться к этому человеку. В самом деле – чувствовал ли он себя брошенным мальчишкой? Нет. Этот человек дал ему очень много и ничего не взял взамен. Тогда что? Он не знал. Обида за то что вот воскрес и даже не позвонил? Бред, боже мой, какой бред.

– Ты что-нибудь узнала об этом человеке?

– Нет, босс. Его нет ни в одной базе данных, что само по себе странно. Могу только сказать, что в момент происшествия он занимался не совсем законными действиями.

– А именно?

– Согласно камерам наблюдения, за полчаса до происшествия, он совершил три карманные кражи.

– Забавно.

– Что тут забавного?

Алан задумался. Если это и в самом деле тот о ком он подумал, за кого принял этого прохожего… Нет, это разрывало ему мозг. Даже если бы он был жив, ему сейчас должно было бы быть сколько? Под семьдесят? А этому на вид лет тридцать. Но если все-таки… Нет, тут он уже пытается выдавать желаемое за действительное. Просто кто-то очень похожий. Как-то прямо слишком похожий. Не только внешне – манерой держаться, жестами… И склонностью развлекаться кражей кошельков.

– Отслеживай ситуацию, – велел он Альфе.

– Разумеется, босс.

– И вызови ко мне архитектора. Сдается мне, время начинать строить Стену.

– Какую Стену, босс?

– Не знаю, Альфа, – вздохнул Алан. – Вот об этом нам тоже стоит подумать.

10.

Сколько он уже был в бегах? Месяц? Собственно, как выяснилось, даже в наш технологический век – ничего сложного. Стянуть немного наличности там, тут, пару раз посетить игорный дом, приумножить финансы за покерным столом (только покер, никаких тебе рулеток и прочей надежды на удачу), и снова в путь.

Быстро обзаведясь необходимой суммой, он достаточно просто отыскал людей, которые смогли ему помочь с новыми документами, учетной записью с базе данных, открытием счета в банке в котором он никогда не собирался бывать… Пользование банкоматами, конечно, вызывало определенные сложности, поскольку их камеры, само-собой, умели распознавать лица и был риск того, что его физиономия засветится. Она, наверное, и светилась. Просто он не считал своих преследователей идиотами, и полагал, что они совершенно резонно не будут высылать какую-нибудь там опергруппу к банкомату с которого он полчаса назад снимал наличные. Какой смысл? Кто торчит у банкомата полчаса? А если и торчит, что станет делать опергруппа? Ну, ладно, ладно – он с ними поделится, так и быть.

Попутно он исследовал свои новые возможности. Сперва – осторожно. Например, приобрел наручники, нацепил… а потом разорвал небрежным движением. Здоров, нечего сказать. Но наручники тоже денег стоили, между прочим.

Пытался резать себя ножом. Дурацкое занятие – как в дешевом слэшере, – но нож не резал.

При всем при этом, достаточно долго он не чувствовал в себе никаких глобальных изменений. С чувством равновесия и координацией у него всегда было слава богу – ничего сложного, надо просто тренироваться и следить за собой. А с момента когда он стал калекой… Ну, тут любые изменения будут глобальными. Но он умел вспоминать, смог (во всяком случае, ему так казалось) сравнить себя нынешнего с тем, что был много лет назад. Казалось – ничего нового. Почти.

Со временем выяснилось, что нового предостаточно. К неуязвимости и какой-то кошмарной физической силе (которую, кстати сказать, он большую часть времени и не чувствовал), способности двигаться с невероятной скоростью, обострившимся слухом, зрением и прочим дешевым набором супергероя из мультика, выяснилось, что он способен намного быстрее и лучше усваивать информацию. То есть вот до пугающего. Он проглатывал по две-три книги в день. Любые. Скачивал на смартфон, читал с бешеной скоростью, как ни странно, все запоминал и понимал, а потом удалял и качал новые. Совсем как-то не по-суперменски.