Ам Тракт. Материалы по колонии меннонитов

57. Реймер Пётр, примерно 1832 г.р. из Гейбуден. Прусский подданный. Семейное положение: жена Сусанна, урождённая Валл. Проживал в селении Муравьёвка Александртальской волости. Особые приметы: нет.

Есть отдельное Прошение от 1914 года, там Пётр Реймер указан с Марией Герц. За их неграмотностью, по их личной просьбе расписался поселянин Гейнрих Пеннер.

58. Сейк Александр Август, примерно 1849 г.р. из Черек, Канитцкого округа. Прусский подданный. Семейное положение: – . Проживал в Малышинской волости. Особые приметы: нет.

59. Сейк Юлиус Карл, примерно 1853 г.р. из Черек, Канитцкого округа. Прусский подданный. Семейное положение: жена Августа, урождённая Гродецкая, дети Юлиус, Иоаннес, Берта и Германн. Проживал в Малышинской волости. Особые приметы: нет.

60. Стоббе Елена урождённая Филиппсен, 4 января 1805 г.р. из Венгельвальде. Прусская подданная. Семейное положение: вдова. Проживала в Малышинской волости. Особые приметы: нет.

61. Суккау Адольф, слесарных дел подмастерье, примерно 1857 г.р. из Тигенгоф. Прусский подданный. Семейное положение: – . Проживал в – . Особые приметы: нет.

62. Тевс Дитрих, примерно 1821 г.р. из Фюрстенвердер. Прусский подданный. Семейное положение: жена Рената и дети Дитрих, Иоганес, Екатерина, Арон и Рената. Проживал в Малышинской волости. Особые приметы: нет.

63. Тевс Иоганес, примерно 1859 г.р. из Фюрстенвердер. Прусский подданный. Семейное положение: жена Елизавета, урождённая Тьярт и дети Мария, Иоганес и Густав, а также брат Арон, сестра и мать Рената. Проживал в селении Лизандергей Малышинской волости. Особые приметы: нет.

Из Прошения: сын мой, Густав, и мать, Рената Тевс, урождён. Вибе, умерли, а сестра, Рената, вышла замуж за Русского подданного поселянина Корнелиуса Фрезе, и что родились у меня дети: Гейнрих, Екатерина и Элиза.

64. Тевс Отто, примерно 1870 г.р. из – . Гражданин Северо-Американских Соединённых Штатов. Семейное положение: – . Проживал в селении Гогендорф Малышинской волости. Особые приметы: – .

65. Тиде Иоган Готфрид, примерно 1811 г.р. из – . Прусский подданный. Семейное положение: жена Мария, дети Иоган, Мария и Елена. Проживал в – . Особые приметы: нет.

66. Тисен Абрам, столяр, примерно 1828 г.р. из Тампитен. Прусский подданный. Семейное положение: жена Мария урождённая Линдер, имеет сыновей Иоганна Якова 16 лет, Абрама Бернгарда 13 лет и дочь Агнету 15 лет (возраст указан на 1878 год). Проживал в – . Особые приметы: – .

67. Тисен Генрих, примерно 1855 г.р. из Тампитен. Прусский подданный. Семейное положение: холост. Проживал в – . Особые приметы: – .

68. Троссель Иоганн Вильгельм, примерно 1864 г.р. из Ладекопп. Прусский подданный. Семейное положение: при нём находятся сёстры от второго брака матери Мария и Вильгельмина Фердену (не разборчиво). Проживал в селении Медемталь Малышинской волости. Особые приметы: нет.

69. Троссель Иоган(н) Пётр, сапожник, примерно 1837 г.р. из Ладекопа. Прусский подданный. Семейное положение: жена Елизавета урождённая Клым, дети Мальвина и Минна. Проживал в селении Линденау Малышинской волости. Особые приметы: нет.

70. Тьярт Елизавета, примерно 1835 г.р. из Кребсфельд. Прусская подданная. Семейное положение: вдова, имеет дочерей Анну и Елизавету. Проживала в селении Лизандергей Малышинской волости. Особые приметы: нет.

Из Удостоверения: иностранка Анна Тьярт, дочь иностранки вдовы Елизаветы Тьярт вышла замуж 31 января 1891 года за поселянина собственника с. Остенфельд Давыда Давыдова Фрезе. Духовный старшина Кёппентальско-Орловского церковного прихода Квиринг.

71. Тьярт Пётр, примерно 1865 г.р. из Розенкранц/Остенфельд. Прусский подданный. Семейное положение: жена Анна урождённая (неразборчиво) и дочь Елизавета. Проживал в селении Остенфельд Малышинской волости. Особые приметы: попорчен левый указательный палец.

Из Прошения: я осенью прошлого 1891 года женился на поселянке села Лизандергей, Малышинской волости, Анне Петровне Пеннер…

72. Ферхау Пётр, примерно 1861 г.р. из Ладекоп. Прусский подданный. Семейное положение: холост. Проживал в селении Линденау Малышинской волости. Особые приметы: нет.

73. Финкгейзер Вильгельм, примерно 1836-1837 г.р. из Думбельн. Прусский подданный. Семейное положение: жена Эмилия и дети Анна, Августа, Вильгельмина, Берта, Елена, Вильгельм, Юлиус и Эмилия. Проживал в селении Кёппенталь Малышинской волости. Особые приметы: нет.

Из Прошения: дочерям моим Вильгельмине и Берте по одному паспорту на проживание в России, так как сказанные мои дочери желают отправляться на жительство в Южную Россию.

74. Финкгейзер Вильгельмина, примерно 1869 г.р. из Тарлык. Прусская подданная. Семейное положение: девица. Проживала в селении Кёппенталь Малышинской волости. Особые приметы: – .

75. Финкгейзер Берта Паулина, примерно 1871 г.р. из Привальное. Прусская подданная. Семейное положение: девица. Проживала в селении Кёппенталь Малышинской волости. Особые приметы: – .

76. Фот Пётр, столярный мастер, примерно 1833 г.р. из Группе. Прусский подданный. Семейное положение: жена Сара, урождённая Квиринг и сын Даниил; при нём отец Даниил 81 год (на 1884 год). Проживал в Малышинской волости. Особые приметы: кривые пальцы и близорук.

Пометка на Паспорте: Пётр Фот и дочь последнего Ева причислены в Русское подданство. Пётр Фот имеет при себе жену: Сара урождённая Квиринг 46 лет и сына Давида 11 лет.

77. Ширлинг Яков, примерно 1862-1863 г.р. из Лакендорф. Прусский подданный. Семейное положение: жена Анна, урождённая Францен / жена Агата, урождённая Клиевер и сын Герман. Проживал в селении Муравьёвка Александртальской волости. Особые приметы: нет.

78. Шнибер Павел, примерно 1856 г.р. из Ругебер. Прусский подданный. Семейное положение: холост. Проживал в Малышинской волости. Особые приметы: нет.

79. Штремплер Вильгельм, примерно 1812-1813 г.р. из Бадплен. Прусский подданный. Семейное положение: жена Каролина, урождённая Ноцва и сыновья Теодор и Франц. Проживал в селении Линденау Малышинской волости. Особые приметы: нет.

Пометка: сын мой Франц в течение текущего года перешёл в Америку, поэтому я прошу покорнейше, исключить его из паспорта. Сел. Линденау, 19-го Октября 1888 года. Вильгельм Штремплер.

Из Прошения: сын мой Теодор имеет жену Юстину и детей: Елизавету, Иоганнеса, Густава, Эмму, Августу и Гелену. За Вильгельма Штремплер подписал сын его Теодор Штремплер.

80. Эберт Август, примерно 1843 г.р. из Грос Левериц. Прусский подданный. Семейное положение: жена Елизавета, дети Яков, Пётр Герске и Франц. Проживал в селении Медемталь Малышинской волости. Особые приметы: нет.

Из Прошения 20 июля 1894 г.: пасынок мой означенный в паспорте Пётр Гедтке оправился в Пруссию, а потому покорнейше прошу исключить его из нового паспорта.

81. Эверт Вильгельм, примерно 1837 г.р. из Юнкерхейн. Прусский подданный. Семейное положение: жена Мария, урождённая Тиде, дети Фридрих, Мария и Отто. Проживал в селении Линденау Малышинской волости. Особые приметы: нет.

82. Эверт Мария, примерно 1834-1835 г.р. из Шензэ. Прусская подданная. Семейное положение: вдова, дети Фридрих, Мария и Отто. Проживала в селении Линденау Малышинской волости. Особые приметы: нет.

83. Эдзе Авраам/Абрагам Петров, примерно 1826 г.р. из Венгельн. Прусский подданный. Семейное положение: жена Анна, урождённая Стеббе. Проживал в селении Орлов Малышинской волости. Особые приметы: нет.

Из Прошения: Абрам Эдзе, а за неграмотного подписал по его личной просьбе Орловский сельский староста Корнелиус Паульс. Марта 14-го дня, 1890 года.

Из Прошения: Абраам Эдзе неграмотен, а за него по просьбе подписался поселянин селения Орлов Герм. Барч. Апреля 20 дня, 1894 года.

Из Прошения: Абрагам Эдзе неграмотный, а за него расписался пос. селения Медемталь Пётр Квиринг. С.Орлов, Июня 10. дня 1899 г.

84. Энгбрехт Пётр, примерно 1850 г.р. из Венгельвальде. Прусский подданный. Семейное положение: жена Екатерина, урождённая Пленнерт и сын Генрих. Проживал в – . Особые приметы: нет.

85. Янцен Елизавета, примерно 1855 г.р. из Маркусгаф. Прусская подданная. Семейное положение: девица. Проживала в Александртальской волости. Особые приметы: нет.

Список населённых мест Самарской Губернии за 1900 год

Составлен в 1900 году Секретарём Самарского Губернского Статистического Комитета И.А. Протопоповым. Самара. Губернская типография. 1900 год.

В царстве пшеницы (Кауфман А.А., 1903 год)

Глава из книги А.А.Кауфмана «По новым местам»87, о посещении колонии Ам Тракт.

Семь часов утра, и уже нестерпимо жарко… Перевозный пароход – монопольное достояние какого-то покровительствуемого судьбой подрядчика, поддерживающий сообщение между Саратовом и Покровскою слободой, в течение двадцати минут делает тщетные попытки отвалить от пристани: Волга за ночь ещё обмелела, и пароход почти вплотную сидит на песчаной мели. С десяток рабочих изо всех сил отталкиваются шестами; слышны крики: «стоит», «не идёт…»; капитан парохода командует то «самый малый вперёд», то «самый малый назад»… Наконец, пароход медленно сползает с места, медленно огибает огромную песчаную отмель, обещающую в близком будущем окончательно отрезать Саратов от Волги, и, волоча за собою две огромные баржи с подводами и «чёрным народом», направляется к Покровской слободе.

На пароходе – только и разговоров, что о прелестях переправы: как городская управа, заботясь лишь о городском доходе, сдала переправу в бесконтрольное распоряжение «чумазому» предпринимателю; как гурты скота, по целым дням, стоят некормленые на покровской стороне, ожидая своей очереди; как целыми же днями стоят воза с пшеницей и другою кладью, – и это в то время, когда Покровская слобода живёт, в сущности, одною жизнью с Саратовом, когда торговые и всякие другие интересы требуют постоянного сообщения между Саратовом и слободой.

Целый городок многоэтажных хлебных амбаров [эти амбары сгорели через три дня после моего проезда через слободу] – их до двухсот, в восьми отдельных кварталах, вместимостью, каждый амбар, от 60.000 до 200.000 пудов. По мере приближения парохода, перед глазами открывается и слобода – большой город с 30.000 жителей, почему-то продолжающий именоваться «слободой», с волостным правлением и таковым же старшиною. По слободе разбросано шесть или семь церквей, на площади и на центральных улицах – каменные дома городского типа, вывески отделений всех петербургских и московских банков, имеющих дела в Поволжье, фотографии, парикмахерская; на одной из дальних улиц, где-то на огородах, большой деревянный цирк, на площади – день был базарный – бесконечные ряды телег и фур, то настоящих колонистских, то упрощённого полуколонистского типа; на многих уже погружены то плуг, то жнейка, и такие же плуги и жнейки выставлены перед добрым десятком магазинов.

– Не поверите, как бойко пошли машины, – говорит мой спутник-агроном, имеющий какое-то отношение не то к земству, не то к заведыванию казёнными землями Новоузенского уезда. – Пять лет только, как уездное земство открыло первый склад, – а теперь один Петров – вот посмотрите, какой склад вывел; продаёт в год на полмиллиона, да земство на двести тысяч, да другие торговцы… не меньше чем на миллион в год раскупается по уезду.

Извозчик завозит нас к знакомцу – полуинтеллигентному местному обывателю, к которому должны привести нам лошадей. Хозяин уходит к ямщику, хозяйка хлопочет около самовара.

– Бойкое у вас место, – говорю я ей.

– Не говорите… И народ же здесь живёт! Поначалу я днём на улицу не выходила, боялась; только теперь попривыкла. На Пасхе сколько народу с пьяных глаз перерезали! Около пристаней ютятся, да около лесопилок; летом, опять же, косцы находят, – не дай Бог!..

– А много народу на полевые работы приходит? – спрашиваю я подошедшего между тем хозяина.

– Сейчас третья часть против прежнего. Кому прежде триста человек требовалось, теперь сотней обходится, – всё машины пошли.

– А сотню всё-таки нужно? Куда столько при машинах?

– Да как же – пшеницу возить, жать тоже при машинах, на косилках работать. Ведь он всю работу норовит разом кончить… а потом ещё и то: жнёт он машиной, а на углах переменные люди стоят – снопы сбрасывать: один круг сделает, на его место другой на машину становится, – одному не под силу.

– А откуда рабочие?

– Нонешний год, кажись, все больше пензенские.

– И на амбарах они же работают?

– Нет, на амбарах работа круглый год, зимой ещё тяжелее против лета: зимой подвозят пшеницу – с возов в амбары ссыпают, а летом – из амбаров на баржи грузят. Ну, сюда уж со всей округи собираются, лето и зиму работают; все, у кого ни кола ни двора, – кто только водку пьёт. Нельзя без водки-то на этой работе, больно тяжело; видали амбары? извольте девятипудовый куль на третий этаж тащить… Вот я в Астрахани бывал, там все больше персюки на этой работе стоят; здоровый народ, да и безответный; всякий его бьёт, всякий норовит обчесть, а ему куда деваться? Языка не знает, паспорта у него нет, он и до начальства дойти не может. Очень уж только жить здесь дорого, – внезапно переменил разговор мой собеседник: вот я – какое моё жалованьишко, а дом себе построил; нанимать квартиру не по средствам.

– А рабочий народ как же помещается?

– Да по землянкам ютятся. Которые на лесопилках работают, тем каждый день полагается по два горбыля на отопление; они из них и складывают себе хибарки; на зиму привалят земли да снега – вот и тепло.

– А лесопилок здесь много?

– Много; на весь Новоузенский уезд лес поставляют.

Однако подали лошадей, едем.

Гладкая, чернозёмная, совершенно безлесная степь, изредка изрезанная неглубокими балками. Сначала обширный, дочиста выбитый Покровский выгон, потом – море ещё зелёной, едва начинающей белеть усатой пшеницы, среди которого, кое-где, ярко желтеют небольшие пятнышки ржи.

– Выгон покровские распахали, – говорит ямщик: разбили на участки да посдавали с торгов; по 40 да по 50-ти рублей брали за два хлеба, а земле вся цена сто рублей, да и то только в эти года такая цена стала. Раньше десятину свободно за 50 рублей можно было купить.

Едем несколько вёрст этим сплошным морем пшеницы; делянки обширные, посевы чистые, без сора, хлеб густой, высокий; арендаторы, видно, состоятельные, крепкие хозяева – да иначе и быть не может: слабому откуда взять пятьдесят рублей за десятину, да, главное, чем её вспахать?..

Пересекаем линию хуторов, расположившихся вдоль границы бывшего выгона. Поодаль – вторая такая же линия, кое-где – отдельные, разбросанные хутора. Одни из них – жалкие землянки, едва возвышающиеся над уровнем земли; при них ни хлева, ни амбара; другие – саманные или глинобитные избы с кой-какими навесами для скота, третьи – бревенчатые дома, с обширными хлевами и амбарами; около некоторых – пруды, при них – небольшие группы деревьев, радующие глаз в этой уныло-безлесной степи.

Между первою и второю линией хуторов – душевые пашни покровских слобожан. Вместо однообразного моря пшеницы – пёстрая смена то крупных квадратов и прямоугольников, то более мелких полос; пшеница-белотурка, главное богатство и гордость Новоузенского края, чередуется то с мягкою пшеницей – «русаком» или полтавкой, то с овсом, ячменём, картофелем, подсолнухом; чистые от сора, сильные и рослые посевы богатых мужиков теряются среди массы полос, густо заросших сорною травой, с редким, низкорослым хлебом, сильно прихваченным засухой. Нигде ни залежи, ни пара. Здесь – царство пестрополья, высасывающего из земли всё, что земля может дать, и доводящего её если не до полного истощения, – о настоящем истощении здесь ещё далеко думать! – то, во всяком случае, до такого состояния, когда она перестаёт кормить страдающего и страдующего над нею пахаря.

– Вы посмотрите, во что они обратили землю! – восклицает мой товарищ по экскурсии, которого агрономическое сердце не может вынести вида такого, действительно не агрономического, хозяйства.

Скоро, однако, картина вновь меняется, и мы опять въезжаем в море пшеницы. Обширные поля, где по нескольку десятков, где и по нескольку сотен десятин под одну межу, засеянные сплошь то белотуркою, то «русаком», чередуются с ещё гораздо более обширными сплошными залежами, то поросшими высоким бурьяном, то усеянными небольшими копешками сероватого бурьянистого сена, то лишёнными всякой растительности, кроме сероватой, мелкой, сильно пахучей полыни. Поодаль от дороги то одиночные хутора, то группы хуторов, с двухэтажными хлебными амбарами и ветряными мельницами, с обширными хлевами для скота, с конными приводами, чтобы вытаскивать воду из глубоких колодцев. Пустынность степи нарушается то парою работающих жнеек или сенокосилок, то длинными процессиями плугов – четыре, шесть, десять плугов подряд, борозда в борозду, вздирают уже отдохнувшую залежь. Где пашут или жнут – там, где-нибудь в сторонке, стоят какие-то домики на колесах; это перевозные балаганы, где рабочие укрываются от дождя, складывают одежду и провизию, и где имеется запас необходимых инструментов для починки жнеек и плугов.

Это, оказывается, мы въехали в район оброчных статей – казённых земель, сдаваемых в аренду. В других местах, где население гуще и где уже резко ощущается «утеснение», казна сдаёт оброчные статьи, по преимуществу, более или менее малоземельным крестьянским обществам. В Новоузенском уезде малоземелья ещё нет, и казённые земли, которых здесь более полумиллиона десятин, сдаются главным образом крупным посевщикам, снимающим, некоторые, по много тысяч десятин. На статьях обязательное по контрактам залежное хозяйство: засевается два или три поля, а шесть или семь полей отдыхают, служа лишь сенокосом или выгоном скоту.

– Посмотрите, – говорит мой спутник, – земля та же, а какой хлеб! Говорят вот, будто казённые земли надо отдать переселенцам. А какой резон? Ведь эти арендаторы – они-то и производят ту твёрдую высокую пшеницу, которою славится Самарская губерния; у них и урожаи чуть не вдвое выше, чем на надельных землях! И не думайте, что дело только в их богатстве; нет, у них такой огромный опыт, они так тонко изучили условия производства пшеницы, что нам, агрономам, у них учиться приходится. А отдайте землю переселенцам, и через пять лет будет то же, что на надельных землях. Отдать землю переселенцам – это значит не увеличить, а уменьшить производительность края.

Я, конечно, возражаю, и между нами завязывается длинный спор – всё тот же старый спор: к чему стремиться – к максимуму ли производства, или к равномерности распределения?.. Как водится, каждый из нас и после спора остаётся при своём мнении. Но мне кажется, что хозяйство крупных посевщиков не может слишком радовать и с чисто производственной точки зрения: их процветание основано на искусственном поддержании залежного хозяйства, которое и в Новоузенских степях уже отжило свой век и должно уступить место более интенсивному, может быть трёхпольному, а скорее – травопольному хозяйству.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Корнелиус Андрес, родился 23 апреля 1826 года в местечке Иррганг, Гросс Вердер, Западная Пруссия – умер 23 января 1912 года в Прусском Старгарде, Западная Пруссия (сейчас территория Польши).

2

Ида Мария в дев. Мантей – вторая жена Корнелиуса Андреса, родилась 17 декабря 1867 года в местечке Сугаино, Страсбург, Западная Пруссия – умерла в декабре 1948 года в Фёльцберг, Гессен, Германия.

3

Густав Андрес – сын Корнелиуса и Иды, родился 9 июня 1891 года в местечке Фосвинкель, Западная Пруссия – умер 15 июля 1961 года в Берлине, Германия.

4

Анна Катарина «Кейт» Андрес – младшая дочь Корнелиуса Андреса (1826-1912) от первого брака с Катариной дев. Езау (1835-1865), родилась 10 апреля 1864 года в местечке Каминке, Западная Пруссия – умерла 10 ноября 1936 года в Эльбинге (сегодня Эльблонг, Польша).

5

Господин Зиберт – возможно речь об Иоганне Зиберте, родился 21 июля 1839 года в местечке Поппау, Гданьск – умер 14 мая 1921 года в Остенфельд, Ам Тракт.

6

Анна Андрес – дочь Петера Андреса (1821-1882, брат Корнелиуса Андреса (1826-1912)), родилась 4 июля 1864 года в местечке Гросс Маусдорф, Гросс Вердер, Западная Пруссия – умерла 19 августа 1923 года в местечке Шёнзее, Гросс Вердер, Западная Пруссия.

7

1 (13) января 1874 года был издан «Манифест о введении всеобщей воинской повинности», по которому всё мужское население без различия обязывалось к воинской повинности.

8

Корнелиус Андрес – старший сын Корнелиуса Андреса (1826-1912) от первого брака с Катариной дев. Езау (1835-1865), родился 12 июля 1861 года в местечке Сандхоф (Sandhof), Западная Пруссия – умер в 1930-е годы, после раскулачивания 9 февраля 1930 г. в Автономной Социалистической Советской Республике Немцев Поволжья (АССР НП ликвидирована 7 сентября 1941 года).

9

Козакенштадт (Kosakenstadt) – так немцы называли Покровскую Слободу, с 1914 года город Покровск. В 1931 году Покровск переименован в город Энгельс, с 1922 по 1941 год был столицей АССР НП. Сегодня город в Саратовской области.

10

Гогендорф (Hohendorf) – село основано в 1862 году меннонитами в колонии Ам Тракт, названо по расположению на возвышенном месте, дословно «высокое село».

11

Лизандергей (Lisanderhöh) – село основано в 1864 году меннонитами в колонии Ам Тракт, названо по фамилии главного судьи Саратовской конторы иностранных поселенцев Ф.С.Лизандера.

12

Омет – Подольский Умет – небольшой посёлок в 8 домов на пути из Козакенштадт (Покровская слобода, Покровск, Энгельс) в меннонитскую колонию Ам Тракт.

13

Агата Элизабет Нейфельд (после второго замужества Дик), дев. Андрес – старшая дочь Корнелиуса Андреса (1826-1912) от первого брака с Катариной дев. Езау (1835-1865), родилась 31 октября 1862 года в местечке Сандхоф, Западная Пруссия – умерла 15 апреля 1940 года в изгнании, после раскулачивания.

14

Герман Нейфельд – сын Петера Нейфельда (1817-1888) и Юстины Нейфельд дев.Андрес (1825-1896), родился 13 мая 1857 года в местечке Вернерсдорф, Гросс Вердер, Западная Пруссия – дата смерти не известна. Был женат на Марии Андрес (1856-1929).

15

Мария Нейфельд дев.Андрес – дочь Петера Андреса (1821-1882, брат Корнелиуса Андреса (1826-1912)) и Агаты дев.Пеннер (1822-1863), родилась 18 июля 1856 года в Мариенбурге – умерла 16 ноября 1929 года в Энгельсе. Жена Германа Нейфельда (1857-19??).