Мемуары Барьериста

Я изучал этот первый том так. Открываю его на первой неусвоенной еще теореме, закрываю доказательство и читаю условие. Затем вспоминаю, что вся эта монография построена строго упорядоченно от аксиом старинного ученого Дедекинда, следовательно, предыдущий материал достаточен для доказательства и этой теоремы тоже, надо лишь разум к ней приложить. Поехали, будем доказательство сами искать. Если в течение двух-трех дней не удавалось найти, только тогда смотрел я в книжку и ахал: – «Надо же, так остроумно! Как же я сам не смекнул!». Ладно, проехали, следующий параграф берем…

За месяц-два таких занятий стало мне казаться, что тут как будто бы что-то не так, как будто бы аксиоматическая база всей этой системы какая-то шаткая, фундамент всех таких построений хлипкий какой-то, слабоват не по силе последующих теорем. Вместо того, чтобы проконсультироваться хотя бы у тех специалистов, о которых я столь уважительно в прошлой главе написал, или преподавателя в коридорах матмеха за пуговицу поймать и потребовать от него разъяснений, я увлеченно и самолично в этот вопрос полез. Разобрался я в этом и пришел на матмех. А там математики-профессионалы смотрят на меня скучающими глазами и спрашивают, зачем это я в открытую дверь-то ломлюсь. Это все известно со времен Эвариста Галуа (полторы сотни лет, теперь уже где-то порядка двухсот.) Этим мы будем заниматься на четвертом курсе, на пятом, а сейчас-то вам это зачем. Ядовитая же начальница такая, приставленная там учет успеваемости студентов в большие таблицы писать, раскрывает свою амбарную книгу и перечисляет, сколько задачек мне нужно решить по текущему плану работ, сколько контрольных сдать, включая все математические предметы, немецкий и диамат. – И не забывайте, молодой человек, сессия через три недели, вам еще допуск к ней получать…

Как я ту сессию свалил, и почти без хвостов – сам не помню уже. Помню, знаменитый Станислав Лем мне помог. Страшно тяжелый был день, голова – никакая, в библиотеке матмеха – изо всех курсов толпа, все требуют каких-то руководств, учебников, материалов. Библиотекарей почти что всех задавили, заглушили, их не слыхать, не видать. Пробрался я к каталогу художественной литературы (скромненько, но представлена и она) просматриваю карточки каталога. Ба, Станислав Лем, Кибериада! Недавно издана у нас, а здесь уже есть. Пробился я к стойке сквозь мятущихся, теснящихся коллег. Девушка-библиотекарь была несказанно удивлена потребностью в художественном слове в этот безумный день, но книжку мне принесла. Вышел я на мягкий холодок под серое зимнее низкое небо, смёл со скамейки в сквере снежок, устроился, стал читать и смеяться, смеяться и читать… Стало заметно темнеть, вернулся я в здание, экзамены еще идут. Сдал я тогда экзамен, не помню точно, какой – ну, и дальше дело пошло.

На втором семестре вместо штатной учебы опять не удержался я от соблазна разобраться в том, что же такого натворил бедолага Эварист Галуа, и, конечно же, разбираться стал сам. В конце концов я понял это все так, что наш достославный матмех кормит студентов математикой не с того конца, с какого нужно математику излагать, но почему? Ясного, толкового ответа получить я не смог. Возможно, не слишком старался я, но, во всяком случае, ответы типа «такова традиция» или «такова утвержденная сверху программа» не устраивали меня. Опять же этот барьер. Ну, те самые «взрослые люди» и до математики добрались, все отравляют и путают, чего ни коснись. Какое мне дело до них… Так и бросил я учебу на матмехе, решил, что пока сам я в этом не разберусь, лучше время не тратить на вздор.

Спустя какое-то время один из лучших программистов страны, семинары которого были отдушиной здравого смысла и логикой мастерства для меня, мне сообщил, что начальник вычислительного центра на матмехе разыскивает меня. Будто бы тот достойный джентльмен сказал прямо так: – «Дайте мне документы этого парня, я его восстановлю. Пусть этот парень придет и бумаги свои принесет.» А поскольку тот программист и начальник ВЦ были прекрасно знакомы друг с другом, сомневаться в действительности намерений начальника ВЦ не было никаких причин. Тем не менее был я в те годы настолько глуп, что и это приглашение отклонил.

Впоследствии я все же разгадал этот важный секрет. Нужно было внимательно читать наименование факультета: математико-механический факультет, то есть факультет математических аспектов механики – можно и так толковать. А что такое «механика» – это прежде всего механизмы, машины, техника, заводы и вообще техносфера в массе своей основной. В ней необходимо огромное количество так называемых инженерных расчетов, и будущие инженеры обучаются этому в технических вузах нашей огромной страны. Для тех же вузов нужны преподаватели прикладных математических дисциплин. Но учитель-то должен знать предмет и шире, и глубже учеников, вот матмех и учит прежде всего преподавателей математики для технических вузов поосновательнее, чем те станут впоследствии своих студентов учить, но, конечно же, прежде всего учит тем разделам математики, которые преподавателю математики в вузе будут больше всего нужны. Ну а собственно современная математика в ее постньютонианском развитии на старших курсах идет на десерт.

Далее, на матмех поступают исключительно такие вчерашние школьники, у которых в школе было с математикой хорошо и, как правило, с физикой тоже. Отсев же на первых курсах матмеха большой, даже такие ребята не все свободно впитывают матанализ в себя. А куда же они после неудачи на матмехе пойдут – конечно же, в технические вузы, и вот тут-то они и вспомнят добрым словом матмех, так как даже неудачная учеба на матмехе оборачивается огромным подспорьем перешедшим в технический вуз. Никоим образом не нахожу я в этом обиды для технарей. Не математика ведь главное для них – но логика процессов в природе, поведение сплавов при нагреве и охлаждении с разной скоростью в разной среде, износ при трении металла о металл, сжатие бетона и способы защиты от коррозии меди, например. Всего перечесть невозможно, поэтому инженеру не нужно и некогда думать о том, насколько мотивированно выдающийся математик XIX-го столетия Дедекинд обосновал своими аксиомами математический анализ бесконечно малых величин, почему выдающийся мэтр Советского Союза Фихтенгольц именно с аксиом Дедекинда начинает свой толстый трехтомный курс, и почему Дедекинд, имея на этом поприще столь знаменательный результат, занялся развитием идей Эвариста Галуа и достиг результатов и в этом, несмотря на свой опыт в другом. Пусть об этом думает тот, кто прошел весь матмех, у инженеров же по плану выпуска продукции на заводе совсем другие дела. Но как бы то ни было, логика в программе матмеха есть. Но почему нет доступного изложения стратегии матмеха, вступительного краткого курса о строении математических знаний, изложения программы матмеха в свете этой структуры, разъяснения, что к чему… Ох, уж эти мне «взрослые люди»… Везде нелепость, неясность и фальшь.

Поразмыслив далее над мотивацией своего поведения на матмехе, я пришел к заключению, что если строить программу матмеха так, как я себе представляю ее, то в программу придется включить философию математических знаний, историю математики и т. п. А также и важные в теории, но редко применяемые на практике разделы высших математических знаний окажутся в начале курса и потребуют огромного времени для наработки опытности в специфическом «математическом» мышлении, тогда как в имеющемся курсе эта наработка опытности, по крайней мере, проводится на математическом материале, близком к практике инженера, то есть к практике повседневной работы для многих и многих в нашем мире людей. Учитывая все это, курс растянется, можно предположить, на десять приблизительно лет вместо обычных пяти. Короче говоря, не на математико-механическом факультете следовало бы учиться мне, а на математико-умозрительном факультете, если бы был такой. А что такого: матумозр – разве плохо звучит?:))

ГЛАВА 18. ЕЩЕ ОДИН ДЕБЮТ

Предыдущая глава нам показала, что наш герой приходил в Университет за чем угодно, но только не с целью обрести там диплом. Иначе ему было бы безразлично, с какого конца математику грызть. Теперь посмотрим, как развивалась на этом фоне его производственная жизнь.

Итак, руководитель лаборатории программирования в отделе математических методов исследования предложил мне заняться программированием для отдела главного технолога (ОГТ). Я числился в то время рабочим лаборатории обслуживания ЭВМ того же отдела ОММИ, однако организационных проблем не возникло, и я связался с ОГТ, чтобы узнать, в чем там вопрос. И тут я должен занять ваше драгоценное внимание описанием технических подробностей, давно уже канувших в Лету к моменту написания этих строк.

Металлообрабатывающие станки с числовым программным управлением (станки с ЧПУ, или проще: станки ЧПУ, СЧПУ и т.п.) ныне весьма совершенные и распространенные, в то время были еще редкими штучками в нашей стране и работали так:

а) Станок не имел обычных лимбов и рукояток, все движение рабочих органов станка осуществлялось спецприводом от электронной стойки управления станком, то есть от металлического шкафа с тогдашней электроникой и электрикой внутри. Из этого следует, что выбросить электронику и приставить рабочего к станку было бы уже затеей бесполезной – рабочему не на что было там смотреть и нечего было крутить.

б) К стойке управления станком подключалась некая такая, тоже металлическая, тумба со специальным магнитофоном в ней. Лента такого магнитофона (МЛ) была плотнее и шире обыкновенной; она, как и вся эта электроника, должна была выдерживать работу в цеху. На ленту должны были записываться рабочие импульсы станка в том темпе, в каком должен работать станок.

в) Для записи этих импульсов на ленту нужна была еще «система», она же «стойка», в виде отдельного устройства, размещаемого в удобном месте где-нибудь в стороне. Эта система электронным образом моделировала работу станков определенного типа, генерировала соответствующие управляющие импульсы и писала их своим магнитофоном на ту специальную магнитную ленту МЛ. Таких записывающих систем было нужно меньше, чем станков. В зависимости от загрузки, обычно была нужна одна «система» на несколько станков. Но даже если станок был один, все равно такая стойка была нужна.

г) в дополнение к обычному обслуживающему персоналу для таких станков был нужен инженер-электронщик, один на несколько станков, иногда и другие специалисты тоже были нужны.

д) Вместо квалифицированных рабочих-станочников были нужны квалифицированные рабочие-наладчики, обязанность которых состояла в том, чтобы технически правильно и геометрически очень точно установить на станке инструмент, заготовку и в начальное положение все правильно привести. Это имело огромное значение в некоторых технологических ситуациях, которые мы опускаем здесь. Один наладчик в зависимости от характера производства мог обслуживать несколько станков.

е) Также нужны были операторы станков с ЧПУ, то есть рабочие средней квалификации, которые присматривали за работой станков и выполняли вспомогательные операции, загружать которыми наладчиков было бы нерационально по соображениям экономии квалифицированного труда. Один оператор также мог обслуживать несколько станков.

ж) Инженер-технолог цеха в обычном порядке получал плановое задание на подготовку производства и как обычно готовил особую технологическую карту, которую при обычной работе передавали через мастера или поммастера соответствующего участка рабочему для выполнения указанных в карте операций на станке. Со станками ЧПУ это делалось несколько иначе, об этом далее смотри.

з) По этой карте инженер-технолог или специально подготовленный техник-технолог заполняли буквами и цифрами специальный бланк, а случайные ошибки в этой требующей скрупулезности работе были малозаметны даже им.

и) Бланк передавался на Вычислительный Центр, где по нему сначала набивали перфокарты, случайные ошибки на которых даже самой квалифицированной перфораторщице также были незаметны на глаз, затем

й) по этим перфокартам на ЭВМ получалась бумажная перфолента, и никто не мог гарантировать, что не было сбоя ЭВМ.

к) Перфолента передавалась в цех, где с нее на системе записи (см. пункт в) записывалась пробная МЛ.

л) На станок ставилась пробная болванка и выполнялся пробный прогон. Результат прогона тщательно измерялся, и если все было правильно, перфолента и магнитная лента считались пригодными для работы на план.

м) В случае неправильного результата пробного прогона было необходимо разобраться в ситуации, исправить ошибку и вернуться в пункт з) или в другие пункты, в зависимости

от того, на каком этапе следовало ту ошибку исправлять.

Как видите, мороки много, занято много служб, техники и людей, а станки ЧПУ того времени заменяли станочников не выше средней квалификации, притом обычно полутора-двух. Другими словами, два станка с ЧПУ заменяли три простых станка с рабочими при них. Это не удивительно, так как скорость работы станка определяется отнюдь не человеком-рабочим, но технологическими режимами резания металла (или другого воздействия на металл) в данной работе на данном станке, и при равных расчетных режимах разница в скорости работы не велика. Довольно часто бывает нужно притормозить станок, и рабочий обычно из осторожности, чтоб не испортить нечаянно работу, притормаживает более, чем это нужно станку. Электронная автоматика осторожности в своем функциональном тезаурусе не имеет, она тормозит ровно столько, сколько заложено в программе, поэтому и работает быстрей. Так что выигрыш по времени на обычных деталях станочной обработки обычно бывает не очень большим, и только на деталях особо сложной конфигурации выигрыш бывает в десятки раз. Но производство таких-то особо сложных деталей видел не каждый цех.

Итак, выигрыш невелик, техника дорогущая, сложная, ломучая, масса сложных операций, участие многих новых людей, иные из которых к цехам отношения не имеют, например, на ВЦ. Перфокарты, перфоленты, магнитные ленты… Стоит ли овчинка выделки, нужны ли заводу такие станки?

На Западе все решает культура экономических расчетов. Обычно делалось так. Строился новый цех, полностью заточенный под эти новые станки, включая вспомогательные службы; иногда для этого сносились старые корпуса цехов, иногда использовались старые корпуса – все как покажет расчет. Набирался и проходил обучение персонал, заключался договор на товарное машинное время ЭВМ… Станки работали с полной нагрузкой, быстро изнашивались или морально устаревали. Но они давали своему предприятию дополнительный доход, и менеджеры уже присматривали замену этим станкам на более прогрессивные, с усовершенствованной электроникой, которая работала уже непосредственно от перфолент без промежуточной записи на МЛ. (Прогресс и дальше пошел, но речь здесь у нас о другом. У нас тоже скоро появились в меру усовершенствованные станки ЧПУ без МЛ.) Конечно, если возникала ситуация выгодной эксплуатации даже и одного станка с ЧПУ, менеджер мимо не пройдет, но это случаи нетиповые, не станем в дебри влезать. А то вспомним вдруг удивительный опыт Дании и не кончим главу никогда.

У нас в СССР все такие проблемы решали «взрослые люди» и решали их наобум. Положительные случаи все же были, не без того, благодаря успешной изворотливости на местах, но сплошь и рядом министерства в планово-приказном порядке давили на предприятия, требуя непременно внедрить всего лишь несколько станков, а заводское руководство на местах умоляло избавить их от этакого счастья и отбрыкивалось от этой новой обузы как могло. С министерствами спорить трудно, вот и к нам привезли на один из заводов нашего куста в зоне ответственности нашего ОГТ три таких станка. Как ни странно, но именно на этом заводе сложилась ситуация, весьма благоприятная для них, так что, возможно, умница Главный технолог и не очень-то отказывался от этих станков, а скептические разговоры в цехах далеко не всегда отражают дальновидность руководителей предприятия наверху.

Однако станки пришли, а с программами для них еще конь не валялся, и только тогда ОГТ обратилось в ОММИ. Сложность была в том, что для получения перфолент на ЭВМ общего назначения необходимы специальные большие программы, пафосно именуемые «системами программирования для станков с ЧПУ». Такие программы обычно рассчитаны на обработку деталей обычного типа, то есть таких деталей, выигрыш по которым на станках с ЧПУ невелик. А на том заводе узкое место было связано с деталями внешне как бы простыми, но только на первый взгляд. На них имелись криволинейные участки с особо сложной в математическом отношении кривизной. В связи с неуклонным расширением производства и рядом неустранимых негативных причин изготовление их ручным методом создавало все более сужавшееся и сужавшееся узкое место на производстве в этом цеху, которое было необходимо этими станками расшить, а другой технической возможности не было в те времена. Однако существуют ли «системы программирования для станков с ЧПУ», пригодные для решения именно этой задачи, и где их взять, на какое предприятие СССР позвонить, договариваться с ним через министерство и ехать в командировку с официальным письмом, и сколько времени эта волокита займет?

Ознакомившись с проблемой, я заявил, что с «системами программирования» торопиться не нужно, потому как никто не знает, сколько времени на это уйдет и удастся ли вообще найти именно то, что нужно для нас. Задача же у нас специальная с одной только точки зрения – с точки зрения конкретных формул этой кривизны. Несколько лет тому назад на том заводе работал один продвинутый инженер, который уже тогда эту ситуацию предвидел и вывел формулы для этой кривизны, вполне подходящие для расчета на ЭВМ. Но он уволился и больше не работает здесь, а формулы, как честный человек, оставил всё же нам. Так что задача специальна только в отношении формул, но формулы эти есть.

В аспекте же применения ЭВМ задача эта нисколько не специальная – это задача типа инженерных расчетов, а в нашем ОММИ для инженерных расчетов имеется мощное универсальное средство Алгол, да и другие тоже подойдут. С перфолентой я тоже знаком. Недавно в ОММИ внедрили интересное устройство «графопостроитель» – с целью механизированно научные графики рисовать. Графики пока еще не рисует никто – для этого, оказывается, тоже сложное специальное программное обеспечение нужно. Программисты над этим работают, но пока еще графиков нет. (Имелись в виду проекции в плоскость чертежа объектов из многомерных пространств, это действительно не просто так было решить.) Графопостроитель сам по себе независимо работает от перфоленты, и я в порядке личной инициативы уже опробовал его и кое-что простенькое нарисовал. Эти мои случайные наработки по перфоленте с некоторой переделкой подойдут для станков. Таким образом, и по инженерным расчетам как таковым, и по кодированию перфолент начальная база есть. Так что если формулы того инженера верны, то проблема сводится к нескольким простым задачам, для решения которых у нас есть начальный задел, а если формулы неверны, то не поможет никакая ЭВМ – придется тогда аналитическую геометрию с матанализом вспоминать и эти формулы заново выводить.

Однако и здесь не все так сложно, как кажется на первый взгляд. Если разрабатывать программу на языке высокого уровня, на том же Алголе, например, то формулы следует реализовывать в виде вставных процедур. Тогда в случае ошибочности какой-либо формулы будет нужно заменить только соответствующую процедуру и более ничего. Все остальное останется без изменения и будет уже отлажено и проверено на пробных образцах. Во избежание лишних заморочек, пока все это не установилось, перфокарты и прохождение через ЭВМ я беру на себя. Это удобно также и в том отношении, что я владею приемами управления ЭВМ, которыми обычно пользуются программисты, но операторы не знают их. Это позволит значительно упростить весь процесс на первых отладочных порах.

Цеховые люди, не избалованные вниманием программистов, слушали это как сказку и не очень-то верили мне. Формулы того инженера оказались верны, и вскоре в присутствии большой компании людей, среди которых было чуть ли не полцеха местного народа и в придачу Главный инженер, первая сложнокриволинейная деталь сошла с одного из этих, новейших по тому времени, станков. Станок работал что-то в районе 20-ти минут, и в сравнении с ручной выработкой этих криволинейных поверхностей выигрыш времени не сосчитать. А далее подобные детали в рабочем порядке непрерывным потоком пошли.

После этой истории ОГТ вцепилось в меня словно клещами и далее из поля зрения не выпускало в течение последующих лет, пока я сам в связи с появлением так называемых «мини-ЭВМ» на работу в ОГТ не перешел, сохранив при этом прочные профессиональные связи и с ОММИ, и с другими научными подразделениями этого большого НПО. Интересно, а заметил ли читатель легкое изменение тональности и лексического состава повествования от средних хотя бы глав. Растет лаборант, растет…

Но подрастал и барьер.

ГЛАВА 19. АКТИВИСТ ВСЕГДА В СВОЕМ ФУТЛЯРЕ

Вследствие события, описанного в предыдущей главе, передо мною открылось как бы новое поприще, работы на котором было выше головы и работа была по мне. В то время в нашей милой стране только ленивейший из лояльных писак не упражнялся в тогдашних односторонних СМИ на тему «научной организации труда» НОТ, что создавало вполне обоснованное предположение, что наш великий советский народ под руководством передовой марксистско-ленинской Коммунистической партии Советского Союза, то есть светоча и маяка для рабочего класса всея Земли на основании строго научной теории марксизма-ленинизма, ухитрился создать и внедрить по всей своей огромной стране какую-то отсталую «ненаучную» организацию труда, которой теперь официально противопоставлена эта самая-самая-самая «научная» организация труда НОТ, и с ней в направлении создания материально-технической базы коммунизма мы продвинемся еще, еще и еще на очень серьезный шаг. Народ иронизировал на эту тему, ёрничал и ухмылялся, однако организация труда в производственных подразделениях изрядного по тому времени НПО от какого бы то ни было «научного» качества очень была далека. Разные неувязки, узкие места и затруднения торчали тут и там. В дальнейшем мы коснемся чуть-чуть подоплеки такого положения дел и увидим, что никакой конкретной вины руководящих работников предприятия снизу доверху в этом нет. Конечно, на всех уровнях управления каким-либо огромным, сверхчеловеческим делом попадаются неподходящие люди – но что поделаешь, если подходящих-то нет. Далеко не каждый ведь человек справится с работой начальника участка или цеха, если правительство делает все для того, чтобы ему помешать, и при этом только и слышишь со всех углов громогласно: НОТ, НОТ, НОТ!

В нашей стране принято было считать, что если некоторое предприятие переходит на выпуск новой продукции, меняет технологию или, тем более, делает это все сразу, то на период освоения этих производственных новаций можно было бы как бы неофициально закрыть глаза и посмотреть сквозь пальцы на временные отклонения от установленных порядков отчетности и расходования материалов в цехах и на снижение производительности труда, лишь бы к концу периода освоения новой тематики это все пришло бы к своим намеченным рубежам.

Производственные подразделения нашего НПО работали главным образом в режиме опытного производства для нужд научных отделов и мелкосерийных заказов нашего и других министерств, очень часто по экстренным указаниям сверху вне планового порядка работ. В этих условиях технологическое оборудование участков приходилось переналаживать в иную неделю несколько раз. Разнообразие этой работы было таким, что я не стал даже подсчитывать количество модификаций комплектующих изделий, основных и вспомогательных материалов и сырья на этом производстве за время работы в том ОГТ. С меня хватило узнать, что только существенно различных модификаций резины и резиноподобных компаундов в опытном производстве проходит около девятисот, а ведь это только один из малозаметных корпусных материалов той наукоемкой продукции, которую разрабатывало и в опытном производстве осваивало НПО! В любое время от любого так называемого «руководителя нижнего звена» на производстве могло потребоваться знание технологических особенностей любого из этих материалов и грамотного включения их в производственный цикл. А ведь кроме материалов, существуют еще и конструктивные особенности множества различных изделий, особенности разнообразных технологических операций, огромная номенклатура оборудования с расчетным износом и износом реальным, каждое устройство со своим графиком ППР… Не расскажешь всего того, что должен учитывать, рассчитывать, планировать и предвидеть рядовой руководитель низшего уровня на местах. Очевидно, подобные условия производства на предприятии равносильны постоянному освоению всяческой новизны, то есть тому состоянию производства, которое на серийных предприятиях может быть только временным, и в течение которого снижение строгости требований к отчетопроизводству воспринимается как естественный шаг.