Слишком живые звёзды

Запах гари, пламя в лёгких и вырывающийся наружу кашель. Но это не то, чёрт, не то! Она отсекала все лишние ощущения, что своей яркостью сбивали её с толку, и наконец добралась до разрывающему мир на куски источнику боли. Он представился ей пустым сгустком алого тумана, в центре которого пульсировал маленький огонёк, и подпитывался он нарастающим давлением смерти. Но всё же больше давление было слева – там, где сильнее всего билась гроза нескончаемой боли. Значит, большая площадь колеса налегла именно на левую часть её ноги. Масло всё так же продолжало скапливаться у стыка резины и кожи, смешиваясь с выступающим от жара потом. Её стоило лишь аккуратно провернуть ногу и дать возможность смазке просочиться в образовавшуюся щель. Осторожно упереть руки в сиденья и начать медленно сгибать колено, пытаясь высвободиться плавными шатающимися движениями. И как только колесо выпустит её из-под своей мёртвой хватки, Влада тут же откроет дверь, что сейчас находится чуть выше её головы, и вылезет наружу – как можно дальше из этого горящего гроба, окутанного поднимающимся дымом.

Сквозь него полыхнули два тёмно-зелёных огонька, и чёткая решимость в глубоких зрачках была способна потушить любой огонь, любой пожар и даже адское пламя.

В душе Влады проснулась пантера, и мышцы её напряглись, когда совсем рядом повис запах опасности.

Она подняла голову и, следя за вращающимся колесом, упёрлась ладонями в твёрдую обшивку сидений. Её лёгкие горели, и ещё пара-тройка минут, проведённых в удушье крепких пальцев горького воздуха, точно сведут её в могилу, так что в последний раз она сможет взглянуть на звёздное небо лишь через край разбитого окна. Кашель становился сильнее, поэтому Владе приходилось прикладывать всё больше усилий, чтобы контролировать своё тело. Она напрягла прижатую ногу и чуть приподняла таз, чувствуя, как в кожу её впитываются рельефные выступы жёсткой резины. Ручейки тёплого масла устремились в открывшийся проход, и как только они стали скапливаться у другой стороны колеса, Влада прижалась к двери, повернулась боком и, упершись плечом и обхватив руками ногу, начала медленно расшатывать её, клонясь вправо. Она почувствовала слабую податливость, и теперь движения её обрели большую свободу, хоть так и оставались скованными. Прохладный ветер щекотал шею через разбитое окно, и дуновение его казалось арктическим бризом на фоне изматывающей жары. Влада ощущала, как кожа покрывается мурашками, хоть сама она блестела от пота и чувствовала себя засунутой в крошечную печку. В нескольких сантиметрах от неё, отделённых смятой дверью автомобиля, был мир, полный чистого воздуха и ясных ночей, и лишь чёртово колесо держало её здесь, в этой адской котельной самого Сатаны!

Влада согнула колено и с облегчением ощутила, как свободно заскользила её нога. Блестящая от перемешанного с маслом пота, она вынырнула из-под шины, следы от которой остались на испачканной коже. Влада подвигала ступнёй, и хоть горячий воздух продолжал прожигать лёгкие, всё же она медлила и, не веря своим глазам, смотрела на вырвавшуюся из плена ногу. И только когда адреналин вновь ударил по затухающему сознанию, она повернулась к ночному ветру, нащупала ручку и опустила её вниз.

Дверь не подалась.

Около двух секунд Влада тупо глядела на простирающееся небо, пока огонь за спиной подкрадывался аккуратной рысьей походкой, не спеша и даже чуть медля, зная, что жертва его, сколько бы ни билась в попытках выбраться отсюда, всё равно падёт жертвой в его палящих когтях. Он подбирался всё ближе и ближе, обливая теплом мокрую спину кашляющей девушки, в глазах которой на мгновение застыл первобытный страх.

Чувствуя приближающийся шёпот огня, Влада положила руку на подлокотник и, расправив плечи, толкнула корпусом вмятую дверь. Весь её торс взорвался болью. Лишь убегающее прочь время заставило её подавить рвущийся наружу крик и действовать быстро, отключив мозг и доверившись инстинктам и чувствам. Она отпрянула от погнувшегося куска железа, что должен был быть дверью, и ударилась головой об нависший бампер. Кровь хлынула по её волосам, намочив их и прижав к влажной, горячей коже. Но Влада не почувствовала этого. Она не чувствовала, как футболка облепляла собой тело. Не замечала затмевающую мир красную пелену перед глазами – лишь машинально вытирала её и размазывала по лицу. Мысли зацепились за одну-единственную фразу, что ярко светилась внутри головы:

Я должна выбраться. Любой ценой.

В груди пантеры зародился звонкий рёв, и острые клыки блеснули в свете огней.

Влада занесла ногу и со всей силы ударила по двери. Крошечные осколки стекла посыпались в горящий салон автомобиля, но она всё так же оставалась взаперти. Мощный порыв ветра ударил Владу по лицу, разогнав позади смеющийся огонь. На её напрягшихся мышцах играли блики мечущегося света, её стоны блекли на фоне гулких ударов кроссовка по железу, а больная нога продолжала пульсировать тупой болью. Смерть натачивала собственную косу, и лезвие её, приготовленное для этой девушки, было пропитано огненным ядом – самой ужасной смертью, что только могла настигнуть человека. Её костлявые пальцы уже легли на хрупкие женские плечи и потихоньку переходили к шее, чтобы потом сомкнуться там хладнокровным щелчком. Влада впала в истерику и безостановочно била по этому грёбаному, бесполезному куску железа, хоть её нога и была готова взорваться при каждом следующем ударе.

Её верхняя губа поднялась в хищном оскале, и всякий, кто увидел бы это обрамлённое алой кровью лицо, невольно бы попятился назад и вжался в угол, скуля и плача в свою одежду. И испугались бы не её ужасного вида, вовсе нет. Они бы пришли в ужас от той решимости, той силы, что сияла в глубинах её зрачков. Такой взгляд загорается у хищника перед самым прыжком на свою жертву.

Влада вновь занесла ногу и с криком выбила дверь, пустив внутрь ворвавшийся ветер. Она мигом выскочила из машины и тут же рухнула на колени, ободрав с них кожу. Ноги не держали её и требовали незамедлительного отдыха. И в первую очередь – медицинской помощи. Но пока она наслаждалась свежестью ночного воздуха и откашливалась, прочищая свои лёгкие. Инстинкты полностью затмили собой мозг, заглушив проблески памяти. Ни одна мысль о Роме, ни одна мысль о водителе не промелькнули в её голове. Лишь эхо шепчущегося огня продолжало переливаться в голове. И весь мир, вся вселенная сейчас уместилась в её горящих лёгких, горечь в которых перекрывала все остальные ощущения.

На пустынной трассе, вблизи небольшой заправки, ярким пламенем полыхал костёр из двух столкнувшихся машин. Густой дым медленно поднимался в небо – такое удивительно ясное и звёздное этой ночью. Он рассеивался в свежем воздухе и растворялся над ужасающим пейзажем больного художника. Хрупкая девушка, чьё тело, казалось, можно было переломать одним слабым ударом, стояла на коленях, повернувшись к очагу огня спиной. Её голова была опущена, и слипшиеся от крови волосы грязными лохмотьями свисали вниз, прикрывая собой окровавленное лицо. Ладони, трясущиеся и неконтролируемые, она прижала к маленькой груди и почувствовала, как сильно бьётся собственное сердце.

Влада смотрела на размытое отражение сияния луны на мокром асфальте. Мягкий голубой свет начал расплываться, когда к глазам подступили слёзы. Она не стала их сдерживать. Дала им волю вырваться наружу и прокатиться по щекам, смешиваясь с кровью и чёрной сажей, что покрыла лицо тёмной краской. Губы безмолвно дрожали, и когда кашель полностью прошёл, из груди вырвались судорожные всхлипы. Тело её, сгорбленное и ссутулившееся, не переставало трястись, пока холодный ветер пробегал по влажной коже. Обтягивающая торс футболка местами окрасилась в тёмно-бордовые тона. Неумелый художник расплескал красные краски по телу плачущей девушки, небрежно размазав алые мазки на руках и ногах худенькой фигуры.

Розовая футболочка, которую Влада надела перед самым свиданием, вряд ли бы сошла хотя бы за подобие одежды. Весёлый зайчонок, что радостно подмигивал всем сквозь слегка выступающие груди, превратился теперь в непонятное существо, отталкивающее от себя и пугающее своим видом. Чётко выступающие ключицы были скрыты занавесом падающих волос. В мёртвой тишине ясной ночи тихо перешёптывались яркие языки пламени, и лишь громкие слёзные всхлипы пронизывали собой повисшее молчание мира.

Мне иногда кажется, что я родила не девочку, а мальчика.

Эти слова взорвались яркой вспышкой в её голове, и Влада невольно зажмурилась, боясь сияния этих самых слов. Она открыла глаза и только сейчас почувствовала дикий холод в ногах, идущий от асфальта. Ручейки крови и масла обволакивали тело сковывающими верёвками, пока ветер проходил сквозь него, оставляя позади жгущий кожу мороз. Влада подняла голову и дрожащими руками убрала с лица прилипшие волосы. На тёмной маске алого пепла ярко светились тёмно-зелёные глаза, и твёрдая решимость, жёсткость, которая была прочнее любого металла, слабо заискрились в глубинах её зрачков. Но чем больше расправлялись её плечи, чем усерднее она пыталась встать и выпрямиться во весь рост, тем сильнее разжигался огонь в её груди, в самой душе. Именно оттуда поднималась та сила, что заставила Владу стиснуть зубы, когда при первой попытке она упала и ободрала собственный локоть, но тем не менее поднялась, не сводя взгляда со своей цели, чей тёплый свет отражался бликами в тёмной зелени её радужек.

Она смотрела на одиноко стоящую заправку, расположившуюся с правой стороны от дороги – этой пустынной ленты, расстелившейся в обе стороны горизонта. Ни одна машина не проезжала мимо. Ни один двигатель не разносил собственное рычание на ближайшие километры, а может и десятки. Ни одна пара светящихся фар не показалась на молчаливой трассе. Мир погиб, и прощальной мелодией его ухода была именно тишина – верная спутница в мир всех погибших.

Влада продолжала идти к автозаправке, ещё плохо соображающая и не до конца понимающая, что делает. Ею овладели спящие до этого инстинкты, вставшие сейчас у рычагов её разума. Она шла к единственному источнику света, не считая той печки, из которой она еле выбралась. Желтоватое пятно вновь начало расплываться перед глазами, но окровавленные ноги всё так же твёрдо ступали по асфальту. Тонкие ручки были прижаты к покрытой мурашками груди, и ладони Влада сцепила в крепкий замок, будто старалась так удержаться в этом мире, не потерять сознание раньше времени. Её ногти медленно впивались в кожу, вызывая отрезвляющую боль. Она не должна. Не должна окунуться во тьму до того, как доберётся до этой чёртовой заправки. Обязана цепляться за реальность, пока не сойдёт с трассы и не войдёт в магазинчик, где сможет найти аптечку. И только оказав себе медицинскую помощь, она позволит рассудку расслабиться и утащить её на долгий сон.

…не девочку, а мальчика.

Влада продолжала идти, не замечая собственной хромоты. Свет огоньков всё приближался и приближался, так что теперь между ней и поворотом на заправку было около трёхсот метров. Набухшие соски проступали сквозь розовую ткань футболки, выжав которую можно было бы затопить всю Землю. Зубы с бешеным темпом стучали друг об друга, отдаваясь гулким клацаньем в стенках головы. И вся красота, покорявшая когда-то сотни мальчишек в школе, растворилась густым дымом в горящей машине. Сейчас Влада походила на тощего призрака, бредущего в одиночестве по уходящему вдаль шоссе. Бледные лунные лучи накладывали тени на её кожу, освещая её и окуная во мрак. Тёмные капли крови оставались прерывистой дорожкой позади неё, и игривые блики света плясали на их отражающей поверхности.

…мальчика.

Хромота усилилась, и вместе с тем – боль. Влада ускорила шаг и в конце чуть ли не бежала, будто пыталась от чего-то (от кого-то) спрятаться. Сердце забилось ещё чаще и стремилось сломать своей силой все её рёбра, все до единого. Частые стоны стали вырываться из груди, пока тяжёлые ноги наливались свинцом. Мир балансировал на грани реальности и нереальности, собираясь в одну маленькую точку где-то вдалеке. Влада не расслабляла крепкую хватку и всё ещё держалась за сознание, но уже начинала чувствовать, что земля уходит у неё из-под ног.

Расстояние до заправки сокращалось, и пока тонкий силуэт приближался к свету зажжённых фонарей, на крышу магазинчика опустился маленький светлячок, сиянье которого мерцало в ночном воздухе.

Влада добралась до чёртовой заправки и, пройдя мимо навечно застывших машин, вошла в магазин. Она не знала, есть ли здесь аптечка или нет. Не знала, найдёт ли что-нибудь полезное или останется истекать кровью, пока не умрёт. Её просто влекло сюда, и ноги сами принесли её за стойку кассирши, рядом с которой располагались небольшие шкафчики с металлическими ячейками. Она открыла дверцу одной из них, но на неё лишь облился едкий запах резины. Влада открыла следующую, но и там было пусто. Чёрт! Будто все сговорились и забрали все нужные вещи с собой на тот свет!

Где-то здесь. Не знаю почему, но где-то здесь должна, должна быть эта грёбаная аптечка!

Шкафчики открывались один за другим, а умерший в углу магазина мужчина пустыми глазницами взирал на мечущуюся девушку, у ног которой всё увеличивалась красная лужа. Один из забредших сюда дальнобойщиков уткнулся лицом – точнее, тем, что от него осталось – в прохладные банки из-под газировки, уронив тело вовнутрь жужжащего холодильника. Молодая женщина, что совсем недавно так сильно переживала по поводу того, что нагрубила утром своему сыну, умерла на сиденье унитаза, прижав купленные шоколадки к съеденным грудям. И на всю заправку разносились лишь гудение светящихся ламп да громкие ругательства, пробивающиеся сквозь плач.

– ТВОЮ МАТЬ!

Влада толкнула шкафчики и тут же вскрикнула, почувствовав, как кто-то резко дёрнул её за узлы мышц и тянул всё сильнее, желая порвать их и вызвать новую агонию боли. Осталась лишь одна ячейка, которую она уже пыталась открыть. Да, пыталась, но ничего из этого не вышло. Ячейка была заперта на ключ, который мог быть сейчас где угодно. Значит, не стоит ей тратить тут время, и будет лучше осмотреть подсобку – вот там должно найтись что-то полезное.

Влада повернулась и медленно зашагала прочь от открытых, будто разинувших рты ячеек. Но остановилась. Посмотрела на маленькую закрытую дверцу, в углу которой красовалось число 19, и поджала губы – так, как делала всегда, когда была чем-то недовольна. Внезапно в ней родилась непоколебимая уверенность, что именно в этой ячейке, именно в этой сучьей ячейке лежит аптечка со всем ей необходимым. Закон подлости мог сыграть с ней сейчас очень подло, и если бы она ушла, так и не добравшись до содержимого, то корила бы себя за это, пока кровь медленно вытекала бы из неё крупным потоком, заливая всё вокруг тёмно-алым океаном. Она не могла себе этого позволить и сама не заметила того, как кулаки её сжались и на тоненьких ручках выступили объёмные вены. Влада направилась обратно к закрытой дверце, и в её зрачках вновь полыхнул огонь решимости.

Как только она вернулась, то сразу же просунула ногти в щель внизу и резко дёрнула всё на себя. Её губы лишь слегка дёрнулись, когда два ногтя сломались, а замок всё так же продолжал удерживать за собой бесценное сокровище. Чёрт, какая глупая идея! И как она могла вырвать этот бесполезный кусок алюминия своими ноготками?! КАК?! Чем она вообще только думала, рассчитывая на подобный трюк?! Жизнь вытекает из неё неостанавливающимися ручьями, и всё, что отделяет её от спасения – это грёбаная дверца магазинного шкафчика!

Влада посмотрела на вписанное в ромб число 19 и всей душой возненавидела эти две цифры, хоть самой ей и шёл двадцатый год. Она вновь ударила по шкафу и взвыла от яркой вспышки боли. После того как мышцы её чуть успокоились, она упёрлась руками в полки чуть выше головы и, наклонив её вниз, начала лихорадочно думать, пока сознание всё ещё было где-то рядом.

С каждой промчавшейся секундой уверенность в спрятанной аптечке крепла и становилась сильнее, заставляя искать все возможные варианты решения. Один за другим они проносились в урагане её мыслей, сменяя друг друга со скоростью света. Замок… Чёртов, сука, замок. Именно он мешал ей добраться до необходимого. Ключа не было, но не только он мог отпереть спрятанный луч надежды. Для этого могла сгодиться скрепка или что-то наподобие этого, и да… Влада знала, как ею правильно пользоваться.

Она мгновенно развернулась и стала рассматривать стойку кассира, не замечая забившиеся в угол останки пожилой женщины, что слабо напоминали очертания человека. Её взгляд скользил по столу, прозрачным полочкам, расположенным внизу ящичкам и наконец остановился на невысокой тумбочке рядом с мусорным ведром прямо под самой стойкой. На сделанной под дерево крышечке стоял чёрный органайзер, и Влада тут же схватила его и перевернула над столом, высыпав всё содержимое. И да! Среди прочего заблестели тоненькие скрепки. Она схватила одну из них и, разогнув её, прижалась к шкафчику, стараясь полностью сконцентрироваться на том, что собирается сделать. Просунула скрепку в замок и, закрыв глаза и напрягши слух, стала проворачивать кончик проволоки по часовой стрелке на первом слое так, как её когда-то учили ребята за школьным двором. Должен раздаться щелчок, и причём чёткий, после чего уже можно будет переходить на второй слой замка, а затем – на третий.

Раздался щелчок.

Влада открыла глаза, и сдавленный стон вырвался из её груди, разбавленный горьким разочарованием и ударившим под дых шоком. Часть тоненькой скрепки осталась в руке, другая же торчала из грёбаного замка. Юная девушка, ноги которой были окружены увеличивающейся лужей крови, опустила руки и упёрлась головой в так и не открывшуюся дверцу. Её всхлип пронёсся по затихшему залу, посетители которого молча слушали жужжание светящихся ламп. Крупные капли прорывавшихся слёз скапливались на её длинных ресницах и падали в красное море, расстелившееся у самых ступней. Мёртвый мужчина, не донёсший банку пива до кассы и проливший её на свои штаны, не сводил взгляда опустошённых глазниц с трясущейся от плача спины, обтянутой розовой футболочкой.

Ты ведёшь себя так, будто ты совсем не девушка!

Слова матери эхом отдались в её голове, и Влада рефлекторно стиснула зубы, чтобы не дать крику вырваться наружу. Чтобы не позволить ему заглушить собой этот бесящий голос, хоть он и безумно выводил из себя. Её скулы напряглись, и под скрывающим занавесом волос появился хищный оскал. Верхняя губа чуть приподнялась, обнажив ровные зубы, и любой знакомый Влады, увидев бы её сейчас, вряд ли бы смог сказать, что это именно она.

В её зрачках блеснули клыки голодной пантеры, и тихое рычанье стало набирать силу в хрупкой груди.

Ты слишком отличаешься от всех, дорогуша!

Крик всё-таки вырвался, и Влада со всей силы ударила по запертой дверце. Град кровавых капель украсил крупными пятнами чистый кафель, разом хлынув из открытых на коже ран. Тело Влады лихорадочно трясло. Её сознание продолжало тускнеть, и в какой-то момент она даже порадовалась этому. Мёртвая хватка жизни наконец ослабит свои объятия и позволит ей уйти во сне – незаметно и безболезненно, пока кровь мерным потоком будет вытекать из застывшего навсегда тела. Никакой борьбы. Никаких схваток и никакой боли… Лишь пустота и вечный-вечный покой.

Влада полностью опустила руки и облокотилась о шкафчик, закрыв глаза и стараясь ни о чём не думать. Совсем скоро она присоединится к молчаливым посетителям автозаправки, став полноправным членом их сообщества. Разве что глаза её будут целы, но надолго ли? Этого она уже не узнает, да оно ей и не надо. Жужжание ламп убаюкивало своей монотонной мелодией и сопровождало отключающийся мозг в самые глубины тёмной бездны, из которой ещё никто никогда не выбирался. Влада чувствовала, как ноги её подкашиваются и слабеют, пока сама она скатывалась вниз, к растущей луже собственной крови. Она выбралась из горящей машины, смогла покинуть свой пункт назначения, но куда это её привело? Она восстала из приготовленного ей гроба и, выходит, просто добралась до другого, чтобы там же упасть, сделав последний в своей жизни выдох.

Влада полностью осела на холодный кафель, почувствовав влажной кожей прохладу вытекающей крови. Её тяжёлое дыхание эхом отзывалось в гудящей голове. Мышцы расслаблялись, а ноги медленно вытягивались на мокром, окрашенном алым цветом полу. Веки наливались тяжёлым свинцом, и уже вскоре тёмно-зелёные глаза скрылись от света равнодушных, мерно жужжащих ламп. Тоненькие ручки ударились о жёсткую плитку, подняв брызги кровавого фонтана. Слипшиеся волосы не отрывались от лица, выражение которого не выдавало абсолютно ничего. На тёмной маске бордовых оттенков чуть приоткрылись пухленькие губы, втягивая внутрь нависший аромат смерти. Мысли Влады умирали одна за другой, уступая место пустоте, вечному мраку. Тишина, перемешанная с монотонной колыбельной флуоресцентных ламп, стала верным проводником в иной мир, свет которого проливался в тёмный коридор забытья. Его стены бесконечно тянулись к маленькой сияющей точке, и чем ближе она становилась, тем слабее ощущались стекающие по ногам ручейки крови. Её тело теперь стало чем-то отчуждённым, нереальным, и только хватка костлявой ладони, нежно тянущей её к сияющему свету, была более чем реальной и… приятной. Да, приятной.

Влада целиком отдалась ведущей её силе, пока облегающая тело футболка из бледно-розовой превращалась в тёмно-бордовую. Сама она неспешно шагала по тянущемуся вдаль коридору, и провожал её впереди идущий тёмный силуэт. Влада не могла чётко разглядеть его очертаний, да оно было и не нужно – она полностью доверилась этому таинственному человеку (или не человеку?) и позволила ему вести себя прочь от этого мрака, от этой чёртовой тьмы. Её пепельно-русые волосы, не слипшиеся и не мокрые от собственной смеси крови и пота, развевались на тёплом ветру, исходящем из центра мягкого сияния. Она шла уверенно и с усталой улыбкой на губах. На ней было надето лучшее платье, что она когда-либо видела за свою жизнь, но, к сожалению, так и не смогла купить. Красное кружево переливалось различными оттенками в набирающем силу свете, и подкрадывающиеся к аккуратным ключицам стразы могли покорить собой любого модельера. Высокая и стройная, одетая в сногсшибательный наряд, она шла по коридору, сильно выделяясь на фоне бездонной тьмы, что с каждым шагом оставалась позади. Её проводник всё так же держал ладонь, и Влада высвободила её из-под костлявых пальцев, но только лишь для того, чтобы обхватить его руку и образовать замок из локтей – так, как это делают при прогулках молодые пары.

Они продолжали идти к источнику света, бросив остальной мир вдалеке, где-то внизу. Теперь она свободна, и никакая боль не сможет вернуть её в отвратительную реальность.

Ты всегда будешь такой упёртой?!

Стены коридора вдруг пошатнулись и на мгновение – лишь на одно короткое мгновение – манящий свет потух, но тут же воспылал вновь. Скрытый тёмной мантией проводник чуть шелохнулся, но продолжил вести свою спутницу дальше. Влада почувствовала слабый ток в венах и ощутила, как что-то пытается проломить крепкие, окружающие её стены.

Можете ставить мне «два», но я всё равно не буду переписывать сочинение!

Стены вновь затряслись, а почва под ногами стала соскальзывать, так что Владе пришлось напрячь мышцы, чтобы удержать равновесие. Теперь на ней были светло-бежевые кроссовки, один из которых слегка обгорел и был залит чем-то тёмным, неприятным. Проводник ускорил шаг и снова сжал хрупкую женскую ладонь, не желая её больше отпускать ни на секунду. Холодный ветер ударил Владу по лицу, а из прячущихся теней коридора зажужжали невидимые лампы. Лучи приятного света так манили своей теплотой, но отрезвляющий мороз, гонимый из мглы, оттаскивал её резкими рывками и мощными ударами встряхивал умирающий мозг. Проводник нервно оглянулся, и как только из-под капюшона показался ярко-жёлтый глаз, он с силой дёрнул её на себя. Тьма боязливо отступила, пока нежное сияние вечного отдыха расстилало свои объятия перед Владой. И вновь доверившись загадочному спутнику, она пошла вперёд, игнорируя ломающиеся стены и сильный мороз позади.

За спиной раздалось рычание.

Они остановились, и оба медленно, очень медленно повернулись.

В кромешной темноте показалась пара голодных, агрессивных глаз. Такой взгляд был только у отчаянно защищавшегося хищника, наконец-то подловившего самый удачный момент для быстрого, смертоносного рывка. И радужка этих звериных глаз отдавала тёмной зеленью позднего лета.

Ты всегда была отвратительной и останешься такой!

Чёрная пантера выпрыгнула из тьмы и вцепилась в костлявую руку, погрузив острые клыки в бледную кожу. И как только мёртвая хватка проводника исчезла, монотонный шум ламп волной ворвался в очнувшийся мозг. Влада открыла глаза и судорожно вдохнула полную грудь воздуха, уставившись на обрамленные лужей крови ноги.