Где Аня? или Рефлексия в вакууме

Взрослый мир катастрофически надоел своей гиперреальностью, в которой исключалась возможность любого, даже самого маленького, самого незначительного чуда. Раздражал своей фальшивостью и даже ужасал ею. А детский мир другой – честный мир. А оттого ещё более жестокий, чем взрослый. Но, по крайней мере, в нём маски не нужны, их всё равно никто не носит.

Было довольно весело. Снег белый…красивый. Всё было в снегу: шапки, перчатки, джинсы. И какое-то непонятное счастье охватило сестер с ног до головы. Наверно, иногда полезно играть… пусть даже в снежки. Они промокли, стало совсем холодно, и пришлось возвращаться домой.

Дверь в подъезд была открыта настежь. Интересно, зачем устанавливать кодовую дверь и не закрывать её. В подъезде, как всегда, воняло сигаретами. В голове почти автоматически возникал план по убийству ненавистных соседей, хотя совсем не хотелось омрачать такими мыслями вполне сносный день. Уставшие они медленно поднимались по лестнице.

На них буквально налетела спускавшаяся сверху незнакомая девушка. Она чуть не сбила с ног Вику. И Марина уже хотела сделать девушке замечание по этому поводу, однако, столкнувшись с незнакомкой взглядами, она решила промолчать. Волосы неестественно иссиня-чёрного цвета плохо сочетались с розоватой кожей девушки. Она была ниже Марины почти на полголовы. Одетая крайне неряшливо, так что нельзя было толком разобрать, каким образом она перевязала шарф, девушка посмотрела на Марину такими большими миндалевидными чёрными глазами, что ей почему-то стало стыдно, и они обе практически одновременно отвели взгляды в сторону. Незнакомке тоже стало неловко, она тихо сказала Вике: «Извини» и побежала к выходу.

– Кто это?– спросила девочка.

– Понятия не имею,– Марина растерялась.– Никогда её раньше не видела.

– Странная тётя. По руке меня стукнула. Больно.

Марина кивнула.

– Ничего страшного. Пройдёт. А она и впрямь какая-то …чудная,– заключила девушка, когда они уже подошли к входной двери. Ключи в сумке потерялись в сотый раз, опять искала долго.

– Здравствуйте, здравствуйте,– из двери квартиры, что располагалась напротив, выглянула соседка. Старая сплетница. Марина её не любила.

– Как праздники? Вижу, Вы всё с девочкой какой-то ходите.

Марина кивнула, проклиная сумку, в которой опять не могла найти ключи.

– Чем-то Вы похожи,– морщинистая худая бабушка, слегка прищурившись, посмотрела на Вику.

– Сестра моя,– всё-таки сказала Марина, осознав, что в противном случае Лидия Михайловна, так звали соседку, от них не отстанет.

– Сестра. А я-то думаю, неужто дочь,– захрипела старушка, точнее, засмеялась, в чём Марина особой разницы не видела.

– Что ж я, по-вашему, дочь купила? Не было, не было, а тут сходила в магазин и купила?– девушка с недоумением посмотрела на соседку.

– Да кто Вас знает? Может, Вы, как эта сверху. Родила, а потом воля-вольная. Где дочь была, где шаталась, где жила?– Марина ничего не понимала и смотрела на бабушку как на душевнобольную.– Видели, небось, её-то?

– Кого? – ключ, видимо, играл с девушкой в прятки.

– Да, девицу её. Это ж дочка приходила. А я на балкон вышла, думаю, что люди делают, надо посмотреть.

– Зря вы так, – перебила её Марина. – Простудитесь ещё и умрёте. Не хочется, чтобы люди в этом виноваты были.

– Да я ж платок одела шерстяной. Тёплый. Так вот…и вижу я: идёт деваха-то и прямо к нашему подъезду, – пространственных Марининых намёков, касающихся нежелания её слушать, старушка не поняла или не захотела понять. – А у нас, сами знаете, закрывать дверь не любят. Эти со второго этажа вечно открывают, им, видите ли, чем-то пахнет. И ходят всякие алкаши да наркоманы. Ими-то и пахнет. Думаю, тоже, что ль такая идёт. А глянь, присмотрелась, и кто бы мог подумать? Это ж, не помню, как звали-то её: Таня или Аня… Таня, кажется. Лицо её знакомое больно, – Марина в лишний раз поразилась остроте зрения своей соседки и с грустью вспомнила о своих «минус трех».– Значит, пришла. Пять или шесть лет её не видела. Задира была, противная девочка, противная. Грубая такая. Ушла к какому-то хахалю. А тут пришла, небось, деньги клянчить. Такая же, видать, как мать своя стала. Верка-то. Ой, блядюхи они две. Вылетела злая. Видать, не дали денег,– старушка злорадно улыбнулась.

Ключи оказались в кармане, и хотя Марина нашла их минуту назад, поражённая и возмущённая она всё-таки дослушала соседку.

– Зачем Вы это рассказываете?– спросила она.

– Как же ж? – удивилась старушка.

– Вам не всё равно, кто к кому приходил, зачем? Не ваша же дочь, радуйтесь.– Старушка продолжала смотреть на Марину, выпучив глаза. – И вообще я бы на вашем месте такие вещи говорить при маленькой девочке постыдилась бы. А прежде чем наблюдать за другими, последите за собой.

Марина со злостью открыла дверь, и пропустила вперёд Вику.

– Грубиянка, – сказала старуха, наконец обретшая потерянный дар речи.

– И Вас с наступающим Рождеством,– ответила Марина и захлопнула дверь. Да, дед алкаш лучше. Он, по крайней мере, ничего ни о ком не говорит.

– Как же меня раздражают люди, – разуваясь, посетовала Марина.

– Вредная старушка… На Бабу-Ягу похожа, – согласилась Вика.

– Точно, – Марина кивнула. – И нос такой же горбатый. Вот зачем она это рассказывать стала? Прямо, вывела из себя. Брр…

Сестра пожала плечами.

– Вечно все лезут, куда не надо. Фу, люди. Было хорошее настроение, прямо испортила, – и хотя Вика молчала, Марине казалось, что она её понимает.– Пришла эта девушка, ушла. Какое кому дело? И, как я поняла из монолога Лидии Михайловны, девушка вполне нормальная: потому как не сбежать от такой матери, как её, – грех; да и есть за что некоторым людям грубить. Меньше совать нос в чужие дела надо. Кошмар.

– Ты смешная,– Вика с улыбкой посмотрела на сестру.

***

Сумасшедший день. Надо везде успеть. Не опоздать бы на обеденную электричку. С неохотой он встал рано утром, улыбнулся своему сонному отражению. Умылся. Ещё раз посмотрел на себя. Вроде лучше. А впрочем, он и сам в сотый раз удивился тому, как молодо он выглядит. И даже заподозрил себя в том, что как-то невзначай он продал дьяволу душу. А может, кто-то продал её за него?

Какие-то глупости лезли в голову. А ещё он сам себя поздравил с Рождеством. Так и сказал отражению: «Поздравляю тебя». И на этой радостной ноте отправился завтракать.

И зачем он пойдёт сегодня к незнакомому человеку, он не понимал, да и не хотел идти. Неправильно как-то мешать людям. Может, занята художница сегодня? Может, ее вообще нет дома? Привычный набор живущих в его голове вопросов. Собственно говоря, ответы на эти вопросы его мало волновали. Пойдёт и пойдет. Сделает Игорю приятное. Только бы никуда не опоздать.

Всё в снегу… красиво. Даже лёгкая метель. Город Вихрову не нравился, как и много лет назад, вкусы не меняются. Обычный провинциальный городишко, где наверно, все знают всё друг о друге. Но сегодня даже он был готов признать, что благодаря чистому белому снегу город заметно похорошел. Хотя ему было абсолютно всё равно: люди вокруг или не люди, мир или не мир, снег или не снег. Даже если бы всё исчезло, он вряд ли бы это заметил, и сам себя корил за такое ничем необоснованное равнодушие.

Со стороны он напоминал человека, полностью погружённого в свои мысли, такого серьёзного, взрослого человека, который, возможно, думал о своей работе, о делах или о своей семье. И, наверное, он бы жутко разочаровал случайных прохожих, бросавших на него короткие взгляды, тем, что на самом деле творилось в его голове. А в голове его было абсолютно пусто, и ни о чём он не думал. Ни о чём и ни о ком. Шёл себе спокойным быстрым шагом, куда ему сказали идти, смотрел порой на таблички-адреса, дабы ориентироваться в пространстве и не думал. И даже не удивлялся полному отсутствию всяких дум. Для приличия надо было бы поностальгировать, вспомнить годы молодые, проведённые в этом городе, окунуться в прошлое. Но у него, как ни странно, город детства подобной грусти не вызывал. И шёл он себе спокойно, шёл и шёл.

Прохожие, дома, деревья проносились с колоссальной скоростью и исчезали так быстро, что при всём желании не смогли бы оставить хотя бы обрывочное воспоминание о себе. Наконец он подошёл к той самой кирпичной пятиэтажной хрущёвке, в которой жил некто, кто был крайне нужен Игорю. «Кодовые двери»,– недовольно подумал Вихров. Причём две из них были закрыты, а две открыты. Как в сказке: повезёт/не повезёт. И никого вокруг. С минуту подумав, он пошёл во второй подъезд, где по наскоро проведённым в голове математическим расчётам должна была находиться нужная квартира.

Не было даже двенадцати, практически утро. И хотя Марина встала раньше обычного, успела умыться и позавтракать, будить Вику она не хотела. Она не знала, когда за девочкой должна прийти бабушка. Нельзя сказать, что Марина сильно расстроилась из-за скорого расставания с сестрой. Но девочка неплохая, и на неё чем-то похожа. Если захочет прийти к ней в гости, Марина, разумеется, не будет против. В целом, Вика отвлекла её на некоторое время. От чего отвлекла? Непонятно, но факт оставался фактом – знакомству с младшей сестрой девушка была рада.

В дверь позвонили. «Так рано?»,– удивилась Марина. Не посмотрев в глазок, она открыла дверь.

– Здравствуйте, Вы…?– абсолютно незнакомый высокий мужчина в красивом длинном чёрном пальто назвал полное имя девушки, включая ее отчество и фамилию.

– Да, это я,– слегка настороженно ответила она. Выглядела Марина забавно: сонная, в синем свитере и старых джинсах с распущенными кудрявыми волосами, которые с утра она еле-еле расчесала. В руке девушка держала кружку с недопитым чаем.– А Вы кто такой?

– Меня попросили к Вам зайти. Я…

– Да зачем тебе к ней?– перебила его курящая на лестничной площадки соседка с четвёртого этажа. Та самая Верка, к которой вчера приходила дочь. Алексей посмотрел на нее: поддатая женщина лет 45-50 в потрепанном домашнем халатике. Полная, вернее, какая-то оплывшая, она курила отвратительно вонючие сигареты. – Пойдём ко мне,– она ему подмигнула, и Алексей звонко рассмеялся.– Ну, зачем тебе эта худая?– кивнула она в сторону Марины.– Что ты там у неё найдёшь?

– Фу,– недовольно фыркнула девушка.– Где вы эти сигареты берёте?– она со злостью посмотрела на нетрезвую соседку.– Невозможный запах. Заходите скорее,– сказала она незнакомцу и быстро захлопнула за ним дверь.

Обычная квартира. Потолок, стены, пол. Всё на месте.

– Можете не разуваться,– остановила Марина Алексея.– Всё равно буду мыть полы.

Она пошла на кухню, и он последовала за ней.

– Будете чай?– спросила она Алексея. Тот отрицательно покачал головой.– Уверены?–мужчина кивнул.– Вика ещё спит. Почему Вы приехали вместо бабушки? Вы что ли брат Наташи?– она внимательно оглядела сидящего мужчину.

–Что?– он удивлённо посмотрел на Марину и стал расстёгивать пальто, потому что в квартире было жарко.

– Вы за Викой?– уточнила девушка.

– Нет. Я… за Вами,– он неловко улыбнулся.

– Смерть?– первое, что пришло Марине в голову.

– А что похож?– она ставила его в тупик своими вопросами.

Марина пожала плечами:

– Не знаю, может, и похож. Если бы я знала, как смерть выглядит, я бы уже тут не была. Так кто Вы такой, если Вы не за моей сестрой? Да и зачем Вы ко мне?– впустила в квартиру непонятно кого, хотя ее это не пугало.

Он стал объяснять слегка несвязно, сумбурно, но суть своего визита передал, параллельно наблюдая за реакцией собеседницы. А собеседница никак не реагировала. Стояла напротив него с допитой кружкой чая. Лицо вообще никаких эмоций не выражало. А впрочем, девушка была приятная, только очень грустная. Она молчала, но от неё исходило что-то сильное, что порой называют энергетикой. Очень сильная энергетика, но тоскливая. С ней было немного неуютно.

– Сколько вам лет?– Марина неожиданно прервала монолог Алексея.

– Сорок пять, – удивленно ответил тот.

–Так и подумала, что вам за сорок. Вы выглядите довольно молодо, но вас выдают руки… – пояснила она, и Алексей посмотрел на свои морщинистые кисти. – Впрочем, вы, наверно, на Сен-Жермена похожи…

Он абсолютно не понял, к чему она сообщила ему об этом и удивлённо посмотрел на девушку:

– А Вы знаете кто такой граф Сен-Жермен?

– А что я, по-вашему, дура?– спокойно спросила она.

– А я, по-вашему, знаю эликсир бессмертия?– ответил он вопросом на вопрос.

– Это, в любом случае, плохо.

– Что?– опять не понял девушку собеседник.

– Бессмертие.

– Почему?– он продолжал, не отрываясь смотреть на незнакомку.

– А Вы хотели бы жить вечно?– зачем Марина всё это говорила, она и сама не знала, ей просто захотелось говорить именно так.

– Нет,– практически сразу ответил собеседник.– Но я не все люди. Люди веками искали способ продлить жизнь… до бесконечности. Значит, кому-то это нужно.

Марина равнодушно кивнула:

– Да, только глупо как-то убивать последнюю надежду.

– Надежду на что? – поинтересовался он.

– На что-то другое,– предположила она. – Хотя какая разница. Вы знаете, я никуда никакие работы не отправляла. Я вообще в конкурсах участия не принимала. Никогда.

Алексей растерялся:

– А Вы рисуете?– спросил он. Она кивнула и поставила кружку в раковину.

– Может, это сделал кто-то за Вас? – предположил мужчина.

– Возможно, – она пожала плечами. «Это ненормально, Алла»,– подумала Марина. Хотя может, и не Алла. Покойная мама могла так сделать, и даже Мишка мог, он как-то угрожал ей чем-то подобным. Она разозлилась на этого кого-то, хотя внешне продолжала оставаться абсолютно безмятежной.

– И что?– Алексей так и не понял, понравилась ли Марине та новость, с которой он к ней пришёл.

– Вы о чём?

– Как Вам моё предложение? – уточнил он.

– Да никак, – ответила девушка.

– То есть?

– Ничего делать я не буду и ехать никуда не буду, – пояснила она.

– Почему?

– А я не хочу,– честно ответила Марина.

– Может, передумаете?

– Я? Нет.

– На всякий случай оставлю свою визитку,– он как-то почувствовал, что уговаривать эту девушку абсолютно бессмысленно.

– Не надо. Я не передумаю, – впервые за время их беседы Марина улыбнулась такой красивой улыбкой, что собеседник невольно улыбнулся в ответ.

– Точно? – всё же переспросил он, и она покорно кивнула.

– Творческих успехов,– сказал он уже в коридоре.

– Спасибо. И Вам. Надеюсь, соседка уже ушла к себе.

Он усмехнулся.

– Да, Вы не волнуйтесь. Я к ней не пойду в любом случае.

– Да мне, если честно, всё равно. Можете идти. Просто от запаха её сигарет уже тошнит,– пояснила Марина.

– Жаловаться не пробовали? – спросил Алексей.

–Кому? – девушка усмехнулась. – За это не сажают.

– А говорить с ней не пробовали?

– Вы шутите? Вы её видели? Вы думаете, её волнует чужое мнение? – Марина удивлённо посмотрела на мужчину.

Он пожал плечами:

– Кто знает. Может, она всю жизнь хотела стать писательницей и по ночам читает книги.

– Благим матом она орёт по ночам,– перебила его Марина.

Мужчина засмеялся и попрощался с девушкой…

Он оглянулся, посмотрел на дверь подъезда, которую только что захлопнул. Время… не хватало времени, нужно было торопиться.

Всё проносится, проносится мимо. Приятно пить чай в электричке и наблюдать, как плавно, легко, неторопливо падает снег. Жалко, что весной он растает, сколько бы его не выпало за долгую зиму.

***

Эти глаза она запомнила на всю жизнь, потому что они были отвратительными. Нет, она даже предположить не могла, не могла себе представить, что её мать до сих пор живёт с существом, имя которого она не помнила. Ей стало страшно, так дико, так безумно страшно, что первые несколько секунд она не знала, что делать. Это была паника, безмолвная, парализующая всё тело паника. И тот её порыв, тот энтузиазм, с которым она шла по зимним улицам, вдруг растворился в воздухе, оставив на память о себе лишь риторический вопрос: «Что я тут делаю?».

Бежать… стремительно прочь. Нужно было отдышаться, нужно было застыть на несколько секунд, а затем продолжить это бегство…

«Буду о тебе заботиться». Достаточно крепко обнять, когда текут слёзы, когда никого нет, когда холодно и страшно. Водить по волосам рукой. И ни-че-го не говорить. Не успокаивать словами. Просто спрятать от мира. Хорошо бы, если бы у людей были видимые ангелы-хранители. Можно было б положить голову им на ноги, закрыть глаза и слушать их красивые песни без слов, потому что слова не нужны. Они бы разговаривали музыкой. А потом танцевали. Обязательно танцевали. Так же плавно и легко, как танцуют чистые белые снежинки.

Погостив у Лунатика, Нер вернулся домой. Купил торт, вкусный шоколадный торт. Открыл холодильник. Чем-то пахло. Мясо, которое не положили в морозилку почему-то протухло. Она бы обязательно улыбнулась, она была права.

Нер выкинул кусок мяса в мусорное ведро. Несколько раз громко позвал Аню, но никто не отозвался. «Где Аня? Может, гуляет»,– решил он.

Девушка заснула в кресле, в спальне прямо у окна. Раньше кресло стояло в другом месте, но она зачем-то его передвинула. Нер почти на цыпочках подошел к ней, он хотел аккуратно её разбудить. Но когда увидел на подоконнике пустой пузырёк, он понял, что Аня не спит. Ему показалось, что он нащупал пульс, правда, очень слабый.

– Не волнуйтесь, молодой человек. Что случилось?

– Я же говорю: выпила все таблетки снотворного, – повторил он.

– А сколько именно?

– Откуда я знаю, сколько их было, – если бы можно было просунуть руку в телефонную трубку и задушить собеседницу, он бы сделал это незамедлительно.

– Пульс есть?

– Говорю же: да, но слабый.

– А сколько лет?

– Кому?

– Девушке?

– Какая разница?– возмутился Нер. – Восемнадцать.

– Ждите, скоро приедем.

«Скоро…», – подумал он. Сел на корточки напротив кресла, в котором лежала Аня. Ещё раз на неё посмотрел. Нет, она абсолютно точно спала. Тихо, мирно спала. Он встал, резким ударом разбил зеркало, которое раньше висело в прихожей. От безысходности Саша упал на колени. Как давно он не молился Богу.

P.s. «Ну, спасите меня, спасите меня, пожалуйста; украдите меня, заберите меня с собой. Мне на этой планете чужой скитаться вечно, а так хочется мне поскорее вернуться домой.

Яркий свет за окном, дни я снова считаю закатами. В ожиданье Луны я готова не спать хоть всю ночь. Этот город не мой, где надежды, как боги распятые, не способны ничем, даже взглядом последним помочь.

Тени снова бегут, и в толпе все миры растворяются. Не готовые жить, мы боимся бессмыслицы сна. Я хочу всё забыть, и я верю, что память стирается, потому что она там мне точно не будет нужна.

Сколько можно идти и куда? Почему мы скитаемся? Я не выйду во двор, я застыну у самой двери…Белый снег… Так красиво, но мне ничего здесь не нравится, и я крикну Вам вслед, громко крикну тебе: «Забери!»

Здесь приют не найти, потому что приют ищут нищие, погорельцы, пришедшие с дальней земли, но а мы? Кто же мы? Неужели мы те сумасшедшие, что ни людям, ни Богу давно не нужны?

Ну, спаси же меня, спаси же меня, пожалуйста, помани меня белой, как чистая простынь, рукой. Мне на этой планете чужой скитаться вечно, а так хочется мне наконец-то вернуться домой».(Аня Без роду и племени).

В оформлении обложки использована бесплатная фотография с https://www.canva.com/