Точка столкновения

– Это какое-то подражание диким традициям? – указывая на бусы из ушей, не смог промолчать Рой уставший от бесконечного стресса. – Это? – нахмурившийся белокаменный маньяк уставился на свою грудь, на ее оригинальное дополнение. – Это то, что ждет каждую вонь, которая посмеет сопротивляться, – сам о своем чудовищном украшении вспомнив, предавшись увязанным с ним бодрящим воспоминаниям, взяв его в руку и принявшись рассматривать, прохрипел вроде как здешний офицер. – Кровь за кровь. Не вникай мальчик, это наше с ними личное, – добавил он с дьявольской улыбкой, выпустив из пальцев удерживаемый шейный атрибут. Не желая развивать этот разговор, пугающий командир отражающий настрой артэонских вояк опустив мрачный взгляд но, гордо выправившись, с деловито сложенными за спиной руками двинулся в сторону развертываемого лагеря. Оставив Роина один на один с его взбесившимся от нарастающего кошмара сердцем.

Сначала подумывая отправиться верхом на летучке, затем поняв, что в людском городе будет просто негде приземлиться, да и не желая пугать туземцев Майлс порешил выдвинуться на переговоры просто пешком. Взяв с собой только Роина, Калебу велев остаться в лагере. Ближе к вечеру погода рассвирепела окончательно, с небес плотно посыпался снег, хлопья которого трепал морозный ветер. Майлс сам всегда по форме настоял на том, чтобы Рой снял подаренную меховую накидку, оставшись в золотистом официальном облачении вопреки разбушевавшейся метели. Ночной мрак в условиях непогоды опускался очень быстро. По колее дороги двигаясь в сторону скрывающегося в темноте и усиливающейся метели города, оставив лагерь вояк за спиной, Рой наступил на что-то камнеподобное присыпанное снегом и землей, потревоженное пугающе завибрировав поджавшее свои обрамляющие лепестки. – Какого хрена! – в испуге вырвалось из него. – Земляная бомба, то есть мина, получается для транспортеров, иначе мы были бы уже мертвы. Наступай осторожней, здесь могут быть сюрпризы и для пехоты! – на воющем ветру прокричал впереди идущий Майлс, напугав своего помощника до мурашек. Рой, сначала в страхе остановившись, не собираясь дальше делать и шагу видя, что укутавшемуся в плащ Майлсу решительно прорывающемуся сквозь валящий снег сейчас до него нет дела, вынужденно поплелся дальше, стараясь наступать на снежные следы своего начальника плохо различимые в сгущающемся мраке.

Скинув капюшоны, щурясь под ветром снегом бьющим по лицу, с поднятыми руками они подошли к запертым, северным главным воротам города, прекрасно понимая, что черными тенями с вершины его стены за ними наблюдают. Со скрипом петель отворилась калитка по центру бревенчатых створок, предлагая войти внутрь. За воротами на прилегающей к ним площади столпилось не меньше сотни всевозможно вооруженных бородатых мужиков в чешуйчатых доспехах. Пока шла процедура обыска Майлс, по ходу представлял себя и своего помощника. По окраинам привратной площади с задранными готовыми к стрельбе стволами, накрытыми тряпичными чехлами стояли массивные гаубицы; под стенами в промежутке отделяющим их от городских строений также в боевой готовности замерли ряды мортир, теряющиеся за углами. Повсюду горели костры, у которых согревались дежурящие у орудий степные вояки. В дополнение к заминированным подступам к городу замершая в готовности обильная здешняя артиллерия давала понять, что представшие защитники Винсулы настроены серьезно.

В уже ночной темноте по декадентским в своем оформлении лишенным освещения местами еще не до конца восстановленным после пережитых осад улицам, стража повела их в здешний государев дворец. Большая часть оконных проемов строений складывающих городок была заколочена, затворена ставнями; но все же редкие зашторенные окошки светом горящим внутри в дополнение к улавливаемым обрывкам печного дыма треплемого ветром говорили о жизни теплящейся здесь. Стенами неказистых улочек, укрывшись от порывов воющей метели, пройти предстояло в самую их глубину. Являющий здешний дворец медовый зал, снаружи изрезанный узорами, главный вход в который украшал своеобразный портик, выполненный из дерева, как и все это творение степной архитектуры, громоздясь на возвышении в задней своей части разрастался двухэтажной пристройкой вмещавшей жилы покои. Внутри откровенно пропахший луком и дымом в большей части погруженный во мрак вытянутый встречающий гостей зал, сразу распростершись за проемом входных ворот, чуть освещался светом из горящего камина. Роин промерзший на ветру, попросился у окружающих стражников к огню согреть озябшие руки. Не заставив себя ждать, в обогретый полумрак в сопровождении верных гридней вышел являющийся причиной всего переполоха здешний князь. Облаченный в осеребренный панцирь, с выгравированным на груди в свирепом рыке ощерившимся степным койотом в узорном оплетении прямых линий, отягощенный старым родовым мечом на поясе, как и все здешние мужики носящий бороду и длинные волосы, выглядящий лет на пятьдесят, хотя официально молодой. Он представился как Палир сын Солбэна Одноглазого, глядя на артэонских посланников с призрением, ничего не ожидая. В глазах этого человека Рой впервые увидел искренность, истинное отношение которого они заслуживают.

– …Ах да, слышал про вашего отца, – представив и себя и Роя, Майлс изобразив сочувствие начал сложный диалог, сразу столкнувшись с висящим в воздухе напряжением.

– Его убили вы, артэоны, – резко отрезал он, давя своим взглядом. Сын благородных кровей, выдавая хорошую генетику за укрывающей лицо бородой которого проступали приятные красивые черты.

– Ну, хорошо, – выправив улыбчиво искривленные уголки губ, тоже решил, говорить как есть Майлс. – Там за стеной в трех километрах на север стоят несколько тысяч погруженных в безумие психопатов, которые только ждут приказа, чтобы пойти в атаку.

– Знаем, видели. И разве твое наличие здесь что-то может изменить? – гремя чешуйчатой юбкой дополняющей доспех, он уселся в свое деревянное кресло, придвинутое к камину, оказавшись боком к артэонскому послу.

– Других вариантов просто нет. Послушай Палир ты же не дурак, давай как-то договариваться, искать общий язык, – игнорируя настрой собеседника, с деловой доброжелательностью смотрел на него Майлс.

– В чем я виноват? Покарал одного из бургомистров за то, что тот брал ваше золото, пережил все покушения организованные вашими спецслужбами. Я виноват в том, что хочу спасти хотя бы часть своего народа, навести порядок хотя бы на юге степей? – пальцами сплетя руки положенные на подлокотники, негромко и неторопливо говорил он, глядя в огонь.

– Не дури, – в улыбке искривил окружающие глаза морщинки Майлс. – На днях ты казнил своего третьего тысяцкого Хаму, публично колесовал его на площади у своего дворца, кстати неплохо отремонтированного… А ведь Хама был видный деятель, за права человека радевший, – с серьезной миной но опущенными глазами, произнес Майлс. Молодой князь прыснул смехом, переведенным на него взглядом спрашивая: «ты это серьезно?». Артэонский посол, когда его шутка зашла, позволил себе лишь кроткую улыбку.

– Это разжиревшее животное не знало, что такое быть трезвым, в последнее время окончательно утратив человеческие черты. Ах да, ведь вопреки всему он был вашим соглядатаем, приставленным ко мне, то есть вдобавок ко всем своим грехам еще и предателем. Так в чем проблема? Найдите себе другого продажного ублюдка, который будет следить за мной. Или что, их не осталось в моем окружении? Проблема с наймитами, решать которую вы пришли целой армией, не ища легких путей так сказать, – тоже иронизировал князь Палир. Майлс иронию оценил улыбкой.

– Ты знал, что он наш ублюдок, его убийство это вызов нам… Им, – Майлс указал рукой в северном направлении туда, где за бревенчатой оградой городка развернулся артэонский военный лагерь. – В дополнении к казне бургомистра, также начавшего сотрудничество с нами, своими нынешними действиями ты фактически подал сигнал о разрыве шаткого сосуществования, что до этого было между нами. В чем в действительности дело, что случилось? – хотел понять Майлс. Роин уступив место здешнему хозяину отошедший от согревшего огня, странно для себя внутренне пробудился, выйдя из оков нынешней апатии, пропитавшись интересом не столько к происходящей беседе, сколько к личности степного конунга, людской душой своей ощущая нечто большое за ним стоящее веющее осколками былого величия. Решив послушать разговор, привычно встав позади своего начальника.

– Сказать как есть? – уточнил князь.

– Для этого я здесь, – раскинул руки посол.

– Этому наблюдателю вами приставленному ко мне полюбилось своих спутниц до смерти забивать, периодически с похмелья. Уже все подходящие рабыни закончились. Последней его жертвой стала сестра уважаемого мною человека… Понятно, это женщина, сама виновата. Но… Сколько можно было трупы из его хибары выносить? Я много раз предупреждал его, предлагал остановиться, одуматься, но он… не внял моим словам. Как всегда. – В пробудившемся гневе сжав челюсти, Палир еще себя сдержал, в общих чертах, культурно описав сложные взаимоотношения с заносчивым (мягко говоря) бывшим подчиненным. – Это сугубо личное между мной и им, а тут приперлись вы. Хм… – усмехнулся молодой, но изношенный судьбой правитель. – Получается… из-за мрази теперь такой переполох, – высказал он свое разочарование.

– А за нормального человека слова сказать некому. Мир несправедлив, – согласно закивал Майлс, пытающийся хоть как-то развеять мрачность собеседника. – Что же поделать – нормальные ребята родину не продают, вот мы и вынуждены вербовать всяких мразей. Мне с этим вашей Хамой даже разговаривать было отвратно, этот… запах который от него исходил… Вонь, не люблю это слово, но это была именно вонь, которую он источал, терпеть было сложно. Да ублюдок, самый настоящий, но повторюсь – это был «наш ублюдок», убийство которого стало последней каплей для тех безумцев, что стоят за моей спиной. И теперь они решили предъявить к тебе ряд претензий Палир, которые зрели уже давно.

– Да понимаю, я сам все это начал, не сдержался, и так… Вы пришли меня прикончить? – Палир задумчиво и странно спокойно смотрел в огонь.

– Ну не спеши так отчаиваться. Договориться еще можно. Создание сильного княжества на территории степей сейчас мы не можем допустить. Они не могут. Такие правила диктует геополитика, образованный, понимаешь, о чем я говорю.

– Понимаю. Вы высокоорганизованная высшая раса хотите видеть нас безумными дикарями, живущими в грязи. Любая наша страна, где все более или менее нормально для вас неприемлема. Вы поддержите всякую тварь упивающуюся властью и безнаказанностью, устанавливая чудовищный диктат, закрепляя рабовладельческие порядки, а любой более или менее адекватный людской правитель для вас автоматически враг.

– Да мы подонки, в вашем случае да, это понятно. И да действительно нам не нужны конкуренты и уж тем более партнеры на диком юге.

– Вот именно, это самое страшное – вам от нас ничего не надо. Идеальный вариант для вас это если бы нас просто не было. Но мы «дикое племя» как вы говорите, плодимся и плодимся, заставляя вас реагировать, держать нас под контролем, в немощном примитивном состоянии. Вы развращаете нас, сводите с ума, руками дураков ломаете целые страны. И самое страшное, что мы рассоренные разрозненные подчиненные эмоциям, проигрывающие во всем, ничем не можем вам идеальным тварям ответить, – с предсмертной безысходностью глядя в огонь, озвучивал мысли мрачный Палир.

– Ты все понимаешь, это хорошо. Но давай боль и обиду за весь род людской оставим на потом, а сейчас поговорим как серьезные люди. Пойми я твоя последняя надежда на спасение, не делай глупостей. Эти твари стоящие там, на северной дороге, войдя сюда никого щадить не будут. Давай рассуждать по-взрослому. Ты умный хитрый сильный волевой человек достойный уважения. Вопреки нашим глазам и ушам повсюду, фактически обманув нас, ты уже можно сказать, создал южное степное княжество. Ты хочешь блага и процветания своему народу? – хорошо. Не все из нас конченые твари и с нами все равно можно договориться. Но только давай найдем точки соприкосновения. Территория, которую ты контролируешь сейчас – забирай ее, пусть остается за тобой. Сколько это? Около пятнадцати деревень и тот городок на западе, где ты повесил бургомистра, кстати тоже публично. Пусть это все остается за тобой. Но! Дальше этих границ ты не расширяешься, не выходишь за установленные рамки: платишь дань грионцам, не наращиваешь войско. И. Спокойно доживаешь до старости, обещаю пока ты у власти мы ни тебя, ни твое маленькое княжество не тронем, а потом уже будет видно. Ну как? – дополняя слова движениями рук, Майлс был полон жизни на фоне собеседника, искренне надеясь, что тот разочаровался не во всем.

– Мой отец всю жизнь пытался договориться с вами. Искал точки соприкосновения, как ты говоришь. В итоге неизбежная участь настигла его. С вами невозможно договориться. Вы все равно никогда не оставите в покое, будете давить со всех сторон пока не сломаете. Сейчас вам просто как обычно нужно время, чтобы обложить меня дикими безумными соседями, посадить у власти какого-нибудь своего ублюдка на трон соседних земель и чтобы тот через несколько лет при вашей помощи уничтожил нас? По-моему вы просто как обычно сами мараться не хотите, и поэтому ты здесь только чтобы временно договориться, выиграть время, которое всегда на вашей стороне.

– Да это действительно так – воевать прямо мы не хотим. Гибель наших солдат нам не нужна и вся эта наша солянка, сейчас стянутая к вашим стенам это, по сути, группа устрашения. Реального боестолкновения никто не хочет. Но это сейчас, вскоре, очень быстро все может измениться, – предостерегал Майлс.

– Ну да, своими руками вы воевать не любите… Ну и что ты мне предлагаешь? Маленький со всех сторон зажатый остров? То есть весь юг по вашей воле лежит в руинах, задыхается от рабовладельческого диктата продвигаемого вами, а тут мое княжество в самом центре живет и процветает? И я должен на слово сейчас поверить, что вы просто так, по доброте душевной не станете трогать нас в будущем? Или я должен буду так же, как все продажные твари вокруг обкладывать людей неподъемным оброком, за долги обращая в рабство; грабить и насиловать, чтобы быть как все, стать очередной тварью вас устраивающей? Только чтобы свою шкуру спасти?

– Быть при власти это значит жить на острие. Бесконечно лавировать, договариваться, искать компромиссы, это называется политика. Если у тебя к этому кишка тонка, то, что ты тогда вообще здесь делаешь? Иди тогда и будь простым крестьянином, жизнь которого проста до ужаса, но ты же здесь сын благородных кровей, в статусе правителя так? Ведь ты нужен нам. Им. Для чего они меня сюда и прислали. Нужен как управленец, ведь только руками таких профессионалов как ты мы можем контролировать ситуацию на юге. Но только ты должен быть на нашей стороне. Давай как-то выстраивать отношения, с перспективой личной дружбы, – увещевал Майлс.

– Ну, хорошо, предположим, сейчас я соглашусь с тобой, пойду на все ваши условия, временно себя спасу. Но что я буду делать потом, когда вы попросите меня о какой-нибудь услуге предательской по отношению к народу степей? И ведь попросите же. Угнетать человечество с вами за компанию или молчать, глядя на то, как вы это делаете, я не смогу, больше не смогу. Нет. Быть вашей марионеткой я не хочу, как и договариваться с вами. Как можно договориться с тем, кто видит в тебе кусок избыточной биомассы, нуждающейся в уничтожении, но только желательно не своими руками, чтобы не мараться?

– Послушай ты и в правду хороший парень, – улыбчивым искривлением губ Майлс скрыл раздражение неподатливостью собеседника, – и я сейчас стою здесь только потому, что понимаю, что твое убийство это будет что-то совсем-совсем неправильное. Понятно к артэонам у тебя доверия нет, но выход, утраивающий нас обоих нам как-то нужно найти. Я способен реально повлиять на ситуацию, это все не пустой треп. За спинами наших вояк стоит не одна мировая правозащитная организация. Это не просто какие-то добрые желающие как лучше артэоны, гражданское население у нас тупое по своей сути и полностью от власти абстрагировано. – Такие откровения начальника в усмешливом удивлении исказили лицо стоящего за его спиной Роина. – Армидея и СБК хозяйничающие здесь это не весь артэонский мир, есть и другие крупные державы, в частности та с большой земли, которые этими правозащитными организациями держат нас за яйца, таким образом, влияя на нашу управленческую стратегию, то есть политику, заставляя делать, только что они одобрят. Эти профессиональные правозащитники это вполне реальная сила и я могу привлечь их внимание к твоему вопросу. Но если ты сейчас будешь выпендриваться то завтра твой город сотрут, и в лучшем случае это упомянут как очередную ошибку в нашей идиотской прессе и никто об этом фактически не узнает. Ведь ты понимаешь, что сейчас не только свою жизнь подвергаешь опасности. Своим упорством ты ставишь под удар все свое окружение, всех людей, что верят тебе и надеются, – в полумраке звучал голос с хрипотцой не оставляя попыток уговорить заблудшего представителя изничтоженных благородных родов степных правителей.

– В городе полно мирного населения, ваши при таких условиях на штурм не пойдут, – Палир с вопросом посмотрел на посла.

– Сначала они устроят провокацию, для отчета перед общественностью. Выставят тебя кровожадным злодеем, а после дадут сутки и неважно выйдут ли женщины и дети, они здесь оставят выжженную землю, – хотел напугать молодого князя Майлс чтобы сделать того податливей, но вместо этого погрузил в оцепенение стоящего позади помощника.

Теперь наглядно ощутив сущность артэонской политики на юге эмоциональный Роин проникся ужасом, едким огненным, лишившим покоя. Глядя на молодого князя, за его спиной видя городок, по улицам которого они прошлись, обрывком мирной жизни теплящийся среди опустошенных степей, примерно представил он себе судьбу ему уготовленную собратьями артэонами. Вдруг почему-то себя осознавший в безысходном тупике он ощутил тяжесть на уставшем за последнее время сердце вполне реально осложнившую дыхание. Почувствовав головокружение, пальцы уперев в пульсирующие виски, на ватных ногах он отшатнулся в сторону; опершись рукой о стену чтобы не упасть, за время помутнения в глазах каким-то образом сумел оказаться в другой части зала, в стороне от Майлса и Палира за спинами обступивших их верных дружинников князя. Отдышавшись немного, придя в себя, поняв, что в условиях серьезного диалога никто не заметил его исчезновения, внезапной сумасбродной инициативой в глазах загоревшись, он вдруг резво скользнул вдоль стены, к выходу из здешнего дворца.

– Лучше умереть с честью, чем стать очередной трясущейся перед вами шлюхой, – поднявшись из своего кресла Палир встал у камина, с неровным дыханием глядя на алые угли огнем в нем оставленные от дров. – Пусть женщины и дети уходят, также как и все из моего окружения, желающие и дальше жить в этом беспределе, – скрестив руки на груди, глубоко решительно вдохнув, сказал он, стоя к окружающим спиной. – Мы останемся ваше высочество, – тут же сурово пробасил былинный богатырь из числа здешних дружинников.

– Думай Палир, время у тебя еще есть. Ну а эти ваши игрушки – мины на подходах к городу, наверняка и снаряды для пушек всякие интересные, раз вы боестолкновения не боитесь, красиво умереть хотите. Это все оружие основанное на волшебных начинках и наложенных чарах. Какой маг пособляет вам, он сейчас здесь? – поинтересовался Майлс.

– Там не один маг, – сознался князь, разглядывая ногти, обмороженные степной стужей.

– Темный Круг? Ты связался с ними? – со страхом в голосе и гневом в глазах сокрушился Майлс. – Теперь понятно. Это они помогли гневу и отчаянию разрастись в твоей душе, только чтобы подтолкнуть к кровопролитию, для которого они тебя и вооружили?!

– Нет, все не так, – произнеся с внезапным мечтательным спокойствием, развернулся лицом к послу Палир. – А не вы ли довели мир до того что эти… можно сказать служители смерти стали последней надеждой для всех тех кто не желает жить по вашим правилам? – издевательски улыбчиво произнес молодой правитель, ничего кроме измученной ухмылки на зловеще скривленном лице посла не вызвав. – Ты просто ничего не понимаешь армидеец и крайне примитивно, односторонне смотришь на этот мир, – превосходительно и даже с жалостью смотрел он на Майлса, в своем смиренном взгляде отражая по-иному увиденную вселенную.

– Зря, я думал ты умнее, – гневно прошипел почувствовавший себя преданным Майлс. – Ну что скажешь Рой… где он?! – обратившись к помощнику обернувшись, тут же расширил он глаза от изумления.

Странным поведением приковавший к себе внимание дружинников толпящихся вблизи своего князя и беседующего с ним Майлса отправивших за ним следом одного из молодых сотников, бледный Роин рукой щеку подперший, страже у врат медового зала сказав, что ему плохо, мерзко от всего услышанного, попросился выпустить его на улицу. Оказавшись на холоде за вратами, удачно для себя внизу лестницы ведущей в княжеский чертог он увидел толпу местных жителей с тревогой ожидающих результата переговоров. Горделивые здешние мужи ничего от артэонских переговорщиков не ожидающие, в большинстве своем остались дома или вооруженные дежурили у стен. В низовье лестницы толпились укрывшие головы ткаными платками женщины, меховыми епанчами и кожушками прикрытые, за руки своих детей удерживающие; здешняя как-то совсем легко для мороза одетая молодежь и редкими бородами себя все же выдающие мужчины зрелого возраста. Все они занесенные снегом, съежившиеся от холода в жажде спасения уставились на Роя, в золоченом плаще представшего посолом артэонской цивилизации, обязав передние их ряды почтенно приклониться. Морозным воздухом в трезвый рассудок приведенный, он остолбенело замер. – Ты что творишь? – сзади схватил его за руку местный молодой сотник для присмотра за ним отправленный. – Я хочу понять… спросить у людей, у ваших людей чего они хотят. – Прилично начитавшийся артэонской прессы и литературы выставляющей людей дикими тварями которых хлебом не корми, дай только повоевать да закабалить кого-нибудь в рабство он действительно хотел для себя разобраться. Молодой военачальник, глядя в наивные глаза, усмехнувшись, все-таки отпустил его, решив посмотреть, что будет.

– Люди… ответьте мне… вот вы, – спустившись, войдя в толпу, расступившуюся женскими охами, обратился Роин к застывшему на месте старику. – Вы хотите войны?.. Или вы все! Чего вы вообще хотите? – взглядом ведя по лицам, обращался он уже ко всем окружающим. Молодой с вершины лестницы улыбчиво за всем этим наблюдающий военачальник, пояснив, что этот серый люд не понимает по-артэонски, прокричав что-то толпе, вроде перевел его слова. Сначала раздался смех (осталось неизвестным, как именно подвернувшийся добрый молодец объяснил рвение Роя), но после воцарилась тишина полная серьезности. Следом за парой прямых, судя по интонации недовольных мужских возгласов разрушивших страх перед фигурой красавца-артэона (в их глазах), последовали робкие выкрики женских голосов обращенных к молодому сотнику. На окруженном артэонском представителе мирная толпа, изъясняющаяся на странном языке, побаивалась надолго задержать взгляды.

– Естественно они говорят, что хотят мира, хотят просто жить, – спустившись по лестнице, пройдя меж расступившейся толпы, сотник вблизи озвучил очевидное Роину. Притянув внимание артэонского посланника своим взглядом, из окружающей толпы на первый план вышла молодая выделяющаяся упитанной фигуркой девушка, облаченная в богатый красноузорчатый поневный комплекс с навершником. – Услышь нас артэонский посланник… – приковав внимание Роина умоляя своим приятным голосом начала она. Узнав свою родственницу, с недовольством прервал ее молодой сотник, в потоке не самого звучного местного языка очевидно озвучив ее имя. Она на местном наречии стала что-то перечить в ответ и местный военачальник, недолго думая, схватив за плечи, попытался силой уволочить эту своенравную женщину в сторону.

– Постой! – остановил его Роин. – Пусть она скажет, – так звучно и уверенно своего голоса даже он сам никогда не слышал. Стыдливо потерев лоб, добрый молодец отпустил ее, почтительно опустив глаза приблизившуюся к Роину. – Правитель Палир лучший на свете, он действительно хочет как лучше. Он не грабит свой народ, он правда хочет нас спасти, пожалуйста, оставьте его в покое, – на ломанном артэонском глядя Рою в глаза, благоговейно молила она. – Без него нам конец, – из ее глаз хлынули истерические слезы, Рой застывший в жалости на нее глядя, почувствовал ком подходящий к горлу. Где-то над головами из ночной темноты, пронизанной носимым ветром снегом, раздался чудовищный всех страхом сотрясший рев – одна из крылатых армидейских тварей пронесшись совсем рядом, напомнила об угрозе, замершей в паре километров от города по дороге на север.

– Ты что совсем умом тронулся?! – выскочив на улицу, раздраженно кричал Майлс, пронзая соответствующим взглядом своего стажера. – Мне нужно поговорить с вашим князем, наедине, – игнорируя спускающегося по лестнице Майлса, Рой обратился к здешнему молодому военачальнику. Тот, глядя в наивные, но серьезно настроенные глаза, в условиях безысходности увидев лучик хоть какой-то надежды, понимающе кивнул. – Господин посол, ваш помощник желает что-то сказать правителю. Прошу подождите пока на улице. Ну, или можете проследовать в соседнее здание, в нашу ратушу и подождать там, – собой закрыв Роина, удачно подвернувшийся адекватный военачальник остановил разъяренного Майлса, жестом призвав дворцовую стражу спуститься к ним. – Что?! – в диком недоумении скривился Майлс. Отгороженный от разъяренного босса молодым сотником Роин через толпу юркнул к лестнице, ведущей в чертог. – Ты что задумал уродец?! А?! – выглядывая из-за спины здешнего молодого военачальника, скованный его вежливой просьбой, в неистовстве Майлс кричал Роину в спину, который его проигнорировав скрылся за вратами дворцового зала. Уповая на интеллигентность артэонского посла, еще раз предложив тому подождать в ратуше, младой сотник, попросив извинить его, двинулся по лестнице, вход на которую за его спиной перегородили скрещенные древки копий здешней стражи. Майлс пышущий раздражением, местной толпой к лестнице во дворец прижатый, в слабеньком для придавившей стужи золоченом плаще своем, обхватив себя за плечи, сам себе под нос ответил, что подождет прямо здесь.