Фантастическая история королевства Тарт

Вчерашняя свора собак была по-прежнему с нами, сегодня они уселись хотя и в отдалении, но уже были ближе, чем вчера, я заметил, что в своре было три взрослых особи, и шесть 4—5 месячных щенков, была ещё одна собака, державшаяся обособленно, как от нас, так и от других собак, позже я заметил, что собака хромает, может, её покусали собаки из стаи, хромоножка не была похожа на стайных собак. Кое-кто из солдат поделился с ними своим завтраком, я отдал остатки своей еды хромой псине, все развлекались в этот вынужденный простой как могли.

Когда, наконец, появился снежинский отряд, было уже начало девятого вечера. Ещё до того, как мы выслушали отчёт Снежина, мы поняли, что ничего хорошего он нам не сообщит, на лицах вернувшихся ребят явственно читалось недоумение, изумление, и были они какими-то потерянными. «Поселения, людей – нет, дороги к части – нет», – такое сообщение мы услышали от Снежина после возвращения. Далее старший лейтенант Снежин доложил, что в радиусе десяти километров от предполагаемого населенного пункта никакого человеческого жилья не обнаружено, кругом один лес и поля. Сначала ему никто не поверил.

– Да, я понимаю, товарищ капитан, что это звучит нелепо, но это так. Мы вышли к селению, вернее к тому месту, где оно было ещё вчера, мы же видели его вдалеке на марш-броске, но в том месте, мы не обнаружили ни одного человеческого следа, ни одного намёка на жильё. Там нет дороги, по которой мы вчера проехали, там один лес. Мы прочесали вокруг всё, что возможно, но никого не обнаружили. На БМП проехать невозможно, мы не нашли наше стрельбище, на том месте лес стоит стеной. Короче, мы точно не там, где были вчера. Чертовщина какая-то, Олег Борисович. Знаете, – Снежин замялся, – я вот подумал, пока мы возвращались, а может, нас перевезли спящими ночью в другое место?

– Слава! Что ты говоришь? Нелепость какая. А часовые? – капитан Невеличко был потрясён.

– Что же вы не верите мне, товарищ капитан? Хорошо, пошлите ещё группу. Вон, Лютаева, например. Может, те пятеро человек, что со мной были, тоже не заметили вчерашнее село?

А возможно, Снежин и прав, подумал я, нас одурманили каким-нибудь газом и сонных перевезли. Может, мы участвуем в каком-нибудь секретном эксперименте? Может, мы нарочно свернули не туда? Я был ещё, по сути, совсем мальчишкой, только-только окончил военное училище, моё поспешное назначение командиром взвода тоже было странным, я только прибыл в часть, роту отправляли на учения, а один из взводов был без командира. Мне всё казалось подозрительным в тот момент, и я был готов предположить самое невероятное, но не то, что происходило с нами в действительности. Я предложил допросить часовых, но все как один утверждали, что прошедшей ночью было тихо, ничего подозрительного замечено не было. Ночь была, хоть глаз выколи, в двух шагах ничего не видно, заметил только один.

Полагать, что все они были загипнотизированы, а нас перевезли всех спящими, звучало дико, нет, это уже было из области фантастики. Сначала. Но потом это стало уже казаться единственно верным предположением. Да, покидали нас спящих, а для достоверности прихватили вчерашних собак, подумал я. Но в тоже время я мог поклясться, что утром мы проснулись на том же самом месте, на каком уснули накануне. Скопировать местность один в один, разве это возможно? Хотя, весьма вероятно, и местность была другая, но очень похожая, лес ведь везде похож. И всё же неужели возможно втихаря перевезти больше ста человек из густого леса в другое место, уложив их спать точно так же, как они уснули, и никого не перепутать? Нет, это невероятно, чем больше размышлял я на эту тему, тем нереальнее мне казалось осуществить эту затею. Но тогда где мы сейчас, каким образом мы очутились здесь? Посовещавшись, мы решили, что где бы мы не находились сейчас, то всё равно где-то рядом должно быть какое-то поселение.

– Лейтенант Лютаев, – приказал мне капитан, – возьмите Лосева, ещё ребят на своё усмотрение, обследуйте дорогу в направлении предполагаемого села ещё раз очень тщательно и округу вот в этом радиусе, – капитан показал мне на карте. – Даю вам не более шести часов в одну сторону. Вы должны вернуться до захода солнца. В крайнем случае, если вы заметите какое-то селение, а времени на обратный путь до захода солнца не хватит, разрешаю вам переночевать там. Но повторяю, в крайнем случае, возвращаться ночью я вам запрещаю. Это приказ, никаких передвижений ночью. Завтра с восходом солнца выступаете.

– Есть, товарищ капитан.

Выбрать ребят из своего взвода я предложил прапорщику Лосеву, он лучше их знал, я ещё не прослужил в части и месяца. На рассвете наша группа двинулись в сторону последнего поселения, виденного нами. Мы получили приказ пройти как можно дальше снежинской группы. Ещё одну группу Невеличко послал в другую сторону. Мы продвигались по следам снежинского отряда, дорога свернула, выводя нас из леса к месту, где позавчера, согласно карте, мы свернули с дороги, для сокращения пути. Мы потоптались на том же самом месте, где и снежинский отряд вчера, и двинулись по их следам в сторону села.

– Что, Лосев, – натужно весело спросил я, – попали мы, да?

Лосев не разделил мою веселость. Он спросил меня весьма серьёзным голосом

– Товарищ лейтенант, а вы ничего странного не заметили?

– А что, товарищ прапорщик, я должен был заметить?

– Здесь только следы наших ребят.

– Ну да, они же были здесь вчера. И у них так же натурально выпали челюсти, как и у нас сейчас, когда мы не обнаружили той дороги, какая привела нас сюда со стрельбища. А, возможно, ещё натуральнее, потому что мы предупреждены, а значит, удивляться не должны.

Я уговаривал сам себя, потому что не поверил вчера старлею Снежину, решил, что они свернули с дороги и ушли в сторону.

– Вот именно, – подчеркнул Серёга Лосев, – их вчерашние следы видны отчётливо, а наших следов нет, тех, что мы оставили до въезда в лес, и по каким можно было бы следовать до стрельбища. Но ведь позавчера мы тоже оставили здесь следы.

– Значит, здесь мы позавчера не ехали и, соответственно, не были, – заключил я.

– Выходит, Иван, ты веришь, что нас всех перевезли ночью?

– Да, не знаю, – разозлился я.

– А я, по крайней мере, до сей минуты, был уверен, что Снежинский отряд вчера где-то свернул не туда, – ответил Лосев.

– Ничего не поделаешь, факты упрямая вещь, похоже на нас действительно испытывают новое психотропное оружие.

Я сам не знал, серьезно, или в шутку я так сказал. Если верить в реальность, значит верить, что мы очутились в неизвестной местности, но каким образом, непонятно. Не верить – тогда что это – сон? Я просто сплю, и мне всё это снится, надо просто дождаться пробуждения? Однажды Конфуцию, китайскому философу, приснился сон, будто он – бабочка. И он подумал, а кто он на самом деле? Конфуций, которому снится сон, что он бабочка, или он бабочка, которой снится сон, что она – Конфуций? Я, Иван Лютаев, должен верить своим глазам, и искать правдоподобное объяснение нашей ситуации! Прав-до-по-доб-ное. Если исключить наше перемещение в пространстве, то тогда село, что ли переместили в другое место? Нашу карту можно считать неверной, но поселение мы позавчера видели, хоть и издали, но мы его видели, видели и местных парнишек на речке, и на стрельбище мы были. Всё было здесь ещё позавчера, а сейчас нет ничего, как нет никаких человеческих следов, нет дороги, по которой мы позавчера проехали, как нет и следов, оставленной позавчера нашей техникой, и нет дерева, поваленного ветром в грозу.

Мы двинулись дальше пешком, проехав поле, в лес на БМП смысла заезжать я не увидел, как и Снежин, отправил БМП назад, лес был сплошной бурелом, казалось, здесь не ступала никогда нога человека, но буквально позавчера, мы пересекали этот лес, и он был тогда другим. После замечания Лосева, я стал внимательнее вглядываться в окружающее меня пространство. Не только потому, что необходимо было составлять наш маршрут, но и оттого, что я начал обнаруживать странности. Я смотрел на деревья, на растения, птиц. Всё казалось мне иным, чем прежде. Я держал свои сомнения при себе до тех пор, пока не увидел зверька очень похожего на белку, но крупнее её раза в два. Зверёк нас совсем не боялся и, похоже, даже с интересом на нас посматривал. Я окликнул Лосева и, указав на зверька, поинтересовался кто это.

– Не знаю, – буркнул Лосев.

– Ты же охотник! – воскликнул я. – Ты должен знать.

– А я не знаю. Я здесь много чего не узнаю. Здесь многое иное. Деревья другие, другие растения, другие животные, – Лосев был сердит.

– Другие? – переспросил я и пробормотал, – выходит, мне не показалось? А этот зверёк не первый, какого ты не узнаёшь? – обратился я к Лосеву.

– Не первый.

Мы обследовали заданный район, ничего похожего на то, что указано на карте мы не обнаружили, сделали привал, а потом двинулись в обратный путь. Лосев подстрелил двух крупных птиц.

– Это глухари? – поинтересовался я.

Лосев пожал плечами.

– А с нами ничего не будет, если мы их съедим? – не отставал я от Сергея.

– Дадим сначала собакам, проверим.

Так и не узнав ничего нового, мы вернулись назад. Везде был один лес, мы не наткнулись и на намёк человеческого присутствия. Ребята встретили нас с нетерпением. Но мы ничем не могли их обрадовать. И нас никто ничем не обрадовал, второй отряд, посланный в другую сторону, вернулся тоже ни с чем. Вокруг нас был только девственный лес, а всё человечество вдруг исчезло. Убитую дичь мы скормили собакам, поедали они её весьма охотно. Вечер вновь прошёл в томительной неизвестности. Рация молчала по-прежнему. Наверное, каждый из нас задавался вопросом, что же будет дальше. Но ничего не происходило, мы поужинали, хотя аппетита особого и не было. Потом капитан собрал всех офицеров.

– Итак, – обратился к нам командир, – мы имеем неизвестную местность, со штабом связаться пока не представляется возможным, продовольствия дня на три, если растянем, спасибо нашим охотникам, и горючего не так много. Какие будут предложения?

– Следовать в назначенное место, возвращаться в часть, – предложил Снежин.

– Слава, куда следовать? Наша карта не соответствует этому месту. Ты же там был, нашей части там нет, ты так сказал.

– Что же нам здесь оставаться? А может это проверка? Нам надо двигаться в заданном нам направлении. Может, мы и выйдем куда, – не сдавался Снежин.

– Мы не сможем вернуться назад, если только не бросим ЗИЛы, – сказал я. – Либо нам придётся делать большой крюк, если найдём какую-нибудь дорогу в том направлении.

– Больше нет предложений? Хорошо, – констатировал командир, – согласимся с предложением старшего лейтенанта Снежина. Сейчас двадцать два тридцать. Сегодняшнюю ночь проведём здесь, а завтра два отделения из взвода старшего лейтенанта Снежина двинется к части в юго-западном направлении, хотя неизвестно, куда может вывести эта дорога. Так что будьте бдительны, старший лейтенант, расстояние на ваше усмотрение, время не больше трёх дней. Ещё два отделения под командованием лейтенанта Могильного попробуют вернуться в часть с северо-востока. Остальная часть роты останется здесь.

Укладываясь спать, я думал, смогу ли я уснуть, тревога не покидала меня ни на минуту. Но я напрасно беспокоился, едва закрыв глаза, я вмиг уснул. А утром я не хотел открывать глаза, но времени на размышления не было, была команда – подъём. После завтрака наша рота разделилась, отряды Снежина и Могильного отправились искать нашу часть, мы проводили их, пожелали удачного и скорейшего возвращения, моему взводу было поручено обеспечить роту дополнительной провизией, мы отправились на охоту. Свора собак нас так и не покидала, они следовали за нами, на охоту, в разведку. В отсутствие наших товарищей, мы как могли разведывали окружающую местность, охотились, добывая себе пропитание, здесь было так много дичи, поразительно. Через три дня вернулся отряд Бориса Могильного, через четыре – вернулся снежинский отряд. Вернулись ни с чем. Человеческого присутствия они не обнаружили там, где побывали, как и мы – здесь, зато отряд Бориса наткнулся на реку, до неё был день пути. Все офицеры вновь собрались на совет. Нам предстояло решить, что делать дальше. После ознакомления с картой, что составил Могильный, мы решили отойти к реке. Пройти, вернее, проехать как можно дальше, насколько хватит горючего, потом разбить лагерь, а оттуда уже снова продолжать поиски людей, рядом с рекой должны же обнаружиться какие-нибудь поселения. В нынешнем лагере мы испытывали трудности с водой, поэтому и решили не оставаться здесь. Капитан объявил построение и на нём огласил наше общее решение.

Ранним утром следующего дня мы двинулись по карте Могильного. Первым двигался БМП, за ним следовали ЗИЛы, скорость была небольшая, дороги ведь не было, но нам хотелось преодолеть как можно большее расстояние, поэтому до ночи сделали лишь один короткий привал. Итак, мы прошли лес, вышли к реке, там провели ночь, и двинулись дальше, вдоль реки. Наше предположение, что возле реки нам обязательно попадётся какое-нибудь село, не оправдалось. За два дня похода мы не встретили ни одного человека. Создавалось впечатление, будто в мире исчезло всё человечество, и мы остались совершенно одни. Близились сумерки второго дня похода в неизвестность, капитан приказал остановиться на ночлег, нам предстояла очередная ночь в лесу.

От выданного нам продовольствия не осталось уже ничего, повар готовил нам еду из дичи, что мы добывали в лесу, и постоянно давал понять, что о еде надо беспокоиться заранее, мы были с ним согласны, прилагали все усилия по этому поводу, и сегодняшний наш ужин нам удалось разнообразить испеченной в золе рыбой, выловленной в реке. Охотиться получалось не у всех, да и не поохотишься особо с автоматом, а винтовки только три, и шум от нашей техники распугивал зверьё на километр вокруг, приходилось выкручиваться. Зато клёв на здешней реке был просто фантастический, удочку соорудили из ветки, привязали обычную нитку, а крючок сделали из булавки, наживки тоже хватало, стоило только забросить удочку, и можно было тут же вытаскивать её, рыба клевала мгновенно.

После ужина капитан опять созвал всех офицеров к себе в палатку. Стоял прежний вопрос – что нам делать дальше? Продолжать двигаться вдоль реки? Капитан уловил любопытную особенность, русло реки точно соответствовало прежней карте. Если спускаться вниз по реке, тогда придётся оставить технику, горючего почти не осталось. Выслать пару машин вперёд, загрузив их снаряжением, они должны проехать как можно дальше, пока хватит горючего, а нам идти за ними своим ходом, так решил наш командир. Завтра я с ребятами из своего взвода должен буду разведать местность. Я решил, кого возьму из ребят, и пошёл укладываться спать. Добрался до своей палатки, ни о чём не думать, уснуть, было единственное моё желание, забыться от действительности хотя бы на несколько часов. Уснул я быстро, так же быстро и проснулся, но не утром. Было немногим более полуночи, когда остервенело залаяли собаки, потом раздалась автоматная очередь. Я выскочил из палатки, и побежал на звук стрельбы.

Ночь опять была безлунной, но лагерь был уже освещён ракетой, когда я подбежал к месту стрельбы. У догорающего костра сгрудилось уже больше десятка человек, подбегали всё новые. Капитан с фонариком, склонившись, рассматривал тушу какого-то животного. Одному из часовых оказывали помощь, он был весь в крови, это он подстрелил зверя. Но он успел, уже раненый, напасть на часового. Врача у нас не было, только фельдшер, да один из солдат бросил мединститут после четвертого курса. Перевязку они сделали, оставалось надеяться, что рана будет неопасна, и никакой заразы рядовой не подхватит. Что за животное напало на нас ночью, я основательно рассмотрел только с восходом солнца. Луна так и не появилась из-за туч, всю ночь простояла непроглядная тьма. И собаки всю ночь были неспокойны. Они не лаяли, не рычали, но их шерсть дыбилась на загривке, и по одному взгляду на них, было понятно, что опасность пока не миновала. Мы разожгли костры для защиты, ведь звери боятся огня. Я не сомкнул больше глаз, как, вероятно, и все остальные. И эта была не последняя бессонная ночь. Собаки успокоились только под самое утро. Тогда же очевидно, задремал и я. Разбудил меня Снежин.

– Пойдем, посмотри, кто это.

Снежин знал о моей страсти к кошкам, и к диким, и к домашним. Меня интересовало всё связанное с ними. Но первое название убитого часовым животного, какое мне пришло в голову – саблезубый тигр. Существовало такое древнее млекопитающее, его отличительной особенностью являлись длинные, острые клыки. И из пасти, убитого ночью зверя выставлялись длинные острые клыки. Саблезубый тигр был крупнее настоящего, но эта особь была меньше обычного тигра, поизящнее что ли, напоминал чем-то этот зверь больше пантеру, но это была не взрослая особь, но тогда мы этого ещё не знали. Короткая шерсть была коричневого цвета, с хребта расходились темно-коричневые полосы. Осмотрев кошку, я ещё раз подумал о ранах, нанесённых Воробьеву. Такими зубами нанести смертельную для человека рану можно и одним укусом. Но к всеобщему удивлению, утром Воробьёв был на ногах, как ни в чем ни бывало. Рука, распластанная до кости, по его уверениям ничуть не болела. Ах, если бы мы в тот момент заострили на этом факте своё внимание! Но тогда мы все были рады счастливому исходу ночного инцидента, и больше всего нас волновал вопрос нашего возвращения. И мы все приписали быстрое заживление раны, здоровому организму самого Воробьёва. Гораздо позже мы поняли, что слюна этих кошек обладает поистине волшебным свойством, оказывая потрясающее ранозаживляющее действие на человеческий организм, впрочем, и на кошачий, несомненно, тоже. Той ночью рану, вероятно, обработали плохо, кошачья слюна попала в неё, и за ночь сделала своё дело, утром рана была не такой опасной, как нам показалась вчера. У котят и молодых кошек слюноотделение обильнее, чем у взрослых, видимо, пока растут клыки, кошки привыкают к своему оружию, учатся им пользоваться, зачастую ранят себя, а слюна помогает заживлять раны.

Лосев насилу снял с кошки шкуру, нож с трудом брал её. Шкуру оставили, а мясо отдали собакам, они спасли не одну жизнь этой ночью, мы были им благодарны. Наш план стал один – уйти как можно дальше, в спешном порядке наша рота покинула опасное место, ночью мы сливали горючее из ЗИЛов в две машины, собирали, грузили, за день мы обязаны преодолеть возможно большее расстояние. Весь остаток бессонной ночи мне чудились глаза, следящие за нами из темноты, и не только у меня одного были такие ощущения, ведь кошка была не одна, так сказал наш часовой. У нас появился враг, и все мы с тревогой следили за солнцем. Нам казалось, что сегодня оно быстрее, чем обычно стремилось к закату.

Была у нас, конечно, надежда, что кошки не последуют за нами, но готовились мы к худшему. Мы расположились как можно ближе к воде. Полагаясь на боязнь к ней кошек. Предположение оказалось верным, кошки не нападали с воды. Основной же нашей преградой стали костры. Для обороны мы подготавливали сплошную огненную стену. Для этого весь остаток вечера, пока не скрылось солнце, мы заготавливали топливо для костров, собирали валежник, рубили еловые ветки, молодые деревья. Можно сказать – смешно, у вас боевая рота с боевым вооружением, а вы испугались каких-то кошек? Но всё было до ужаса ненормально. По истечению недели я уже не верил никому, ни командиру роты, ни остальным офицерам, ни прапорщику Лосеву. Мне казалось, они меня дурят, все офицеры посвящены в какой-то тайный план, а меня исключили, потому что я оказался на месте взводного случайно. А что? Всё может быть, рассуждал я. Карта могла быть специально переделанной, на ней изображено одно, а на самом деле не должно было быть там этого села, что мы искали. Я его не видел, только знал, что оно невдалеке, мальчишек видел. Наши следы, что мы не нашли с Лосевым, так мы ехали по следам снежинского отряда, может, он нарочно свернул не туда, а мы поехали за ним, по карте же едем, а она – неверная. Лосев, наверняка, тоже в курсе, как ему доверяет капитан Невеличко, не узнаёт он зверей и птиц, так может, врёт? А может, меня, сопляка, нарочно отправили на разведку с Лосевым, чтобы я поверил этой чертовщине? Может, нас специально отправили сюда, чтобы что-то разведать? Может, Невеличко нарочно приказал ехать этой дорогой? Эксперименты, может, здесь какие проводили, кошка ведь настоящая. Может, не только кошки здесь водятся? Вооружили нас как на военную операцию, только горючего что-то пожалели, лейтенант Лютаев, личных вещей взять на два месяца, учения серьёзные, так мне сказали в штабе перед отправкой на учения, костерил всех, когда бежал на марш-броске, обливаясь потом, считал, что надо мной нарочно подшутили, а теперь рад этому обстоятельству, что поверил и взял кое что из личных вещей.

С наступлением сумерек мы разожгли первые костры, капитан приказал экономить патроны, зря в кошек не палить. Миновала полночь, никто не спал, но всё было спокойно. Я заснул у костра, от тепла меня разморило. Разбудил меня Лосев, азарт охотника ему уснуть не давал. Был же он озабочен поведением собак, они учуяли кошек задолго их появления. Командир приказал зажечь все костры. Мы оказались в огненном плену, а кошки между тем всё не появлялись. Но собаки не находили себе места. И вот когда я решил, что кошки испугались наших костров, я увидел одну из этих тварей. Почти сливаясь с темнотой ночи, она сидела невдалеке и наблюдала. Потом я заметил ещё, ещё, и ещё. Они окружили нас полукругом. Нас отделяло друг от друга всего несколько метров. А если они попробуют прыгнуть, подумал я. Мне стало нехорошо от этой мысли. Командир разрешил применять оружие только в крайнем случае. Поэтому мы только подкидывали дров в костёр. Вот так мы провели остаток ночи, друг напротив друга. Как только чуть забрезжил рассвет, твари нас покинули.

И мы покинули это место, как только опасность миновала. Я, Лосев, Борис и ещё несколько ребят отправились искать место для лагеря, такое место, где можно было бы быстро соорудить защитные укрепления, и наша техника должна туда добраться прежде, чем закончится горючее, больше бросить машины мы не могли себе позволить. Двигались мы налегке, взяв с собой только автоматы, ничего лишнего. Мы всё дальше удалялись от места неудачной ночёвки, но на душе спокойнее не становилось. Наконец, нам попалось подходящее место у реки, и лес был на удобном расстоянии, не близко, но и не далеко, сержанта с одним солдатом я послал навстречу роте, с остальными стали готовить лагерь, ещё ночь нам предстояло провести почти без укреплений.

И каждую последующую ночь мы были вынуждены по-прежнему спасаться от кошек. Нам всё же пришлось в них стрелять, тратить драгоценные патроны. Эти твари ничего не боялись. Как только одна из них перепрыгнула костёр, стали прыгать многие. Только после того, как мы подстрелили нескольких, они перестали нападать, даже не подходили близко, опасались выстрелов. Но они не оставили нас, они становились хитрее, изворотливее, они ждали наших ошибок. Единственным нашим союзником было солнце, но с каждым днём закат приходил раньше, чем вчера. А нам надо было столько сделать до наступления зимы! А находиться в лесу с наступлением сумерек было равносильно самоубийству.

Днём мы рыли землянки, заготавливали дрова, охотились, ловили рыбу. Мы предприняли ещё попытку найти людей, слили в один ЗИЛ остатки горючего, капитан вызвал добровольцев, но всё оказалось напрасным, они вернулись ни с чем. И мы перестали искать людей, мы нуждались в каждой паре рук, чтобы пережить очередной день. А ночью мы по-прежнему ждали появления кошек. Мы все хотели выжить, и не стать добычей этих тварей. В первую зиму от их клыков погибло одиннадцать моих товарищей. И из них мы похоронили только троих. Остальных кошки унесли с собой. Частями. Просто рвали ещё живого человека, хватали кусок и уносились с добычей прочь. И мы до сих пор не знаем, где живут эти твари. Не знаем даже близко или далеко их логово. Мы хотели добраться до них и убить их всех днём, должны же они спать, но собаки не идут по их следу. К тому же они нападают не каждую ночь, бывали недели, когда мы их не видели, они даже близко не подходили к лагерю, а когда воскресала в нас надежда, что их мы больше не увидим, они появлялись вновь.

Саблезубые умеют менять тактику охоты, когда мы соорудили стену, вырыли ров, они перестали нападать на наш лагерь, но они не оставили нас в покое. Они частенько приходят по ночам и караулят по другую сторону рва, могут провести так всю ночь. Иногда они часами рычат, ревут, они не дают нам спать, они пытаются спровоцировать нас, хотят, чтобы мы вышли и устроили на них охоту. И не дай Бог кому-нибудь задержаться в лесу до сумерек, не рассчитать время возвращения, кошки оказываются тут как тут. Они чуют нас, и если бы не собаки, как знать, сколько бы нас уцелело к сегодняшнему дню.

Глава 6. Первая зима чужеземцев