Вне отбора: алые небеса

– Перестань видеть во всех врагов, – улыбнулась, передавая сумку лакею. Он погрузил мою ношу поверх девяти чемоданов и помог Леке разместиться в повозке. – Ехать сказали налегке, – напомнила, с осуждением поглядывая на гору чемоданов размером с небольшое поместье. – Два платья и спальных принадлежностей более чем хватит.

– Да ты в своем уме? Во дворце к каждому приему пищи выходят в новом наряде! Я молчу об украшениях, едва вместила их в один чемодан!

А работать когда, если целыми днями наряды менять? Странные у них порядки во дворце.

Я не стала забираться в повозку, пока не вышел отец и кормилица. Мирте восемьдесят, она едва ходит и плохо видит, но неизменно находит для меня время и пару ласковых слов.

– Матушка, – прошептала, целуя руки кормилицы и прикладывая их ко лбу. – Благословите в путь.

– Благословляю, дочка, – произнесла она, осеняя меня знаком Пресветлой. А потом, склонившись к моему уху, добавила: – эта поездка изменит все. Дочка, алые небеса – знак! Все повернется, все изменится, ты главное не оборачивайся назад! Белое может оказаться черным, а черное – белым. У плохого есть светлая сторона. Рушиться все будет, они попытаются тебя забрать, но ты не оборачивайся! Не отдавай им свет! Нельзя Леке всходить на трон. Посмотри на барьер и сама все поймешь. Помни, кто ты. И помни предназначение королевы! Найди ее!

Я испуганно отпрянула от кормилицы. Женщина добродушно улыбалась, словно не говорила только что так путано и странно.

Оглянулась на сестру, но та ворковала с матерью, получая последние наставления. Никто не обращал на меня внимания, словно мы с Миртой застыли вне времени. Неужели прислышалось?

И я уже почти решила, что да, как кормилица подмигнула и сунула в мой ридикюль небольшой холщовый мешочек.

Кивнув, я еще раз поцеловала ее руки и обняла отца. Понежничать с папой мне не позволили, поэтому коротко простившись, я забралась в повозку, и мы тронулись в путь.

– А я? Я как же? – выскочила Беки, грохоча колесиками тяжелого чемодана. Она едва застегнула пуговицы на вырезе, а петушиные перья, из шляпки, надетой задом наперед, то и дело лезли ей в рот. – Я тоже хочу стать королевой! – визжала она, отплевываясь от перьев. – Я тоже подхожу, подождите меня! Да стойте же вы! Эй!!!

Сестра, на потеху публике, кинулась вдогонку за повозкой.

– Идиотка! – прошипела Лека, прикрывая глаза ладошкой. – Не верю, что говорю это, но я даже рада, что во дворец едешь ты, а не она.

– Перестань смешить народ, Беки! – осекла Мерида. – Живо ко мне!

– Вы еще об этом пожалеете! Помяните мои слова, пожалеете! – с обидой вопила Беки.

Ругань мачехи и младшей сестры еще слышалась какое-то время, но вскоре сменилась мерным грохотом колес по мощеной дороге и быстро забылась.

Ехать всего пять часов по мощеной дороге, поэтому мы выбрали легкую повозку со складной крышей, чтобы полюбоваться природой, подышать воздухом, напоенным цветущими фрезиями и камелиями, дикими маками и гвоздиками. А сумасшедшее синее небо, не тронутое и перышком облаков, казалось бездонным. Иногда его расчерчивали озорные ласточки, гоняющиеся друг за дружкой, или орлы, одиноко парящие и высматривающие добычу.

– Что ты улыбаешься как идиотка? – фыркнула Лека на третий час пути. Особой усидчивостью она не отличалась. Пролистав пару модных журналов и, скушав пять яблок, она умаялась, заработала отрыжку и не знала, чем себя занять, помимо пускания ветров.

– Посмотри, какая вокруг красота!

– Вокруг глухомань! Настолько дохлая глухомань, что аж тошно! Вот когда мы поедем в столицу… – глаза сестренки загорелись как магические кристаллы.

– Расскажи о ней?

Следующие два часа пролетели незаметно. Сестра без умолку трещала о магазинах, концертах, ресторанах, балах, операх, даже публичных домах, куда приличным девушкам, вообще-то, захаживать не положено. Рассказала она и о зимней ярмарке, на которую меня никогда не брали, и о выставке ледяных фигур, и о танцующих фонтанах, о многом. Не забыла упомянуть о галантных столичных кавалерах.

– Знатные мужчины, да будет тебе известно, знают толк в ухаживаниях! Меня одаривали орхидеями, мальвами и гортензиями. Не поверишь, но однажды я получила букет алых пионов!

Неслыханная редкость для наших мест!

Я искренне улыбалась, слушая рассказы сестры и представляя, что возможно, однажды, и я прогуляюсь по аллее из цветущих вишен или прокачусь на лодочке по лотосовому озеру.

Изможденная рассказами и полуденным зноем, Лека задремала, а я смотрела на ее пухлые щечки, сияющие на солнце, как кожура персика и улыбалась. Не знаю, почему несмотря ни на что я так люблю сестренку. Она не виновата в дурном влиянии матери. Возможно, вдали от нее, проснутся отцовские гены? Ведь не бывает так, чтобы человек от рождения был плохим…

Ее щеки на глазах наливались багрянцем. Неужели жар?! Как некстати! На пригорке уже виднелась резиденция, а Лека все краснела и краснела, как помидор. Я приложила ладошку к лицу сестры, но та недовольно фыркнула, пошамкала губами и устроилась удобнее на другой щеке. Тоже красной. Как и плечи, и лиф платья…

Я подняла взгляд и обомлела. Небольшая красная тучка разливала по небу алые ленты. Они затягивали небесное полотно и тянулись к горизонту, где янтарное солнце уже плавилось и догорало, расцвечивая защитный купол медово-коричными нотками.

Алое небо, о котором говорила кормилица! И купол… Он защищает Арвию от диких земель, куда давным-давно королю Иктиану с благословения Пресветлой удалось прогнать злобных тварей, пугающих своим видом и мощью даже самых сильных магов. Ледяных! Поговаривают, что Орден Первых закалялся в бою с этими тварями и, что прежде, чем принц взойдет на престол, он на неделю отправляется за купол, чтобы доказать отвагу и силу. Безумный ритуал, хотя за всю историю еще ни разу не случалось, чтобы принц не вернулся. Это доказывает чистоту рода правящих и благословение Пресветлой.

Я снова посмотрела на дремлющую Леку, возможно, будущую королеву. Она встанет рядом с его высочеством Крейном и, в случае вторжения, будет биться с ним на равных или вдохновлять народ примером мужества и долготерпения.

Что-то как-то сомнительно.

Хотя, кто сказал, что другие кандидатки окажутся лучше? В отсутствие мачехи, я могу поговорить с Лекой. Мерида учила ее носить корону и наряжаться, а я могу научить чему-нибудь хорошему!

– Сестренка, просыпайся, мы приехали.

Я бережно погладила ее по ладони и улыбнулась. Встрепенувшись, Лека осмотрелась и фыркнула:

– Сдурела? Не вздумай называть меня сестрой! Еще не хватало, чтобы кто-нибудь догадался, что мы родственницы. Как прическа, сильно помялась?

Я аккуратно поправила выбившиеся пряди, разгладила кружева на глубоком вырезе и перевернула аметистовый кулон.

– Ты прекрасна.

– Знаю, – она взбила ладошкой кудри и расправила плечики.

Первый тур отбора устраивается в Цветочной резиденции. Говорят, много веков назад там видели саму Пресветлую! Якобы на пригорке за резиденцией сохранилось местечко, отпечатавшее ладошку богини и, если найти ее и умыться той водой, исполнятся любые желания. Поэтому я знала, чем займусь, как только выдастся свободная минутка!

Повозка остановилась возле кованых ворот, увитых цветущим жасмином. Ароматные цветки почти полностью скрывали вход. Дорога к трехэтажному белокаменному дворцу с небольшими остроконечными башенками, вела через сад. Но что это был за сад! Цвело все: от клумб и кустарников до беседок и лавочек. Фонтаны утопали в пестрых коврах, из которых вырывались звенящие струйки воды. Переливаясь в янтарных лучах закатного солнца, они падали обратно, орошая лепестки живительной влагой. А какой стоял аромат…

Его высочество Крейн Алварес ит’д Регард

Я напряженно всматривался в горизонт, будто в алых всполохах можно рассмотреть лицо суженой. Из-за моей нерасторопности ей придется учиться слишком быстро, а мне – работать за двоих.

Из повозок одна за другой высыпали трепетные лани, дрожащие осинки и нежные розы, взлелеянные родительской любовью и тщательно оберегаемые от угроз и потрясений. Сможет ли одна из них удержать барьер?

– Леди Маттенсайри, – голос Галарда вывел из раздумий.

Из повозки, с позволения сказать, выкатывалась дама весьма почтенного возраста.

Галард кашлянул и ответил на незаданный вопрос:

– Ей пятьдесят шесть, невинна. Этот момент особо оговорили с родителями, гхм, девицы.

– Это нормально? – рефлекторно дернулся вперед, когда леди запуталась в юбках и едва не упала. Ей на выручку подоспела генерал Амфросия, ловко перехватив невесту за округлые бока.

– Вы же понимаете, в наших условиях приходится смотреть не на возраст и внешность, – оправдался Галард, посмеиваясь.

– Понимаю, все понимаю, – вздохнул, снова всматриваясь в горизонт. Алые всполохи в небе давали надежду, что где-то среди этих леди та самая, истинная, настоящая. Только бы не ошибиться, как прапрадед. – Понимаю, – повторил и снова посмотрел на леди Маттенсайри. – Но невинная девица в пятьдесят шесть… Это ведь ненормально.

– Отец уверяет, что она хранила свой ароматный цветок невинности для вас, милорд.

– Ароматный цветок? Галард!

Нехорошо смеяться над леди, но я не сдержался.

– Цитирую со слов ее матери.

– Как отец? – решил сменить тему.

– Держится, – скупо ответил друг, но и без слов все ясно.

– Матушка?

– Все еще злится, что ты тянул с женитьбой, – Галард заговорил как друг. – Она с лейнами постарается удержать купол, если король умрет, но ты же понимаешь…

– Да все я понимаю.

Двери распахнулись, и в комнату, наконец, вошла скименея. Она спешно прибыла порталом из храма Пресветлой, как только в небе появилось первое знамение.

– Матушка Алофея, – я припал к сухим ладоням женщины, чье лицо скрывал белоснежный капюшон, испещренный древними письменами, тайна которых ведома лишь первожрицам богини.

Осенив меня знамением, скименея спрятала ладони в рукавах балахона и нараспев произнесла:

– Первое знамение, сын мой. Разверзнутся небеса, прольют алую кровь невинности на земное полотно. Она здесь, она скоро прибудет.

– Как мне узнать ее?

Из-под капюшона раздался сухой смех скименеи.

– Сердцем, сын мой. Не головой, – женщина коснулась длинным худым пальцем своей груди и повторила: – сердцем. Ничем особым она не выделяется. Может быть сильна, как твой отец в юности, или слаба, как твоя мать до замужества. Это дело пятое. Только пламенная вера, горящий взор, самоотверженность и чистота сердца выделят ее из других.

– Молчаливый сад ожил? – спросил с надеждой, но скименея медленно мотнула головой.

– Призрачная река времени дрожит. Отец твой слаб, а сила лейн ничтожна. Толпы демонов выдвинулись к границам купола. Много сомнений будет на пути. Многие постараются запутать, но ты не поддавайся!

– Дайте совет, матушка.

Женщина замолчала, уйдя в молитву, а когда вернулась, изрекла:

– Она проявит себя сегодня. Имеющий глаза да увидит! Она уже здесь.

С этими словами скименея растворилась в воздухе, не сказав ничего полезного. Архимонахиня, почти что святая, глас Пресветлой на земле знала имя избранной, но сохранила в тайне. Она будет оберегать его ценой крови, не смея вмешаться в круговерть судьбы и истории.

– Можешь выдохнуть, Галард, – улыбнулся, заметив друга бледным, как полотно. Скименея – зрелище не для слабонервных. – И дыши, друг. Дыши. А я пойду тренироваться. Приведу мысли в порядок.

– Ароматный цветок, мой милорд. Леди Маттенсайри…

– Иди ты, Галард! – рыкнул беззлобно, захлопывая двери.

Элия ла Фрей

К резиденции вела дорога, окруженная цветущими глициниями. Под кронами этих редких деревьев кружили призрачные бабочки, чьи почти прозрачные крылья рассыпали золотую пыльцу.

Открыв рот, я любовалась крупными гроздьями цветов, свисающих почти до повозки. Одной из них удалось коснуться ладонью, и на пальцах остался сладковатый аромат, смешанный с золотой пыльцой.

– Ты ведешь себя как дикарка! – насупилась Лека. – Что, цветов не видела? Бабочек сачком не ловила? Да у нас все стены ими нашпигованы, вешать уже некуда!

– А ты видела глицинию? Я – никогда. И призрачная бабочка – редкий экземпляр, они встречаются только…

– Ску-учно! – перебила сестра, скрестив руки на груди. – Глициния, камелия, жасмин – какая разница? От этой вони у меня голова разболелась. Принца, я смотрю, здесь нет, – сестренка осмотрелась и, не разглядев в толпе встречающих будущего короля, заметно скисла. – Ладно, оно и к лучшему. Невеста после пятичасовой дороги мало похожа на нежную розу. Давай поскорее выгрузимся и примем ванну. Мне нужно хорошенько подготовиться к встрече с будущим мужем!

О том, что я тоже увижу его высочество Крейна, я как-то не думала. От мысли об этом упомянутые бабочки запорхали в желудке. Я пригладила волосы дрожащими пальцами и осмотрелась.

– Леди Лекардия ла Фрей! – объявил герольд, когда повозка остановилась возле широкой мраморной лестницы.

Кузнечиками подскочили лакеи, лебедем подплыла статная леди в пышном оливковом платье и с пером в высокой прическе. Строгим взглядом оценив леди Лекардию, которая как раз выбиралась из повозки, женщина протянула ладонь, затянутую в ажурную белую перчатку.

– Леди Амфросия – распорядительница отбора.

Ей бы войсками командовать, а не девицами! Выправка, волевой взгляд, крепкие широкие руки – все выдавало принадлежность к роду военных. Наверняка ее отец высокопоставленный гвардеец или вовсе генерал.

Я выудила из багажного отсека свою сумку и поспешила за сестрой, разглядывая убранство резиденции и вполуха слушая глубокий голос леди Амфросии. Она говорила коротко, резко, словно отдавала приказы.

Но меня больше занимала окружающая обстановка, чем отбор. Я словно попала в столичный зоопарк, о котором так много читала в журналах. Навстречу шагали стервятницы, за которыми семенила гиена и летела стайка попугайчиков в пестрых нарядах с перьями. А чуть поодаль, в гордом одиночестве, на козетке восседала королевская кобра. Она уже распушила капюшон и впила ядовитые зеленоглазые очи в конкурентку.

Я прижала к груди сумку и ускорила шаг, чтобы не отставать. Кто бы мог подумать, что юные леди способны на такие злобные взгляды, хищные улыбки и ядовитые шепотки! Мое платье как минимум трижды назвали убогим, а Леку – смазливой тютюней. Хотя тютюни не смазливые! Ласковые, пушистые ушастики, одаренные магией. Всегда мечтала такую завести, но тютюни питаются магией хозяина, а на мне были асы…

– Сегодня ужин с его высочеством за общим столом, – объявила распорядительница, спешно волоча Леку по коридору. – С утра – первое испытание. Проверим чистоту рода, тела и магии…

Мне бы слушать внимательно, но я любовалась замком, подмечая интересные и полезные детали интерьера. В нашем поместье висят тяжелые люстры с сотнями свечей – дорого и неудобно, но в отсутствии отца некому заряжать световые кристаллы. Здесь же под потолком парили изящные хрустальные камни в форме ангелочков, тучек, солнышек и сердечек. Только откуда они запитываются? Не от магов же!

Я остановилась и шевельнула пальцами, позволяя лентам магии выбраться на свободу и взметнуться под потолок.

– Так и думала! – прошептала, обнаружив незримые обычному глазу золотистые нити, ведущие на улицу. Кристаллы запитываются энергией солнца. Днем насыщаются, а вечером – отдают свет. Хочу это заклинание! Сразу после поисков ладошки Пресветлой, разыщу библиотеку.

– Что, оборванка, ищешь, чего бы умыкнуть? – раздался над ухом ядовитый голосок.

– Осторожнее, девочки. Я таких знаю! – поддакнула рыжеволосая красавица в малахитовом наряде. – Сначала они глазеют по сторонам, а потом куда-то исчезают серебряные ложки и золотые канделябры.

Девица осуждающе вскинула брови и мотнула головой. Знамо куда они исчезают. Хозяйским дочкам вечно мало украшений. Без зазрения совести они тащат канделябры и ложки в ломбарды, и покупают себе очередные безделушки, сваливая убытки на слуг. Вот и сейчас я смотрела на изящную брошку в виде ящерицы с зелеными кристалликами-глазами.

– Это еще ничего, – я не растерялась. – Мы бы и графских дочек стащили, да их стерегут пуще королевских сокровищниц!

Кандидатки в будущие королевы, коих вокруг меня столпилось уже пятеро, открыли рты и побледнели.

– Я сразу сказала – воровка! У меня на таких нюх! – взвизгнула рыжеволосая.

– А что это у вас в ушках? Изумруды никак? – прищурилась в надежде, что девицы отстанут, но они не желали униматься. Напали на меня со всех сторон, клевали, пихали, ругались.

Я уже вскинула ладонь, готовая выпустить силу, как раздался мелодичный женский голос:

– Леди! Из-за кого вы себя позорите? Сборище базарных торговок! Неужели не видите – это Элия недо-ла Фрей. Приживалка в графском доме с замашками леди.

Стиснула зубы и с силой сжала кулаки. Ленты силы свились тугими узлами, щипали кончики пальцев, готовые вот-вот сорваться с ладоней и наказать обидчицу – блондинистую особу Катарину Илфион. Наши семьи когда-то дружили, но Мерида и матушка Катарины что-то не поделили и понеслось… Война в лучших великосветских традициях: умыкание слуг, распускание слухов, поломанные веера, отозванные приглашения на балы и все такое.

– Всем известно, первая жена графа ла Фрей любила погулять налево! – нарочито громко объявила Катарина, прожигая меня довольным взглядом.

Я могу до хрипоты кричать, что это не так, могу расцарапать фарфоровую кожу Катарины, но это ничего не даст. Мерида долго трудилась, чтобы опорочить факт моего рождения. Сначала соседи не верили в измены моей матери – достойной уважаемой леди. Вскоре засомневались, а через какое-то время уже бесстыже припоминали несуществующие истории с ее участием. Отличить ложь от правды стало невозможно, да и не хотел никто. Отец поначалу пытался меня защищать, но магия Мериды делала свое дело. Скандал забылся, но для всех я так и осталась приживалка в графском доме, которую его сиятельство якобы пожалел и признал дочерью. Оттого меня и держат служанкой, чтобы не забывала факт своего рождения.

Я научилась молча терпеть обиды. Научилась зализывать раны, но сейчас на глазах выступили слезы.

– Катарина Илфион! – зазвенел холодный голос, в котором угадывались знакомые нотки. Я в удивлении подняла заплаканное лицо. – По какому праву ты унижаешь моих слуг?

Лекардия, гордо вскинув подбородок и царственно расправив плечи, смотрела на Катарину таким уничижительным взглядом, что та не решилась ответить.

– Может, нам вспомнить заслуги твоего батюшки? Поговаривают, он частенько отряжает визиты вежливости леди Плинии и леди…

– Довольно! – взвизгнула раскрасневшаяся Катарина и, подобрав подол кремового платья, скомандовала стайке сорок: – девочки, уходим!

Когда зрители незапланированного концерта разошлись, я молча вытерла слезы платочком и тихо произнесла:

– Спасибо.

– Не думай, что я это сделала ради тебя, – надменно произнесла сестра, убедившись, что хищницы трусливо разбежались по норкам. – Леди Амфросия сказала, что нас оценивают с того момента, как мы въехали в ворота Цветочной резиденции. Я всего лишь повышаю авторитет, который ты так усердно пытаешься растоптать!

Говорила она негромко, чтобы распорядительница отбора, стоявшая неподалеку, не услышала.

– Все равно, спасибо, – я улыбнулась и хотела обнять сестру, но нельзя.

Поджав кукольные губки, Лека отвернулась и тихо-тихо произнесла, надеясь, что я не услышу:

– Ладно. Мы все-таки семья, – а потом повернулась и строго добавила: – хотя я не горжусь этим фактом! Больше не выставляй меня на посмешище, поняла?

– Больше не буду, – заверила с широкой улыбкой.

Я оказалась права. Лекардия не потеряна для мира адекватных людей! А вот в себе я начинаю сомневаться.

Распорядительница ничего не сказала по поводу скандала. Она молчаливо смотрела в документы, делая пометки, а когда мы приблизились, повела нас прежней дорогой.

– Как я уже говорила – вас оценивают все время. Даже у стен есть уши, а у окон – глаза, советую об этом не забывать, – строгий взгляд, почему-то, предназначался мне. Покорно кивнула и шла, понурив голову. – Мы советовали приехать налегке. Разрешены ночная сорочка, халат, белье и предметы личной гигиены. Остальное отправится назад.

– Но…

– Вам подготовят новые наряды. Мерки снимут сразу, как только вы примете ванну и выпьете чаю. На ужин дозволяется надеть свое платье, но с завтрашнего утра одежда будет одинаковой для всех.

– Одинаковой? – нахмурилась Лека, привыкшая выделяться из толпы.

– Ум и поступки, а не цвет платья выделяют девушку из толпы, – с осуждением заметила леди Амфросия. – Подумайте об этом на досуге. Вашу ладонь, пожалуйста.

Мы остановились перед аркой, увитой сиреневыми цветками. В арке имелась небольшая ниша с плоским прозрачным камнем – считывателем магии. Одно касание ладони позволяет определить, есть у человека магический дар, или нет. А, если есть, то какой силы.

Лека передернула плечиками – всегда так делает, когда волнуется – и коснулась ладонью пластины. Артефакт подернулся дымкой, заискрился и отозвался на магию сестры. Золотистые узоры рассыпались по ее ладони, вскарабкались на предплечье, раскрыли бутоны магических цветков возле локтя и остановились.

– Уровень магии – седьмой, – холодно заметила распорядительница и сделала пометку в файле. – Минимально допустимый – пятый, поэтому вы можете войти в арку, не боясь, что вас разорвет на кусочки от…

Распорядительница осеклась и резко дернула меня на себя.

– Что такое?! – спросила внушительную грудь распорядительницы. Не то, чтобы я обращалась к ней, просто меня вдавили в стену самым интересным местом леди Амфросии.

– Вы… вас не разорвало на кусочки! – возмутилась женщина.

– А могло? – спросила с тем же удивлением, глянув на безобидную цветочную арку. И этот кровожадный монстр разрывает на части невинных дев?!

– Для прислуги выделен соседний проход, вы, разве, меня не слушали?!

– Нет, – призналась откровенно.

Распорядительница смотрела оторопело, продолжая прижимать меня к стене пышными телесами. Нет, дама-то она ладная, без лишнего, но природа наградила ее щедро, особенно в местах самых значительных.

– Если вы меня не отпустите, я задохнусь, – прохрипела, силясь вдохнуть.

Леди Амфросия выпустила меня из цепкой хватки и смерила раздраженным взглядом.

– Леди Лекардия, я настоятельно советую провести воспитательную беседу с прислугой. Нам не нужны эксцессы в первый же день отбора!

– Разумеется, леди Амфросия. Такого больше не повторится, – жестко отчеканила Лека, пришпилив меня таким взглядом, что впору собирать чемоданы и подыскивать домик в какой-нибудь заброшенной деревне.

В крыле невест я держала ухо востро и больше не отвлекалась. Как-то неосмотрительно комнаты девушек располагались в одном месте. Услышав стук каблуков, они высовывали головы из апартаментов, провожая нас оценивающими взглядами.

– Скандалы, интриги, тем более – членовредительство, категорически запрещены, – взгляд генеральши, то есть распорядительницы снова прошелся по мне, словно я к груди не сумку, а кинжал прижимала, подыскивая жертву для скандалов, интриг и членовредительства. – Принц принял решение не исключать участниц, которые пройдут завтрашний отсев, до конца отбора, однако вопиющие случаи будут рассматриваться в индивидуальном порядке.

– Леди Амфросия, а почему вы на меня так страшно смотрите? – не выдержала, наконец.

– Понять не могу, почему тебя не расплющило, – она остановилась возле двери в самом конце коридора и опустила тяжелую ладонь на изящную ручку в форме лепестка ириса.

– Моя матушка владела магией. Должно быть, передалось по наследству.

Леди Амфросия просканировала меня пристальным взглядом и остановилась на запястьях. Рукава задрались, обнажая белые отметины от асов на загорелой коже.

– М-гм, – хмуро заметила она и кивнула грозовой туче по имени леди Лекардия. Ох и прилетит же мне, ох и прилетит!

Нас познакомили с апартаментами и оповестили, что слуги живут с невестами – в небольшом закутке по соседству с хозяйской спальней.

– Возможны ночные испытания. Вы должны быть готовы всегда. Советую как следует отдохнуть и привести себя в порядок. Модистка снимет с вас мерки, и можете готовиться к ужину. Только леди, будьте благоразумны. Не стоит вешать на себя все украшения из ваших шкатулок разом. Его высочество не удивишь ни камнями, ни мишурой, ни пайетками, ни глубоким декольте. Глубина декольте не пропорциональна степени его интереса!

Леди Амфросия снова скользнула взглядом по мне, на этот раз по воротнику-стойке, плотно скрывающему не только упомянутое декольте, но еще и шею. Послушать генеральшу, так невестам следует надеть на себя мешок и пленить сердце принца незаурядным умом или сумасшедшим блеском глаз (блеском сумасшедших глаз, как вариант?).