Аффект

Курт взял в кейсе необходимые предметы для осмотра и направился к жертвам.

– Да… Здесь они выглядят более впечатляюще. Ты права. Не завидую тебе, Глория. Кто бы это не сделал, у него явно большие проблемы с головой.

– Я и без тебя это знаю, умник! Посмотри внимательнее… нам нужно знать, какое время они висят. Предположу, что преступник занимался расчленением и подвешиванием прямо здесь.

Курт внимательно обошёл каждую из жертв и внимательно осмотрел трупы.

– Слушай, мне нужно знать точное время смерти. Преступник не оставил ни капли крови, исключая стену. Он подвесил двоих, значит, у него было достаточно времени, на заметания следов. Он ничего не боялся и никуда не торопился. Трупное окоченение сильное. Я теряюсь в догадках.

– Да, трупное окоченение – интересная штука, Глория. Понимаешь, это своеобразное состояние мышечной ткани, которое обусловливает ограничение движений в суставах.

Курт подошёл к подвешенному парню и руками постарался произвести то или иное движение на конечностях трупа.

– Что ты делаешь?

– Встречное сопротивление. По его силе и ограниченности объема движений в суставах я определяю выраженность мышечного окоченения. На ощупь окоченевшие мышцы становятся плотными. Непосредственно после смерти все мышцы, как правило, расслаблены, и пассивные движения во всех суставах возможны в полном объеме. Окоченение заметно через 2–4 ч после смерти и развивается сверху вниз. Быстрее коченеют мышцы лица, тогда затруднено открывание и закрывание рта, ограничены боковые смещения нижней челюсти и кистей. Далее – мышцы шеи, – Курт указывал пальцами на участки тела, про которые говорил, – затруднены движения головы и шейного отдела позвоночника, затем мышцы конечностей и так далее…Полное окоченение трупа наступает через 14–24 часа. При определении степени, необходимо сравнивать выраженность в правой и левой частях тела. Трупное окоченение сохраняется двое – трое суток, после чего наступает разложение из-за активации процесса гниения белка актомиозина в мышцах. Белок вызывает сокращение. Разложение трупного окоченения происходит также сверху вниз. У этих всех ребят полное окоченение. Я бы с уверенностью сказал, что они тут находятся примерно часов восемнадцать, не меньше. Точно смогу сказать, когда обследую их в лаборатории.

– Хорошо, это уже кое-что! Меня беспокоят кисти рук. Посмотри внимательно, только у подвешенной парочки кулаки зажаты. Хотя по теории вероятности так должно было быть у девушки, сидящей на стуле. Она связана, и кисти, как правило, бывают зажаты в кулаки.

Курт аккуратно поднял руку Макса Эванса и посвятил маленьким фонариком. Он достал его из кармана медицинского халата, в котором стоял.

– Ничего подозрительного… Давай посмотрим другую.

Он обошёл. Поднял другую руку и вновь посвятил.

– Глория, посмотри. Ты видишь тоже, что и я? – спросил он.

– Да, там определенно что-то есть, – я наклонилась на свет и попыталась рассмотреть в зажатом кулаке предмет, похожий на клочок бумаги.

– Принеси из чемоданчика пинцет, опробуем вытащить.

– Ты заметил, что тот, кто устроил здесь театральное представление, возвел нехилую конструкцию на потолке. Ремни держатся довольно крепко. Посмотри, в потолок ввинчен металлический крюк, он достаточно массивный. Как на скотобойне.

– Глория, это не по моей части… Даже не стану голову себе забивать чем-то подобным. По своей части могу сказать, чтобы так вытащить грудные ребра наружу, нужно использовать топор для рассечения позвоночника. Либо очень долго возиться с пилами и ножами, предварительно сломав грудную клетку. Осмотрев жертв визуально и поверхностно, я вижу очень грубые рассечения. Придерживаюсь всё же версии топора. После детального изучения в лаборатории, в отчёте подробно изложу факты.

Я подала ему скальпель и, перехватив фонарик, стала светить.

– Откуда собралось столько народа?

– А ты как думаешь? Не каждый день обнаруживается дом с тремя трупами сразу. К вечеру весь город на ушах будет стоять.

Курт в то время, пока я объясняла, что и как, извлек из зажатого кулака Макса небольшой клочок бумаги. Мы отошли к окну, чтобы лучше его рассмотреть. Курт аккуратно держал находку пинцетом.

На клочке было написано четверостишье, которое я прочитала вслух:

Помню, как она глядела -

Помню губы, руки, грудь -

Сердце помнит – помнит тело.

Не забыть. И не вернуть.

Но она была, была!

Да, была! Все это было:

Мимоходом обняла -

И всю жизнь переменила.

Я перечитала написанное несколько раз вслух.

– Глория, подобные послания напоминают дело «Пикассо». Помнишь? Там вы тоже находили подобные клочки с посланием. Может быть, появился подражатель?

Я растерянно пожала плечами. Высунув полиэтиленовый пакетик из кармана брюк, осторожно положила находку в него.

– Давай-ка посмотрим кулаки у девушки. Может, ещё, что обнаружим.

Через пару минут мы нашли второй клочок бумаги, но уже с другим текстом. На нем были указаны только цифры: 50916381091715

– Господи! Как я не люблю шарады! – разозлилась я, засовывая улику в другой пакетик.

– Но без этого убийцы не могут жить спокойно. Им нужна слава! Так они больше озадачивают детективов, тем самым привлекая к себе внимания прессы и общественности.

– Ты абсолютно прав!

– Дел у вас много. Снимайте трупы и везите ко мне в лабораторию. Больше от меня здесь не будет толку, – Курт снял перчатки и огляделся в поисках урны.

– Вот умеешь ты поставить финальную точку, Курт.

– Свидимся. Предупреждаю, не торопи меня. Как приступлю к осмотру трупов, отзвонюсь.

Я недовольно фыркнула, и на этом мы распрощались. Подойдя к криминалистам, я отдала найденные улики, предварительно сфотографировав их себе на телефон.

Теперь было над чем ломать голову. Что же это за цифры? Номер счета в банке? Дата следующего убийства? Медицинская страховка?

Массу теории можно строить, опираясь на случайный набор цифр. Ладно, озадачим этим технический отдел. Дэйв Левински давно уже заскучал без подобных головоломок.

– Ребята, – обратилась я к криминалистам, – соберите в доме электронику и перешлите в электронный отдел к Дейву с пометкой срочно. Кто-нибудь установил личность девушки, висящей на ремнях?

Худощавый прыщавый парень, занимавшийся этим, отрицательно покачал головой.

– Пошевеливайтесь! Нам нужен результат.

Выйдя на улицу, я позвонила капитану и доложила о сложившейся обстановке. Брайн стоял неподалеку, через дорогу, у какого-то дома. Я поспешила к нему.

– Как раз собирался опросить соседей. Этот дом напротив дома Эвансов. Мы опросили несколько домов, пока что отзывы положительные. Никаких хлопот семья не доставляла.

– Мы с Кутом нашли у подвешенных трупов пару записок. Посмотри, – я протянула ему свой телефон.

Бран быстро пробежал глазами и отдал обратно.

– Перешли Дейву Левински. Пусть попробует найти какие-то совпадения на тему поэзии. Необходимо выяснить, кому принадлежат эти строки. Знаменитому поэту или же собственному сочинению убийцы. Ряд цифр тоже тебя озадачил?

– Я пока не думала об этом.

Мы приблизились к крыльцу. Несколько кашпо украшали снаружи фасад маленького скромного домика. Старый замок в двери, окна распахнуты настежь навстречу летнему воздуху. Камера наблюдения висела над крыльцом, но даже отсюда стало понятно, что она не работает.

– Брайн, кажется, мы тут потеряем время. Камера – муляж. Стоит только уповать на бдительность хозяев.

Брайн громко постучал в дверь, и мы стали ждать. Дверь незамедлительно отрылась, словно стоящая за ней ждала, когда мы постучим. Перед нами появилась женщина с хорошим личиком в обрамлении целого облака рыжих кудряшек. Глаза были заплаканными. Она быстро окинула нас оценивающим взглядом.

– Простите, вам кого?

– Детективы Глория Берч и Брайн Уэйн. Департамент полиции и безопасности города Нью-Йорка, – мы достали жетоны и показали.

– Да, конечно. Извините. Проходите. Муж предупредил, что вы наверняка загляните. Наш дом находится напротив семьи пострадавших.

– А вы уже знаете, что в доме напротив есть пострадавшие? – проходя в дом, спросила я.

– Все об этом на улице только и говорят! Не сложно догадаться, когда улица перекрыта десятком патрульных машин.

– Как вас зовут? – уточнил Брайн, пока мы рассаживались в гостиной на диван.

– Простите, я такая рассеянная, что даже не представилась. В моём доме первый раз детективы. Люси Треволл.

– Где ваш муж, Люси?

– Он сейчас спустится. Если хотите, мы можем подняться на второй этаж, там наша комната. Как вам удобно?

– Давайте поднимемся, Люси, – настояла я.

Мне хотелось взглянуть на уровень обзора с их окна, на улицу где живут Эвансы.

– Я проведу вас наверх.

– Вы здесь готовите в такой маленькой кухне? – начала я, пока мы шли через крошечную прихожую к лестнице.

Я сделала знак Брайну немного отстать и осмотреть первый этаж.

– Да, и убираю. Всего понемногу.

С лестницы мы попали в узкий коридор. На белых стенах висели многочисленные иконы, распятия и картины с изображением людей в старинных одеяниях. Вид у них был милостивый и иногда, на мой взгляд, скорбный. Или раздосадованный. Выглядело всё немного странновато, если учесть, что Люси на вид не больше сорока. Хотя в практике достаточно примеров, когда люди увлекаются темой религии и поклонятся различным богам.

– Вы хорошо знали семью Эвансов? – начала я.

– Очень хорошо, – подтвердила она. – Когда живешь напротив и общаешься с людьми по-соседски, поневоле узнаешь их.

– Расскажите, что они были за люди?

Люси остановилась у двери комнаты на втором этаже и тяжело вздохнула.

– Макс был веселым. Любил спорт. И «болеть» любил, и сам играть. У него было много… – Люси задумалась, подбирая слово, – много энергии. И он вкладывал её в молодежный центр. Там он был председателем футбольной команды.

– А как Макс ладил с другими соседями по вашей улице?

– Отлично! Он уважал старших. Я бы сказала, все, с кем Макс общался, были дружны и приветливы. Им было легко друг с другом, если вы меня понимаете.

– Да, кажется, понимаю.

– Его лучший друг – Джим. Через пару домов от них он и живёт. У них с Максом было много общего. Спорт в том числе. Они бесконечно болтали о нём и часто спорили. Знаете, как это бывает у мужчин? Вместе ходили на матчи, вместе бегали по утрам и играли в баскетбол в молодежном центре. – Люси опять вздохнула.

– А жена Макса. Элизабет?

– Да. О, это милейшее создание! Детей у них не было. Они поженились три года назад. Элизабет работала медсестрой в больнице. Я все её расспрашивала, когда она станет мамой, а она отвечала, что они с Максом не хотят торопиться. Мол, хотят пожить для себя, поездить в путешествия. – Вдруг Люси осеклась и замолчала, а потом тихонько заплакала. – Значит, это правда? Они оба мертвы? – Люси с надеждой посмотрела на меня сквозь слезы.

– Да, Люси. Мне очень жаль, – сухо ответила я.

– Пресвятая Дева Мария! За что? За что? Кто это мог сделать с ними такое? У нас тихий район… тут никогда ничего подобного не происходило! Мы живём с мужем здесь больше десяти лет.

Люси наконец-то тихонько постучала в дверь комнаты, возле которой мы говорили уже минут пять.

– Рон! Рон! Тут пришли полицейские. Они хотят поговорить с тобой о Максе. Ты не спишь?

Ответа не последовало. Но через минуту дверь открылась, и на пороге возник крупного телосложения парень. Он в сыновья годился Люси. Видно было, что Рон спал, и его разбудил наш стук.

– Прости, дорогая. Заснул. Что случилось с Максом? – Рон крепко обнял Люси.

– О, дорогой! Макса и Элизабет убили! Убили!

Люси упала к Рону на плечо и разрыдалась.

– Извините, детектив. Я сегодня с суток. Ночь дежурил. Пришёл домой и сразу лег спать. Как это случилось? – Рон пригладил свои волосы и стал успокаивать Люси, гладя по спине.

– Давайте спустимся вниз, Рон. Там мой напарник, детектив Брайн Уэйн. Я детектив Глория Берч. Мы разговаривали с вашей супругой, интересовались общей информацией. Что бы вы могли бы рассказать о семье Эвансов? Любая информация будет полезной.

– Давайте спустимся… Мне нужно осознать, что Макса и Элизы больше нет. Ужас какой! Хочу сварить себе кофе.

Мы спустились в крошечную кухню, и Люси принялась варить всем кофе. Брайн сидел, как ни в чем не бывало на диване в гостиной. Он отрицательно помотал головой. Существенного на первом этаже ему обнаружить не удалось.

Рон и Брайн обменялись приветственным рукопожатием. Рон по-хозяйски пригласил нас сесть за кухонный стол.

Брайн взял допрос в свои руки.

– Скажите, вы не замечали за Эвансами чего-то странного в последнее время? В настроении? В личном поведении Макса или Элизы?

– Нет… Ничего такого не было. – Рон отрицательно покачал головой. – Мы с Люси часто ходили к ним в гости на барбекю. Вечерами выпивали по бутылочке пива.

– А где вы работаете, Рон?

– Водителем на большом промышленном складе. Развожу груз. Фирма занимается доставкой продуктов по всему городу и за его пределами. Ночью, как правило, мы развозим товар в супермаркеты, что бы утром на полках люди могли купить свежую продукцию.

Люси поставила перед всеми по чашке кофе и подала овсяное печенье.

– Давно вы работаете в этой фирме? – уточнила я.

– Около пяти лет.

– Хорошо. Скажите, камера при входе в ваш дом, рабочая? – продолжил Брайн.

– Нет. Я купил её давно, но все руки не доходят подключить.

– Это я не настояла на камере. Всё говорила Рону, что у нас тихий район, зачем нам нужна камера, – вмешалась Люси, которая не находила себе места и теперь тупо смотрела в окно, с любопытством наблюдая за происходящим на улице.

– Рон, а вы с Максом были близкими друзьями? Может быть, он что-то рассказывал вам? Делился сокровенным? Понимаете, даже если у вас есть какой-то секрет, который знаете только вы, сейчас пришло время его раскрыть.

Рон на секунду замешкался и быстро взглянул в сторону, где стояла Люси.

– Да нет… Нет…Ничего такого. Макс с Элизой были обычной молодой семейной парой. Извините, детективы, не могу ничего подозрительного припомнить.

– А вы? Давно женаты? – с любопытством спросила я.

Кажется, Люси это не очень понравилось. Она резко развернулась, и на её лице появилось злость.

– Уже около десяти лет! – сухо отрезала она, не давая ответить мужу.

– Рон, где вы были вчера с восьми вечера до утра? – спросил Брайн.

Глаза парня быстро забегали.

– Я подозреваемый? – возмутился Рон.

– Нет. Стандартная процедура опроса.

– На работе был! Как и сказал. Смена начинается в шесть вечера и заканчивается в шесть утра.

– Нам потребуются координаты вашей фирмы, чтобы проверить ваше алиби.

Рон, продиктовал адрес фирмы. Брайн записал себе в блокнот.

– Люси? – обратилась я к спине женщины, которая по-прежнему стояла, отвернувшись.

– Я была дома, детектив Берч. Но ничего подозрительного не видела. Я занималась стиркой, потом готовила и на улицу весь день не выходила. В одиннадцать часов вечера я легла спать и проспала до утра, пока не пришёл Рон.

– Рон, постарайтесь вспомнить. Когда вы приехали, заметили, может быть, незнакомую машину? Подозрительные движения возле дома? Например, горел свет? – настаивал Брайн.

Рон задумался на минуту, пытаясь воссоздать в памяти, что он видел, потом резко отрицательно помотал головой.

– Простите, детективы, мне очень жаль! Но ничего необычного, чтобы врезалось в память или показалось подозрительным, припомнить не могу. Я был уставшим, даже если что-то и было, я просто с ног валился и не обратил бы на это внимание.

Я посмотрела на Брайна и подала знак, что пора закругляться.

– Спасибо, что поделились информацией. Что-то вспомните, вот данные и контакты для связи, – Брайн положил перед ними на стол визитку.

Люси поспешила нас выпроводить.

– Пожалуйста, постарайтесь, найдите тех, кто это сделал! Теперь весь район будет жить в страхе, пока убийца будет на воле!

– Мы сделаем всё, что в наших силах, Люси. Всего хорошего.

Вырвавшись, наконец-то на воздух, мы поспешили вернуться к дому Эвансов. Толпа людей немного рассосалась. Патрульные продолжали стучать в двери домов и вести опрос. Камеры репортеров снимали всё, что могли. Трупы в закрытых тёмных мешках начали выносить из дома и аккуратно грузить в машину.

Мы остановились возле моей машины.

– Что скажешь о семье Треволл? – сложив руки на груди и облокотившись на капот машины, спросила я у Брайна.

Он ослабил галстук и встал рядом.

– Кроме того, что Рон младше Люси лет на десять, а может и того больше ничего подозрительного. Я осмотрел первый этаж, но ничего вызывающего вопросы. Тебя что-то насторожило в них?

– Собственно говоря, нет. На втором этаже висят картины с распятиями и всей сектантской чепухой. Люси глубоко религиозна.

– Это не повод для подозрений, Глория.

– Сейчас все попадают под подозрение, Брайн. Надо пробить Рона. Дай-ка номер его фирмы, сейчас позвоним. Может быть, он и не был ни на какой работе. Ты пока иди, поговори с Джимом. Сосед Макса Эванса, с которым он близко дружил, по словам Люси. Конечно, если удастся застать его дома. Потом позвони Дейву, пусть начинает копать в направлении странных чисел и стихов. И передай, если потребуется, пусть весь свой отдел кинет на это. Капитан Броуди не даст спуску, пока мы не закроем резонансное дело. Я пока достану портативный компьютер и посмотрю, что у нас есть на Эвансов в базе. Было бы неплохо оповестить родных.

– Сама займись этим! Ненавижу сообщать родным о смерти их близких.

Открыв дверцу машины, я взяла нетбук, загрузила в базу данных сначала имя Макса Эванса.

– Так, так, так… Посмотрим, что тут у нас имеется. Приводов нет, пара штрафов за вождение. Из родных только дядя с тётей. Живут в Оклахоме. Так, теперь Элизабет Эванс. Вот же срань! Только не это! Брайн, посмотри, кто у неё отец! – я указала в монитор пальцем на имя.

Брайн взглянул на экран.

– Мать твою! Только этого не хватало для полного веселья. Отец Бен Паркер? Серьёзно? Сам Паркер. Помощник сенатора! Теперь нас будут поджаривать со всех сторон круглые сутки. Черт! Черт! – выругался Брайн, пнув ногой первый попавшийся камень. – Глория, езжай-ка ты сама к семье Бена Паркера прямо сейчас, пока журналисты нас не опередили. И доложи капитану. Я возьму на себя Макса Эванса.

Брайн набрал номер и отошел сообщить трагичную новость родным Макса. Это всегда крайне тяжело делать, хотя входит в наши обязанности. Реакция людей крайне разнообразна. Так или иначе, приходиться оказывать психологическую помощь. Поддерживать, вселять чувство веры в силы полиции, что преступник будет найден. Конечно, мы не волшебники. Дела порой так и лежат в архивах нераскрытыми за отсутствием улик или же просто от недостатка времени.

Я глубоко вдохнула и осмотрелась вокруг. Почти в каждом окне стоял человек и смотрел на происходящее через стекло.

Первым делом я позвонила капитану, и сообщила последние новости, чем он был ошарашен, огорчен и зол одновременно. Написала Гейбу сообщение, что вернусь домой поздно, чтобы он не ждал меня к ужину. Следующий звонок был в контору Рона Треволла, там подтвердили, что всю ночь он был на смене. Значит, смело его вычеркиваем из списка подозреваемых.

Внезапно я почувствовала себя вымотанной. Села в машину и нашла в бардачке таблетку аспирина. Наспех приняла. Какой она была уже по счету за день? Я сбилась. Через несколько минут предстоял нелегкий разговор с довольно известной и публичной семьей Паркеров. Это отнимет дополнительно часть энергии. Общественность будет давить на департамент изо всех сил, а ещё нужно сегодня успеть устроить пресс-конференцию в пять часов. Я вскинула взгляд на часы на панели автомобиля. Два часа дня. Времени в обрез. Придётся как-то выкручиваться и импровизировать на ходу.

Ведя машину, я параллельно надиктовала голосовое сообщение Брайну, чтобы он занялся частичной подготовкой к конференции, как у него появиться свободное время.

Теперь, пока я ехала до пункта назначения, появился кусочек времени, когда я могла погрузиться в размышления и мысли. Я попыталась вспомнить трупы более отчетливо, в деталях. Первое, что приходило в голову, что все три убийства похоже на наказание. Месть. За что? Тут же родилась версия, что Макс Эванс не был безгрешен. Скорее всего, он изменял Элизабет. Девушка, висящая напротив него, не кто иной, как любовница. Тогда картина выстраиваться логично. Надо проверить. Убийца мог заставлять Элизабет смотреть на издевательства над её супругом и любовницей. Пытаясь тем самым показать, каким её муж был не верным. Но почему убили Элизабет? Я не помнила наизусть стих, который прочитала, но там явно говорилось о любви к той, которая перевернула жизнь, сознание. Макс и Элизабет были женаты совсем недавно. И что с того? Некоторые мужчины начинают изменять ещё до свадьбы или же сразу после. Это не дает ровным счетом ничего. Когда будет установлена личность неизвестной девушки, тогда возможно что-то проясниться. Пока лишь догадки и теории, основанные на моём ощущении и интуиции. Порой у преступника напрочь отсутствует логика, он может запросто совершить убийство по наитию или в состоянии аффекта.

– Я устала мотаться по жаре и хочу холодной кока-колы со льдом! – внезапно послышался позади меня. Громкий детский истеричный голосок.

От неожиданности я чуть не врезалась впереди идущую машину, но мне чудом удалось справиться с управлением. Я скинула скорость и посмотрела в зеркало заднего вида. На сиденье сидела недовольная Хлоя, морщив носик.

– Только не сейчас! – сказала я вслух. – Так, – это всего лишь плод больного воображения. Не стоит обращать внимание на тебя.

– Опять ты за своё… Я никуда не денусь, Гло! Можешь не стараться, дорогуша! Дома я сегодня устрою тебе такую истерику, что ты никакими таблетками не избавишься. К тому же они у тебя закончились! – закричала Хлоя, злорадно усмехаясь.

Действительно. Я с ужасом вспомнила, что лекарство кончилось. Нужно срочно заехать купить, только бы не забыть.

– Глория! Глория! Глория! Я хочу домой! Хочу спать. Но для начала я хочу выпить колы! – она начала вопить на заднем сиденье что есть мочи и бить кулаками по сиденью.

– Больше ты ничего не получишь от меня, дрянная девчонка! – крикнула я на неё, смотря в зеркало заднего вида. – Хватит с меня вафель, которые ты заставила печь! Не делай из меня окончательно идиотку. Исчезни!

Теперь Хлоя перебралась за моё сиденье и принялась трясти меня за плечи:

– Останови чёртову машину! Глория! Остановись! Купи мне воды. Пить! Пить! – орала она, не затыкаясь.

Я отчаянно пыталась сбросить её руки с плеч, но это отвлекало от дороги и создавало помехи. Машина стала вилять, пока я боролась с собственной галлюцинацией. Даже не хочу представлять, что думали водители проезжающие мимо, видя, как я себя хлопаю по плечам. Хорошо, что я не на служебной машине.

После десятиминутного крика Хлои мне все-таки пришлось остановиться у супермаркета и купить ей кока-колу.

Открыв холодную банку с напитком и отхлебнув оттуда глоток, я поставила её в подстаканник. Хлоя затихла.

Через пять минут я добралась до места назначения. К резиденции Паркеров.

– Будешь сидеть здесь тихо, пока я не опрошу свидетелей, поняла? Пей свою газировку.

– Смотри, не облажайся. Чеканутая! Детей помощника сенатора всё же не каждый день убивают, – буркнула Хлоя и рассмеялась в голос, протягивая ручонки к банке с газировкой.

Я доехала по широкой аллее, ведущей к особняку Паркеров. Когда я увидела дом, сердце переполнил ужас. Он стоял в конце длинного, окаймлённого деревьями проезда и был официальным, огромным и пугающим.

Мне всегда кажется, что с богатыми и высокопоставленными лицами ладить сложнее, чем с людьми, которые стоят намного ниже на социальной лестнице.

Аккуратно припарковав машину на идеально круглой стоянке перед каменным особняком, я заглушила двигатель. «Да эта семья действительно сказочно богата. Деньги налогоплательщиков вложены удачно! – отметила про себя.

Я вылезла из машины и направилась к огромным парадным дверям. На звонок открыл приятный молодой человек лет тридцати.

– Здравствуйте. Ник, – произнёс он.– Брат Элизабет. Вы, вероятно, детектив Глория Берч? Нам доложили, что вы приедете. Звонил капитан Тед Броуди и сообщил ужасные известия про сестру. Наша семья убита горем, – Ник едва сдерживался, чтобы не разрыдаться. Проходите. Отец с матерью ждут вас в гостиной.

Я поблагодарила и вошла в дом. Парень весьма симпатичный и хорошо сложен. Попыталась, найди сходство с его сестрой, но мне показалось, что они мало похожи друг на друга.