Полнолуние

– Завтра твои крылья отрубят, и ты умрёшь как твой брат. Истечёшь кровью, или у тебя остановится сердце, тебе это будет уже не важно. Поэтому дай мне спустится в долину и улетай, спасай себя. А, впрочем, делай что хочешь, я вернула тебе долг, – прошептала девочка, положив рядом с пищей ключ от замка.

– Откуда он у тебя и как ты узнала об этом? – недоверчиво спросил юноша удивлённо глядя на собравшуюся уходить Сандру.

– Нет времени рассказывать, но лучше поверь мне на слово. Если с тобой что-то случится, Оазис исчезнет с лица земли, – эта мысль только что пришла ей в голову, и она не поняла, почему не додумалась до этого раньше.

– Но как такое возможно? – вновь спросил сбитый с толка юноша, на которого теперь ложилась ответственность за всё поселение. Девушка не ответила, потому что просто не могла объяснить, ведь это были лишь её догадки и, развернувшись быстро пошла прочь. Пора было подумать о спасении собственной жизни.

***

Пройдя мимо дремавшего стражника она едва не столкнулось с быстро подымавшимся, запыхавшимся Бутором, в последний момент, успев спрятаться за валун. Грозно сведя брови к переносице, стражник смотрел себе под ноги и не заметил её; похоже он всё-таки понял, кто причастен к пропаже ключа и теперь почти бежал к зданию тюрьмы в предвкушении мести.

Всё пошло не по плану с самого начала – их с Габриелем побег девочка планировала ночью, тогда до рассвета точно ник-то не хватился бы их. Но бежать им придётся немедленно. Благополучно добравшись до овина, Сандра влезла внутрь и, открыв боковую дверь, потащила лодку к реке, бросив туда спрятанный под охапкой сена мешочек с провиантом. Теперь при свете дня просвет между скалой и водной гладью был отчётливо виден. Спустив лодку на воду, она запрыгнула внутрь, едва не перевернувшись, и улеглась на дно. Видимо именно так Выродки и путешествовали, ведь ни вёсел, ни сидений в утлом судёнышке не было. Возвращаться назад она не собиралась и потому отвязала от лодки трос, который неминуемо выдал бы её вращением барабана.

Она смотрела, как на безмятежно синее небо наплывает гора, прислушиваясь к далёким растерянным злобным крикам. Габриель улетел, Выродки больше не могли добраться до него, ведь теперь он был свободен. Что будет человек-птица делать дальше, девочка не знала, но ведь как-то же он жил до этого…

Размышления прервало то, что лодка упёрлась во что-то носом и остановилась. Промытый течением тоннель был всё ещё низок, Сандра не могла подняться во весь рост и на четвереньках испуганно разглядывала в тусклом свете неожиданно возникшую на пути преграду. Лодка упёрлась в толстые прутья закрывшей дорогу железной решётки, поднимавшейся при помощи перекинутого через вращающееся колесо троса. При желании девушка могла пролезть между ними, но о том, чтобы плыть в ледяной воде бог знает сколько, не могло быть и речи. Понимая что это конец девчонка остервенело дёргала решётку, пытаясь поднять, но с таким же успехом могла бы пытаться сдвинуть гору.

Мастер Йенс был не так прост, он наглухо перекрыл все дороги из посёлка, удерживая людей во власти правящего триумвирата. Но до Выродков Сандре не было дела, единственное, что её сейчас волновало, это собственная судьба. Если люди Шерифа поймают её, то теперь уже точно казнят. Вероятно, это было испытание мнимым доверием, и она его не прошла.

Она затравленно вглядывалась в пятно оставшегося позади света, ожидая погони. Видимо Совету Трёх было сейчас не до неё, но рано или поздно люди Шерифа перевернут посёлок вверх дном и отыщут её следы. С каждым ударом бешено колотившегося сердца времени у девочки становилось всё меньше. Стараясь не думать о последствиях, Сандра сняла тёплый кафтан и, оставшись в одной тунике села на корме, пытаясь представить в мельчайших подробностях, что это не вода, а мощённая булыжником дорога.

– Камень! – крикнула она, делая шаг вперёд и проваливаясь в ледяную, обжигающую парализующим холодом воду.

Овин был не слишком далеко, но течение сносило её к решётке. Хватаясь за выступы скалы, девочка фут за футом приближалась к становящемуся всё ближе входу. Намокнув, туника тянула её на дно, но оказалось, река была не глубока и доходила ей лишь до подбородка, а местами и до груди. Теперь дело пошло быстрее, шаг за шагом она приближалась к пристани, но силы таяли, и когда она всё-таки добралась до овина, то уже плохо соображала что делает, просто механически переставляя ноги. Желание жить, а не безумные мечты леди Кларк, заведшие их на край света заставляли её в полуобморочном состоянии идти на свет. Она не думала, что ждёт её дальше, новый суд и новая смерть, а может что похуже. Но разве что-то может быть хуже смерти? Хотя теперь, живя среди Выродков она не была так уж сильно уверенна в этом.

Упав на землю стуча зубами от холода, она отстранённо смотрела на разворачивавшуюся перед глазами трагедию. Выход из ущелья почти на всю высоту скал был затянут тонкой, но прочной сетью, словно сплёл её гигантский паук. Нож у Габриеля забрали, и он метался в поисках лаза, чтобы обойти её. Не обладая способностями Выродков, юноша не мог перелететь преграду, он лишь планировал, ловя воздушные потоки.

Больше стражники не пытались взять его в плен и стреляли из луков и редких здесь арбалетов куда придётся. Габриель поднялся на максимальную для себя высоту, найдя, наконец, возможность обойти эту стену. Стрелы долетали до него лишь на излёте и лучники, стараясь бить, прицельно карабкались по скалам, приближаясь к беглецу. Когда казалось, он уже оказался по ту сторону сети, одна из стрел пронзила его, ставшего на время неподвижной мишенью. По-видимому, рана не была слишком опасной, во всяком случае, они не помешала Габриелю продолжить побег.

Обломив торчащее из ноги древко он, что-то кричал преследователям, потрясая им над головой, а потом бросился вниз, по другую сторону горы. Шли мгновения, и девочка с ужасом думала, что беглец разбился о скалы, но вот он, наконец, появился на значительном удалении, планируя над пустым сейчас полем, и преследователи злобными криками, сопровождали его полёт.

Теперь, когда юноша, наконец, оказался в безопасности, Сандре пришло время думать о себе. Путь по реке был закрыт, но возможно есть дорога через горы. Обратиться за помощью девочка могла лишь к одному человеку, и с сожалением вспомнив об оставленном в лодке провианте, с трудом заставила себя подняться на ноги.

Только под утро мокрая и жалкая она, наконец, добралась до жилища берегини. Ночь выдалась безоблачной; в свете идущей на убыль луны и усеявших небо звёзд она увидела лежащее на столе перед домом тело. Она узнала Габриелся, решив, что он уснул, но подойдя к нему и взяв его за руку с ужасом поняла, что юноша мёртв. Крик отчаянья сорвался с её губ, но ник-то не вышел из хижины. Несмотря на ранний час, внутри слышался мотив заунывной песни, слов которой девушка не могла разобрать. Хозяйка была слишком увлечена и ни как не отреагировала на её появление. Честно говоря, девочка не знала, что скажет ей и как посмотрит в глаза потерявшей сына, обезумевшей от горя женщины. Но когда всё же вошла внутрь, увидела, что та явно занята, не приготовлением к похоронам.

Несмотря на ночной холод, пот тёк по телу одетой в лёгкую тунику ведуньи. Глаза её вдруг стали мертвы, покрывшись мутной белёсой пеленой, едва различимой в свете пяти горящих сальных плошек. Читая заклинание, женщина разводила в стороны руки и привязанные к длинным нитям под потолком стеклянные шары расходились друг от друга на максимальное расстояние. Эмилия звонко хлопала в ладони, и шары врезались друг в друга, издавая резкий жалобный звон.

Замерев, девушка следила за действиями незамечающей её колдуньи. Как шары раз, за разом сталкиваясь друг с другом, всё сильнее идут трещинами; вместе с этим она ощущала нарастающую вибрацию внутри горы и слышала далёкий усиливающийся с каждым ударом гул. Оттуда где был Оазис. Теперь грохот проваливающейся в бездну тверди больше не прекращался и, не зная этого точно, девочка почувствовала исходящую от ведьмы угрозу; эта женщина была явно безумна, она мстила жителям долины и похоже упивалась своей местью.

Сандра с криком бросилась к ней, когда израненные трещинами сферы разошлись в стороны, но крик застыл в горле, а тело сделалось непослушным, и она не смогла сдвинуться с места, с ужасом страшного предчувствия, видя, как хрустальные шары вминаются друг в друга, рассыпаясь на части. Вдруг добротно сложенный из крупного камня дом ведуньи заходил ходуном, угрожая погрести их в своём чреве. Берегиня взглянула на девочку мрачным взглядом ставших почти обычными глаз, и Сандра увидела в них злобное безжалостное удовлетворение. Отчего-то она была уверена, что с посёлком Выродков покончено, как и предсказывала женщина.

– Иди, у тебя совсем не осталось времени, – хрипло изрекла Эмилия, махнув рукой в сторону двери, и к девочке вновь вернулась способность двигаться.

– А ты? – спросила Сандра. Промедление грозило смертью, и уж тем более смертельным приговором себе было остаться в доме, но колдунья лишь отрицательно замотала головой, страшным взглядом своим, приказывая ей не медлить. Говорить больше было не о чем; предсказания старухи сбылись – Габриель мёртв, а Оазис стёрт с лица земли. Можно винить в этом себя, Совет Трёх или ведьму, но изменить ничего уже было нельзя. Так ничего и, не сказав хозяйке, девочка вышла наружу.

Совсем рассвело, и в свете алых солнечных лучей девочка увидела стоящего у тела Габриеля высокого горбуна, одетого в чёрный меховой плащ. Мужчина обернулся к Сандре, и она заметила слёзы на его суровом лице, отметив, что он очень похож на погибшего юношу, только гораздо старше. Скалы пришли в движение, казалось, они содрогаются в безумном хохоте и мерный усиливающийся с каждым мгновением рокот отчего-то шёл теперь сверху вниз. Девочка взглянула вверх, увидев несущуюся на них снежную лавину. Сорвавшись с горных вершин, она, становясь всё больше и больше, стремительно приближалась, угрожая погрести под собой всё, что осталось от посёлка и хижину старухи.

Нужно было бежать и спасаться, но девочка отчего-то медля, лишь заворожено смотрела на лавину. Не мигая, расширенными от ужаса глазами она смотрела на свою неминуемую смерть, понимая, что шанцев спастись, у неё нет, как не было их у Габриеля. Все кто оказался здесь сейчас и был так или иначе причастен к гибели юноши, действием, молчаливым согласием либо равнодушием, должны умереть, искупив этот грех своей смертью.

Когда казавшаяся теперь бесконечной лавина снега, земли, камня, вырванных с корнем деревьев и туш не сумевших спастись зверей приблизилась настолько, что стали заметны детали, Сандра закрыла глаза, смирившись с уготованной участью. Вероятно, следовало прочесть молитву, но она не помнила ни одной, и всё что стояло теперь перед её мысленным взором, это трёхликий образ Непорочной Девы – матери всего сущего не земле…

Вдруг сильные руки схватили её в охапку, и земля ушла из под ног. Открыв глаза, девочка заворожено смотрела, как лавина накрывает дом Эмилии и тело её сына, которого она любила всем сердцем, но так и не смогла спасти. Огромные крылья человека-птицы плавно резали небо, и они летели над скалами. Сандра знала дорогу к Оазису, но не увидела его – на месте города Выродков из-за просевшей породы образовывалось озеро и ещё были видны обломки разрушенных землетрясением домов, трупы животных, людей, впрочем, не такие многочисленные, как ожидала девочка, и это давало надежду, что большинству поселенцев удалось спастись.

Крепко державший её в своём объятии похожий на Габриеля мужчина поднимался всё выше, над заснеженными хребтами бесконечных гор. От высоты, проведённой в дороге ночи, свалившихся на неё потрясений голова пошла кругом, и она потеряла сознание. Свет померк перед глазами, так же как когда она умирала в первый раз, перестав чувствовать, мечтать, быть кем-то. Она вырвалась из цепких лап смерти тогда, но сейчас та спешила за ней на запряжённой парой чёрных костлявых лошадей повозке. Стук кованых копыт по твёрдой как камень земле становился всё отчётливей, приближаясь к ней и угрожая поглотить в себе. Смерть спешила за ней, но девочка не хотела умирать, стараясь найти спасение в своих воспоминаниях. Воспоминания шли от конца к началу – она видела Габриеля, жителей Оазиса, девушку, с которой прыгала через костёр в Духов день и потом в озеро. Леди Кларк, её мужа Паука и убившего его Зайца, которому она, в конце концов, отомстила. Нищие шли перед ней, не глядя в её сторону, словно это она была виновна в том, что случилось с ними. Последним прибежал Шмель, которого она предала смерти, боясь, что Ансара вновь прогонит её. Не давая сделать шаг, он крутился под ногами, и вдруг став с неё ростом, встал на задние лапы и, приблизив морду к её лицу принялся лизать шершавым языком. От проявления нежности отравленного ею щенка защемило сердце, она была недостойна его любви. Сандра завертела головой, ища спасения от вездесущего, мокрого языка, и вдруг открыла глаза.

Бриджтаун

Везущие крытую повозку лошади остановились перед лежащей на дороге девочкой и каурый мерин, наклонив голову, какое-то время, фыркая, обнюхивал её, а потом принялся облизывать лицо. Задремавший на козлах кучер непонимающе завертел головой, собираясь разразиться гневной тирадой на нерадивых кляч, но увидев лежащее поперёк дороги тело лишь испуганно произнёс: – Матерь божья…

Торопливо спустившись вниз, толстяк лет тридцати в дорожном плаще, семеня короткими ногами, подбежал к ней, ожидая чего угодно, но увидев, что Сандра сосредоточенно смотрит куда-то вдаль, остановился, облегчённо выдохнув. Девушка же озадачила его вопросом:

– Я мертва?

– Как же это возможно, милая? Ну конечно нет! Но позволь спросить, как ты оказалась в этой глуши совершенно одна и где твои родители?

– Мой отец умер несколько лет назад, и мы с матерью ехали в Бриджтаун, когда смерч поднял меня в воздух и носил над землёй, пока не оставил здесь.

– Силы небесные! – воскликнул возница, качая из стороны в сторону головой, густо заросшей чёрным, непокорно торчащим в разные стороны волосом со сдвинутой на макушку соломенной шляпой. – Ураганы часто бывают в этих местах, но о таком я слышу впервые.

– Куда ведёт эта дорога? – спросила девушка, поднимаясь на ноги. Голова её закружилась и она едва не упала, но кучер успел схватить её за руку. Солнце стояло в зените, а значит, прошло не меньше шести часов с момента гибели Оазиса. Всё это время она провела бес сознания, либо в глубоком сне; оглядевшись, увидела очертания далёких гор, поблёскивающих заснеженными вершинами. До них было не меньше двадцати миль и девочка не думала, что Выродки заходят так далеко в земли Добробрана.

– К сожалению, в другую сторону. Но я довезу тебя до постоялого двора, а оттуда ты уже точно доберёшься до Бриджтауна.

– Вы когда-нибудь бывали там? – спросила Сандра, усаживаясь рядом с кучером на козлах. Повозка была загружена товарами, что заказывали поселенцы в этом Богом забытом крае, и место для неё нашлось только здесь.

– Бывал ли я в Бриджтауне? – удивлённо воскликнул торговец, несильно стегая вожжами крупы коней. Лошади знали дорогу, желая как можно быстрее оказаться в конюшне постоялого двора, и подгонять их не было особой надобности. – Лучше спроси, где я не был! За десять лет работы с Мастером Уинсли я объездил эти места вдоль и поперёк.

– Вы работаете на Уинсли? Лорда Тейлора Уинсли? – спросила девочка, поражаясь тому, как тесен мир.

– Я десять лет вожу товары в город этого скряги, но ни разу не видел его. И скажу честно, не особо расстроен этим. Это сейчас он стал лордом и всё что так или иначе приносит доход в этой части провинции, отсыпает щедрую горсть монет в его карман, а когда только появился здесь, был обычным бродягой с дурной репутацией. Но потом что-то произошло, и он стремительно разбогател, причём так, что его богатству завидуют вельможи Добробрана.

– А как это произошло, Вы не знаете?

– Не знаю, – насупившись, произнёс мужчина; было видно ему не нравится этот разговор и, закрывая тему, толстяк сказал: – Знаю только, он очень не любит когда лезут в его дела.

– Но разве милорд не родился в Бриджтауне?

– С чего ты взяла? – улыбнулся её наивности кучер, поворачиваясь к ней. – Мастер Уинсли и есть Бриджтаун – это чёртово место началось с его одинокой хижины и ни одно важное решение там не принимается без его одобрения, а вот откуда там взялся здоровяк, не знает никто.

Возница смолк, но тишина угнетала его. Говорить было не о чем, во всяком случае, не на ту тему, что интересовала девочку, и он запел длинную заунывную балладу гребцов на галерах. Не известно видел ли спутник когда-нибудь море, но видимо это была единственная песнь, которую он знал от начала до конца. Пел он плохо, часто повторял одни и те же куплеты, и девочка вздохнула с облегчением, когда на горизонте, наконец, показались очертания постоялого двора.

На самом деле это было целое поселение из десятка домов, огороженных частоколом от степного зверья. Здесь было всё, что могло понадобиться путнику в дороге, начиная от кузни и заканчивая борделем с разбитными девицами, готовыми за плату скрасить одиночество. Толстяка здесь явно ждали; встречать его вышел сам хозяин постоялого двора, невысокий жилистый мужичок лет пятидесяти, длинные седые волосы которого были заплетены в две свисавшие по бокам косички.

– Я ждал тебя ещё на той неделе, Трувор, – вместо приветствия начал он, строго поглядывая то на возницу, то на его спутницу.

– Не всё так просто милорд, – ответил торговец, развязывая завязки на тенте. – Вещи, которые Вы заказывали, не растут на деревьях, достать их было не просто…

– Даже если это было бы и так, как видишь, здесь нет ни одного дерева, но за те деньги, которые я тебе плачу, ты должен был поспеть вовремя. Ведь ты содрал с меня минимум три цены, – перебил его мужчина. Стерев платком, пот со лба он смотрел, как слуги разгружают повозку.

– Дело не в деньгах, Мастер. Я просто ждал, когда их привезут из Полонии.

Слуги выгрузили тюки с материей, ящики с топорами и пилами, мешки с мукой и глиняные амфоры, по всей видимости, с вином, при виде которых суровое лицо поселенца стало чуть добрее.

– На кой чёрт ты его приволок! – вдруг закричал он, и лицо его пошло багровыми пятнами, видя как слуги с трудом выволакивают, занимавший треть всего места орган.

– Но разве не Вы заказывали что-то из музыки для ваших девочек? – попятившись, спросил Трувор, глядя на ставшее страшным лицо своего клиента.

– Я просил шарманку, на худой конец скрипку или лютню, но не это чудовище! Грузите его обратно!

– Напрасно Вы так, напрасно, – видя как слуги чертыхаясь, загружают орган, проворчал толстяк, ещё надеясь как-то уговорить хозяина постоялого двора. – Клирики из Полонии с руками его оторвут, гораздо дороже той цены, которую Вы заплатили. Но Вы мой постоянный клиент и я, прежде всего, забочусь о Вас…

– Ты заботишься о своей выгоде, – перебил его мужчина. – Иначе не стал бы переть сюда эту рухлядь.

– Но это не рухлядь! Осторожней, – воскликнул он, видя, как слуги трактирщика едва не уронили тяжеленный инструмент. – Но она станет таковой, если ваши люди не будут аккуратней и тогда Вам придётся возместить мне её цену.

– Я её не заказывал, а значит, не несу ответственность, – отрезал собеседник и, снимая с пояса кошель со звякнувшим серебром вдруг спросил: – Эта девочка твоя дочь?

– Нет, я нашёл её на дороге, – ответил Трувор, с грустью глядя, как поселенец высчитывает серебряные кругляшки с казначейским гербом Добробрана.

– Что значит, нашёл? – не выразив удивления, тот протянул ему полегчавший кошель, но в глазах его была явная заинтересованность.

– А то и значит. Она лежала поперёк дороги, и я едва не переехал её повозкой. – Эти люди разговаривали о Сандре при ней самой так, словно обсуждали продажу ещё одной пилы.

– Это меняет дело. Данной мне здесь королём властью, я вынужден задержать её за бродяжничество и передать людям Бургомистра для разбирательства. В любом случае, она не будет здесь жить бесплатно, – раздосадованный прижимистостью хозяина торговец лишь пожал плечами, вешая на пояс кошель, и девочка, видя, как решается её судьба воскликнула:

– Но я не бродяга! Моя мать леди Кларк, уважаемая дама в Полонии, со связями в Добробране. Ураган разлучил нас и всего чего я хочу, чтобы кто-то отвёз меня в Бриджтаун.

– Ну, мало ли чего ты хочешь, – по-прежнему глядя на Трувора ответил мужчина. Я хочу, чтобы сегодня пошёл дождь и лил три дня, но вместо этого опять светит солнце. Этот постоялый двор в стороне от дороги на Бриджтаун и даже если кто-то поедет туда, ни за что не повезёт тебя даром. У тебя есть то, чем можно заплатить за проезд?

– Она может заработать, помогая стряпухе на кухне или стирая бельё, – заметил Трувор, засовывая в рот подобранную с земли соломинку.

– Да пусть работает хоть в борделе – ей придётся уяснить, что ничего не даётся в жизни даром.

– Кроме срамных болезней, – хмуро заметил торговец, выступая на стороне девчонки. Толи потому что был зол на трактирщика, толи просто подыгрывал ему, понимая, что им ещё не раз придётся иметь друг с другом дело. – Но она ещё совсем ребёнок!

– В борделе есть, кому торговать собой, она будет помогать с уборкой комнат.

– Знаю я эти уборки, – проворчал толстяк. – Рано или поздно кто-то да позарится на неё.

– В любом случае Полоний и тем более Добробран далеко и ответственность за эту дыру лежит на мне. И никто не будет навязывать мне свои порядки. Если у девчонки нет денег, пусть идёт на кухню отрабатывать свой ночлег. Это всё что я могу для неё сделать.

– За сегодня я заплачу за неё, – вздохнув, произнёс Трувор, доставая из второго мешочка пару мелких монет. Она будет спать в моей комнате.

– До утра, – произнёс хозяин, подняв к лицу зажатые пальцами медяки, и развернувшись, пошёл прочь.

– Он всегда такой злой? – спросила девочка робко глядя в спину уходящего трактирщика.

– Райдер? Характер у него ещё тот, но по-другому в этих краях не выжить.

***

На первом этаже двухэтажного постоялого двора стояло с десяток столов, как для приёма пищи, так и для азартных игр, но сейчас время было неурочным, и харчевня обезлюдела. Постояльцев было немного, а основные завсегдатаи приходили сюда обычно после работы, которая заканчивалась с темнотой.

Райдер был не только хозяином постоялого двора, а человеком, на плечах которого держался этот маленький островок цивилизации. Если на небе судьбы людей решал Триолан, но в этом безымянном посёлке его заменял эсквайр Райдер Уайт. У него было с десяток слуг, и пять дюжин наёмных рабочих, трудившихся на полях. Кто-то пас скот, кто-то выращивал зерно и овощи, косил в лугах идущую на корм скоту траву, складывая её в высокие стога. Часть выращенного шла на собственный прокорм и пищу постояльцам, остальное отправлялось в Бриджтаун и реже, по причине сильной удалённости в Полоний.

Кухня в харчевне оказалась не слишком изысканной, но зато сытной. Сандре казалось, что один человек ни за что не съест такое количество пищи, которое поварята вынесли к их столу, но Трувор расправился вначале с половиной жареного гуся, а потом со свиными рёбрами, заедая всё это овощным рагу и запивая элем. Он жил впроголодь всю последнюю неделю и теперь явно навёрстывал упущенное. Девочка ограничилась несколькими кусками мяса и тарелкой чечевичной каши.

Торговец был здесь частым и долгожданным гостем, благодаря которому поддерживалась связь с остальным королевством. Его привычку принимать после еды ванную знали, и пока они ели слуги наливали кожаными вёдрами горячую воду в самую большую бочку, заранее поставленную в отведённую ему комнату, что могла вместить толстяка. Он собирался выехать утром и желал провести оставшуюся часть времени с максимальным комфортом, возможном в этом месте. У него ещё осталось часть товара, который Трувор планировал сбыть окрестным фермерам, адресованные им письма, и лекарственные мази. Жизнь в этих сурових местах не впечатляла разнообразием, и каждый его приезд был целым событием.

Сандра прислуживала торговцу когда он мылся, оттирая спину от въевшейся в поры грязи суконной мочалкой. Трувор прибывал в блаженном состоянии после обильной трапезы и выпитого ячменного пива, и даже потеря изрядного количества монет из-за отвергнутого органа не омрачила его настроения. Пока Сандра тёрла заплывшее жиром тело, толстяк затянул удалую песню, незатейливый сюжет которой был настолько фривольным, что заставил щёки девочки залиться румянцем.

Сердце Сандры учащённо билось, но не после коробящих слух слов, а из-за увиденных на теле торговца шрамов. Точно такие же она видела в термии Выродков. Сомнений быть не могло – Трувор один из них и неожиданное посвящение в его тайну давало девочке надежду на благоприятный исход путешествия. Не имея сил сдерживать себя, девушка, бросив занятие, встала перед торговцем, решительно держась руками за обод бочки, и тот удивлённо взглянул на неё, не прекращая пения.