Точка столкновения

В нескольких метрах от Джейсона, задыхающегося в болезненно-сладостных тисках своего безумия, отделенный слабым кустиком елового подроста другой армидейский маньяк, также отмеченный красными линиями на наплечниках, также наслаждался отведенной свободой. Сидя на коленях неспешно обнюхивая тело сквозь брюхо пригвожденного мечом к земле еще бьющегося в агонии задыхающегося волка бывалый безумец, ножом сделав надрез в области шеи мучимого зверя головой прижимаемого к снегу, зубами впился в его обнажившуюся сочную живую плоть, с визгом чужой приятной боли отхватив от нее кусок. У стоящего рядом Джейсона потрясенного восхищенного смелостью креативностью случайно замеченного привлекшего внимание акта в перегруженной черепной коробке снова послышался коварный женский смех иные скребущие шипящие лихорадочные звуки, пытаясь отмахнуться от которых он замотал своей плывущей растекающейся головой. Каменея в бешенной удушающей эйфории, закатив глаза от удовольствия, возрастной меченый безумец, вставая, обратил внимание на пристальный взгляд собрата Джейсона вот только кровью дополнившего раскрас лица. Оба психопата поняли друг друга без слов. Джейсон, со зрачками расширенными до предела содрогаясь от тяжелых ударов сердца, расплылся в безумной улыбке. Тот в ответ тоже скривил в усмешке окровавленные губы онемело истекающие слюной, смертельно кроваво вынув меч из надкусанного волка, чем прекратив агонию которого, напоследок подмигнув разделившему его поступок размалевавшему рожу сопляку только начинающему свое странствие по дебрям безумия. Командирский горн зазвучал где-то за деревьями, где-то далеко, поторапливая, заставляя двигаться дальше. – Все, вздохнули немного и вперед! Вперед! – давя усталость, кричал кто-то из имеющихся поблизости сержантов. Измотанные бойцы через силу двинулись дальше; Джейсон, распираемый чем-то темным, пульсирующим внутри, непонятно откуда беря силы, выскочил вперед, уже за следующими деревьями столкнувшись с новой группой волков.

Двигаясь за трубными спасительными зазываниями родного для армидейцев горна оглашающего бесконечные снежные дебри, неся потери, утопающий до колена в сугробах рассеянный отряд отбиваясь пробирался вперед. Армидейцы лучше защищенные еще пока держались, а вот Людей Волка оставалось все меньше. Вэйнон старался прикрывать слабо защищенных аборигенов, подставляя волкам себя. Закручивая, швырял он свой огромный меч Акрос прямо в лохматые ряды, крича его имя, заставляя его также вращаясь, на лету снова разрубая возникающие на пути вражьи туши со шлейфом крови возвращаться в руку. В очередной раз, дав ребятам уйти, он остался длительно и упорно рубить врага кажущегося бесконечным, отбиваться от скалящихся рычащих тварей с удовольствием зажавших его в кольцо. Последний из этой волны лохматый уродец, с распоротым боком стоная, сбежал, скрывшись за деревьями, а громила Вэйнон опершись на острием упертый в снежную подножную твердь Акрос решил ненадолго остановиться. Родной горн трубил с надрывом где-то вдалеке, волки преследовали основную группу, от которой он отстал, то есть затерялся, удачно получив возможность покоя.

Волчье отродье спеша основную группу атаковать, слышно проносилось где-то за деревьями, его не замечая. Под листами потрепанной брони сочились разорванные стонущие раны. Понимая, что силы на исходе громила Вэйнон дал себе немного передохнуть, чуть уравновесить дыхание. Подняв глаза, взглянул он на неподвижно застывшую белую пелену, затянувшую здешнее небо, услышал ветер, шумящий в сосновых ветвях, легонько едва ощутимо обдувающий лицо, почувствовал первозданность и тишину, наполняющие этот необычный лес вне того насилия что они собой принесли. Увидел то, чего живя обычной жизнью не заметить, и по достоинству не оценить – обычное тихое утро в зимнем антураже, простую красоту чтобы постичь которую через ужасы устлавшие сюда дорогу определенно стоило пройти (по его мнению). С удовольствием и приятной расслабленностью вдохнул он полной грудью, втянув свежего морозного воздуха. Опустив глаза, нежеланно врезался в разрубленные подергивающиеся волчьи туши, потеки и брызги их крови на снежной белизне. Ведя глазами увидев тело одного из Людей Волка где-то сбоку, потрепанные останки собрата армидейца за деревьями, взрывом последней гранаты убившего себя и с десяток врагов оказавшихся вблизи, громила Вэйнон не мог не проникнуться невероятной глупостью всего этого. Дав человеческой душе своей немного облегчиться, потом поныть немного, как обычно сам с себя усмехнувшись, рукоять клинком блещущего Акроса сжав обеими руками, темный здоровяк бросился догонять остальных. Свою работу он делал хорошо, к несчастью или счастью, и сейчас его помощь была нужна как никогда – до деревни нужно было добраться, теперь просто из принципа.

Рэвул сильно в бой не рвался, двигаясь в центре основной группы среди армидейцев, недалеко от командира, в царящем вокруг хаосе успев убить и помочь в убийстве нескольких волков. Единственное что заботило его сейчас – то насколько мучительной и затяжной будет его смерть, мысленно к которой себя заранее он подготавливал. Неизбежно очередной волной атаки в плотном сосняке отряд разбрелся, отбившись от двух волков Рэвул увидел армидейца зажатого со всех сторон. Окружившие волки навалившись парой десятков не щадя своих жизней все-таки повалили армидейского громилу на снег, подбежавший ему на помощь Рэвул едва успел ударить крайнюю из его атаковавших лохматых тварей как произошел мощный разрывающий взрыв. Детонировали сразу несколько гранат разом. Армидеец проигрывая, подорвал себя вместе со своими палачами.

Оглушенный контуженный Рэвул заваленный волчьими тушами, их разлетевшимися внутренностями, все позабыв, поднимался с земли, не понимая, кто он и где вообще находится. Несколько мгновений тишины прострации глубокого шока и взревевшая в голове боль прорезавшая тело снова вернула в чувства. Сжав руками разламывающуюся на куски голову, постепенно осознавая произошедшее, шокировано он смотрел на останки в золотистой стали надорванными кусками сложившиеся в неглубокой воронке, в окружении подергивающихся лохмотьев, оставшихся от волков. Едва пришедшее в себя его изнеможенное сознание запылало приступом паники. Знающий только что нужно двигаться дальше вот только непонятно куда, подскочив, весь измазанный в волчьей крови, он бросился бежать, нестись со всех ног, куда глядели глаза. С кровотечением из носа и ушей, совсем не слыша завывающего где-то там отдаляющегося армидейского горна, он как умалишенный просто бежал по лесу. Волк полярной окраски, накинувшись, повалил его на снег, принявшись душить, пастью смертельно сжав шею. Рэвул сначала попытавшись сопротивляться от боли чисто машинально, в итоге решил просто успокоиться, дать неизбежному случиться. Сквозь серые тона чудовищной боли он смотрел в небо, на белый облачный слой его закрывший, спокойно оставляя этот мир, пока белесый зверь, трепля его шею, сдавливал на ней свои зубы. Будто бы назло уже где-то под конец, за мгновение до желанного освобождения, все обломав, возникший непонятно откуда армидейский здоровяк зарубил волка душащего Рэвула уже можно сказать ступившего на тот свет. Оказавшись медиком, армидеец принялся стучать по щекам улетающего неведомо куда аборигена, молить его остаться, не уходить, вколов ему обезболивающее, спешно начав заклеивать волшебным гелем раны, оставленные на шее. Вопреки стараниям армидейца тяжелый ненавистный мир встал кадром в голове Рэвула, после чего для него все заволокла темнота.

Как гласили артэонские военные уставы, в кратком пересказе: «В случае получения повреждения, ранения препятствующего выполнению боевых задач, в дальнейшем несовместимого с жизнью, дабы не быть обузой для своих боевых товарищей и не ставить под удар выполнение общей миссии. Солдату надлежало, заблокировав все эмоции, оставшись холодным разумом принять единственное правильное решение – самоотключиться». В нынешнем изматывающем бою, как и в любом другом, в соответствии с требованием устава, получая тяжелые ранения армидейцы не дергаясь закрывали глаза щелкая условный тумблер где-то в глубине себя, разумно себя отключая, избегая мучений, криков боли. Ну, или всегда храня гранату на такой случай, не задумываясь, они уходили на тот свет, унося врагов с собой, ведь на жизнь эти существа смотрели не совсем как слепо ценящие ее за счет инстинктов люди, хотя всю жизнь они пытались людьми быть.

Разумно управляемые волки старались вести атакуемый отряд по своеобразному коридору в обход своих логов. Но путь, которым протекало развернувшееся динамическое боестолкновение меж зверьми и представителями рода людского, шел через места волками обжитые, по местному «Долиной Волков» называемые. И отбивающиеся от волчьих атак бойцы израненного смешанного воинства заблудшими группами своими нередко натыкались на торчащие из снега бугорки, с виднеющимися в их вершинах входами в подземные норы, в своих истоптанных окрестностях, как правило, заваленные обглоданными костями. Обезумившие армидейцы не сумев себя сдержать, то и дело забрасывали разрывные гранаты внутрь попавшихся по пути волчьих обиталищ надеясь застать там «детенышей ненавистных тварей». Но всякий раз зря – все норы оказывались пустыми, а гранаты зачастую проваливались непонятно куда и взрывались где-то в далекой глубине.

Майор Калегром поддерживая единство источающегося отряда из последних сил дул в горн, успевая отбиваться от волков. С очередной волной волчьих выродков вылетевших из-за деревьев, в потоке обычных серых шкур выпрыгнул огромный черный их представитель, тут же используя пасть сломавший шею подвернувшемуся на пути армидейцу. Черная Стая пожаловала, что говорило о том, что силы у волков кончаются, и они бросают в бой имеющиеся козыри. Огромный волк, желая заткнуть армидейскую дудку, объединяющую бьющееся воинство, кинулся на командира Калегрома, увернувшись от его меча. Окружающие бойцы были заняты схваткой с рядовыми волками, и ничем помочь не могли, поэтому майору пришлось в одиночку схватиться с черношерстной превышающей в массе тварью. Уклоняясь от огромной клацающей пасти, длинных когтей царапающих по броне, не давая завалить себя на снег майор, пытался задеть изворотливого врага мечом. Но громадный волк, умудрившись схватить клинок зубами, вырвав меч у майора из рук, встав на задние лапы, навалившись всей свой массой, все-таки повалил крупного армидейца, когтями передней лапы впившись в его бок, своей тяжестью прижав к земле. Отогнув огромную голову в сторону, торчащий из пасти клинок меча рычащий зверь начал вдавливать в шею его владельца. Майор, прижатый к земле, руками уперся в лезвие собственного меча, удерживая его в миллиметрах от своей шеи, пока оно, прорезав перчатки, продавило кожу на ладонях, выпуская синюю кровь.

Ослабляемый болью в боку, куда меж пластин потрепанной брони жуткий волк сумел вонзить когти, армидеец неизбежно проигрывал. Помощь подоспела со стороны: кто-то из армидейских сержантов расправившись с атаковавшими волками, удачно швырнул кинжал, вонзившийся в спину их главаря черной масти. Огромная тварь, взревевшая от боли позабыв про майора, кинулась на оказавшихся рядом бойцов с ее приспешниками почти расправившихся. Взятый в кольцо громоздкий волк бился о щиты, уклоняясь от ударов армидейских мечей, успевая заваливать более уязвимых Людей Волка моментально ломая им шеи. Майор Калегром, подобрав свой меч резко подскочивший, от боли в разорванном боку едва не потеряв сознание на ногах удержаться не смог, рухнув на снег. Огромный волк, прорвав сжавшее его кольцо, снеся пару армидейских здоровяков, снова кинулся на майора желая докончить начатое, но в нескольких метрах от жертвы его голова, часть шеи внезапно разлетелись на куски от прицельного попадания стрелы с взрывным наконечником. Майор, забрызганный волчьим фаршем, еле успел прикрыть лицо одним из наручей, по стали которого, как и по остальной его броне звякнули осколки разбросанные взрывом. Оглушенный медленно встав, он потратил драгоценные секунды, благодарно отдав честь молодому рядовому, истратившему последнюю драгоценную стрелу ради его спасения, следом вопреки боли дунув в горн, назло врагу снова созывая рассеявшиеся по лесу остатки отряда.

Другая атака представителя Черной Стаи и его приспешников оказалась более удачной. Несколько армидейцев валялись мертвые разорванные в клочья среди заснеженных елей; огромный черной масти волк, передними лапами стоя на груди и голове несчастного из Людей Волка, едва живого от потери крови, в окружении скалящихся рычащих серых собратьев сжимал острые зубы на едва дышащей шее. С довольным шипением на выдохе, рыком и резким мучительным для удушаемой жертвы сжатием челюстей на любое ее движение реагируя, разумный волк осознанно затягивал казнь. Командирский горн вопреки всему снова зазвучал где-то неподалеку. Черношерстный вожак вынужденный быстро свои издевательства прекратить, пастью измазанной синей краснеющей на воздухе кровью недовольно рыча, уставился в направлении раздавшегося объединяющего отряд трубного завывания, мысленно отправив туда окружающих подчиненных умчавшихся бегом. Оставшись один в тени елей, среди изодранных людских тел черный размеренный в поведении волк едва собравшись двигаться далее, услышал шорох где-то рядом.

Обернувшись, разумный зверь заметил армидейца, дрожа присев на одно колено пытавшегося вместиться за пнем чуть позади проема меж стволов двух сосен, периодически полными ужаса отражающими юность глазами из-за своего укрытия поглядывающего. Пастью сочащейся слюной смешанной с кровью испустив протяжный злобный рык, волк немедля бросился в атаку. «Нет! Пожалуйста, нет!» – отскочив от пня назад и чуть в бок, выставив клинком перед собой трясущийся меч, молил армидейский салага, в ужасе глядя на огромного свирепого зверя со всех ног несшегося прямо на него. В нескольких метрах от армидейца волк в проеме меж двух сосен лапой ступил рядом с маленьким диском пехотной мины чуть присыпанной снегом, в активированном состоянии горящей рунами на корпусе. Оглушающим хлопком раздался взрыв, изрешеченная осколками огромная черная туша бездыханно вывалив язык, врезалась в пень отделяющий бойца, сменившего притворную гримасу страха на жестокую улыбку. На всякий случай, обезглавив останки верховодящего волка, вовремя успевший прийти в себя истекающий кровью из-под перекошенного шлема последний оставшийся из взвода солдат, прошелся меж тел своих сослуживцев, наблюдая травмирующую картину. Среди трупов, юный и ни к чему в этой жизни пока серьезно не привязанный сквозь Малдорум размышляя как быть неистово расширенными глазами, он смотрел перед собой. Видя свою жизнь разорванной пополам, боясь после всего в безумии увиденного и содеянного становиться собой настоящим, не желая ночных кошмаров и существования двуликим оборотнем, решив больше не продолжать этот тяжелый путь, закрыв глаза, он самоотключился. В секунду омертвевшая телесная оболочка, скрежетом стального облачения нарушив тишину, простерлась на снегу.

Вэйнон из последних сил отбивался от волков. Ввиду сильных повреждений ему пришлось снять элементы брони, покрывавшие левую руку, из-за разрыва связи с остальным бронекостюмом повисшие тяжелыми мешающими железяками. Прикрытая только рукавом термокомбинезона левая рука, оставшись незащищенной, в постоянных схватках изрядно израненная волчьими зубами, кровоточила в нескольких местах. Разрубив последнего из очередной волны лохматого уродца, Вэйнон отшатнулся назад, когда из-за деревьев громадой на него вышел очередной черношерстный главарь, свирепый, но заметно потрепанный, сочащийся кровью из ран под взлохмаченным густым покровом, оставшихся от уже случившегося знакомства с армидейцами. Командирский горн, зовя, надрывался где-то в сотнях метров, а Вэйнон смотрел в горящие ярко-желтым огнем хищные глаза огромной твари, с которой остался один на один. Крепче сжав Акрос, он кинулся на очередного представителя Черной Стаи пришедшего за ним лично. Огромный волк, проявляя невиданную ловкость изворотливость, уклонялся от меча, пытаясь наброситься на армидейского громилу, завалить его на снег, но Вэйнон ничуть не уступал ему в мощи, оставаясь на ногах.

В процессе схватки огромный Акрос остался вонзенным в дерево, призвать который времени враг не оставлял. Вынутый из-за плеча уже грязный от волчьей крови гладиус, вывалившийся из руки пронзенной волчьим клыком, протиснувшимся в зазор меж элементами брони, остался валяться где-то в снегу. Вэйнону пришлось безоружно схватиться с хозяином этого леса, удерживая руками огромную зубастую пасть. Выдержав несколько нападок массивной зверюги, в итоге Вэйнон все-таки свалился на снег, в то время как огромный волк попытался схватить его за лицо, упершись зубами в заскрежетавшее в тисках пасти забрало, дав заглянуть внутрь своей глотки. После произнесения специального заклинания из «манжеты» венчающей оставшийся из наручей над отогнутым вниз кулаком армидейца выдвинулось кинжальное лезвие. Не раз спасавшее жизнь выдвижное острие Вэйнон, что есть силы, засадил в бок огромному навалившемуся сверху волку. Могучий зверь, взревев от боли бросив армидейца, кинулся, попытавшись умчаться прочь, и тут уже Вэйнон ухватился за его шею. Не отпуская сжатого в объятии волка бьющегося в дикой боли изливаясь кровью, повиснув на его шее, Вэйнон лезвием, выдвинувшимся из наручной бронепластины усердно распарывал ему брюхо. Спустя полминуты отчаянных стараний, сбив Вэйноном снег с нескольких деревьев, носясь кругами обезумивший от боли волчий предводитель все же скинул вцепившегося армидейца. С изодранным брюхом, вываливающимися внутренностями истекающий синей спустя секунды краснеющей кровью огромный зверь, чуть потоптавшись, понимая свою неизбежную кончину, кинулся из последних сил. Вэйнон успел прокричать имя своего главного меча и выставить для его поимки руку, Акрос оказался у него за мгновения до столкновения с ревущей тварью, тут же свалившейся с надрубленной головой. Вторым ударом он обезглавил тварь, без сил рухнув на колени рядом с бьющейся в судороге ее тушей, немного восстановив дыхание, заклинанием убрав с трением стали скрывшееся не раз выручавшее выдвижное лезвие. Несколько секунд покоя, немного обезболивающего со специальной примесью разгоняющей по венам кровь из шприца-тюбика растекшегося по организму, и он бросился догонять отряд.

Измотанные остатки войска концентрировались вокруг командира, уже сильно не разбредаясь, продолжая двигаться через лес кажущийся бесконечным. Но командир продолжал периодически дуть в горн, давая надежду всем возможным затерявшимся, отставшим. Чертовы волки не ослабляли натиск, все также жертвуя собой, бросаясь под мечи ради минимальных повреждений своему врагу. На одной из полян бойцы увязли, отбивая очередную волну всесторонней атаки, перерубая всех лохматых тварей вокруг себя, бросаясь помогать товарищам. Джейсон, с побелевшими губами, бледнеющим лицом из-за обильного кровотечения под потрепанной броней, насквозь проткнул очередную набросившуюся волчью тушу, но вынув меч добивать не стал, решив оставить, дать помучиться, двинувшись дальше. Оставленный истекать кровью обезумивший волк, сваленный на снег, увидел перед собою что-то, отчего неистово будто довольно зарычав; хромая кинувшись к пригорку в центре поляны, самоубийственно ворвавшись в снежный бугорок в низовье его склона, он провалился в скрываемую за ним огромную нору. Из-под земли раздался чудовищный утробный рев, пригорок в центре поляны задрожал и, разрушив его, на поверхность из своей берлоги выбрался великанский белый медведь.

Передними лапами ступив на снег, в зубах сжимая тело потревожившего его покой волка, увидев окружающих со всех сторон истрепанных уставших бойцов смешанного воинства явно не готовых к такому повороту, с утробным гулом белошерстный гигант задумчиво завис. – Тихо, тихо! Все замерли, – послышался голос майора Калегрома, понимающего, что этот медведь просто животное, к их с волками разборкам не имеющее отношения. Но недовольный своим пробуждением лесной монстр, выплюнув волчью тушу, издал протяжный брызжущий слюной рык, кинувшись на ближайших солдат, сразу растоптав двух армидейцев не имевших перед этим гигантом никаких шансов на спасение. Наплевав на полетевшие со всех сторон стрелы, не способные пробить толстую кожу, пробужденный великан Вечномерзлого леса несся прямо на Джейсона. Меченый безумец замер, понимая бессмысленность бегства, крепче сжимая меч, готовясь встретить смерть, но в последнее мгновение майор Калегром удачно оказавшийся рядом вдруг оттолкнул его, себя подставив под огромную пасть. Джейсон свалился на снег, а тело майора с треском смятой брони было стиснуто в глыбах зубов. Огромный хищник принялся трепать тело, рыча с ума сходя от вкуса артэонской крови. Тем временем упавший рядом Джейсон, резко подскочив, умудрился сбоку мечом почти полностью рассечь медведю-великану горло, с секундной задержкой выпустив галлоны крови. С перерезанной глоткой чудовищный зверь, обезумив, принялся носиться кругами, растаптывая не сумевших увернуться бойцов, снеся множество деревьев. В итоге сраженный телескопическим копьем, еще оставшимся у одного из армидейцев, четко попавшим прямо в глаз, он свалился бездыханно.

Едва наступило затишье, все кто был по близости столпились вокруг переломанного тела командира, который, как и полагается самоотключился, оставив свою оболочку беззвучно истекать кровью. Поднявший забрало на шлем, его заместитель лейтенант Марн которому эту потерю нужно было осознать, глядя на тело, ненадолго позволил себе растерянный ступор. Без твердого отца-командира посреди ледяного леса оставшись просто толпой, все, включая самых конченых из золотящихся безумцев в сожалении молча опустили глаза. – У него ведь две девчонки, маленькие еще совсем и два пацана, оба солдаты, – глядя на тело майора с которым где-то там дружил семьями, оторопело озвучил Марн. – Да, как у всех у нас, – понимая, что нужно двигаться дальше один из немногих командиров взводов доживших до этого момента решил прервать «погружение в боль утраты», вырвав из левой руки тела командира немного погнутый золотистый горн швырнув его Марну, напоминая, что он теперь за главного.

Мысленно попрощавшись с погибшим наставником, на секунды закрыв для этого глаза, Марн крепко сжал в руке перешедшую золотистую духовую трубу. – Все, собрались и вперед! Двигаемся дальше! – резко открыв глаза, также резко он примерил на себя роль командира. Едва собравшись двинуться в общей массе, меж выполняя приказ побредших дальше силуэтов Марн вдруг увидел безумца Джейсона стоя на месте лицом смотрящего на тело командира, но с опущенными глазами и едва заметно улыбающегося. Застыв на меченом безумце полным клокочущего изумления и растерянности взглядом, отражающим вьющиеся мысли: «Почему он? Почему именно этот ублюдок?», Марн столкнулся с непониманием – зачем майор пожертвовал собой ради него, зачем так распорядился своей жизнью? – Ты урод теперь должен жить за двоих, ясно?! – с досадой рявкнул он, гневно глядя на Джейсона. Меченый безумец внешне не отрицал своей косвенной причастности к смерти командира, но как и всегда в здешнем состоянии внутри не чувствовал ничего кроме пустоты, его сейчас забавляющей. Ответивший Марну кивком он, как ни в чем не бывало, двинулся вместе со всеми дальше. Единственный вывод, уже на ходу для себя сделав – волков нужно по возможности стараться добивать, хватит «играть» с ними.

Завывания ставшего путеводным горна стали короче и реже. Направляемый теперь лейтенантом Марном израненный отряд, отбиваясь от волков, продолжал двигаться вперед. Волки сбавили суицидальный настрой. Потрепав бойцов, частично сорвав с армидейцев броню, теперь окружая, они старались метить в открытые кровоточащие места, избегая столкновений с клинками. Служащая главным ориентиром среди лабиринтов леса сотрясающаяся громом заверть жуткого Вихря Таргнера багряной массой вращающаяся в центре источающегося бледного облачного слоя ею завитого, в дополнение к нарастающему напрягающему гудению стала издавать пискливые гулкие разлетающиеся над долиной стоны, все также извергаясь молниями.

Остатки отряда вывалились на ледяной под незначительным слоем снега кров круглого приличных размеров озера. Выживших осталось меньше двух сотен: пара десятков Людей Волка, остальные армидейцы. Волки, не заставив себя ждать, хлынули со всех сторон, зажав бойцов в центре ледяной присыпанной снегом глади. Выставив линию щитов, ощетинившись остриями оставшихся копий и клинками мечей, остатки сводного отряда заняли круговую оборону. Сил двигаться дальше не было ни у кого, и всем казалось, что это озеро есть последний рубеж. Волки продолжали прибывать из побережного леса своей массой заполняя образованную льдом гладь, окружив со всех сторон своим морем, не оставляя выжившим надежды, набрасываясь на щиты со звериной яростью, бешенством, торопясь добить. – Давайте подорвем остаток шумовых гранат! – пока бойцы по краям держали оборону, где-то в центре их сжавшихся рядов перекрикивал рычание зажавшего волчьего моря Вэйнон. – У каждого одна такая есть, должна быть. Активируем функцию единовременного подрыва, создадим огромную бомбу! – прорвавшись через толпу, обращался он к Марну. – Нас всех оглушит, разорвет барабанные перепонки к чертовой матери! – резко возразил ему теперь командир Марн, глаза которого заметно отяготила ответственность. – Выбора нет, нам всем конец, терять нечего. Заткнем уши, завалимся на лед, основная волна пройдет над нами. У поганых волков слух мощнее, мы если не оглушим то распугаем этих чертовых тварей, они в ужасе разбегутся на километры. Хоть у кого-то из наших молодых появиться возможность спастись, – задыхаясь от усталости, настаивал громила Вэйнон. Марн примиряясь со сложившимися реалиями поджавший губы, взглянув в горящие глаза темнокожего лихача согласно кивнул.