Точка столкновения

После того как сладость любви перестала ассоциироваться с одной лишь Селиной, вслед за глубинным кратким неразумением он заметно успокоился; безумные все внутри него парализующие эмоции затихли, мировоззрение впитав что-то новое расширилось, преобразилось. Взглянув на Селину теперь просто как на красавицу, он лишь мечтательно вздохнул, обрадовав ее легкостью и освобождением во взгляде. Еще более расширила его внутренний взор ночь, проведенная с экстравагантной Кристиной. Пройдя курс любовной терапии в преклонении перед этой эксцентричной красавицей, не менее пылкой сладкой, нежной, но местами жесткой, где-то даже жестокой, собой дарующей палитру своеобразного удовольствия, Рой окончательно освободился от внутренних оков традиционного миропонимания. – Это не предательство, не измена, для нас это просто дружба. Даже если все серьезно и в будущем Фиалочка станет твоей половинкой, все равно эти наши ночи никуда не денутся, – гладя по волосам его в беспомощном оцепенении лежащего у себя на груди, Кристина произносила не подлежащую оспариванию истину. – А пока просто подожди, дай времени все проверить на прочность. – Завершением расширения его сознания последовала игривая райская ночь в компании Фиалки и Алексы. Наутро после которой, сидя в изножье кровати он смог посмотреть на лежащих в обнимку в ее изголовье ответно улыбающихся обнаженных девчонок абсолютно спокойно, конечно в благоговении застыв перед вожделенной их безупречной красотой, но уже безо всякого любовного сумасшествия и «душеных вакуумов». Они, хихикая, разумеется, тянули его поласкаться еще, и он с удовольствием их желаниям отдавался.

Дни полетели незаметно. Роин все ждал весточки от правителя обещавшего дать ему возможность быть полезным для приютившего общества, беззаботно проводя время в компании друзей, в сутки их отсутствия зависая в библиотеке. И вот наступил ожидаемый Первый День Лета – чуть ли не самый главный праздник в артэонском календаре. Улицы города украсились поперечными перетяжками пестрых лент, цветными гирляндами, а также непонятными устройствами, представляющими собой золотистой раскраски чугунные изваяния в форме цветов, раскинув размашистые лепестки на три метра вытянувшиеся на столбах-стеблях из крестообразных оснований. К полуночи должной завершить праздничный день традиционно намечалось пышное фейерверк-шоу, под предлогом заблаговременной моральной подготовки к шумному зрелищу которого и общего «инструктажа» по поводу всего надвигающегося в целом, Кристина решила с Роином поговорить наедине. В ходе чего выяснилось, что пестрый праздник со всеми своими подробностями был не главным, к чему Роину стоило быть готовым; как оказалось в Армидее великое артэонское торжество омрачалось днем жертвоприношения.

– У нас в этом плане все непросто, – накануне праздника уединившаяся с ним в своем домашнем кабинете перешла к серьезной части разъяснений Кристина. – Традиционно Духу приносят жертву раз в полгода. Жертвой выступает юноша из числа артэонов, пол не имеет значения, главное возраст – молодость и целая жизнь впереди, как следствие концентрация жизненной энергии необходимой Духу. Не ребятишки конечно, но все равно речь идет о молодых ребятах. И так живут большинство артэонов, но мы от традиционной практики в этом плане отказались… Наши «великие умы» нашли иной способ питать Духа. Дело в том, что в силу определенных философских материй и взаимосвязей, Калиссия также является частью общества принадлежащего нашему Духу. Вместе мы фактически одно целое, Армидея фактическая столица, центр управления этой людской страной, поэтому души граждан Калиссии как оказалось, также способны насыщать нашего фактически общего бога, – испытывая моральное неудобство в этом вопросе, чувством личной вины в силу косвенной причастности отяготив выражение лица, осторожно объясняла Кристина.

– Но если как я говорила нормальной жертвы хватает минимум на полгода, то этого «заменителя» скажем так, всего на месяц и жертв требуется десять… Каждый первый день месяца мы открываем двери города для всех калисов, запускаем всех изъявивших желание несчастных людей, всячески их развлекаем, фактически весь город предоставляя к их услугам. Весь день они гуляют, едят, пьют, все бесплатно, вот только уйти могут, приняв участие в смертельной лотерее, в которой десять билетов приносят смерть, – давя омрачающие эмоции, пристально она следила за его реакцией, с чуть склоненной в бок головой, в интересе приподняв свой заостренный аккуратно вздернутый носик. Глаза Роя, разумеется, чуть округлившись в удивлении, задумчиво опустились.

– Ты хоть понимаешь мой глупенький Роин, – сложно сглотнула она, – что завлеченные сюда, на наш видоизмененный жертвенный алтарь приходят только лишь несчастные голодные и убогие… Ведь это мы своими играми в свободу и капитализм привели к появлению сотен тысяч нищих в подконтрольной Калисии которых теперь скармливаем Духу. Зачастую загнанные жизнью в тупик эти несчастные люди, зная, что могут умереть ради еды и дополнительных вознаграждений все равно приходят. Валят тысячами. Они все знают, осознают, и получается не прямо, но косвенно жертвуют души, – не видя претензий лишь читая скорбь проступившую в его понурившихся глазах, тяжко закончила она свою мысль. В сложной паузе образованной его незнанием, что сказать по ее щеке из двинувшихся к окну глаз скользнула не удержанная слеза. Утерев которую пальцем и хлюпнув носом, она себя выдала. Роин встрепенувшись тревогой за нее во взгляде, в кресле подался вперед, желая ее как-то успокоить, но она, в отрицании помощи сморщив лицо, резким жестом велела оставаться на месте, не дергаться. – Тише Роин, все хорошо, – быстро сморгнув всю незначительную влагу, проступившую на глазах, нежным полушепотом произнесла она. – Извиняюсь за эмоции.

– Жертвоприношение это страшно, всегда. В Стране Волка это все имеет свои жуткие особенности. Но это же… типа наша плата за идеальность, за возможность жить под Светом Духов, – пытался как-то успокоить ее Роин позабывший про себя.

– Поэтому мы ходим здесь такие расслабленные, будучи артэонами просто живем, не неся бремени жертвоприношения. Наши учителя в школах не промывают нам мозги тем, что пожертвовать жизнь Духу это величайшая честь и разумный долг, – недовольная всеми этими не дающими спокойно жить сложностями она поджала губы, кончиком пальца аккуратно проведя под нижней ресницей глаза проронившего слезу, так на всякий случай. После самого сложного расслабившись, на письменный стол за которым сидела, по-хозяйски забросив освобожденную от шлепанца босую ногу, ноготки которой украшал черный лак. В упершихся в пол глазах Роина сидя по ту сторону письменного стола исследуемого карминовым нелегким взглядом, встала улыбающаяся Селина, радующаяся беззаботная имеющая возможность жить, без страха быть принесенной в жертву.

– Но ведь эти ваши «великие умы» организовали все это ради заботы о вас, найдя этот… альтерна-тивный (неуверенно впервые произнес он это слово вслух) источник душ, – с преданностью во взгляде на свою королеву Роин, своим пониманием наполнил ее приятным теплом, проступившим в почти улыбке и согревшемся взгляде.

– Самое блин веселое, – успокоившись, привычно она простерлась по спинке кресла, – официально мы бьемся за Калиссию ради свободы и разумного самостоятельного существования людей. Якобы мы благодетели и пытаемся изменить этот мир, пытаемся перевоспитать дикое человечество, но в действительности все как всегда сводится к выгоде и хладнокровному расчету. Наши солдаты умирают, лазая по калисским лесам уничтожая тамошние бандитские шайки, усмиряя бунты в городах Южной Калиссии. Отстаивая эту людскую страну в центре Арвлады, мы постоянно идем наперекор СБК, постоянно цапаемся с ними, что естественно не укрепляет наш союз. Столько проблем и спрашивается: зачем? Ответ очевиден – калисы своими душами кормят нашего Духа. А мы имеем право быть первыми артэонами в мире избавившими себя от тяжести жертвоприношения, перевесив эту обязанность на людей, которых лишь косвенно контролируем, внушив им, что они свободны себя избавив от ответственности перед ними.

– Да согласен… но скорее всего тут как всегда все сложно. То, что вы сказали ваше высочество это, скорее всего лишь одна из причин существования Калиссии, – подобно Джейсону и Хьюго он уже привычно обращался к ней на «вы» и называл королевой.

– Скорее всего, – сдержанно радовалась, глядя на него она. – Но только мы ведь договорились да? Хотя бы в минуты нежности просто называй меня по имени, вообще лучше не привыкай, не повторяй за этими глупыми мальчишками.

– Ладно… ваше высочество, как скажите, – продемонстрировав свою влюбленную безнадежность, дал он возможность ей обнажить белоснежные зубы в приятной улыбке.

Уничтожая главный артэонский праздник, в украшенный город через четвертые полностью открытые ворота потекла смурая толпа разношерстных граждан Калиссии, по средневековой моде разодетых. Сегодня все кафе работали специально только для них, все развлечения которые могла предоставить на своих улицах Армидея были к их услугам. Все было бесплатно и в любых количествах, поэтому многие взрослые за руки с собой вели детей. Артэоны в основном прятались по домам, по армидейскому обычаю в первый день месяца не желая выходить на улицу. Пограничные войска Армидеи были приведены в полную боевую готовность. Облаченные в золотистую броню здоровяки с устрашающими шипастыми гребнями на шлемах из-за этого лишенных забрал, в дополнение к мечам имеющие в своем снаряжении резиновые палки, патрулями бродили по улицам, контролируя порядок среди отдыхающих гостей, следя, чтобы те ничего не ломали, и сильно не мусорили. На фоне артэонов выглядящие серо, дико и неказисто, облаченные в одежды примитивного покроя, в большей части мужской составляющей хотя бы приученные к регулярному бритью, люди гуляли в парках, заполнили своей массой все возможные кафе или бесконечно что-то поедая, сидели на скамейках вдоль улиц, их дети резвились на аттракционах. Армидея из сакрального изолированного кусочка артэонского мира стала большим музеем с элементами парка развлечений истыканным повсюду биотуалетами. В четыре часа дня запустив поток из сотен тысяч калисов, городские ворота захлопнулись кровожадной пастью; выйти все зашедшие теперь могли только когда десятерых из них постигнет смерть.

Друзья, пытаясь отвлечься официальным праздником, накрыли роскошный стол в квартире Селины, мамы которой опять без предупреждения пропали, гуляя где-то в Аламфисовой глуши уже вторые сутки. Девчонки в честь любимого торжества, обычно справляемого где-нибудь в Райноне, как и подобает, облачились в легкие длинные белые платья и ярко накрасились. В случае с Кристиной праздничное платье было скорее дымчато-белым, а яркость макияжа выражалась в немного сбавленной его мрачности. Выпив за первый летний день, наевшись всяческих деликатесов, чтобы не выходить из дома они решили устроить мини-бал, заодно научить Роина вальсировать. Для чего руками мальчишек аккуратно раздвинув пузатые кадки с фруктовыми деревцами в центре гостиной, приготовив пространство, запустив местное подобие патефона. Сначала Роин застеснялся, но потом когда его рукой оказалась обнята талия нежной Фиалки, как и всегда неизбежно поддался завладевшим сердцем друзьям. Кружась парами среди цветущей домашней зелени, по сути, они просто дурачились, смеялись. Кристина подметила, что теперь, когда есть Рой, любимый Шатуня впервые остался без пары. Глядя на пса, жирным тюленем развалившегося у стены, все дружно расхохотались.

С темнотой опускалась ночная прохлада. Наконец надев летние вариации положенных плащей из молочного полупрозрачного материала, более легкие поэтому, вечером усилив их плотными исподними подстежками, друзья вышли на улицу. Все же накинувшая черный плащ Кристина и подобающе белоснежная Фиалка спустились на пару минут позже, задержавшись из-за оправданий перед Шатуном, в сочетании с лаской объяснив которому что пойти гулять с разумными друзьями он опять не может, ведь улица сегодня была полна посторонних. Над ярким праздничным городом мрачно нависло затянутое чернотой туч небо.

На радость гостям уличные иллюзоры, коими оказались расставленные повсюду громоздкие чугунные цветообразные столбы-устройства, издавая напряженный гул, наполняли улицы города трехмерными подвижными проекциями. К моменту, когда друзья вышли из подъезда, по городским улицам проплывали миниатюрные миллионы сияющих звезд, представленные в крупном виде отдельные планеты, распростершиеся туманности. Данная уличная заставка именовалась, разумеется «вселенная». Трехмерные изображения различных космических тел, проплывая по улицам, растворялись в стенах домов.

На улицах южной периферии города было уже тихо, шум по здешним окрестностям разносился с ближайшей из городских площадей, куда по набережной кольца крайнего из тройки городских искусственных каналов двинулись друзья. Из далекого центра урбанистических нагромождений над крышами домов возвышалась озаренная мощными прожекторами горящая контурным освещением на всем своем фасаде башня ЦентрЦитадели. Уличную заставку «вселенная» сменила «аквариум». Звезды и планеты сменились плавающими по улицам стаями рыб, скатами и другими обитателями морских глубин. Привычная Армидея на этот день, будто умерла – все ее обычные жители ее либо покинули, либо прятались по домам, а друзья Роина казались единственными на весь город прогуливающимися по опустевшим неизбежно замусоренным улицам мирными артэонами. Да и они не особо понимали, зачем вышли из уютного убежища квартиры, без лишних вопросов преданно следуя за Кристиной которой хотелось, чтобы Роин увидел все.

Отмеченная по периметру подвижными столпами света прожекторов, бьющими в мрачные небеса, за поворотом набережной показалась площадь, куда завлеченные концертом с опустевших окружающих улиц стянулись тысячи людей. Дабы не отвлекать собравшихся гостей порожденные иллюзорами «обитатели аквариума» плавающие по улицам растворялись о границу площади, вдоль которой в плотную линию собиралось оцепление армидейских вояк. Отделенная десятками метров толпы, собравшая здесь все эти тысячи людей, возвышалась полукругом вытекающая из внушительного крыльца здания районной школы искусств яркая освещенная сцена, с которой видимые всем желающим, талантливые представители общества артэонов песнями и живой музыкой развлекали гостей. Конструкциями столбов обвешанных подобием труб от патефонов, расставленные по площади громоздкие звукоразносители, оправдывая название, разносили во все стороны звуки гремящего концерта.

Со стороны посмотрев на возбужденную жующую сладости людскую массу, разглядев где-то там вдалеке над ее головами сияющую светом сцену за которой мрачными стенами замерло трехэтажное с противоположного края обрезающее площадь здание школы искусств. На сцене разглядев облаченную в пышное пурпурное платье артэонскую красавицу, исполняющую трогательную песню, проносясь сквозь толпу на площади разлетающуюся по пустым улицам. Друзья отошли немного в сторону, остановившись у полосы сизых елей отгораживающей собой аллею перебивающую набережную. – Непонятно что хуже: отсиживаться дома пока все это происходит или выйти на улицу и смотреть со стороны, – высказала мрачная в лице стоящая в стороне Кристина. Селина была противоестественно серьезна, Алекса и Хьюго зажав с обеих сторон, успокаивали ее в дружеских объятиях. Глядя на заполонивших площадь людей, в которых под животными масками видя несчастных существ, Роин замер в столкнувшихся разбивающихся чувствах, снова этот странный мир не понимая.

Время приближалось к полночи. Вслед за исполненной грустной трогательной очевидно прощальной песней, появившийся на опустевшей потускневшей сцене над площадью яркий конферансье, не растягивая заключительную речь, в подобие старомодного ленточного микрофона во всеуслышание начал отсчет от десяти до одного. «Один!» – повторяя за ведущим, наконец, выкрикнула изнемогающая толпа. Фиалка закрыла уши, верный Хьюго обнял ее покрепче. Отключилась наполнявшая улицы объемная иллюзия, погасло все освещение, город на мгновение погрузился во мрак и тишину. Спустя секунды, с жутким грохотом из окольцовывающей по сухопутному периметру территории военных в воздух взмыли тысячи специальных артиллеристских снарядов, разнообразно взрывающихся, разлетаясь многоцветными искрами, засеивая небеса распускающимися световыми цветами. Роин впервые видевший подобное, сначала в ужасе содрогнувшись, замер в оцепенении, но затем оценил шоу по достоинству, все также оставшись замершим но только уже завороженным грохочущей красотой. Не прекращаясь растекающиеся по небу красочные взрывы, не переставали удивлять многообразием форм. Отключившиеся иллюзоры, с напряженным гулом единовременно заработав, волной испуганных людских вскриков озарили все уличное пространство своими проекциями, примерно повторяющими разворачивающуюся в небесах феерию.

Фейерверки, сотрясающие небеса и беззвучной иллюзией растекающиеся по улицам, вылившись цветастыми минутами грохота, единовременно резко стихли. В нависшей тишине сквозь гул в ушах послышался вибрирующий звон сначала едва слышный, будто где-то высоко в небесах заиграли тысячи бубенцов. Ничем не перебиваемый небесный звон усиливался, и под звучную бубенцовую какофонию, как дождь с небес стали опускаться миллионы способных уместиться на ладони золотистых шаров, непостоянством формы подобных мыльным пузырям. Роин понимая, что происходит, со скрежетом на сердце, как и было велено, просто наблюдал со стороны. – Ни в коем случае их не трогай, – на всякий случай предостерегла Кристина, запахнувшаяся в положенный черный плащ, скрывшая голову капюшоном. Толпа на площади в своей периферии в преддверии ожидаемого фантастического дождя ринулась в стороны. Чтобы друг другу в предстоящем процессе не мешать и не толпиться люди не отрывая от неба жаждущих взглядов, лишь изредка поглядывая под ноги, старались разбрестись, разбежаться на как можно большую территорию, замершую у аллеи компанию артэонов и Роина не замечая.

Золотистые пузыри сыпались дождем с небес на замерший в их ожидании город, безобидно повсюду лопаясь о камень его улиц, об одежду неподвижной понурившей головы компании друзей Роина. В то время как представители людской массы, растянувшейся по площади и по ее округе, наоборот, в желании эти пузыри поймать жадно потянули руки вверх. При лопании о ладони из пузырей выпадали маленькие железные жетоны, остающиеся в руках либо со звоном падающие на землю, которые люди жадно подбирали. Несмотря на то, что толпа заблаговременно впопыхах растянулась, разбрелась, крики ругани из-за дележки упавших на землю драгоценных значков не заставили себя ждать. К местам чрезмерно разгоревшихся ссор с целью недопущения драк мгновенно прорывались армидейские солдаты плотной линией дежурившие вдоль периметра площади, а ныне группами максимально по разбредшейся толпе рассредоточенные. И вот один случайный пожилой мужчина на территории площади лопнул очередной пузырь, из которого вроде как ничего не выпало. Может так нужный людям положенный жетон просто куда-то закатился, в окружающей возбужденной массе среди множества ног его можно было просто не заметить. Но в глазах этого человека проявился ужас, самый настоящий, расталкивая попавшихся на пути, в неверии мотая головой, он двинулся к краю площади.

– Из пузыря ничего не выпало. Что делать? Мне конец? – на окраине площади, среди разбавившей густоту радостной толпы наткнувшись на армидейского громилу, о броню которого бессмысленно лопались драгоценные пузыри, в панике спросил у него этот человек.

– Сохраняйте спокойствие. Не надо паники, – хладнокровно ответил армидейский вояка, на всякий случай, отступив на несколько шагов от этого несчастного.

Вырвавшись с площади, что-то в негодовании бормоча себе под нос, хромая одной ногой и опираясь на трость, мужчина сквозь сбавивший обороты дождь золотистых пузырей и незначительные силуэты своих сородичей внезапно для себя узрел компанию друзей и Роина в армидейских характерных плащах, с обреченной усмешкой быстро двинувшись к ним. Безумно скалясь, по пути высыпав несколько драгоценных, но уже ненужных жетонов на асфальт, он двигался к ребятам с предсмертным вопросом в глазах. Джейсон уже возник у него на пути, закрыв собой друзей, как вдруг произошло что-то непонятное, в первых мгновениях не осмысляемое. С небес резко, под испуганные взвизги, вскрики оказавшихся вблизи людей, едва заметно глазу спустилось что-то огромное и ужасное, схватив несчастного, оно с такой же резкостью, в разы опережая звук удалилось обратно, унеся его с собой. Все произошло за доли секунды и совершенно беззвучно. Роин успел ухватить только синий цвет огромного гуманоида и наличие у него крыльев. Лишь трость, которую мужчина держал в руках, упав спустя секунды, с подскоком врезавшись в асфальт, осталась лежать ненужным хламом. Окружающая людская толпа вскрикнула женскими голосами, ужаснулась, где-то разразилась горькими слезами, но в целом в своем воцаряющемся упоении быстро о произошедшем забыла.

– Это… Лунный демон, – с ужасом в глазах застывшая произнесла Кристина вынужденно для Роя объясняющая происходящее. – Одно из физических воплощений нашего Духа. Видимо Роин… он решил познакомиться с тобой лично.

– Он забрал его? – в шоке, не двигаясь, пытался воспринять произошедшее Рой.

– Этого бедолагу и еще девятерых где-то в других частях города. Жертв должно быть десять, – тяжело сглотнув, пояснила Кристина. – Эти жетоны, которые сыплются из пузырей, при выходе из города в специальных обменниках за них можно получить вознаграждение. В зависимости от изображенного знака это может быть сумма денег, золото, другие ценности. Именно для этого все эти люди сюда и пришли, загнанные нищетой, даже голодом… – натужно сохраняя хладнокровие поясняла Кристина, на лице которой была неразличима бледность. – Увиденное есть лотерея – кому-то везет, кому-то нет, но желающих всегда приходят тысячи.

Вслед за чудовищным ревом, раздавшимся с воссиявших на секунды голубыми оттенками облачных небес золотистый сопровождающийся бубенцовым звоном дождь, почти иссякший, в мгновение прекратился полностью. Десять несчастных исчезли, все опускающиеся с неба пузыри не достигнувшие городских улиц единым взрывом лопнули. В наставших секундах звенящей тишины за спинами Роина и опекающей его Кристины раздался жалостливый стон не выдержавшей Селины, следом за которым из глубоких синих глаз хлынули несдерживаемые слезы. – Блин, Фиалочка ну я же говорила тебе оставаться дома, – проклиная себя, двинулась успокаивать маленькую подругу Кристина. Растекшаяся по округе людская масса приходила в себя, мешочки кошелечки сумочки и кулаки с драгоценным жетонами крепче к себе прижимая, оглашаясь радующимися хорошей добыче возгласами. Оживая неспешным гомоном на Роя и друзей совсем внимания не обращая.

– Все в порядке? – подойдя, громила военный тихим басом поинтересовался у ребят. В руке, облаченной в черную кожаную перчатку, он сжимал ненужную никому трость, оставшуюся от несчастного ставшего жертвой.

– Да товарищ офицер, все в полном порядке, – по-армейски выправившись, ответил Джейсон, образ внешнего хладнокровия которого разрушало напряженное дыхание.

Селина, со слезами вырвавшись из объятий подруг пытавшихся утешить, метнувшись в сторону, встала к друзьям спиной тихонечко плача. – Прости Цветочек, – успокаиваемая Алексой Кристина мучилась виной перед всхлипывающей в мрачное мгновение уподобившейся ребенку Фиалкой. – Да ладно, извиняться не за что, – резко прекратившая всхлипывания и выправившись ровно задышавшая, спустя секунды холодного оцепенения вдруг не своим голосом заговорила Селина. Вернее голос был тот, был узнаваем, но из него исчезла вся детскость, доброта, тон стал нечеловеческим, строгим, холодным. – Ты права Крис, – сидеть дома пока это все происходит не менее мерзко, чем смотреть воочию. Выбора нет, – обернувшись, посмотрев на друзей застывшим в избавлении от эмоций лицом роботично вытирая со щек следы ставших бессмысленными слез, высказала она. Роин примерно понимая, что происходит, видя это впервые, проникся жутью, наблюдая нечто совсем чужое в теле любимой малышки. Как артэонка столкнувшись с психической тяжестью, свою личность со всеми эмоциями она заблокировала, просто отключила, став холодным существом, смотрящим на мир лишь разумом. – Зайка… становись собой, – в мольбе протянул смертельно бледный Хьюго, держащийся от нее, как и все на расстоянии. – Нет, это глупо. Фиалка сейчас травмирована, ее возвращение ввергнет меня в боль и слезы. Поэтому, – она опустила свои ледяные безжизненные глаза, – я просто побуду пока в стороне, – пугая безжизненностью изменившегося голоса, произнесла она.

Получив желаемое, жители Калиссии толпящиеся на площади и по ее округе окончательно успокаиваясь, в большинстве своем проваливались в эйфорию облегчения, в некоторых случаях вновь обретая людские лица. Робкими волнами по округе раскатывался радостный довольный от наживы смех. Сцена во главе площади, потухнув перед салютным представлением, больше так и не зажглась, праздник был окончен. Чтобы не стоять в очередях и быстрее покинуть Армидею бывалые участники видоизмененного жертвоприношения, предупреждая толчею, второпях кинулись за полагающимися призами к организованным военными обменным пунктам, расположенным у входа в тоннель, ведущий к четвертым выпускающим из города вратам. Солдаты стоящие повсюду пытались контролировать пришедшую в движение толпу, чтобы не допустить давки. «Двигаемся спокойно, не торопимся, не толпимся», – слышались их предостерегающие команды. Заработали иллюзоры, активировалась уличная заставка «золотой город», осыпавшая улицы лишь зримой вьюгой из золотой пыли. Людская масса повсеместно текла к выходу из города вместе с контролирующими ее группами солдат, оставляя на улицах Армидеи скорбную тишину, звенящую желанием возвращения привычного покоя, который сочась проходящими минутами, неизбежно воцарялся.