Точка столкновения

Все пошло своим чередом. Ребята так и оставались компанией друзей, потихоньку готовясь к взрослой жизни и о своем единстве не забывая. Задыхаясь от жара пылкой Алексы, на следующую ночь Рой преклонялся перед телом бесподобной Кристины, возвращаясь к своей любимой приторной Фиалке, также соскучившейся после привнесенного разнообразия. Со слов Кристины, несмотря на идеальность, данную с рождения, все же иметь сильное развитое тело было лучше, чем оставаться дряблой немощью. Роин всецело был с ней согласен и поэтому присоединился к их с Джейсоном утренним пробежкам и посещениям ближайшего спортзала; Алекса, Селина и Хьюго иногда составляли им компанию. Став работать над собой, при взглядах на себя в зеркало наблюдая как меняется, усиливается тело, наливаясь очертаниями мышц, в дополнение к собственному удовлетворению он получил благодарность девчонок помимо слов, выразившуюся пылкими огоньками то и дело улавливаемыми во взглядах.

Роину предстояло познакомиться с подружками Селины, в компании которых его возлюбленная была далеко не самой странной. Немногословный тихо любящий свою Фиалку он очень полюбился этим милым то и дело хихикающим созданиям с разноцветными волосами, приходящим в гости шумно попить чай. В их мире на двоих в статусе принцессы ничем не сдерживаемая Селина вела себя естественно, и Рой с удовольствием подчинялся ее глупостям и причудам. Целыми днями они могли гулять по Аламфисовой Пуще, а когда «ночка была красивой» она будила его, и они шли бродить под здешней луной и звездами. Но Селина на первый взгляд милый ангелочек, оказалась не так уж и проста. В отличие от тех же Кристины и Алексы в своих личностях растворяющихся, естественно воспринимая и боль и переживания в рамках рисуемого эмоциями персонажа, Селина ввиду слабости Фиалки регулярно практиковала блокировку эмоций. При первой же необходимости делая это быстро и легко, Фиалку, то есть саму себя настоящую просто выключая. Вот только возлюбленная Роя улыбается, смеется и тут же раз – в следующую секунду ее глаза холодны, лишены эмоций. Например, даже при готовке ужина она запросто превращалась в холодное роботичное существо, чтобы быстро с механической точностью без мешающих мыслей порезать овощи или другие продукты. Как-то однажды через телепорт, отправившись побродить по склонам Одинокой горы они, любуясь видами природы, загулялись дотемна. Уже двигаясь обратно к арке телепорта, услышали где-то за спиной из-за деревьев леденящий нутро животный хищный вопль. Фиалка естественно дико испугалась, должна была запаниковать, начать дрожать от страха, поэтому снова оказалась заблокирована; лишенная эмоций хладнокровная Селина, взяв Роя за руку, быстро дошла с ним до светящейся арки, где их уже встречал армидейский пограничник в ставшей родной золотистой броне.

Или однажды дома вечером бесясь с Роином в специальной комнате, отведенной для поддержания идеала физической формы оснащенной всеми необходимыми для этого приспособлениями, веся на перекладине хихикая, поставив ногу на веревочную лестницу, попытавшись перебраться на нее, Фиалка упала. В этот раз страшно – угол скамьи, для качания пресса чуть задев головой, процарапав лоб до крови. Артэонская кровь, вытекая из раны ярко-синей, лишь спустя секунды остывая, обретала человеческий красный оттенок. Чтобы не лить слезы свою Фиалку в этой ситуации она естественно отключила. Рой, перепуганный, усадив ее на скамью, кинулся нажимать на кнопку вызова медицинской помощи, заодно заскочив на кухню за бинтами и пластырем. Прибежав со всех ног, ворвавшись в спорткомнату он обомлело замер увидев лишенное эмоций смотрящее на свое тело просто как на кусок мяса заменившее любимую существо играющее с вытекающей из раны кровью, ничего не чувствуя рисующее ею узор у себя на руке. Растерянный, он стоял у дверного проема, боясь приблизиться к этому нечто не обращающему на него никакого внимания. Разрешил непростую ситуацию примчавшийся Сфер белого цвета с красным крестом на железном шарообразном корпусе позади единственного глаза, в своем телекинетическом поле несущий летящие с ним рядом сложенные носилки, чемодан-укладку скорой помощи. Осмотрев пострадавшую, ввиду несерьезности травмы в обучающих целях он проконсультировал Роина как и чем обработать остановить ее кровотечение. Вынужденно с явным испугом он приблизился к ней, застыв отдавшей своего тело в его полное распоряжение. Как только обезболенная обработанная ранка оказалась залеплена пластырем направленный на него холодный безжизненный взгляд наполнив эмоциями, вернулась любимая Фиалка от слезок которую спасли его ласковые объятия. После посещения мага-лекаря, смазавшего рану под пластырем волшебной мазью, через день у нее не осталось и шрама.

Отключение самой себя у нее происходили даже в обычных житейских ситуациях. Например, дождливым вечером во время игры в карты или в какую-нибудь настолку едва Роину стоило начать жульничать и обманывать наивную Фиалку, как тут же вместо нее возникало это чуждое лишенное эмоций существо и восстанавливало справедливость. Или наоборот, отключив эмоции, мысля холодным разумом, она сама начинала мухлевать. Роину такая ее практика естественно не нравилась, он и не скрывал что это жуткое хладнокровное нечто подменяющее любимую его пугало. Да конечно, лишенное эмоциональных искажений замершее неподвижно демонстрируя как на картинке свою истую красоту, любимое лицо завораживало, но в остальном это было жутко. Видя, что ему не нравится, она даже подшучивала над ним. О чем-то беседуя, едва ему стоило отвернуться, как милый родной с детской интонацией голосок подменял безжизненный суровый тон, но оборачиваясь, он уже видел улыбающуюся красавицу Фиалку, хихикающую над ним, над своим глупым. В общем, всегда, когда нужно было решить какие-то проблемы, подавить страхи, боль Фиалка отключалась, оставалась только опирающаяся на ледяной разум Селина. – Быть женатым на артэонке это очень, ну прямо очень странно, – глядя на нее с усмешкой, приходил к выводу Роин.

И вот однажды после дня проведенного с друзьями решив приготовить ужин, они вдвоем привычно вечером находились на кухне. Селина опять решила побыстрее накрошить салат, охладив свои глаза. – Дорогая, ты могла бы не становиться этим чем-то? – мягко безо всякого давления впервые попросил об этом Роин, чем ее остановил. – Но так я буду резать долго, а так накрошу за пять секунд, – ответила ему вернувшаяся любимая Фиалка. – Можешь сесть, я сам все сделаю, – предложил Роин. – Ну ладно, покопаюсь сегодня подольше, – оставшись Фиалкой, она начала резать овощи. Подойдя сзади Рой, обнял ее, положив голову на плечо, шепотом поблагодарив за понимание. – Я все ждала, когда ты попросишь, – привычно улыбчиво детской интонацией залепетала она. – Ты долго держался! – тут же захихикав. – Ты можешь вообще больше этого не делать? – шепотом попросил он, целуя любимое ушко, открытое из-за волос убранных сегодня в хвост, мочку которого украшал отягощенный синим гранатом пусет.

– Быть всегда самой собою? – задумалась она, напряженно застыв, спустя секунды выронив нож из затрясшихся рук. – Но ведь Фиалочка… ну то есть я слаба. Слишком слаба для этой жизни, – из ее глаз вдруг сорвались нежеланные слезы. – Эй, ты чего?! – не понимая, что происходит Роин, развернул ее к себе лицом, в попытке хоть что-то прояснить, тревожно глядя в печально-синие глаза. – Ведь мы живем в страшном мире, который начинается там за стенами города. Этот мир плохой, там кто-то кому-то всегда причиняет боль, – бубня своим детским грустным голоском, она ранила его сердце, давящее сразу на слезные железы, неконтролируемо отягощавшие глаза влагой, вынуждающей быстро моргать, чтобы не расплакаться со странной любовью на пару. – Как этой Фиалке… ну то есть мне настоящей жить параллельно с этим всем? Нам повезло родиться под Светом Духа, мы здесь можем позволить себе быть счастливыми, а там… и это я еще, что такое голод себе не представляю… – в предвестии рыдания надув губки, тихонько промурлыкала она опустившая проявившие измученность глаза.

– Селиночка… милая моя, – залившуюся тяжелыми печальными слезами, периодически всхлипывающую жалея, он прижал ее к себе, первое время не зная, что ей ответить, как успокоить. Ему пришедшему извне, из глубин окружающего неидеального мира, на сложном пути прочувствовавшему близость смерти, обретя любовь и дом вот только начавшему жить, было чуждо мировосприятие существа реальных проблем не знавшего. Невинного существа живущего в покое и даже счастье, со стороны смотрящего на окружающий несчастливый мир, своим беспощадным мраком ужасающий даже в отдалении. – Ну и что теперь не жить? – не прекращая объятий чуть отстранившись, глядя на милую печальную мордашку, шепотом интересовался он у этого удивительного прекрасного создания, пальцем принявшись аккуратно вытирать следы слез на нежных щеках.

– Не знаю… я ничего не знаю, – задавленно насупившись, шмыгая носом, не поднимала отяжелевших глаз она. По уши в эту странную девчонку влюбленный, всем внутри к ней привязанный, уже слышавший нечто подобное ее вскрывшимся переживаниям из нежных уст других своих любимых красавиц, чувственное сердце обливая кровью не мог не проникаться он их тяготами. По-новому взглянуть на оставшийся за городскими стенами мрачный «плохой» мир, о котором обретя счастье позабыл, в нынешнем женственно нежном окружении измениться наполнившись состраданием ко всему живому в процессе дальнейшей своей «артэонизации» для него стало неизбежностью.

– Мы не виноваты, что родились в этом мире, но раз родились, то должны просто жить… Проживая жизни ради родных близких и радоваться тому, что они у нас есть. Помня обо всех тех, кто несчастен за стенами Армидеи, мы должны ценить, что имеем, – сокровенной нежностью в ее близости объятый на ходу пришел к такому выводу он, даже сам удивившись. Оценив его старания в желании утешить она, прерывисто вдохнув, чуть приподняла уголки губ в улыбке, засияв теплотой нежности в мокрых глазах.

– Спасибо любименький, – благодарно прижалась она к нему. – Эта Селина (так она называла фактическую свою вторую сущность) была нужна все эти годы, прежде всего, чтобы глупая Фиалка не осталась с разбитым сердцем. Ведь этого я боялась больше всего.

– Но ведь теперь есть я, – сам не поняв, спросил или убежденно сказал он. В ответ увидев любовную истому в прожигающем нутро синем льду посмотревших на него глаз, провалился он в блаженный покой. – Ты что малышка? Я весь к твоим услугам, ты же знаешь, в нашем мире все будет только так, как пожелаешь ты. Я никогда не допущу, чтобы тебе было больно, никогда тебя не предам, никогда, – озарил он ее смотрящую в глаза радостной улыбкой, притянув к себе вплотную, на прижатую ее голову положив подбородок, дыша ароматом любимых волос, с умиротворением чувствуя трепет маленького сердечка.

– Ты прав, кажется, теперь эта Селина уже не нужна. Хочешь, ее вообще больше не будет?

– Да нет, на случай если ударишься или порежешься – блокируй эмоции, не мучай себя. А так конечно лучше не надо, просто будь собой, той лапушкой, которую я люблю, и не издевайся надо мной. Прекрасно же знаешь когда глядя на тебя, я вижу это нечто, я… пугаюсь… мне блин реально страшно! – развеселил он ее своим откровением о страхе перед ее второй сущностью.

– Ну ладно! – смеясь, смиловалась она. – А Фиалка? – пальцем смахнув под носиком, уставившиеся на него глаза округлила в интересе.

– Что Фиалка? – напряг лоб складками он.

– Она тебя не достала? Со всей этой своей суетой, глупостью. Хочешь, ее тоже больше не будет, ее заменит тихая обычная новая Селина, которая будет идеальной женой? – мягким голоском пропела она совершенно спокойно, будто о житейской дюжинной мелочи, хлопая синими налившимся привычной детскостью глазами. Подав вперед лоб, он удивленно смотрел из-под него, «не шутит ли?» – с застывшим изумленным вопросом в глазах.

– Я кого полюбил? – увидев свою любимую глупышку, даже сам он удивился как быстро потрясение сменилось любовной негой. Она оголила белоснежные зубки в милой теплой улыбке, его руками стиснутая за талию. – Разве не эту чудную егозу постоянно тискающую мучающую меня? – Она захихикала, прижавшись носиком к его щеке, фыркнув. – Хулиганку своим обществом меня просто опустошающую. Тебя настоящую. Как я смогу жить без всего этого милого кошмара? – спровоцировал он ее резко вырвавшийся смех. – Да и… что со мной сделают ребята, когда узнают, что из-за меня исчезла невероятная нам всем не дающая покоя, но всеми любимая Фиалочка. А? – Сияя от выплескивающейся через края нежности, она поцеловала его губы, после лицом в моральном успокоении прижалась к плечу, слышно вдыхая-выдыхая воздух из-за трепещущего в груди неуемного сердечка.

***

Вместе с Фиалкой он был приглашен на ужин в рабочий дворец правителя, что в подножии ЦентрЦитадели. Встречая посреди разбитого колоннами на нефы осветленного стеклянным центральным сводом готического зала, правитель Кратон предстал в окружении всей своей нынешней семьи. Самая старшая и по совместительству мудрая из его жен с белыми, пронизанными артэонской сединой волосами, была представлена правителем как королева Инрилия. Единственная в светлом, жемчужно-белом платье с епископскими рукавами, спиной к себе она прижимала свою дочь уже знакомую Аврору, одарившую Роина дружеской улыбкой. Остальные божественные красавицы в платьях-колоннах строгих черных тонов были представлены как принцессы. Три с темными волосами разных оттенков, убранными в красивые прически и одна самая молодая, здешняя малышка – двадцати двух летняя блондинка, лучшая подружка будущей правительницы Авроры. В ауре симфонии для обоняния свитой из их изысканных индивидуальных оттенков представляемые по очереди королевы красоты, выражая приветствие улыбались, кланялись; на их фоне Селина уже заволновалась, что тоже не одела какое-нибудь более светское платье, придя на эту встречу в привычном цветастом сарафане, но всевидящий правитель успокоил ее, призвав просто быть собой.

В ходе ужина Кратон предложил Роину на выбор должность суточного дежурного станции водной циркуляции, энергожертвование и участь обычного гражданского, а также самый сложный путь – специально разработанную должность помощника южного посла. Посмотрев на Селину, которая, в этом вопросе не смея вмешиваться, сказала, чтобы он выбирал сам, хоть правитель и не требовал сиюминутного ответа, Роин все решил еще за ужином. – Мне если честно очень интересно понять причину конфликта между людьми и артэонами. Пытаясь найти четкий ответ на страницах книг, я так ничего и не понял. Мне было бы интересно увидеть людей, тех самых диких, понять, что с ними происходит, – объясняясь, фактически дал ответ Роин. – Это будет очень сложный путь. Но если что ты в любой момент можешь уйти и стать просто горожанином или суточным дежурным в системе водоснабжения. То есть ты ничего не теряешь, – довольный ответом объяснил правитель. – Но тебе придется получить соответствующее образование, в теории узнать, что есть дикий юг, чем он представлен, прежде чем приступить к практике. Но это в будущем, осенью с началом учебного года, а пока просто отдыхай. Быть может вам с Селиной, используя систему телепортов отправиться в путешествие по миру? Посмотреть, как живут другие артэоны? – с приятной завистью глядя на молодую влюбленную пару, предложил Кратон.

Послушав правителя, на несколько недель они отправились в можно сказать кругосветное путешествие. Поскольку артэоны жили в основном раскиданными среди океана, заняв почти все возможные отдаленные клочки суши, сторонясь большой земли. Большой земли к слову именуемой Экваторией, вытянутым в длину гигантским, по сути, единственным отведенным для жизни материком опоясывающей здешний экватор. Путешествие Роя и Фиалки свелось в основном к странствию по островам. От северных морей, вековечных снегов под сиянием ледяных ночных небес и мертвой тишины. До скалистых возвышающихся каменными крепостями архипелагов у покрытого пеплом, золой и застывшей лавой гигантских древних вулканов окутанного мраком Арконда – материка покрывающего здешний южный полис. Живущие на небольших островах артэоны существовали максимально просто, ничем не усложняя свой быт, как бы сказал какой-нибудь армидейский ученый – существовали простыми артэ-племенами. Но и превосходящих Армидею, высокоразвитых давних островов-государств возглавляющих мировое артэонское сообщество в океанских дебрях тоже хватало.

В окончании лета у Джейсона начались военные сборы, учения, и в итоге он в составе своего батальона отправился в очередную командировку на дикий юг, на несколько месяцев. Кристина мрачностью лица дополнив обыденное траурное облачение, конечно, делала вид, что все как обычно в порядке, но грузность мучающих ее переживаний неизбежно проявлялась. Конечно не забывающая про своих малышей, она чаще желала остаться одна и тут приходила очередь друзей о ней позаботиться. Держась все вместе они срывали большинство ее попыток уединиться, стараясь не оставлять в покое даже ночью, своей наивной заботой вызывая ее смех. Долгими для нее тоскливыми вечерами Алекса читала вслух ее любимые книжки, пока все остальные сидели и слушали; Селина хихикая кормила ее с ложечки как маленькую вредную девочку, салфеточкой аккуратно вытирая губки, таким образом, не давая забыть про еду, заставляя поддерживать связь с жизнью. Мальчишки само собой были готовы на все ради ее улыбки.

Пасмурными дождливыми днями воцарилась осень. Увядающее желто-красное убранство пестрящих деревьями улиц приходилось золотому городу очень даже к лицу. Сохраняя атмосферу золотой армидейской осени листву засыпавшую мостовые и тротуары здесь до последнего не торопились убирать. В тишине разгорающегося листопада отдающей ноткой тоски хотя бы по ушедшему лету, ребята стали ходить на учебу. Для Роина на верхнем этаже главного корпуса их университета занятом в основном лабораториями и подсобными помещениями, поэтому малолюдном, выделили одну из маленьких запасных аудиторий; где высокие начальники министерства внешних дел стали читать ему индивидуальные лекции, начав курс скорого обучения, должный уложиться в рамки не более трех месяцев. Постоянно читающий и как оказалось, уже знающий местами больше нужного он помогал своей возлюбленной Фиалке с ее пустяковыми (для него) домашними заданиями и, продолжая читать, опережал программу своего обучения.

В ходе индивидуальных лекций пожилые работники министерства – начитанные интеллигентные артэоны с добрыми глазами, с которыми было интересно общаться и не менее интересно поспорить вещали Рою о принципах добра и справедливости, на которых официально строится внешняя политика их государства и всего артэонского сообщества. Рассказывали о верховенстве прав разумного существа над интересами их общества, о недопустимости насильственного вмешательства в дела людей без особых на то причин. О святости миротворческого долга артэонов оправдывающего фактическое вторжение на юг. Официально артэоны всего лишь желали помочь диким людям, боролись за их свободу против тирании тамошних королей. Конечно, каждый из преподавателей Роина делал акцент на том, что все это теория, которая не всегда полностью реализуема на практике, ведь дикие люди агрессивны и понимают только силу. Тем временем правитель Кратон, узнавая о хороших результатах обучения Роя, о том, что тот опережает программу, сам впитывая знания как губка, был очень рад. Несколько раз он звал Роина погулять по главному городскому парку, пустующему ранним утром, на ходу побеседовать в чем-то уже фактически на равных. Но пока Роин был мальчишкой человеческой душой влюбленным в Армидею, в артэонский мир, лишь забавляющим Кратона своей наивностью.

В конце ноября, когда все уже присыпало снегом, за неделю до главных экзаменов – окончания обучения Роина, из командировки вернулся Джейсон. Вернее был возвращен медицинской бригадой. Накаченный какими-то препаратами после якобы пережитых психических перегрузок, во имя его же блага сделанный овощем, он вообще не разговаривал и не реагировал на окружающих. Каждый день Кристине приходилось за руку водить его к специальному психологу для продолжения процедуры внутренней стабилизации. Даже когда его перестали пичкать препаратами, немного ожив, начав реагировать на родных, на друзей, отвечать им и даже улыбаться он все равно вел себя отрешенно, желая тишины, всегда молчал, без надобности не произнося и слова. Роин, видя как тяжело приходится Кристине, понимая, что ее сердце болеет тяжелее всех, всегда пытался как-то поддержать ее, утешить, вызывая у нее приятную улыбку. Глядя на Джейсона наблюдая последствия командировки на юг, он мог только догадываться, что же могло так повлиять на этого здоровяка: ужас насколько лютый твориться за так называемым периметром? И от перспективы в ближайшее время самому с этим «ужасом» ознакомиться, ему становилось страшно. Только в самом конце пути своего индивидуального обучения до него вдруг дошло, что все серьезно; по глупости желанное приключение в далеких диких землях отменяется, вместо которого суровая реальность может наделить такими впечатлениями, что прежним ты уже не будешь, но отказываться в его понимании было поздно.

В декабре после успешного завершения учебы Роина, процедуры официального вступления его в должность в зале министерских совещаний перед всеми высшими управленцами, знакомства с ними, в том числе и со своим прямым начальником – министром внешних дел. Джейсон, наконец, полностью вышел из своего сопора, став самим собой, неописуемо обрадовав своих родных и являющуюся их частью компанию друзей. Весь день вызывая счастливый смех и улыбки, облепленный девчонками ночью он уединился сразу с тремя своими прекрасными спутницами жизни; после чего глупышка Фиалка еще сутки не могла прийти в себя, в мечтательно неспешных глазах тлея осадком наслаждения как обычно забавляя собою друзей. Вернувшись к обычной жизни здоровяк, узнав об «успехах» Роина естественно возжелал с ним серьезно поговорить. И вот солнечным зимним днем пока Хьюго с девчонками лепили снеговика на одной из полянок в Аламфисовых дебрях, одетые в вязаные шапки, легкие куртки, сверху прикрытые положенными черными плащами с теплыми подстежками, Джейсон с Роином отошли в сторону. Никаких подробностей творящегося за периметром, даже образно, Джейсон ему приоткрывать не стал, с безрадостной улыбкой сказав, что он сам все увидит.

– Ну а как же Селина, ведь тебя не будет месяцами, как и меня? – поинтересовался Джейсон, в желании понять, глядя в его избегающие встречи взглядами глаза.

– Не месяцами, неделями же ведь? – все что мог пробубнить взволнованный такой перспективой Роин, давая понять, что он сам плохо понимает что натворил.

– Не знаю… если бы у меня была возможность жить простой обычной жизнью, я бы в это дерьмо ни за что не вернулся бы. А ты сам на это подписался, – Джейсон не скрывал своего разочарования выбором друга.

– Правитель… почему-то от меня этого хотел, – начал оправдываться Рой. – Мол, я пришел извне, немного знаю, какой этот мир в действительности, поэтому из меня, как бы, должен получиться хороший специалист в плане контакта с внешним окружением. В любом случае я могу в любой момент отказаться от всего этого и выбрать жизнь обычного гражданского, так что я ничего не теряю. Но сейчас я должен хоть попытаться оправдать время и силы, вложенные в свое обучение, прости Джейсон, – Роин был сам от всего от этого не в восторге.

– Да ладно успокойся. Не нервничай, – видя, что друг совсем раскис, пытался как-то поддержать его Джейсон. – Попробуй, посмотри. Просто посмотри со стороны. Не знаю, зачем они тебя во все это втянули, но просто подыграй им, и если что при первой же возможности уходи. Помни: ты ни кому, ни чем не обязан.

***

Познавательный свой интерес к дикому югу полностью растеряв, поэтому, даже не понимая для чего. Оставив дома любимую Селину, словесно не раз успокоенную, что расставание это лишь на пару недель и что он обязательно вернется, потому как послов как первых лиц государства хорошо охраняют, да и вообще, как правило, не трогают, надеясь на Кристину с Алексой, разумеется, обещавших за ней присмотреть. Прекрасно знающий, что она все равно будет плакать, поэтому с тошнотной мерзостью в эмоциональных недрах и вполне логично внешне мрачный, даже и не подозревавший что все будет так тяжело, облаченный в вариацию армидейского плаща для госслужащих золотистого цвета застегнутую на молнию, с обязательным капюшоном, висящим за спиной. На плече с походной сумкой вмещающей личные вещи, в коридорах ЦентрЦитадели он постучался в нужную дверь. Мужской голос с той стороны дал добро, и с разрешения войдя, он оказался в освещенном утренним солнцем из окна во всю стену коричной гаммы рабочем кабинете.

Ничего лишнего, что могло бы выдать особенности личности владельца, стерильные стандартные рабочие покои, очевидно малоиспользуемые, нужные для галочки. Его нынешний начальник – тот самый южный посол сидит за письменным столом, деловито сплетя пальцами руки на столешнице, глядя изучающим напряженным взглядом. Лицо его ощутимо лишь прикинувшееся серьезным дополняют неспособные длительно замереть на месте глаза полные профессионального лукавства. Короткая фактически военная стрижка, положенный золотистый плащ. Черты преступного для артэона старческого лица испещряют такие же недопустимые морщины, в особенности вокруг глаз, свидетельствуя о частой улыбке. У прозрачной стены за его спиной стоит, областью лопаток облокотившись о стекло, руки скрестивший на груди громила в золотистой армидейской броне, с мечом на поясе, молодое артэонское лицо которого застыло в каменном выражении, о внутренней мудрости не свидетельствуя.