Фантасмагорические картины из жизни следователя

Но поржать мне не удалось. Ещё я не досмотрела первую серию, как возвратился домой дядя. Повозился в прихожей, снимая плащ и болотные сапоги, и быстро прошел в зал, глядя себе под ноги. А когда заметил меня, посмотрел на меня так, как будто ожидал увидеть меня здесь в самую последнюю очередь. Я даже испугалась, что забыла что-то – вдруг говорила ему, что задержусь где-нибудь надолго, или что уеду, или обещала что-нибудь. Хотя, ничего такого, вроде не было…

– Привет, Тань! – сказал он и пробежал в свою комнату, где у него был и кабинет, и спальня.

– Здравствуйте… – сказала я уже в закрытую дверь.

Но тут дверь снова открылась, дядя вышел обратно с сотовым в руке. Прошел на кухню, как мне показалось, бесцельно огляделся там, открыл и закрыл холодильник, вышел. Не глядя на меня, стал подниматься по лестнице. Потом на втором этаже щелкнул замок одной из дверей. Вроде, ничего такого не произошло, вообще ничего не произошло, но мне как-то стало не то, что не по себе, но как-то странно… Ну, наверное, просто что-то случилось, надо ему позвонить куда-то… Но зачем на втором этаже прятаться?

Во входную дверь постучали. Решительно так, потом ещё раз – посильнее. А дядя уже спускался по лестнице – и прямо к двери, открыл… А что ж вас так много-то? В общем, в прихожую ввалилась толпа мужиков средних лет, и все по очереди стали с дядей ручкаться, причем всё молча, отрывисто так кивая головами. Одеты они были, кто во что горазд: кто в тренировочном костюме, таком еще совдеповском, алкашеском; кто – как на рыбалку собрался – в штормовке, сапогах; один так даже в костюмчике с галстуком… Человек семь их всего было. Тот, который первым с дядей здоровался, снял плащ и стал вешать его на вешалку, но что-то у него там не получалось, и плащ все время соскальзывал. «Наши уже собираются», – вяло подумала я, – да-а… Остальные тоже снимали верхнюю одежду и пытались повесить тоже, так что в прихожей произошла некая заминка, все толкались и крутились. Дядя взирал на это как-то слишком уж спокойно, отрешенно как-то взирал. Когда с вешалкой разобрались, пришедшие все разом двинулись из прихожей и, наконец, заметив меня, встали как вкопанные. Мне показалось, что все они чем-то похожи между собой – не внешностью даже, а взглядом, что-ли… выражением глаз. Дядя тоже взглянул на меня, поморгал. Я поняла, кого пришедшие мне напоминают. Так, наверное, выглядят со стороны опера, ввалившиеся в какой-нибудь офис на обыск. Никогда не видела такого со стороны. Причем мне подумалось, что если это и менты, то – по меньшей мере – какие-нибудь собровцы… Или фэшники?.. Хотя ведут-то они себя совершенно не как опергруппа на работе. Но и не бандосы. Бред какой-то…

– Тань, нам тут с товарищами побеседовать надо бы… – наконец сказал дядя, глядя на меня извиняющимися глазами. И одновременно мне показалось, что вижу я у него в глазах ещё и раздражение. Ну, я, понятное дело, тут же подскочила с дивана, выключила телевизор и пошла по лестнице в свою комнату, ощущая на спине взгляды, и ещё с недоумением чувствуя себя какой-то нашкодившей школьницей. И даже мне показалось, что дядя хотел было попросить меня вообще пойти погулять на улицу, хоть и не сделал этого.

Часа через три дядя заглянул ко мне и позвал ужинать. Гости уже с час как ушли – я слышала через окно, как они вышли и пошли по дороге – а в доме все это время стояла абсолютная тишина. Сама я валялась на кровати и пыталась читать Саган, получалось плохо. «Ужинать» означало, что я буду сидеть на кухне и смотреть, как дядя готовит – поддерживать морально, так сказать. А есть будем уже потом. Тоже есть у нас с ним такая традиция. Я молча спустилась на кухню, села в уголок дивана, руки – на стол, голову – на них. Дядя стал доставать из холодильника продукты. Уже начинались сумерки, и на кухне становилось темновато.

– Темнота хороша для темных дел? – сказала я.

– Что?

– Это что за опергруппа была?

Дядя уставился на меня и аж холодильник забыл закрыть.

– Да приятели институтские… Давно не виделись… Вот.

Он даже не заморачивался придумать что-нибудь! Ну, ладно – нет так нет.

В общем, ужинали мы молча, я не могла понять – что происходит, а дядя вел себя как ни в чем ни бывало, только молчал, проклятый. Промелькнула даже глупая мысль помощь свою предложить, но это – уж совсем от недоумения. Если честно, мне впору самой иногда просить дядю Алика о помощи, даже по уголовным делам. Тем более, сейчас вон с работой заморочки пошли…

– А тот парень, что вчера приезжал – это кто? – решилась я. Заодно и тему сменить…

Дядя, видать, где-то в своих мыслях в это время блуждал, потому что вроде как не услышал или не понял моего вопроса, но сам почти сразу произнес, глядя в свою тарелку:

– Тань, стакан подвинь, пожалуйста.

На краю стола, на одинаковом расстоянии от нас стояли граненые стаканы, два. Справа от меня и слева от дяди, и он, видимо, хотел налить себе чаю. Или чего покрепче уже. Я потянулась правой рукой к стакану, но, наверное, слишком резко, потому что только дотронулась до него, как стакан упал на бок и, проскользив по столу, грохнулся на пол. Звук, особенно после той тишины, что стояла уже несколько минут, получился – дай боже… От неожиданности я чуть не вскрикнула.

– Ничего-ничего, – сразу же произнес дядя, не поведя бровью. И добавил, даже попытавшись улыбнуться: – На счастье.

– Пора бы, – автоматически согласилась я, рассматривая свою руку – как я могла так его столкнуть? Ума не приложу…

Помыв посуду, я вышла подышать воздухом и на веранде чуть не запнулась о что-то высокое, прислоненное к косяку сразу за дверью. Это был, кажется, лыжный чехол; вроде от беговых лыж. Я помню, отец давным-давно в таком же лыжи таскал, когда мы с ним в лес зимой выбирались. Раньше этого чехла здесь не было, да и вообще я не видела такого у дяди. Его, должно быть, оставили те мужики, «приятели институтские». Внутри что-то было – неужели, вправду, именно лыжи? Но проверять, трогать я не стала. Ну, пришли они всей толпой, ну, хотели покататься с горы на беговых лыжах, без снега. Ну, чего не бывает… И я пошла спать.

День третий (воскресенье)

…Тилим-тилим-тили-ли-ли-лим… Что за?.. Я же не ставила будильник, воскресенье же! Не глядя, я отключила сигнал и перевернулась на другой бок. Спать, ещё спать… Телефон тут же зазвонил снова, и до меня дошло, что это не будильник, а обычный вызов.

– Да! – сказала я в трубку, не разлепляя глаз, и услышала голос отца. Он спросил, почему я сбрасываю. Я ответила, что сплю, вообще-то. Он сказал, что улетает сегодня на неделю или больше, хотя собирался только в понедельник, и просил проводить его – приехать в аэропорт. Блин, вот радость-то привалила!.. Это ж надо уже вставать и собираться. Я сказала, что приеду, и отключилась. Посмотрела на часы – ровно, как если бы я и на сегодня будильник поставила. Сна уже как не бывало, и я чувствовала, что хорошо выспалась. Вот, что значит экология…

Ещё минут несколько я все-таки повалялась, потом, не торопясь, поднялась, заправила кровать, скидала вещи в сумку, спустилась вниз. Дядя, как оказалось, тоже уже проснулся и сейчас полулежал на диване, листая какую-то газетку, хотя вообще поспать он был не дурак, если никуда с утра не уходил.

– Что так рано? – спросил он. Я ответила.

– Так ты уже сейчас поедешь? Я тогда приготовлю быстро что-нибудь…

– Да, пока доеду… А вот приготовить – это хорошо! Пойду, умоюсь.

– Слушай, Тань, – сказал дядя, когда мы завтракали, – ты через город поедешь или сразу в аэропорт?

– Да, сразу, наверное… Смысл крутиться?

– Ну а потом – сразу в город вернешься?

– Ага…

– Слушай, Тань, я тебя об одном одолжении попрошу…

– Да…

– Завезешь в городе одну вещь, я тебе адрес скажу, передашь там?

– Конечно, хорошо.

Когда я уже собралась, дядя протянул мне железный ключ, довольно большой, с пятнами ржавчины. Как от какого-то амбарного замка – подумала я. Скорее, от гаража какого-нибудь.

– Вот по этому адресу, – дядя дал мне бумажку с надписью. – Там будет мужчина такой пожилой, Павел Петрович, скажешь – от меня, он поймет.

– Хорошо, – сказала я, мельком взглянув на бумажку, и пряча ее вместе с ключом в карман куртки.

– Если его не будет – просто отдай… кто там откроет, также скажи, что я просил передать.

– Хорошо.

Через два часа я подъехала к аэропорту. На площадке перед зданием я увидела папину машину, но там было уже все заставлено, и я остановилась на обочине, чтобы просто напрямую пройти по газону. Вышла, закрыла машину, сделала шаг… и как растянулась на травке! Как стояла, так и упала – доской, только руки раскинуть успела. Хорошо, голову назад задрала, а то бы прямо мордой приложилась… Наверное, за бордюр запнулась. Но, вроде, ничего страшного – отряхнулась и пошла. Тут уже и папик из машины вылез и – ко мне:

– Ты чего падаешь на ровном месте?! Опять, поди, с Аликом нажрались вчера?

– Да, вот, кстати, даже и нет, на удивление… Привет!

– Не ушиблась?

– А ты как думаешь – так у… упасть? Ладно – выживу, поди…

– Ну, пошли – в буфете там посидим пока время есть.

– Па, а как тот фильм назывался, с Мариной Влади? – спросила я, когда мы сидели за столиком и пили кофе. – Ну, который тебе ещё нравился очень, ты говорил. Черно-белый…

– «Колдунья», что-ли?

– Ну, она там еще вроде фигню всякую творила…

– А что?

– Там было что-то с веревкой какой-то?

– Да был там такой эпизод: она вообразила веревку, натянутую через дорогу, и один мужик об неё запнулся. То есть она наколдовала это. Интересная сцена была.

– Ну, да – «ложки нет».

– Что?

– Да так… А для чего она ту веревку наколдовала?

– Вроде, влюбилась в него или что-то такое…

– Странная она.

– А с чего это ты вспомнила?

– Да, что-то вот всплыло. Иногда такое в голову придет – не знаешь, что и делать…

Когда папик улетел – а я даже так романтично поглядела вослед самолету – я медленно вернулась к машине, сожалея о пропавшем воскресенье. Пока в город вернусь… а там что ещё полдня делать, спрашивается? Так, ещё ключ тот завезти. Я сунула руку в карман куртки и поняла, что ключа-то там нет… Вот, блин! Точно я его сюда положила? Вроде, точно… Да, положила вместе с запиской с адресом – она, кстати, осталась – это уже в дверях было, потом сумку взяла, вышла, села в машину и до аэропорта из неё не выходила нигде. Так – я же падала! Наверное, тогда он из кармана и вылетел! Все это я думала, стоя у машины. Подошла к тому месту, где упала, стала рассматривать травку. Травка была пожухшая, коротко подстриженная, и на ней был бы виден даже обычный ключ от квартиры, а не то, что та дура… Минут пять, не меньше я честно обшаривала газон, ползая по нему на карачках, но ключ не нашла. Прошарила весь путь, который прошла по газону после падения, дошла до крыльца, вернулась в буфет и даже там поинтересовалась – не находили ли ключ. Не находили, блин… Потом я обшарила машину: под сиденьями, под ковриками – ничего. Все свои карманы несколько раз перерыла, из сумки все вытряхнула… Бесполезно. Так и захотелось заорать: «Потерялось! Голм, голм…»

Нет, ведь вправду нехорошо получилось… Что теперь делать? Может, я там его обронила, у дяди еще, когда в машину садилась? Я набрала дядю, но он не отвечал. Поди, в доме телефон оставил, а сам где-нибудь во дворе шарится. В общем, я сидела в машине и пыталась понять, как так можно было посеять такой здоровый ключ. Понять не получалось. Позвонила дяде ещё раз – с тем же результатом. Машинально сунула руку в тот же карман, достала записку. Куда там хоть надо было ехать?.. Хихикнула почти истерично, прочитав адрес. Адрес был знакомым – я там с родителями жила лет пятнадцать назад! Именно в том доме и квартире…

После третьей неудачной попытки дозвониться до дяди я решила хотя бы поехать по этому адресу и сказать, что ключа им не видать теперь, хоть извиниться…

Я нарочно медленно объехала дом, остановилась по другую сторону двора от бывшего нашего подъезда, пошла через двор, ностальгируя… Все тут, конечно, изменилось, материальных объектов для воспоминаний почти не осталось. Если бы был другой адрес, я бы, может, и не поехала – по крайней мере, так быстро бы не решила. Зашла в подъезд, и вот в нем ощущение было точно таким же, как и многие годы назад – такая же сырая прохлада, сумрак, гулкие ступени, запыленные окна, и через них – размытый солнечный свет. Ничего не изменилось! Даже двери только две или три поменяли, а остальные – такие же старые деревянные, покрытые обшарпанной коричневой красной, и ручки здоровенные черные. Четвертый этаж, наша дверь вторая слева, та же самая, и замки, кажется, наши же… Нет, один – другой. Он на месте того, который я как-то сломала и потом мы им не пользовались. И кнопка звонка другая – поновее, а у нас всегда залипала. Я позвонила… Ничего. Позвонила ещё. Звонок дребезжал где-то в глубине квартиры, я попыталась представить – откуда он может раздаваться. Так и не открывали. Ну, хотя бы не придется краснеть, а то как-то глуповато всё бы выглядело – приперлась такая девочка: я вам ключ везла, да по дороге потеряла, извиняйте! И квартиру свою не увижу… Но тут щелкнул замок, и дверь открылась.

От неожиданности я даже отступила на шаг и, ещё не разглядев никого, выпалила:

– Здрасьте! Я от Алик… от Альберта Николаевича!

При этом я зачем-то пыталась нашарить в карманах удостоверение.

– Вы забыли что-то? – на пороге стоял пожилой мужчина и безразлично смотрел на меня. Как его там дядя назвал? Петр… нет, как Павел Первый…

– Павел Петрович? Я вам должна была ключ привезти… передать…

– Спасибо, – как-то устало сказал он. – Вы что-то забыли?

– Ну, да… – я как-то растерялась. – Я его потеряла.

– Кого?

– Ключ…

– Свой? – спросил Павел Петрович, и впервые во взгляде у него что-то шевельнулось, а мне внутри стало неуютно.

– Нет… ваш. Вернее, Альберт Николаевича… Ну, то есть ваш, наверное… Если вам передать надо было…

– Вы их перепутали? – терпеливо спросил он, переступая с ноги на ногу.

– Кого? – теперь уже я спросила.

– Девушка, вы о каком ключе говорите?

– Что вам Альберт… Николаевич передал…

– Ну, правильно, тот ключ – мой. Я же сказал «спасибо».

– За что? – почему-то внутри у меня стало холодно, и как-то все замерло.

– За ключ. Он мне, правда, даром не нужен был – я говорил Альберту.

– Ну, может еще найдется… – я не понимала, о чем мы говорим, как будто соскальзывала куда-то.

– Девушка, вы чего от меня хотите?

– Ну, я как-бы извиниться пришла, что…

– Да ничего, с кем не бывает. Извиняю.

Я хотела что-то сказать, но не знала – что, и просто ловила ртом воздух.

– Ну, так я вас и не задерживаю больше. До свидания ещё раз.

– До свидания…

Дверь закрылась, щелкнул замок, я стояла столбом. Потом, ну, наверное, через полминуты, развернулась на месте и, не очень твердо ступая, пошла к лестнице, потом вниз по лестнице. Мыслей не было никаких. Кроме одной: «Что это, блядь, было, на хрен?!» И тут же – видимо, чтобы добить – мне вспомнилось, что в детстве, когда ещё жила здесь, мне снилось, что я поднимаюсь по этому подъезду с нашего этажа на пятый, а мне при этом кажется, что ступеньки ведут куда-то вниз… Не знаю, к чему мне это снилось.

Очень долго я по двору шла к машине. На хера я её так далеко бросила?! Детство, блядь, вспомнила! Дико хотелось обернуться, и дико страшно было обернуться. Я не обернулась. Хорошо – на машине сигналка, а то ещё не попала бы ключом в замок дверцы. Села за руль и действительно с трудом вставила ключ в замок зажигания. Так, ну пора уже успокоиться. Чё случилось-то? Ничего равным счетом… Накрутила сама себе в голове черт-те чего… А голова-то не самая здоровая, признаем честно. Также у меня в другом подъезде был случай. Я только начала работать в милиции – повестки там разносила, запросы, описи по делам писала… Всякую такую чушь. Так вот, захожу однажды в какой-то подъезд с повесткой, а там, напротив входа трубы какие-то по стене спускаются, и они в теплоизоляции какой-то были. Ну, а кожух изоляции этой разорван вдоль всей трубы, и из него стекловата клоками торчит. А я захожу и вижу всё это. И прекрасно понимаю, вижу, что это – труба с поврежденной изоляцией, что серая стекловата наружу торчит, но при этом у меня в мозгу, где-то параллельно возникает мысль, что это – полуразложившийся труп, привязанный к трубе, и свисающие клоки – это не стекловата совсем. В общем, такой у меня там приступ паники был, какого никогда в жизни ни до, ни после не было. Правда, секунды две-три это длилось максимум, но так остро, что на всю жизнь запомнилось. Вот…

Я завела двигатель, пристегнулась, чего обычно не делаю, осторожно вырулила на улицу. Кажется, стало отпускать. И тут меня кольнуло – он ведь, кажется, сказал: «До свидания ещё раз»? Какой «ещё»?! Бред какой-то! Я понимала, что надо всё снова вспомнить, прокрутить в мозгу весь тот диалог, понять – с чего меня так-то торкнуло? Но не хотелось мне пока ничего анализировать. Вот выпить – хотелось, но дома у меня ничего такого не было.

Доехав до дома, я почти успокоилась. Все-таки – это нервы. Всё просто сошлось: и усталость от работы, и фигня та по таможенному делу. И вот теперь стукнуло – с опозданием, как у меня обычно бывает – и наложилось на идиотскую ситуацию с ключом, а там я себе сама что-то в подсознании не так соединила. Но ключ-то я потеряла. Неудобно, блин, получилось. А дядя тоже – молодец, с ключом этим… Что, нельзя было мне его не давать? Нет, что-то я совсем уже истерю…

Не выходя из машины, я снова набрала дядин номер. На этот раз он ответил после второго гудка.

– Да, Тань…

– Дядя Алик… я тут это… ключ…

– Ага, спасибо, мне Павел уже отзвонился. Быстро ты…

И вот тут у меня реально поплыло всё перед глазами, и я поняла, что означает это книжное выражение. Что это не ради красного словца, а объективное описание ощущения.

– … Тань, что-то звук пропадает, – услышала я в трубке.

– Да, – выдавила из себя я и спросила, как пьяная, подбирая слова: – А… что он… сказал?

– Кто? Павел?

– Да.

– Ну, говорю же – поблагодарил тебя. Если бы ты в город не ехала, я бы ему сегодня не смог передать…

Я поняла, что должна заставить себя спросить.

– Он поблагодарил меня… за то… что я привезла ему… тот ключ?

– Ну, да… Он вежливый такой старикашка, – дядя даже хихикнул. – А ты, что давно от мужчин благодарности не слышала? – дядя уже просто посмеивался в трубку.

– Да я сама – неблагодарная тварь, – сказала я невпопад, – вот и смущаюсь… с непривычки.

– Ха-ха, – сказал дядя. – Ну, пока тогда! Приезжай еще.

– Обязательно…

Я думала, что меня сейчас начнет трясти, и поэтому вцепилась в руль. Когда пальцы начали белеть, а трясти вроде не трясло, руль я отпустила. Просто очень холодно внутри было и страшно. Но одновременно почему-то как-то… спокойно, что-ли? Страшно было от двух вещей. Первое – то, что происходит вокруг меня какая-то охренительно фантастическая херня. Что, типа, никакого ключа я не теряла, а доставила его по адресу, но – вот беда! – не помню этого, и второй раз поехала по тому же адресу. То-то Павел это Первый офигел, должно быть, увидев меня снова на пороге, да ещё всякую чушь несущую! Но ведь приехала то я к нему – второй раз, получается – из аэропорта! Что, я два раза и там была? Или от дяди сначала прямо в город проехала? Нет – бред, бред! Так, а по времени как? Можно же просчитать… Если я какого-то куска не помню, то время-то на него все-равно было затрачено! Так, я выехала в… Нет, не могу я сейчас посчитать, по крайней мере – в уме.

Вот… А вторая – по-настоящему страшащая меня вещь – это то, что я просто сошла с ума. Свихнулась. Тронулась. Сбрендила. Поехала у меня, наконец, крыша. И светит мне теперь какая-нибудь палата номер шесть. Буду, такая дура, сидеть на подоконнике у зарешеченного окна в смирительной рубашке и тупо пялиться на унылый осенний пейзаж. И слюна будет изо рта течь. Из уголка губ. Тонкой такой струйкой… И секса у меня там не будет точно… Хотя, почему? Думаю, тупые верзилы-санитары будут меня трахать с большим удовольствием… Интересно, сумасшедшие, так могут рассуждать? Могу-могут – обнадежила я себя. Умерла, так умерла. «Врач сказал – в морг, значит – в морг!»

Потом я завела мотор, доехала до заправки, залила на последние деньги двадцать литров, и покатила обратно к любимому моему дяде Алику. Думаю, он извинит, что на сей раз без водки.

Дом был опять открыт и пуст. Я прошла на кухню, вскоре появился и дядя. Отлично, теперь буду жить по кольцевому времени – подумала я.

– Танчо? – удивился он. – Что-то случилось?

– Здрасьте… еще раз! – бодренько так сказала я и села на диван. – Не называйте меня больше Танчой никогда, хорошо?

– Хорошо… – дядя опустился на стул напротив и внимательно на меня смотрел. – С тобой все хорошо?

– Да, просто устала с дороги…

– А-а…

– Да я просто кое-что забыла у вас. Тоже. Сейчас в комнате посмотрю.

– Ну, ты, блин, даешь! – дядя рассмеялся. – Я уже такое себе напридумывал!

Я тоже – подумала я.

– Позвонила бы – я бы привез или передал с кем-нибудь!

Тут мне с трудом удалось сдержаться и не заржать во всю глотку.

– Я ключи оставила, – сказала я. – Куда я без них?

– Ну, да – ключи, это – да, – согласился дядя. – А точно здесь забыла?

– Да негде больше. Никуда не заходила, падала только в одном месте, но там их нету.

– Ну, так иди, ищи… Или вместе поищем?

– Да я знаю, примерно где. Сейчас только посижу еще немного.

– Ну, хорошо. Есть будешь?

– Буду. Пожрать я люблю. А что у вас есть?

Так, почему он никак не реагирует? А как он должен реагировать?

– Борщ.

– Борщ – это хорошо.

Нет, реагирует он так, если бы для него все было нормально. Кроме моего внезапного возвращения. Может рассказать, как все было? Посмотреть, как тогда прореагирует? Ну, после того меня точно в психушку упекут. На фиг надо… Посмотрим…

– Ладно, пойду – поищу, умоюсь и поем тогда, – сказала я.

– Ага, давай…

Я поднялась в свою комнату, закрыла дверь, села на край кровати. И что дальше делать? Зачем вообще я приехала? Что, думала – приеду, и дядя мне все разъяснит? А с чего бы? Если для него ничего не произошло? А если и произошло – тем более… Так, давай, Таня, порассуждаем. Если дядя считает, что ключ я передала по назначению, то он действительно должен быть удивлен моим поведением. Так это, по крайней мере, и выглядит. А если он знает, что ключ я не передавала… А откуда он это может знать? От Павла. Тогда они оба со мною играют… Для чего? Бред. Вот это-то и похоже на сумасшествие. Но, если я передала ключ, но не помню этого – тогда у меня точно не все в порядке. Что-то я запуталась… Да не передавала я этот чертов ключ! – закричала я мысленно. Потеряла я его! Я уверена в этом! Ну, я-то, может, и уверена, но как оно было на самом деле? Надо посчитать время. Если я сначала отвезла ключ, а потом поехала в аэропорт… Я приехала бы к отцу на час позже, не меньше. А этого часа как раз и нет. За время между моим отъездом отсюда и приездом в аэропорт, я бы физически не успела заехать в город. Значит, ключ я потеряла, и меня разыгрывают! Зачем?! Но, если я сошла с ума, то вряд ли могу адекватно ориентироваться во времени. Может, я сейчас вижу на часах одно время, а на самом деле – оно совсем другое? Может, у нас часовой пояс сменился, а я об этом не знаю? Ничего, в общем, я сейчас не соображу, не выясню путем размышлений… Ещё раз спросить у дяди, точно ли он знает, и откуда, что я передала ключ? Страшновато… А потом снова ехать к Павлу Петровичу? Блин!.. Надо ведь было корки ему в морду сунуть, а не мяться как девственница перед первым абортом! В принципе, и сейчас не поздно… Или можно его просто вызвать к себе… Да, нет – бред! Что я его допрашивать, что-ли, буду? «Когда, сколько раз я к вам приходила и что делала?» А если и вправду приходила и делала?! Да ну, на фиг… И по отношению к дяде это будет как-то не хорошо. И ведь дядя однозначно мне сказал, что Павел Петрович благодарил меня за то, что ключ я ему передала. Хотя мне-то Павел Петрович сказал, что ему ключ даром не нужен… Ну, это могла быть просто вежливость по отношению к дяде. Да и из моего разговора с Павлом Петровичем следует, что ключ я ему скорее отдала, чем не отдала. Вот в этом «скорее» всё и дело… Идиотский у нас разговор был, «слепого с глухим», как говорится. Блин… Программа «Розыгрыш» какая-то! Может, это и вправду какой-нибудь мега-прикол? Ага, много чести для меня… Очень фантастично… А ещё все те штучки, о которых я и забыла уже. Разговоры те, складывающиеся в одну историю; «опергруппа» эта дурацкая; со стаканом не пойми что произошло; падение мое на ровном месте… Да и само исчезновение ключа. Все по отдельности – так, мелочь, но вот вместе… Километраж на спидометре посмотреть! – мелькнула у меня мысль. Можно, но я не помню, сколько там было, когда я в пятницу из города выезжала, и когда отсюда сегодня утром. И даже, если я перед аэропортом завезла ключ – по расстоянию там не большое различие должно быть. В общем, стала я персонажем дешевого фантастического рассказика, и мне теперь с этим жить…