Ам Тракт. Материалы по колонии меннонитов

– Да вёрст 25 будет.

– Ну, а что хорошо они живут, богаты – немцы-то эти?

– Больно хорошо. Дома какие – страсть! Лучше всякого барина.

– Отчего же они хорошо живут? Ведь вот и у вас земли много, и хлеб вы тот же сеете, что и менониты, а вот у вас плохо.

– Оттого, видно и хорошо, что умны больно, а мы что, мы люди тёмные.

Нанять мужика довезти вас до какой-нибудь немецкой колонии здесь довольно трудно, потому что ни одно общепринятое официальное название колонии не соответствует крестьянскому, и поэтому беда вам, если вы, отправляясь к немцам, не усвоили предварительно терминологии русского мужика. Все 80 немецких колоний крестьянин знает, как свои пять пальцев, но только каждую колонию он называет по своему, почему – этого ни он сам, ни отцы и деды их не знают.

Так колонию Шафгаузен он перекрестил в Хафузен, Мариенберг – Бисюк, Хутор Бир – Пыр или Поп, Розенфельд – Нахой, Визенмиллер – Кресты, Гнадентау – Собачий колонок, Гансау – Гансавка и т. п.

Дальше мы ехали опять ровной, гладкой степью, где ни кустика, ни деревца. Но вот мы въезжаем в зеленеющий, цветущий сад. Менонитские колонии, расположенные одна от другой на расстоянии 2 – 3 вёрст, представляли собой одну сплошную, густую аллею из тополей, лип, вязов, берёз, вишен, дуль, слив, яблоневых и даже тутовых деревьев. Утверждение ямщика, что они «пробовали садить деревья, но не растут да и на поди», или: «не растут, хоть ты что хоть», – оказалось совершенно фальшивым, в виду представившейся моим глазам роскошной зелени, обязанной своим появлением умелым рукам небольшой горсти людей.

Менониты поселены в 2 уездах Самарской губернии: Самарском и Новоузенском, в числе 303 дворов и 1,666 душ обоего пола. Новоузенские менонитские колонии в числе 9 расположены в почти безводной Малышевской волости. Такая речонка, как Малышевка, с притоком Тарлыком, протекает лишь по 3 колониям и пригодна для одного водопоя скота, – все остальные колонии расположены при колодцах, из коих в некоторых вода добывается на глубине 25 – 27 сажень (к. Лизандергее), в других – на глубине 6 – 12 сажень. Земля менонитов состоит из суглинистого чернозёма, перемешанного местами с солончаковыми пространствами, местами – перерезанная оврагами, как, напр., колония Валуевка, земля которой вся изрезана глубокими оврагами и потому осталась незаселённой. Земли было отведено колонистам 15.339,2 десятин удобной и 1.198 дес. неудобной, всего по 65 дес. на семью в личное потомственное пользование, но без ограничения права относительно способа пользования землёй, так что менониты могли придерживаться какой угодно формы землевладения. В момент заселения менонитами назначенной местности последняя представляла собой совершенно открытую безлесную ковыльную степь, на которой местами выстроены были правительством колодцы, по 1 на колонию, но никакого жилья не было, так что менониты первоначально расселились по оврагам в землянках. Это не то, что более счастливые их немецкие колонисты Николаевского уезда, для которых заранее были выстроены избы, заготовлен лес для строений, скот и семена на посев. Главным основанием для обзаведения хозяйством послужила внесённая ими правительству сумма в 14,644 р. 60 к., которая была возвращена им немедленно по прибытии на место. Большинство колонистов были люди небогатые; только трое из них: Вааль, Эпп и Янцен привезли с собой капитала по 10,000 р. Первая партия менонитов прибыла в 1854–56 годах, последняя в 1873–4 годах, причём первые заняли сравнительно лучшие земли, последним достались худшие, и потому они остались почти совсем незаселёнными. Менониты явились сюда из Западной Пруссии, преимущественно из городов Данцига, Мариенбурга и Эльбинга72. Некоторые из них, кроме своего багажа, привезли с собой 17 голов овец, принадлежащих к породе Vagas-Schaaf, отличающейся особенно длинной шерстью; но из них прибыл на место только один баран. Менониты колоний Гансау и Кёппенталь привезли несколько штук овец голландской породы73. Впоследствии менониты должны были прикупить овец в Южной России, рогатый скот – на Мариинской ферме, в Саратовской губернии, лошадей и свиней – у соседних крестьян. Крестьяне соседнего села Воскресенки передавали нам, что в первое время менониты были «больно просты». Бывало, приедет к нам менонит, спросит: «почём свинья?» – «20 рублей». «Ничего не говоря, он вынимает деньги и платит. А потом не стали верить и научились торговаться».

Менонитские дома построены по тому же типу, как и дома менонитов в Самарском уезде. Это – чисто барские хоромы, отличающиеся чистотой, уютностью и всяческими приспособлениями к хозяйственным потребностям. Из 159 домохозяев, имеющих дома, 98 живут в деревянных, 42 в каменных, 9 в полукаменных и 13 в глиняных. Большинство менонитов прекрасные столяры и потому вся мебель, начиная со столов и стульев и кончая гардеробами и шкафами, сделана ими самими. Усадебные места у всех совершенно равные, заключая в себе площадь в 70x90 сажень, на которой помещаются дом с небольшим двором, сад и гумно. Разведение садов и деревьев требовало от менонитов гигантских усилий и много денег. Сначала они произвели опыты посадки плодовых дикорастущих дерев, посеяли семена акации, крымской липы и ели; но успеха не было: за множеством других работ не успели подготовить для них почвы. Пришлось снова плодовые и дикорастущие деревья добывать из приволжских немецких колоний и у крестьян из-за Волги, за 45 – 60 вёрст. Труды их увенчались успехом. В настоящее время 61 менонитский двор развёл у себя 5.050 плодовых деревьев, не считая множества простых дерев, а также массы ягодных кустов – малины, смородины, крыжовнику и др. Теперь фрукты менониты во множестве сбывают на соседних русских базарах. В 9 менонитских колониях населения числится по переписи в 1887 г. 189 дворов, в числе 493 муж. и 508 ж. пола, или 1.001 душ обоего пола. Собственно менонитов состоит на лицо 177 дворов, в числе 944 душ обоего пола, остальные дворы – лютеране и 1 русский двор. В колониях числится дворов:

Факт многознаменательный, что менониты, составляющие такое дружное и материально обеспеченное братство, имеют однорабочие семьи и средний состав семьи равняется всего 5,3 д. обоего пола, а в трёх колониях – Кёппентале, Гансау и Медемтале даже 4,3, т. е. в полтора, два или даже три раза ниже такового же состава семей русских крестьян. Замечается, кроме того, и другое явление, совсем не встречаемое у менонитов: чем большим количеством рабочего скота владеет крестьянский двор, тем больший имеет он и средний состав семьи и наоборот; менониты и богатые и бедные почти все малосемейны; притом же у них мы нигде не встречали стариков и старух преклонных лет, чего у русских крестьян встретить совсем не редкость. В виду довольно большого и сложного хозяйства менонитских семей наличного числа работников оказывается весьма недостаточным и потому большинство из них, именно 126 дворов, держат наёмных работников и работниц, в числе 214 мужчин и 207 женщин, т. е. число нанятых работников превышает число своих на 9 человек. Из числа существующих 189 дворов землю имеют 161 двор, остальные 28 дворов безземельны (14 %). Значительное количество безземельных дворов указывает на сильную концентрацию земельной собственности в руках более зажиточных домохозяев. Эту концентрацию землевладения в немногих руках мы видим и у Самарских менонитов, у которых из 127 дворов у 37 земли числится более 200 десятин74. Но у Новоузенских менонитов распределение землевладения оказывается ещё более неравномерным, и сконцентрированные в одних руках земельные участки принимают ещё более обширные размеры.

Таким образом, половина всех домохозяев владеют по 1 участку, 7 – по полуучастку, 55 домохозяев увеличили своё землевладение от 100 до 500 десятин. Но что всего замечательнее, так это то, что между тем как в Самарском уезде сконцентрированные земельные участки остались в руках менонитов же, в Новоузенском наибольшая часть земли перешла в руки сторонних лиц: 18 немцам лютеранам и 1 русскому крестьянину (4 участка), всего в количестве 35,5 участков, заключающих в себе 2.307,5 десятин земли.

Исторический опыт не научил менонитов тому, что политические условия переживаемого нами периода вовсе ещё не пригодны к тому, чтобы следовать в действительной жизни религиозным предписаниям, имеющим целью восстановление идеального состояния всеобщего мира народов. Менониты никак не могли примириться с законом о воинской повинности 1874 г., и это послужило первоначальным толчком к переселению их в другие страны, усилившемуся ещё более вследствие голодух 1879–1880 годов, – это, во-первых; а во-вторых, среди наиболее мыслящей части менонитов начался в последнее время религиозный раскол. В тот именно момент, как у русских крестьян начал распространяться штундизм, у менонитов началось религиозное движение в пользу баптизма. В 1880–81 годах 9 менонитских семей, в числе 43 душ обоего пола, обратились в баптизм, совершенно перестали ходить в свою церковь и стали практиковать водное крещение в реке, хотя бы то и в мороз. Это послужило яблоком раздора между новообращёнными баптистами и ортодоксальными менонитами. Первые решились переселиться, а за ними последовали и другие.

Переселения не кончились ещё и до настоящего времени, что видно из следующей таблицы:

Из этих 71 переселившихся семей 49 продали почти только что полученные от русского правительства земли случайным покупщикам, со всем хозяйственным инвентарём и строениями, за 104.459 рублей, или, в среднем, по 2.131 р. 81 к. за участок. Эти 71 семья уехали на 179 лошадях в следующие местности:

Переселенцы-менониты, получив от нашего правительства даром, в 50–70 годах 15.339 десятин прекрасной чернозёмной земли с тем, чтобы они, культивируя её рациональным образом, научили разумной культуре и наших крестьян, – чуть ли не половину её продали и полученные деньги увезли на чужую сторону. Предполагая, что и 179 лошадей, на которых уехали менониты, составляют собою ценность в 5.370 р., переселенцы увезли с собою капитал во 158.159 р. В Сыр-Дарьинской области, где менониты основали 4 колонии, они опять получили земли по 15 десятин на душу и правительственную ссуду в 3.000 р. на устройство школ и общественных мельниц75; в Америке они, конечно, землю купили. Очень может быть, что и в Сыр-Дарьинской области некоторым из них жизнь не приглянулась, они опять продали землю и переселились в Америку. Ради каких именно особенных заслуг пред нашим отечеством менонитам предоставлено право, пожалованную землю продавать потому только, что им не понравилась жизнь в России, – мы совершенно не понимаем, не понимаем тем более, что у нас в Самарской губернии существует масса своих безземельных крестьян, которые даже при помощи крестьянского банка не все могут купить себе земли.

В Хиве менониты получили от хана право пользоваться 4-десятинным наделом в его обширных садах, другие у того же хана заняли места придворных столяров, плотников и т. п. Но хивинская жизнь среди туркмен и др. полудиких племён культурным людям показалась не в пример тяжелее прежней, и таким образом, по пословице, менониты «променяли кукушку на ястреба». Известный немецкий путешественник Мозер видел Самарских менонитов в 1883 г. в Кипчаке, на берегу р. Аму-Дарьи, где они построили себе «жалкие лачужки». «Едва имея чем существовать», говорит Мозер, «они не теряли однако бодрости духа. Узнав о приезде европейца, они отправили к нему депутацию, прося его замолвить слово в их пользу. Они подвергаются беспрестанно нападениям со стороны туркмен, которые угоняют их скот».76 Но менонитам приходится претерпевать в Хиве и горшее несчастия. В 1885 г. троим богатым туркменам сильно понравилась красавица-жена одного менонита.

– Продай нам свою жену, пристали туркмены к менониту.

– Как можно продать! У нас и закона такого нет, да и людей нельзя продавать, как скот. Она мне жена, и я люблю её.

– Мы большие деньги тебе дадим… три или четыре тысячи, а то и больше. Продай!

Менонит прогнал дикарей. Недолго думая, в одну прекрасную ночь трое туркмен приезжают верхами к дому менонита и стучатся в дверь. Менонит отпирает дверь и в один момент падает мёртвым от выстрела из револьвера. Жена его, испуганная выстрелом и догадываясь, в чём дело, мигом бросилась в окно и успела убежать под прикрытием тёмной ночи к соседям менонитам, жившим в расстоянии нескольких сажень.

Ни суда, ни следствия не могли добиться менониты.

Эта неприглядная, необеспеченная жизнь в полудикой Хиве побуждает некоторых менонитов возвращаться назад в Самарский край, где они становятся уже в разряд безземельных пролетариев…

– Мы бы не допустили продажи земли сторонним лицам, говорил мне менонитский старшина, почтенный, образованный человек и отлично говоривший по-русски, – всем обществом купили бы эти земли для нашего подрастающего поколения, да никак не могли: денег у нас нет и кредиту ещё не имеем.

– Путём ежегодных денежных взносов каждым двором вы бы могли образовать кассу или банк для покупки этих земель, говорю я.

– Это хорошо, да ведь продавцы не ждут. В начале 80 годов земли продавались за бесценок, а теперь и цены нет. Русский крестьянин Широченков 4 участка (260 дес.) купил за 6.700 р., а где нам таких денег взять? Теперь мы взялись за ум: у нас есть ещё 6 свободных незанятых участков, принадлежащих всей волости; мы их сдаём в аренду и деньги кладём в банк. Теперь сделали постановление: землю сторонним лицам не продавать, а продавать или всему обществу (что было бы всего лучше), или уж менониту же.

В последних словах старшины проглядывает уступка индивидуализма общинному принципу, могучее действие которого начинает уже проявляться во многих распорядках менонитских колоний. Менониты владеют землёй на праве собственности, и подворно-участковое землевладение строго проведено через всю систему хозяйства. Участки имеют вид правильного четырёхугольника, тянущегося от каждого двора вдаль на 3 – 4 версты. На этом участке каждый ведёт свою собственную систему хозяйства, делает с своим участком, что угодно: может его продать, заложить, огородить от других участков, построить на нём что угодно и т. п. Общинное начало вступает в свои права там, где отдельный индивидуум не в силах справить дело единичными силами, т. е. в той сфере деятельности, где нужно экономизировать труд. «В Пруссии мы перегораживали свои поля, а здесь нашли невыгодным так делать, и делаем общую изгороду, как русские крестьяне», говорили нам менониты. Менониты собирают общий сход для выбора пастушьего старосты и десятников, для найма общественного пастуха, для устройства общественного магазина, лавки, общественной кузницы, дома для пастухов, общественного постоялого двора, огорожения полей коллективным и единовременным трудом всех работников77, для покупки общественного быка, а, наконец, и для равномерной раскладки платежей и повинностей. При общинном выгоне-владении очень естественно, возникает вопрос и о более равномерном распределении всех выгод и тягостей между всеми членами колонии, связанных с этой формой землевладения. В силу этого, в большинстве менонитских колоний, опять-таки по примеру многих русских общин, право на бесплатный выпас скота на общинном выгоне каждым домохозяином ограничивается лишь определённым максимальным количеством. В колонии Лизандергее каждому домохозяину дозволяется пасти на общинном выгоне только 10 крупных голов, а за большее количество взимается уже плата, в размере 4 р. с крупной головы и 2 р. с мелкой; в колонии Гансау сверх 12 пасущихся голов платится домохозяином 2 р. с головы, причём 4 барана равняются 1 крупной голове. Полученные таким образом деньги за пастбище излишних голов выдаются тем из домохозяев, у кого скота менее назначенной нормы. Следует думать, что со временем колонии найдут выгодным применить общинное начало к пользованию пахотных и сенокосных угодий, особенно при переходе к трёхпольной системе хозяйства, если таковая состоится, потому что и теперь уже некоторые из менонитов поговаривают о том, что, за неимением достаточного количества рабочего скота, некоторые распахивают мало земли, а между тем подати приходится платить всем поровну. В колонии Линденау, кроме выгона, и сенокосные угодья находятся в общинном владении.

Хозяйство на своей земле менониты ведут лучше наших крестьян, лучше потому, что для этого они вооружены и знаниями и разными усовершенствованными земледельческими орудиями и машинами. Менониты придерживаются 4 и 5-польной системы хозяйства, причём посевы обыкновенно чередуются так: пар, рожь, пшеница, пшеница, овёс и ячмень; просо высевается редко, а ещё реже горох, потому что засухи и разные насекомые нередко губят последние. Вообще отношение между различными клинами полевого хозяйства приблизительно следующее: пространство под лугами и выгонами составляет 28,3%, под полями 49,4%, под усадьбами 1,9%. Как видим, менониты, подобно и нашим крестьянам, заражены стремлением к расширению пахотной площади в ущерб другим угодьям, что обусловливается их стремлением обеспечить скот кормом на зиму, для чего утилизируются и рожь, и овёс, и ячмень.

Рабочий скот распределяется между отдельными дворами так:

Т. е. половина домохозяев (49,3%) имеют от 5 до 10 рабочих лошадей на двор и 56 домохозяев (35,4%) от 10 до 20 и более голов.

Пашня кругом квадрата во все стороны производится под яровые осенью 3 и 4 лемешными 5 – 6 конными железными плугами, на глубину 3 вершков; бороны у всех тяжёлые о 36 – 40 зубьях (у русских крестьян о 25 – 30 зубьях). Замечательнее всего то, что нигде почти в уезде двойки под рожь и унавоженье не практикуется78, менониты же всегда пар двоят, а то и троят (колония Фрезенгейм) и унаваживают, вывозя на казённую десятину от 400 до 600 п. навозу, чем собственно и поддерживаются довольно высокие урожаи ржи, достигающие 60 – 70 пуд. на десятину. Хлеб менониты никогда не жнут, а косят, так как в последнем случае, по словам менонитов, выгадывается солома; но здесь менониты уже сильно грешат против начал рациональной культуры. Умные люди, наоборот, советуют жать хлеб серпом, «оставляя при этом елико возможно большее жнивьё, потому что оно всё равно останется там, куда его привезли бы через несколько лет, да и притом такое высокое жнивьё зимою задерживает на поле снег и содействует равномерному распределению его, без чего обыкновенно снег у нас в степи сносится в овраги, а поля остаются голыми и подвергаются выдуванию ветром. Гораздо рациональнее в этом отношении поступают с жнивьём самарские менониты, которые его весной жгут, отчего свеже выпаленные места и пашутся легче и разрыхляются полнее, а всё остальное пространство не подвергается вымывающему действию могущих быть дождей»79. Молотьба хлеба производится менонитами особенным образом: для этой цели употребляют каменные валы или зубчатые катки (12 или 13 вершк. в диаметре и 5 четв. длины), совершенно тождественные с теми, какие употребляются колонистами на р. Молочной. Катки эти могут молотить хлеб на деревянном полу в сараях, причём солома совершенно раздробляется и становится годною для корма скота, тогда как при молотилках этой последней цели не достигается. Однако когда менонитам пришлось серьёзно считаться с неблагоприятными климатическими условиями (напр., продолжительной дождливой погодой), то они должны были предпочесть своим излюбленным каткам настоящие молотилки, значительно ускоряющие работу, и другие улучшенные орудия и машины. Теперь всевозможные земледельческие орудия распространены между менонитами как нигде более.

Так как всё благосостояние менонитов основывается на зерновом хозяйстве, то, само собою разумеется, при отсутствии у менонитов в севообороте других чередующихся специальных культур, посевная площадь постепенно должна была расширяться, а это последнее повело за собой значительное истощение почвы, выразившееся в потере ею способности производить наиболее ценные хлеба, например, белотурку и просо. Лет 10 тому назад все менониты высевали на своих землях белотурку и кубанку, в настоящее же время эту последнюю высевают только домохозяева, имеющие 2 – 3 участка и оставляющие часть земли под четырёхлетнюю залежь; все остальные сеют исключительно русскую пшеницу. Из общего количества распаханных менонитами 7.466 десятин:

Принимая средние урожаи за пятилетие ржи в 60 пудов, пшеницы 33 п., овса 40 и ячменя 30 п., получим общую сумму собранного хлеба в следующих конкретных числах:

или, в среднем, на надельный двор 1.810 пудов разного хлеба.

Менониты продают на местных рынках исключительно пшеницу, изредка рожь, очень редко овёс и ячмень, которые в большинстве случаев идут на корм скоту. Предполагая, что половина собранного хлеба – пшеницы и ржи – идёт на прокормление своих собственных семей и наёмных работников, каждая менонитская семья в состоянии пустить в продажу 709,5 пудов хлеба. Одни продукты зернового хозяйства не дадут, конечно, менониту возможности жить вполне безбедной, обеспеченной жизнью. Менонит немало обращает внимания и на развитие продуктивного скотоводства, главным образом на разведение коров и свиней, которые как по ценности, так и по продуктивности своей стоят вдвое выше скота русских крестьян, тем более, что содержание и уход за ним не заставляют желать ничего лучшего. За коровой менонит ухаживает как за родным детищем, за то и корова в изобилии вознаграждает менонита и молоком, и маслом, и сыром. Менонитская корова даёт в среднем от 80 до 100 вёдер молока в год, вместо 40 – 60 вёдер у русских крестьян; шерсти овца даёт от 6 до 10 ф. вместо 3 – 6 ф. у русских крестьян, свинья точно также и по весу и по качеству стоит далеко выше обыкновенной русской свиньи. Вес средней менонитской свиньи равняется 10 – 15 пудам. Численность разного продуктивного скота выражается в следующих числах:

Менонитские женщины вырабатывают сыр и прекрасное чухонское масло, в количестве 3 пудов от каждой коровы, которое продаётся ими в Саратове и Покровской слободе, от 20 до 22 к. за фунт; овечья шерсть, за недостаточностью этого скота, редко вывозится на продажу, но за то свиноводство составляет немаловажную доходную статью каждого менонита; здесь утилизируется всё: щетина, сало, мясо в виде ветчины, колбасы и солонины.

Различные платежи и повинности поглощают у менонита весьма значительную часть его доходов. Все менониты оплачивают труды сельских старост и десятских, что получается у наших крестьян очень редко, содержание школ, страхование строений, отправка рекрут точно также поглощают весьма солидную сумму расходного бюджета. Один сбор на содержание подвижных команд лесного ведомства поглощает 2.419 р. 69 к. Бюджет всех расходов и повинностей выражается следующими величинами на отдельную хозяйственную единицу:

Это кроме пастушьих расходов, которых сходит в 6 колониях, где заведены пастухи, 1.651 р., или, в среднем, 275 р. на колонию, так что на десятину менонитского участка всех расходов падает от 1 р. 8 к. до 1 р. 85 к., а на работника в среднем 97 р. 29 к. Значит, общая сумма платежей, падающих на менонитский двор, никак не менее (если не более) платежей русского крестьянского двора, хотя на десятину приходится меньше. В итоге всех хозяйственных забот менонита, владеющего одним 65-десятинным участком, получается лишь возможность сводить концы с концами; имеющие более одного участка могут и сберегать из своих достатков малую толику. Во всяком случае, и те и другие живут более разумной, осмысленной жизнью, нежели многие из наших мелких землевладельцев, например, жалких, невежественных самарских «панков»80 и даже многих владельцев 200–300 десятин земли. Всё нравственное преимущество, все симпатии наши должны быть, конечно, на стороне менонитов уже по одному тому, что последние, наравне с наёмными работниками, в буквальном смысле, добывают свой хлеб «в поте лица».

Менонит привык чрезвычайно высоко ставить образование. Если он не может дать своим детям среднего или высшего образования, то он, во всяком случае, даст ему школьное знание и старается развить в нём любовь к чтению, любовь к упорному, настойчивому труду. «Воспитание детей, говорят менониты, составляет важнейшую потребность общества. Для того мы детей обучаем, чтобы они вынесли из библии убеждение, что их назначение вести жизнь справедливую, Богу угодную и людям полезную». Кроме недавно заселённой колонии Орлов во всех остальных 8 колониях существуют прекрасно устроенные школы, на которые расходуется менонитами 2.658 р., или в среднем 332 р. 25 к. на школу; но в некоторых колониях, как, например, Линденау, Гогендорф и Гансау, школьный бюджет расходов простирается до 450 р. на школу. Между менонитами – и мужчинами и женщинами нет ни одного неграмотного человека. Учащиеся в школах распределяются так: мальчиков 112, девочек 85, или 197 детей обоего пола, значит на одну школу приходится 24,6 учащихся обоего пола. Дети, кроме чтения и письма, обучаются в школах Закону Божию, начальным основаниям арифметики, географии и истории.81 Мы чрезвычайно были поражены, встретив во всех колониях многих менонитов говорящих, а в некоторых колониях читающих и пишущих по-русски, чего мы вовсе не заметили среди менонитов Самарского уезда, где по-русски говорили только волостной старшина и писарь. Во многих менонитских семьях мы видели мальчиков и девочек, свободно читающих и пишущих по-русски по «Родному слову» Ушинского. Очевидно, если дети научились русскому языку в волостной Кёппентальской школе, то знание русского языка их родителями было приобретено вне школы, путём живой устной беседы менонитов с русскими крестьянами, с которыми новоузенские менониты находятся в очень дружелюбных отношениях: русские крестьяне охотно нанимаются к менонитам в работники, потому что менониты, по словам крестьян, «хорошо кормят, не притесняют в работе и ласковы», поэтому все наёмные работники у менонитов русские крестьяне из соседних селений, тогда как у самарских менонитов вы не найдёте ни одного русского крестьянина, а все или мордва или татары. И по своему умственному развитию новоузенские менониты стоят выше самарских, которые производят на вас впечатление людей мало образованных. Там повсюду встречались нам на столах и полках библия, евангелие и какая-нибудь газетка в менонитском духе, здесь существуют целые библиотеки с книгами беллетристического и научного содержания, не говоря уже о множестве всевозможных немецких календарей и газет. Из газет мы часто встречали S.-Peterburger Zeitung, из календарей – Kalender für den Preussischen Volks-Verein, Kalender für die deutschen Ansiedler an der Wolga, массу романов и повестей Купера, Вальтер Скотта, Гофмана и др., из книг научного содержания: Waisenfeld: Viehsarzneibuch und Gesundheitspflege, Geschichte des deutschen Volkes K. Böttiger, Neueste Erdbeschreibung und Staatenkunde J. Ungeivitter с атласом Штилера, Klaus – Unsere Kolonien, изд. 1887 г., Max Schön: Das Menonitenthum in Westpreussen, 1886 г. и мн. др. Очевидно, менониты интересуются всем, что печатается о них заграницей и у нас, интересуются и историей, и географией и научными сочинениями в области сельского хозяйства; очевидно также, что новоузенские менонитские колонии составлены из лучших элементов менонитского братства. Между менонитами вы никогда не встретите ни воров, ни обманщиков, вообще никаких преступников; обоюдные личные обиды и оскорбления они решают разбирательством на общем совете, причём исправительными наказаниями служат меры чисто нравственного свойства: увещание, выговор, лишение причащения, удаление на время из братства и т. п. В сентябре 1887 г. мне случилось быть в менонитской церкви в к. Лизандергее. В конце службы пастор объявил с кафедры, что двое таких-то ездили в село Воскресенку и напились пьяные. Пастор просил «братьев» сделать им внушение, объяснить им всё нравственное безобразие пьянства и вред для хозяйства. Несомненно, помимо гуманизирующего влияния этих культурных, образованных людей на русских крестьян, они могут научить последних кое-чему и из области сельского хозяйства. Нам кажется только, что ортодоксально-строгая житейская мораль, не допускающая никаких удовольствий и развлечений в семейной и общественной жизни: разных игр, песен, танцев и др., легче всего может повести к расколу и кризису. Вынужденная необходимость подчиняться правилам менонитского катехизиса часто ведёт к лицемерию, к показному благочестию.