Вне отбора: алые небеса

У Лекардии он сейчас был вообще безумным. Я даже грешным делом присматривалась к окну… Третий этаж. Ну, ничего, я и с пятого выбиралась. А однажды Мерида заперла меня (якобы случайно) в своей башне вместе с полудохлым филином. Так я умудрилась и оттуда выбраться. Вспоминать не хочу, повторять – тем более, но факт остается фактом.

– Это что, царг тебя за ногу, такое было?! – завопила сестра, как только двери за распорядительницей закрылись.

– Я…

– Ты обещала не выделяться! А матушка говорила, что ты поможешь мне пройти испытания! Отличное начало! Просто великолепное! – сорвав шляпку из прически вместе со шпильками, Лека швырнула ее на козетку и ткнула в меня пальцем. – Или ты думаешь всем рассказать, кто ты есть?

Да упаси Пресветлая. Тогда душа моего отца будет обречена на вечные муки и скитания!

– Нет, Лека.

– Смотри у меня! Одно неверное движение, и я все расскажу маменьке! Она призовет тебя обратно и тогда, поверь, мало тебе не покажется!

– Лека, я тебе не враг.

– О, серьезно? Ты выбрала любопытный способ это доказать! – вслед за шляпкой на козетку полетели перья и украшенные камнями шпильки.

– Позволь я тебе помогу…

– Ты уже помогла! Так помогла, что теперь мне долго придется отмываться! Иди с глаз моих!

– Но, Лека…

– Иди, добром тебя прошу! И до ужина не появляйся! – она топнула ножкой и зажмурилась.

– Но тебе нужно вымыться и…

– Что, я без тебя ванну принять не в состоянии?! – кипятилась сестренка. Еще чуть-чуть и взорвется. Лучше уйти от греха подальше.

Я прошмыгнула в комнатку прислуги и, мимоходом оценив ее удобство, бросила сумку в кресло. Комната мало отличалась от моей домашней. Здесь и стол, и кровать, и шкаф, и все, что необходимо для отдыха. Мне понравились и мягкие кофейные тона, и что окно выходило в сад, укутанный тихой вечерней дремой.

– Ты все еще здесь?! – взревела Лека. – Я слышу, как ты дышишь!!!

Оставив при себе ридикюль, я тенью проскользнула мимо сестры и вышла в коридор. Что ж. Немного осмотрюсь, разведаю, где здесь кухня, библиотека, подсобка. Завести с кем-нибудь знакомство тоже не помешает. С кем-нибудь не похожим на Катарину Илфион или ту рыжеволосую заносчивую леди.

Вылазка дала плоды. Я безошибочно определила кухню. По запаху. Жизнь показала, что все добрые люди обитают там: поближе к еде. Да и сытый желудок не способствует злобным перепалкам, если только мирным дружным потявкиваниям. Этим и занималась упитанная рыжеволосая повариха с поваренком, у которого колпак вечно скатывался на нос.

– Да кто ж так тесто-то месит? – пыхтела стряпуха, очередной раз стягивая назад белоснежный колпак парнишки, уже заляпанный жирными пятнами. – Ты представь, что бабу за телеса мнешь!

У поваренка покраснело все, включая уши. Ну, честно говоря, спереди я парнишку не видела, но раз уши покраснели, значит, все остальное, само собой, тоже. Не тискал он баб за телеса…

– Ясно все с тобой. Иди тогда с морковкой попрактикуйся.

Парнишка икнул, попятился, споткнулся о ведро и растянулся поперек кухни. Злополучное ведро с грохотом подкатилось к моим ногам, крутанулось на месте, и из него высыпалась упомянутая морковка. Поваренок испуганно глянул на меня, перевел взгляд на повариху и снова икнул.

– Так ведь я ни с бабой… ни с морковкой… никогда-никогда, – шепотом добавил лопоухий парень, усыпанный веснушками.

– Избави от подробностей! – повариха осенила себя знамением Пресветлой и махнула ножом в сторону стола. – Морковь, говорю, почисти. Вот ей-ей, Эська, сомневаюсь я, что мы родственники. Нагуляла тебя, поди мамаша, ох, чую, нагуляла!

И тут меня заметил не только лопоухий парнишка, но и повариха. Она мазнула по мне наметанным взглядом и хмуро кивнула на грубо сколоченный деревянный стул.

– Садись. Ешь. Рассказывай.

– Да я пришла, чтобы…

– Садись. Ешь! – жестко скомандовала женщина, а на стол плюхнулась стеклянная чашка с ароматным супом. Парнишка шмыгнул носом и понуро поплелся чистить морковь. – А потом рассказывай, – заметив, что я взяла ложку, уже дружелюбно добавила женщина.

С поварихами не спорят. Это правило я усвоила еще с детства. Переговоры можно вести с кем угодно: разбойниками, лихоимцами, вымогателями, с царгами даже, а вот с поварихами – никогда. Неблагодарное это дело. В результате тебе что-нибудь да запихнут в рот и ладно, если это окажется булочка, а руки у поварихи растут из нужного места. В нашем-то поместье растут из нужного, а вот соседям нашим крепко не повезло… Но это уже другая история.

Под одобрительный взгляд женщины и ритмичные шлепки теста о гранитную столешницу, я ловко орудовала ложкой, уплетая вкуснейший чечевичный суп, который когда-либо пробовала.

– Спасибо большое.

– Ну, говори теперь, – повариха вытерла руки о фартук, и улыбнулась. – Чья будешь? Смотрю, не кормят тебя хозяева. Злобные?

– Не жалуюсь. Я пришла обстановку разведать, обзавестись друзьями и узнать, где здесь библиотека и… – я замялась и смущенно добавила: – ладошка Пресветлой.

– Ладошка Пресветлой? – встрепенулся Эська. Из-за горы нечищеной морковки с противоположного конца стола торчал только колпак, но теперь поваренок показал круглые глазки-бусинки и острый, словно птичий клюв, нос. – Правда, что ль?

– Правда, не правда, а дело твое – морковка!

– Но Тата! Я тоже хочу ладошку Пресветлой, а не это вот все…

Одного взгляда хватило, чтоб парнишка перехотел ладошку и воспылал пламенной любовью к чистке овощей. Строгал с ярым энтузиазмом и морковь получалась образцово-показательная!

– Так это правда? – спросила робко.

– А ты сходи на холм за резиденцией. Там видно будет, – задумчиво протянула женщина, недоговаривая, а потом налила мне сбитень с пирогом из ревеня, и подобрела. – Дело это вон какое, – начала она издалека, перебравшись с тестом за длинный дубовый стол, за которым сидела я с упомянутым пирогом, и поваренок со злополучной морковкой. Гора становилась все меньше, из-за нее уже виднелись заинтересованные глазки. – Не твое дело, не твое!

– Ладно тебе, Тата! Интересно же…

– Дело это вон какое, – повторила она, умело формируя из теста лодочки под начинку. – На холме за резиденцией местечко есть, где Пресветлая якобы спустилась с небес много-много веков тому назад. Так вон нонче в этом самом месте растет старая магнолия. Не цветет уже давно, да и вообще на чем душа держится непонятно. Ее бы, по-хорошему, выкорчевать давно, да ведь предание… Так вот. Ты встань под это дерево и скажи: «Пресветлая, дай мне знак».

И женщина замолчала, продолжая усердно лепить лодочки и начинять их фаршем из красной рыбы. Без дела я сидеть не люблю, а когда волнуюсь – и подавно. Переместилась ближе и руки сами принялись за лепку.

– Хотя, нет. Ты лучше, как в лес войдешь, так знака и попроси. А то ведь пока до магнолии дойдешь, – меня окинули скептическим взглядом и добавили. – Дохлая ведь совсем. Ешь давай!

– И все? – спросила, вылепив первую лодочку и начиняя ее начинкой. Попутно под хмурым взглядом откусила кусок пирога и улыбнулась.

– Больше клади, не жалей. Люди мы не бедные, – повариха шутливо пихнула меня плечом и подмигнула. – Все да не все. Знака жди. Будет он. Всегда бывает, да только не все распознают. Испытание пройдешь – увидишь ладошку, желание загадаешь. А не пройдешь – ни ладошки, ни желания, ничего не будет.

– Выходит, я в любом случае ничего не потеряю?

– Кроме времени – ничего. Эська, ты мне смотри, узнаю, что на холм бегал – все уши оттяну!

– Да мало что ли оттягивала, Тата! Хоть бы одно оставила! Вона какие уже, даже зайцы надо мной потешаются, ну ей-ей!

Мы рассмеялись, как старые друзья. В печке весело трещали дрова, на кухне суетились посудомойки, подавальщицы и служанки других участниц, пыхтели кастрюли с варевом, а мы втроем сидели за столом в уютной домашней обстановке. Я словно и не покидала дом.

Закончив с пирогами, сбегала в библиотеку. Невест недооценивали (или я их переоценивала), потому что ничего кроме любовных романов и парочки бездарных исторических повестей там не нашлось. Найти заклинание подзарядки кристаллов от солнечного света не удалось, зато я разузнала, где находится центральная библиотека, но идти туда поостереглась. В первый день невесты наверняка слоняются туда-сюда в надежде случайно наткнуться на его высочество в холле, в анфиладе, в парадной или еще где.

До ужина оставалось полтора часа, поэтому я со спокойной совестью отправилась на поиски ладошки Пресветлой. Невесты стайками или парами (в гордом одиночестве проплывала только рыжеволосая царевна-лебедь) скучающе прогуливались между цветниками, едва не сворачивая шеи в поисках будущего мужа. Страшно представить бедного Крейна, которого случайно настигнет три дюжины невест…

Обогнув сад, я свернула к тоненькой тропинке, ведущей в лес на пригорок. Тропинка, неблагодарная, вела через кованый забор. Нет чтобы привести меня к цивилизованным воротам или хотя бы маленькой калитке. Повариха говорила про эту тропинку, окруженную вечно цветущими крокусами, поэтому, была не была!

Подхватив подол платья, я пошла в бой. Точнее, полезла через ограду. Спасибо кузнецу, создавшему удобные выступы из причудливо свитых лиан и крупных цветков. Спрыгнула с обратной стороны, поправила платье и произнесла заветную фразу.

Ну, Пресветлая, я жду знак!

Выпрямилась и прислушалась.

Знака не было.

Прислушалась еще разок. Неподалеку что-то таинственно (или, может быть, зловеще) зашуршало.

Шорох усилился, за ним раздалось ворчание, грохот. Пошла на звуки и застыла перед любопытной картиной: Эська, ворча под нос неприличные ругательства, пытался выпутаться из зарослей репейника, но только больше увязал.

– Элия? – он постарался изобразить удивление, но вышло как-то неправдоподобно.

– Какое милое совпадение, – улыбнулась, протягивая парню руку. Без поварского колпака он выглядел еще более нелепо: рыжие волосы торчали в разные стороны, подчеркивая грязно-зеленый цвет кругленьких глаз. – Тоже вышел воздухом подышать?

– Да вот что-то заплутал немного… Морковку шел поливать… Сорвать. Ну, прополоть… ай, – он махнул рукой и, выудив из зарослей кепку, натянул ее на голову.

– М-гм, – улыбнулась, выковыривая из рукава парнишки репейную шишку. – Ладно, идем, горе ты морковное. Тата сильно ругать будет?

– А кто ей расскажет?

Заговорщики понимают друг друга с полуприщура! Да и, откровенно говоря, мне не помешает проводник! Эська неплохо знает местные леса, а я, только ступив на свежую тропинку, едва ли пользующуюся спросом у жителей Цветочной резиденции, тревожилась. Если не считать появление Эськи, ничто не подавало признаков знака. Может, это и есть знак?!

В детстве отец часто брал меня в походы, на рыбалку, за грибами и ягодами. Ориентироваться в лесу я умела, вот только солнце скоро зайдет и укутает лес сумерками. По-хорошему, отложить бы прогулку до завтра, но ладошка Пресветлой – моя последняя, возможно, единственная надежда спасти отца! И я не я, если не сделаю все возможное.

– Дорогу знаешь? – спросила, неуверенно бредя куда-то в направлении большого дуба.

– Не то чтобы очень. Тата говорит, ладошка каждый раз в разном месте! Магия же! Мол, кто ступит в лес с чистыми помыслами, того ждет испытание. Пройдешь испытание – получишь приз. Не пройдешь – получишь… – Эська взвизгнул и вцепился в меня, когда по лесу разлился тревожный волчий вой. – Инфаркт от страха мы получим, и больше ничего! Я что-то передумал. Да и темнеет уже. Идем обратно, а?

– Ты как хочешь, – я палец за пальцем отцепила стальную хватку парнишки и уверенно шагнула вперед. – А я не уйду, пока не найду ладошку.

Звуки в лесу сильно искажаются. Волк далеко. Да и в это время года в лесу полно добычи, ему нет необходимости набрасываться на одиноких путников. К тому же…

Я растерла запястья, на которых белели следы асов. Моя магия снова при мне. Конечно, я слишком давно ею не пользовалась, но это как езда на лошади: один раз научишься, уже не забудешь.

Эська осмотрелся, сгорбившись от страха, и засеменил следом.

– Лучше расскажи, что за испытание?

– Да каждому свое! Им ведь недаром невест испытывают.

Я остановилась и навострила уши.

– Невест испытывают?

– Ага. Завтра, как только на невинность проверят, всех в лес погонят. Кто найдет ладошку – той кристалл, кто не найдет – той а-та-та и ай-я-яй…

– Кристалл? – повторила с интересом.

Откровенно говоря, я особо не интересовалась отборами. Знала, что вот уже несколько столетий наследник престола выбирает себе невесту из «чистых» родов. Достойную, умную, красивую и сильную настолько, чтобы вместе с ним удерживать купол. А вот как испытывают – не интересовалась. Теперь жалею.

– Камни такие волшебные. Магические, – пояснил Эська, ступая по тропинке так осторожно, словно под каждым камнем кроется гадюка. – У кого наберется восемь – тот попадет в финал, а у кого… ай! Что это? Кто это?

Парнишка снова вцепился в меня, да с такой силой, что наверняка следы останутся.

– Этот страшный монстр называется валежник. Это не плотоядное существо! Отцепись же ты, наконец! Мне больно.

– Ой. Прости, – смутился он и виновато погладил мой рукав. – Так это… я особо-то не знаю. Собрать из этих камней что-то надо будет. Ну, тебе госпожа завтра сама расскажет. Или служанки. Вы же как сороки, любите побалакать.

Когда ухнул филин, у Эськи не выдержало сердце.

– Знаешь. Ты мне нравишься и все такое, но я, пожалуй, лучше обратно… Молоко убегает! – придумал он. – Совсем же забыл, ох Тата ругать будет, ох ругать буде-ет! – кричал он, улепетывая с такой скоростью, словно за ним стая голодных волков гналась.

Ладно. Справлюсь одна.

Хоть от Эськи толку и мало, защитник из него что трухлявая палка в руках девицы, но с ним как-то спокойнее. Спускались сумерки, в лесу становилось прохладно, а каждый звук и шорох рождал в воображении такие живописные картины, что хотелось припустить по тропке вслед за парнишкой, вспомнив об убегающем молоке.

Вот только оно не убегало. Напомнив себе, что стоит на кону, я бесцельно брела вперед, пока не услышала жалобный плач. Кажется, детский. Поспешила на звуки и, раздвинув густые ветки боярышника, заметила в овраге хрупкую детскую фигурку.

– Помогите, – плакала она. – Спаси-ите!

– Я здесь! – крикнул, осматривая округу.

Обрыв глубокий, а путь вниз – крутой, вдобавок зарос сырым мхом – на днях был дождь.

– Ты цела? – спросила, чтобы успокоить и поддержать малышку, пока буду спускаться.

Решила идти ногами вперед, цепляясь за выступающие из земли корни дуба.

– Ногу подвернула. Идти не могу.

– Как тебя зовут?

Нога соскользнула, и я со всей силы ударилась грудью о поваленное дерево. Оценив по достоинству яркие вспышки перед глазами, выровняла дыхание и продолжила спуск.

– Айи. А тебя?

– Элия. Ты как здесь оказалась?

– Упала, – хмыкнула девочка уже не так трагично.

– Это я вижу, что упала. А в лесу-то почему в такой час?

– Я из ближайшей деревни. Пошла валежника собрать, сбилась с тропы, поскользнулась и сюда свалилась, – она громко шмыгнула носом и чихнула.

– Давно здесь?

– Сложно сказать, я днем заблудилась…

Еще простынет, не приведи Пресветлая.

Я осторожно перебралась через камень и спрыгнула на дно оврага. Подняла голову и присвистнула. Если бы я соскользнула с такой высоты, шею бы сломала.

Посмотрела на девочку – по ней и не скажешь, что кубарем по грязному мху катилась. Всклокоченная, перепуганная, но чистая. На желтом платье в цветочек ни пятнышка. Только отсырел подол. Точно простынет!

Я поспешила к девочке и, вспоминая уроки, накрыла ладонями ее голову.

– Ты потерпи немного, я постараюсь помочь.

Магия отозвалась мгновенно. Ленты силы потянулись к девочке, но коснуться ее не получалось. Не находя отклика, они втягивались обратно. Да что же такое! Не могла ведь я разучиться колдовать? Снятие простуды – элементарное заклинание, доступное даже нулевикам! А у меня высокий уровень, как у отца.

Я попробовала несколько раз и с сожалением протянула:

– Прости, у меня не получается тебя вылечить.

– Ничего, мне уже лучше! Вот, смотри! – Айи поднялась и широко улыбнулась беззубым ртом. Два верхних зуба у нее выпали, и там сияла дыра, делая образ девчонки милым и дурашливым. Она поправила аккуратные черные косички, подобрала корзинку с ветками и указала наверх.

– Идем, я знаю короткую дорогу.

– Короткую дорогу? Ты же заблудилась и упала. Давай мы все-таки поднимемся моим путем?

– Не-не, – бойко ответила она и принялась так ловко карабкаться наверх прямо с корзинкой в руках, что у меня возникли серьезные сомнения в ее истории. – Точно говорю, или ты мне не веришь?

– Куда уж там, – протянула задумчиво и побрела вслед за девочкой. Одна в лесу в такое время! Хорошо, если ей лет шесть исполнилось.

И только наверху я вспомнила, что поблизости от Цветочной резиденции нет деревень…

– Айи, пойдем со мной? Здесь неподалеку дворец принца. Думаю, тебе там помогут. Согреют, накормят, и решим, как вернуть тебя домой.

– Ты мне помочь хочешь? – удивилась девочка.

– Конечно!

– Но ведь тебя хозяйка наверняка ждет…

Отбор! Ужин! Ладошка Пресветлой! Я ведь и забыла…

С другой стороны, передо мной замерзшая девочка, которая немного не в своем уме, и не знает дороги домой.

– Это неважно. Идем, я тебя провожу.

– Лучше я тебя провожу, – с улыбкой произнесла Айи и взяла меня за руку.

Моей ладони коснулись теплые пальчики. И это касание – мягкое, невероятно нежное и ласковое, отдалось таким светом в груди, что я шла следом за маленькой девочкой и улыбалась как дурочка.

Опомнилась, когда мы остановились под раскидистой магнолией, усыпанной крупными ароматными цветками. Старое дерево настолько дряхлое, что странно, как все еще цветет!

– Мы пришли! – триумфально сообщила девочка, указывая куда-то вниз.

– Что значит приш… – я оторопела, когда заметила, куда мы пришли.

Под магнолией, поросший мхом, и увязший в земле, лежал большой валун, с отпечатком маленькой ладошки, до кроев наполненной водой. Внутри лежал красный кристалл, чьи грани в вечернем сумраке таинственно переливались и искрились.

Подняла потрясенный взгляд и спросила:

– Кто ты?

– Говорю же – в деревне соседской живу. А такие как ты здесь просто так не прогуливаются. Знаю, что ладошку ищешь.

Я не стала задавать лишних вопросов – да какая мне разница? Хотела ладошку? Вот она!

Опустилась на корточки, не решаясь тронуть прозрачную воду.

– Что загадаешь?

Подняла взгляд и спросила:

– А магия сразу действует? Если попрошу тебя домой переместить – попадешь?

Девочка рассмеялась и замотала головой.

– Меня не надо, я сама доберусь. Ты лучше о себе подумай. А вот сработает или нет – только от Пресветлой зависит.

Зачерпнула пригоршню кристальной воды. Она оказалась ледяной, но необычно мягкой. Подушечки пальцев непривычно щекотало от сильной энергии.

– Тогда… Я хочу, чтобы отец получил душу обратно, – прошептала, закрыв глаза.

– Элия! – остановила девочка. – Ты же можешь только одно желание загадать!

– Одного и достаточно.

– Любое-любое! – настаивала малышка. – Несметные сокровища, титул, жениха, корону даже! Хочешь королевой стать? Желание исполнится, зуб даю.

Я прищурилась:

– Тот, что выпал?

– Да не, у меня еще полон рот! Не сразу, исполнится, но обязательно! У маменьки моей через шесть лет вот исполнилось, – она пригладила волосы и игриво улыбнулась, намекая на себя. – Так что ты подумай хорошенько. Королевой можешь стать!

– Айи, зачем мне корона ценой отцовской жизни? Нет. Я желаю душу для своего отца.

Не раздумывая, я трижды омыла лицо ледяной водой и взбодрилась. Не знаю, сбудется ли желание, но хотя бы попыталась! На дне ладошки оставался кристалл, я осторожно выудила его и посмотрела на свет, едва пробивающийся между плотных ветвей. Рубиновые грани таинственно переливались цветом зрелого красного вина.

– Это тебе, – произнесла Айи. – Подарок от Пресветлой. Бери. Каждому достается, кто источник находит.

От такого подарка разве отказываются? Можно кулон сделать или браслет. Убрала неожиданную находку в ридикюль и поднялась.

– Странная ты. Обычно люди желают что-нибудь для себя. Неужели тебе совсем не нравится принц?

Мы насторожились, услышав звуки. Да что за место такое? Лес большой, а двое войдут, так не разминутся! Ведомая любопытством, я подошла к магнолии, и замерла, заметив неподалеку его высочество. Он тренировался на опушке леса, в окружении магических символов, дрожащих в воздухе невесомыми капельками. Скинув рубаху, принц выводил ладонями вязь сложнейших заклинаний и отправлял их к куполу.

От мощной магии, почти неподвластной человеку, воздух раскалился так, что ощутимо веяло жаром, а ствол дерева под моими пальцами задрожал.

Обняла магнолию и закусила губу – удержать вздох.

Темные пряди волос принца взмокли от напряжения и завились в кольца, а по мускулистому торсу его высочества, залитому алыми закатными лучами, стекали капли. Мужчина двигался так плавно и размеренно, что почти танцевал. Я залюбовалась.

– Как он может не нравиться? – прошептала себе под нос. – Ты только посмотри на него. Такая красота почти преступление! Хотя нет, лучше не смотри, в твоем возрасте рано влюбляться в мальчишек, – я улыбнулась и повернулась к девочке, но рядом никого не оказалось. – Айи? – позвала негромко, чтобы не отвлечь принца. – Айи, ты где?

Дерево задрожало сильней. По стволу пробежала раскаленная волна, впилась в мои ладони почти до боли. Я одернула руки и отшатнулась. Кора дерева затрещала от переполнявшей его силы, которая рвалась наружу, словно пробудился древний дремлющий источник и сейчас как рванет…

Я не сильно ошиблась. Ослепительную вспышку наверняка заметили и в резиденции. А за ней последовала такая ударная волна, что меня протащило через орешник, перекинуло через поваленное дерево и со всей силы ударило в дуб, который каким-то чудом не раздавил меня в лепешку, а бережно обнял густой листвой. Когда я очухалась, ветки затрещали и медленно поднялись наверх.

Живой лес?!

Галлюцинации?

– Осторожнее, девица, – произнес дуб низким, пугающим басом.

Го… говорящий лес?!

Я в страхе икнула и попятилась.

– Кто здесь? – послышался крик его высочества. Среди ветвей мелькнула белоснежная рубашка (когда надеть-то успел?). – Эй, остановись!

Кажется, меня заметили!

Мамочки!

И понеслось… точнее, понеслась!

Я подхватила юбки и помчалась. Ветер свистел в ушах, легкие обжигало, под ногами хрустели ветки, и чавкал мох. Я то резко кидалась в сторону, то, ускоряя бег, неслась по прямой. А меня продолжали преследовать, причем догоняли! Неумолимо и, кажется, без особого труда.

– Куда же ты, девица? – прозвенел бодрый голос его высочества. А я от бега почти ничего не видела: в груди хрипело, перед глазами плыло, в голове гудело. А ноги несли, несли, несли…

Да еще деревья эти! Они шептали, смеялись, что-то говорили. Лучше бы посоветовали куда бежать, сплетники!

Все слилось в серо-зеленый туман. Я едва разбирала, куда неслась. Ветки хватали меня за волосы, юбки, отодрали воротничок и вырвали заколку из прически, отчего косы распались и цеплялись за кустарники сильнее, пока окончательно меня не запутали. Пытаясь отвоевать шевелюру у кровожадных веток, я потеряла драгоценное время. Дернув косу и оставив приличный клок злобной коряге, прижалась спиной к магнолии и замерла.

Сердце колотилось тревожно и быстро, напоминая барабанную дробь перед казнью. Тишина. Звуки погони стихли, шагов не слышно. Наверное, его высочество потерял меня из вида или решил, что не так уж ему интересна девица, бегающая по лесам на закате. Хоть бы так, пожалуйста, Пресветлая!

Я еще немного постояла, вслушиваясь в тишину. Аккуратно выглянула из укрытия – никого. Даже не верится, что все обошлось!

Приподняла юбки, оттолкнула туфелькой хрупкую ветку, чтобы не шуметь, аккуратно ступила в мягкий мох. Шаг, другой, третий…

Голова уперлась во что-то твердое и теплое. Медленно, как перед смертью, подняла голову и судорожно вздохнула.

– Попалась, – прошептал его высочество.

Как?!

– Попалась, – не стала отрицать очевидный, в общем-то, факт, и попятилась. Хотя куда уж там пятиться? Споткнулась о злополучную ветку и чуть не села мягким местом в сырой мох, но Крейн ловко перехватил меня за талию и вжал в себя.

Исключительно спасая девицу!

Исключительно.

Лучше бы я упала. В нос ударил пьянящий аромат дыма, хвои и кедра, а в ладонь, схватившуюся за отворот камзола его высочества, размеренно стучало сердце, отмеряя последние мгновения моей нормальности. Потому что, откровенно говоря, сознание уже начинало меркнуть.