Фантасмагорические картины из жизни следователя

Возвращалась в город я уже практически ночью, а темнеть начало ещё когда я второй раз приехала к дяде. Катилась себе километров шестьдесят, левой рукой руль придерживаю, правую в окно высунула – ветер ловлю. Лесочки, деревеньки проезжаю, на огоньки смотрю. Думать о происшедшем – не думалось. Посмотрим, что дальше будет, если вообще будет. Если это действительно какие-то события, затронувшие меня, то я пока на них влиять не могу. Если это болезнь, тут вообще ничего не поделаешь: «позняк метаться». Может, это не я за рулем своей любимой машинки сейчас качусь, а везут меня в психушку под вой сирен. Может? Может. Но руководствоваться этой версией я не буду. Хорошо в литературе фантастической, даже в примитивной макулатуре – подобные ситуации как-то разрешаются для их участников: какие-то новые возможности для них открываются, выбор им какой-то приходится делать… А тут? Какой выбор, что всё это значило, за что мне это прилетело? Непонятно… А что до возможностей… Моя возможность – завтра с утра снова на работу тащиться и огребаться там по полной. Начальство любимое, вернее – любящее… Жулики – ублюдки, заявители – идиоты, прокурорские – пафосные твари. Опера… Этим бы только наебать. Дела тошнотворные. Ладно, что-то я злобу одну источаю – не хорошо это. В дерево, что-ли, врезаться и посмотреть, что будет?..

Картина вторая. «Особенности расследования уголовных дел в зимний период»

«… новый день, девочка, новый день… еще один день, подаренный нам для наших злодейств».

А. Лазарчук, «Все, способные держать оружие…»

День первый (вечер)

По моим расчетам, мы уже должны были приехать. Ну, не то, чтобы по расчетам… Просто, когда отъезжали от вокзала, водитель сказал, что ехать – часа два, около того, а прошло уже два с половиной часа, даже чуть больше. Переспрашивать смысла не имело, все равно до места нашего назначения должно быть уже не далеко. Так что я продолжала смотреть на дорогу – благо предусмотрительно залезла на переднее сиденье, пока на вокзале Дмитрий складывал в багажник наши сумки. Впрочем, ему, наверное, все равно – он всю дорогу дремал, как я видела в зеркало. Мне же вот обязательно надо вперед пялиться, могу бесконечно смотреть на набегающую дорогу. Ну, ещё как зарплату выдают мне любимой – смотрела бы, не отрываясь, да вот на карточку нам ее теперь переводят, никакой романтики… Места здесь, наверное, были красивые – дорога все время лезла куда-то вверх, наворачиваясь на склоны, петляя. Мы и выехали-то уже в сумерках, а сейчас фары только выхватывали то заснеженные елки с одного края дороги, то полосатые отбойники с чернотой за ними – с другого. И ни одной машины нам не попадалось – ни встречной, ни попутной – уже часа полтора. Глушь. Какого чёрта меня сюда занесло?..

В одном месте дорога шла вниз, спускаясь с… – водитель говорил, что будем какие-то перевалы проезжать – так что, наверное, с перевала. И в дальнем свете фар хорошо было видно темный лес по обеим сторонам дороги, и здесь были уже не елки все пушистые от снега, а сосны с толстыми и высокими стволами. Я опустила веки, и в глазах – в закрытых – осталась эта картинка, но только в негативе. Белые деревья и черная прямая дорога между ними. И показалась мне, что я была уже здесь и ехала по такой вот дороге, но не ночью, а днем, и лес был почему-то именно белый, а дорога – именно черная. Дежа-вю, в общем… Кстати, в этих местах я и не бывала никогда раньше, интересно, как здесь все днем смотрится? Ощущение было действительно сильное – именно как воспоминание, вернее «вспоминание» дороги. Интересно… Говорят, что дежа-вю – это такие развилки реальности, которые человеку дается пройти повторно, чтобы что-то изменить. Что же там такого на этом руднике произойдёт со мной, если меня снова выкинуло на эту развилку? «Как съездила? Хорошо… Что сделала?..» Ха-ха-ха… Ещё, правда, говорят, что дежа-вю – это когда в мозгу вновь получаемая информация ошибочно записывается в какие-то там «кластеры», относящиеся к прошлому, поэтому и воспринимается сознанием, как уже что-то имевшее место быть. Но на самом-то деле общеизвестно, что дежа-вю – это просто сбой в матрице, в которой мы все живём…

Тот спуск с соснами закончился, мы забрались на ещё один подъем, широко охватывающий очередную гору, и с поворота стали видны огоньки внизу. Приехали. Буквально «далекое-далекое королевство». Тут, на этом последнем спуске, «Волгу» нашу впервые за всю поездку немного потаскало по дороге из стороны в сторону – задняя часть машины повиляла плавно, но жутковато. Я водила по зиме «Волгу», так что сама за рулем и не обратила бы внимания на такие заносы, но вот пассажиром – почему-то сердце в пятки ушло. Странно…

Мы въехали в город, хотя по виду за окнами – в какую-то захудалую деревню: заборы покосившиеся, избы, свет в окнах тусклый-тусклый. Но при этом, по сторонам дороги с какой-то ненормальной частотой – плакаты со смеющимися детишками, цветами, радугами; что-то типа «как я люблю свой родной город такой-то». Кстати замечала: чем мельче, убогее городишко – тем аляпистее и нелепее в нем украшены улицы такой вот, с позволения сказать, социальной рекламой. Потом, без перехода, мы оказались в местной промзоне: бесконечный низкий кирпичный забор, за ним – темные дымящие корпуса. Из промзоны, сделав один только поворот, также сразу выскочили на более-менее приличную, освещенную улицу. Деревья вдоль расчищенных тротуаров, двух-трех этажные небольшие дома, приятно различающиеся между собой, с какими-то даже колоннами, балкончиками.

На этой же улице была и гостиница – двухэтажное здание более поздней на вид постройки, чем все окружающее, с лоджиями по всему фасаду. Напоминает обычный корпус какого-нибудь обычного советского санатория, только маленький. Машина уже остановилась, а я ещё несколько секунд шарила рукой в темноте по дверце, пытаясь вспомнить – где у «Волг» та штука, которая её открывает. В общем, когда я вылезла, Дмитрий уже принимал у водителя наши сумки, которые тот достал из багажника. Было все также холодно, как на вокзале.

– За вами завтра во сколько приезжать? – спросил водитель. Кажется, это была вторая, ну, третья фраза, произнесенная им за всю дорогу.

– Так отсюда же не далеко отдел? – спросил его Дмитрий. – Мы и сами дойдем… Вы нас сориентируйте, пожалуйста.

– Дальше по улице, там, на перекрестке – налево и все время прямо. Там с правой стороны увидите. Минут десять – и на месте.

– Ну, вот и хорошо. Спасибо вам. А так, по городу вы ведь нас завтра возить будите? Когда мы в отделе закончим.

– Может, я, – как начальство скажет, – ответил водитель и полез в машину.

– Ну, ладно. Спасибо еще раз, – сказал Дмитрий. – Счастливо.

– До свидания.

– Да, спасибо вам большое. До свидания, – сказала я.

Поняв, что мою сумку Дмитрий мне так и не отдаст, я пошла к крыльцу – хоть двери ему открыть. Через три двери мы вошли в полутемный пустой холл и стали озираться. Освещался холл телевизором, орущим слева в окружении низких кожаных диванов, и лампочкой над стойкой – справа. Прямо была темная лестница с грязно-красной дорожкой. В стороны от лестницы отходили темные же коридоры.

– Есть кто живой?! – воззвал в пространство Дмитрий, опустив сумки перед стойкой, и постучав по ней.

Рядом с телевизором что-то завозилось, и я разглядела в углу дивана мальчика лет двенадцати, пялящегося в экран и, кажется, даже не замечающего нас. На экране стреляло и взрывалась, кто-то вопил. Из коридора справа, шаркая ногами в домашних тапочках, вышла заспанная женщина непонятного возраста в халате в цветочек и с расческой в руке. Было видно, что она вот сейчас причесывалась, но на полпути примерно отчего-то оставила это дело.

– Добрый вечер! – бодро сказал Дмитрий. – Мы места у вас бронировали.

– Добрый… – отозвалась женщина. – Паспорта, пожалуйста. Вы только приехали? На машине? Там метет на перевале? – с каждым вопросом она, как-бы немного просыпалась.

– Да, так – немного, – ответил Дмитрий, протягивая ей наши документы.

Из телевизора у нас за спиной вырвался отчаянный женский визг, а потом пошла энтэвэшная заставка – что-то там «скандалы… бла-бла-бла… расследования… тра-ля-ля». Меня передернуло, не смотришь телевизор – и не надо.

– Костя, сколько тебе говорить, – прикрикнула в темноту женщина, – потише сделай!

Потише сделалось, немного.

– Вот, анкеты заполняйте, – она передала нам небольшие листочки бумаги с отпечатанными на них бланками.

Я взяла ручку, привязанную на пластиковой спиральке к гвоздику, вбитому в поверхность стойки, начала писать… Паста оказалась зеленой, я хихикнула.

Когда я в своем номере, только успев запихать пуховик и сапоги в узкий шкаф, раздергивала шторы в поисках форточки, вошел Дмитрий.

– Ну, как, устроилась?

– Да вроде бы…

– Татьяна, ты ужинать пойдешь? Там ресторан еще работает.

– Да – жрать охота… Подожди меня две минуты, ок?

– Ну, если только две…

Я захлопнула перед его носом дверь, обернулась в комнату и поняла, что мне сейчас придется всё вытряхивать из сумки. Хотя бы для того, чтобы достать кеды, а то в сапогах как-то не хотелось больше никуда идти…

За кедами последовали летние джинсы, которые я недавно решила таскать дома. Сняв шерстяные брюки, прошлась по номеру в одних колготках – хорошо-то как! Натянула джинсы, кеды; легла на кровать, застеленную зеленым шерстяным одеялом – никуда не пойду! Все же встала. Переложила кошелек и телефон из пуховика в задние карманы джинсов – готова! Вышла в коридор, а Дмитрия там не оказалось. Закрыла номер на замок, и тут он появился.

– Идем?

– Идем.

Уже когда мы подходили к раскрытым дверям ресторана, я услышала оттуда музыку и пение – и не поверила сначала. Но, нет – «под небом голубым…» Офигеть! Конечно, это был не сам БэГэ, но ведь вживую пели! Какой-то парень длинноволосый с гитарой, и еще двое за инструментами. Мы вошли, к моему удивлению почти половина стоиков была занята. Мне в глаза бросилась шумная нетрезвая компания, расположившаяся сразу за двумя сдвинутыми вместе столиками, и состоявшая вся – я даже умилилась – из мужиков в спортивных костюмах, таких темно-синих с тремя белыми полосками. Кажется, они там сами себе что-то пели полуобнявшись…

Я выбрала свободный стол в углу рядом с окном. Мы сели, я достала телефон и набрала Стрельцова. Долгие гудки – ну, понятно… Хотя, нет!

– Да!..

– Привет!

– Привед, медвед…

– Чё трубку не брал?

– Когда?

– Часа три назад.

– Три? Слушай, не было звонков!..

– Выброси уже свой телефон! Сколько можно?!

– Да хороший телефон у меня… Ты чё звонишь?

– Слушай, – сказала я и вытянула руку с телефоном к певческому коллективу. – Ну, как?

– Ни фига себе! Это там что?

– Да в ресторане мы… Только приехали, пошли пожрать…

– Там, что – живая музыка?! Там вот, куда ты ехала?!

– Да, я приехала… Нравиться?..

– Ну, забавно…

В этот момент к нам подошла официантка, и я поспешила разговор закончить, сказав: «Ну, пока, созвонимся!..»

– Что, завтра – подъем во сколько? – спросил Дмитрий, когда, поужинав, мы поднимались к себе на этаж.

– Так… – я зевнула. – Сейчас соображу… Нам там к девяти надо ведь уже быть? Ну, давай в восемь вставать, если тут всего десять минут ходьбы. Ты меня разбуди, если я сама не поднимусь.

– Хорошо, договорились.

– Кстати, тут ведь теперь по времени есть разница с нами? – неуверенно спросила я.

– Да, плюс час. Местного сейчас – десять, одиннадцатый пошел.

– Ясно. Не забыть перевести, – я опять зевнула. – Спасибо.

– Слушай, а ты там примерно на завтра уже распланировала, что-кого?..

– Ой! – я устало махнула на него рукой. – Иди уже. Спокойной ночи…

– Ладно – спокойной ночи.

Вошла в номер, закрыла за собой дверь, убрала сумку с кровати на пол – не буду её разбирать сейчас. Как же спать хочется… Так, ещё не все… Засунув руку в сумку по локоть, я вытащила почти со дна пакет с зубной пастой, щеткой, мыльницей; оттуда же за край вытянула полотенце. Как всегда, собираешься в последний момент и кидаешь всё как попало, про что вспомнишь. Потом я застелила кровать, сняла свитер, пошла почистила зубы. Умываться не стала, чтобы не прогнать сон. Вернулась в номер, закрылась, выключила свет, разделась, залезла на ощупь под одеяло. Вылезла, вытащила из кармана джинсов сотовый, залезла обратно под одеяло. Глаза к темноте уже привыкли, света от окна хватало. Перевела часы, установила будильник, положила телефон на пол – так чтобы рукой сразу дотянуться, закуталась в одеяло до подбородка. Все – спать… Кстати, как там: «на новом месте приснись жених невесте»?..

День второй (утро)

Но «жених», собака, не приснился… Или мне не запомнился тот волшебный сон…

Я проснулась, как будто только что закрыла глаза, но было уже утро. Я посмотрела время на телефоне – без минуты восемь, отключила будильник, потянулась. Поваляться бы сейчас, даже поспать – часа два, а потом позавтракать, собраться, не торопясь, и пойти погулять по этому городу. Но – не в этой жизни…

Минут в десять девятого, когда я уже успела сбегать почистить зубы и теперь причесывалась, в дверь постучали, открыла – Дмитрий.

– Привет. Готова? Идем завтракать?

– Идем… Готова… Веди… Привет, – сказала я, и мы пошли.

На этот раз, кроме нас в ресторане никого не было, потом притащились две тетки: то ли училки, то ли бухгалтерши по виду.

– Какой план? – осведомился Дмитрий с набитым ртом.

– Ты хоть прожуй сначала, – я дернула плечом, изображая недоумение такими манерами. – Попросим у них кабинет, вызовем людей на после обеда, сами пока съездим в контору – посмотрим, какие документы остались, заберем. Может, кого допросим или тоже в райотдел пригласим. Надо будет повестки ещё попросить.

– Горотдел, – поправил Дмитрий.

– Ну, так-то – да… – кивнула я с серьезным видом, тоже жуя. – И по городу я ещё погулять собираюсь успеть, какие-нибудь сувениры поискать. Тут же у них все такое этническое должно быть.

– Поищем. Мне консьержка объяснила, где тут универмаг у них главный…

– Угу…

Когда мы вышли из гостиницы, небо было чистое, яркое, утреннее, приятно такое насыщенно-голубое, но вокруг все выглядело почему-то сумрачно, всё в тени. Мы пошли по улице – куда нам вечером показал водитель. Сразу над домами поднимались горы, поросшие лесом, причем, видимо, лиственным, потому что листья по причине зимы отсутствовали, и сквозь лес было видно белые склоны. Ну, это, конечно, были не то чтобы горы – сопки, что-ли… Причем они были со всех сторон, они смыкались в кольцо, в такую чашу, на дне которой и лежал весь город. Вон – дымящая фигня, мимо которой вчера мы проезжали – местная ТЭЦ. Вон за ней – дорога забирается на склон и огибает его. А вон там, кажется, река должна быть. Она же как-то затекает в эту чашу… Наверное, через тот распадок. И солнце еще не взошло над грядой, потому и в тени всё. Интересно тут… Красиво.

Горотдел мы нашли сразу. Здание в два этажа, грязно-зеленого цвета, под двускатной крышей, с фальшивыми колоннами и даже какой-то галереей по второму этажу, на крыше – триколор. На площадке перед ним – новенький уазик с мигалкой. Вошли, дежурный за стеклом на нас и не взглянул – что-то перебирал у себя на столе. Я подошла к окошечку, наклонилась, приложила раскрытое удостоверение к стеклу.

– Здравствуйте! Как к начальнику следствия пройти?

Дежурный – не молодой совсем уже сержант – поднял голову и уставился на удостоверение. Как-то он замешкался или озадачился, мне показалось.

– А вы откуда?

Я ответила, сказала, что в командировку приехали.

– На второй этаж, двадцать восьмой кабинет.

– Спасибо.

Хорошо, хоть не сказал: «А что вы сразу пугаете?» Или слава родного города до этих мест не добралась, слава богу…

– Здравствуйте, а Ирину Петровну… как найти? – спросила я мужчину в двадцать восьмом. В форме, капитан, следователь, из местных народностей, запихивает дела в сейф.

– Здравствуйте! Татьяна Дмитриевна – вы? – он говорил с интересным, немного смешным акцентом. – Ирины нет сейчас, меня про вас предупредила она. Доехали вы как? Здравствуйте, – он протянул руку Дмитрию, – Владимиром зовут меня, Ирины я заместитель. Приготовили кабинет уже вам мы, к нам ведь дня на два вы? Устроились в гостинице?

– Ну, да… сегодня, завтра – обратно. Покажите, где нам расположиться?

Нам показали соседний кабинет, который мне почему-то напомнил школьный класс. То есть, это был обычный маленький кабинет райотдела с двумя письменными столами друг напротив друга, стульями для допрашиваемых, одним шкафом и книжным стеллажом; на одном из столов стоял выключенный компьютер, причем стоял именно весь компьютер – плоский системник и на нём монитор с кинескопом. На другом столе, в гордом одиночестве – телефон, большой зеленый. С диском – люблю такие. На мысль о классе меня, наверное, навели столы – они были как какие-то старинные парты, видела я такие в какой-то школе когда-то, может – в кино.

– Мы сейчас хотели сразу в филиал проехать, – сказала я Владимиру, – а потом уже сюда вернемся поработать. Нам как туда добраться?

– Машину дадим вам, – ответил Владимир, улыбаясь и смотря на меня с каким-то… интересом, что-ли. Я не поняла – с каким. – Ехать недалеко тут.

– Хорошо-о, – я улыбнулась осторожно. – Дим, а ты говорил про местного оперативника – его, может, с собой взять, чтоб на месте там ориентироваться?..

– Да, Владимир, Кызынгашева Сергей как найти? – спросил Дмитрий.

– Позову его я, – сказал Владимир, кивая головой и продолжая на меня смотреть, – сейчас. И машину организую. Минутку здесь подождите, пожайлуста…

Так и сказал: «по-жай-лу-ста», да еще с этим своим неуловимым акцентом – то ли пропел, то ли протянул как-то красиво – и стал пятиться спиною в коридор, благо стоял почти на пороге.

– А, скажите, по-жалуйста, – я поняла, что улыбка поплыла у меня на лице, ведь это я не специально, – какой здесь телефон? – И уточнила: – Номер? – а это уж я, каюсь, не удержалась.

– Три-двадцать два, – очень доброжелательно сказал Владимир и удалился.

«Три-два-два!!! – заржала я про себя. – Два-два-три! – Какая прелесть!»

Я бросила свой портфель на стол, метнулась к двери и выглянула в коридор – Владимира видно не было. Коридор был вообще пустой. Подскочила к Дмитрию, схватила его за руки и, чуть не захлебываясь, почти шепотом:

– Ты слышал? Слышал?!

– Что слышал?! – Дмитрий аж отпрянул, кажется, первый раз меня такой увидел.

– Ну, он же говорит как Йода, слышал? – не унималась я, кивая головой на дверь. – Ты понял? Наоборот слова все! В обратном порядке, то есть…

– А, ведь, точно, – расслабившись, улыбнулся Дмитрий. – Джедай местный, блин! А я еще подумал, что это у него выговор такой… Ну, не выговор, а что… ну, он не русский же сам…

– Офигеть! – сказала я радостно и села за стол, положив руки на портфель. Как в школе… – Уже стоило сюда приехать, правда?

– Тебе виднее, – хмыкнул Дмитрий, косясь на меня почти также странно, как и заместитель начальника местного следствия.

Он вернулся через несколько минут и с обескураженным видом сообщил, что оперативника того найти не может. Я, признаться, тоже озадачилась, ведь это он, Кызынгашев, должен был подобрать нам предварительную информацию по нашему делу и мог бы, конечно, что-нибудь интересного нам понарассказывать… Но, видно, не судьба. Ну, да ничего – я, все-таки, созванивалась с директором филиала, он нас ждет, знает примерно, что нам нужно… Не такой уж у нас тут предполагался и непроходимый квест – допросить человек несколько свидетелями, документы выемкой изъять, по городу погулять – как дополнительная миссия…

Мы сели во вчерашнюю же «Волгу» и поехали в филиал. Так: бланки протоколов у меня есть – на случай, если у них там нет компьютера; постановление на выемку тоже заполнить не долго… Тут я вдруг поняла, что жених мой мечтательный – потому, что только в мечтах он мой жених – всё-же снился мне этой ночью, вот только я не помнила этот сон, просто знаю, что был… Сколько это у меня уже, полгода? Нет – месяца четыре. А поняла-то я сама, что эта фигня имеет место быть, вообще недавно. Так пришла домой в пятницу после работы, села в кресло и согласилась, что я эти месяцы постоянно о нём думаю – ну, то есть просто каждый день… Сказать я ему, конечно, ничего не говорила, у нас и отношений-то никаких не было и нет, кроме служебных… Вот я не представляю себе, как я могу прийти к зампрокурора районному и брякнуть ему: «я вас люблю, чего же более…» А между делом – дело уголовное ему подсунуть прекращенное там или приостановленное… Для утверждения постановления. Так вот этого-то я не могу, но вот пялиться на него, что наедине, принося дела, что при свидетелях – это я могу. Да так, что всем уже давно известно, какая я дура. Кажется, и ему самому как-то неуютно, когда я к нему прихожу. А куда деваться, если он за нами процессуальный контроль осуществляет? Так что вот, как-то так…

Когда мы приехали в местный филиал той геологоразведочной организации, расследованием расхищения которой я занималась, и прошли пустым – очаровательно советским – коридором, то в приёмной на втором этаже меня ожидало второе за сегодняшнее утро странно-приятное нечто. Секретарша – девушка совершенно-неопределённого возраста – была одета в обтягивающие синюю юбку и красную кофту. Это я сразу увидела, так как она стояла спиной к дверям и поливала цветочки на полке. Когда она повернулась к нам, и я рассмотрела её редкие свето-жёлтые волосы, то в голове у меня что-то восторженно напряглось, а потом она писклявым голосочком сообщила:

– А в профком вы зря пришли, там уже никто не будет.

– Все ушли на фронт? – бодро поинтересовался Дима, и секретарша захихикала.

Меня осенило – это же Масяня! Ну, надо же!

– Мы из милиции, – Дмитрий показал удостоверение. – Нам директор нужен. С ним договаривались, что мы приедем.

– Так и директора нет, – равнодушно сказала Масяня, садясь за стол. – И не должно его быть. Он в командировке, на объектах.

«Герцог Веллингтон на Линиях, – вспомнила я, предоставляя разбираться Дмитрию. – Ну, классно!..»

В принципе, потребовалось немного времени – минут несколько – чтобы понять, что директор филиала уехал два дня назад в какие-то геопартии в местных горах. Кстати, контора эта, которую я всё больше и больше возлюбляла, занималась ещё с советских времён геологическими изысканиями в окрестных регионах. Теперь, правда, от неё «рожки да ножки» остались… Почему я тут и нахожусь. Постепенно, сквозь восторги по поводу фантасмагоричности места моего пребывания, до меня дошёл и реальный трагизм ситуации, так как, когда должен вернуться директор, секретарша-Масяня не знала. Ну, или не хотела говорить. А цель в этой милой глубинке у меня и была-то одна – допросить директора в разрезе того, как происходило растаскивание прежнего геоуправления на составляющие его филиалы, не так давно вдруг ставшие самостоятельными юрлицами, а потом – как по волшебству – вошедшие в состав вновь созданного аналога старого геоуправления – ооо-шки, собственником которой – единоличным, заметим – оказался последний гендиректор этого самого старого геоуправления. То есть, мне нужен был человек, который – в идеале – дал бы показания против этого хитрого гендиректора. А то, что такое возможно – была инфа из местного ОБЭПа, от того самого опера, который куда-то задевался, хотя должен был нам тут весь расклад дать, директора филиала разговорить и документы нужные помочь найти и изъять. Надеюсь, ничего нехорошего с ним не случилось…

Ещё через несколько минут сбивчивого диалога с местной Масяней выяснилось, что Управление филиала практически не функционирует – осталось всего какие-то единицы работников от прежних нескольких десятков.

– А кто сейчас на месте находится? – спросила я.

– Ну, зам, может быть… – протянула Масяня, принявшись вспоминать, для чего закатила глаза к потолку.

– Так ведь его тоже нет! – возмутился Дима. – Вы же сами сказали!

– Так не так, чтобы его совсем нет – он то уезжает, то приезжает…

«Загадочная персона, – поняла я, – из самого Стамбула».

– Ну, так проверьте, – попросила я.

Масяня покрутила диск телефона карандашом, трубку на том конце, видимо, никто не взял.

– Может он в ПТО ещё быть, – мечтательно продолжила Масяня. – Пойдёмте, я вас провожу.

– А позвонить нельзя? – не очень-то уже и вежливо поинтересовался Дима.

– А там у них телефон не работает, – был ответ.

Тем же пустым коридором, потом через какой-то переход между зданиями пошли мы вслед за уверено поведшей нас Масяней. Войдя в двери с табличкой «Нач. ПТО», мы увидели там двух человек. Мужика между средним и пожилым возрастом и старушку-божий одуванчик. Они пили чай и ели бутерброды с полукопчёной колбасой, а ещё конфеты, кажется – «Красная Шапочка». Я мысленно облизнулась, но виду не подала.