Альманах «Истоки». Выпуск 12

Ирина Антонова

Истоки № 12

На перекрёстках эпох

Ирина Егорова-Нерли

Рукопожатие поэтов или Встреча А. С. Пушкина с А. А. Блоком в XXI веке

Как порой мы ловим себя на интуитивной способности говорить пушкинскими стихами и мечтать вместе с Александром Блоком о Прекрасной Даме – так исподволь два века русской литературы – Золотой и Серебряный становятся частью нашей души, а по определению, повторяя за Сати Спиваковой – настоящей «нескучной классикой». И можно ли, соединяя Пушкина и Блока в одном номере нашего альманаха, думать по-другому, если, отмечая и проживая новые памятные даты, мы меняемся, и в нас, как иногда кажется, промыслительно растёт пушкинская мудрость, непосредственность, ирония и беззащитная честность, а «Святое сердце Александра Блока», как – когда-то нараспев – произнесла Марина Цветаева, время от времени сжимается и гулко стучит уже в наших, нервных от надежды и отчаяния строчках. И спустя столетия подтверждается значимость напутствия А. С. Пушкина:

Веленью божию, о, муза, будь послушна,Обиды не страшась, не требуя венца;Хвалу и клевету приемли равнодушно,И не оспаривай глупца.Лучше не скажешь! Да и муза по-другому не велит…

Итак, тема задана юбилеями наших классиков – 220 и 140 лет со дня рождения. Конечно, русская литература стала мировым брендом, давно вышла за рамки русского языка: сохранила и непримиримость в поиске идеала, и жажду справедливости, и христианское тепло вечной защиты, любовь к родному пепелищу, и ответственность за неслыханные перемены, невиданные мятежи. Всё это так. И великие наши предшественники пережили свои пограничные времена: восстания, войны, перевороты и революции. Из века в век происходит противостояние героя и толпы, человека и государства, поэта и власти.

Как и о чём писать – загадка, равная смыслу жизни.

Однако, именно Пушкин подарил нам и музыкальную форму повседневной речи, и безграничные возможности Слова, как носителя истории и менталитета страны – и свою, неповторимую палитру лирических откровений, характеров и сюжетных линий (Пушкин – наше всё!).

В свою очередь – Александр Блок продолжил традицию поэтического ремесла мелодичной игрой запоминающихся строк и неуловимой гармонией звуков. Эта запредельная чуткость к урокам ХХ века охватила поэта накануне «крушения старого мира». По сей день романтический универсальный и всё же оптимистический реализм Пушкина свободно соседствует с мистическим и пророческим символизмом Блока.

И можно ли найти в литературе подсказки и советы, четкие указания: Как надо жить и что-то изменить в этом мире?.. Не перекликается ли «музыка революции» А. Блока с нарастающим шумом бурной Невы, сметающей всё на своем пути? – мучительный лейтмотив «Медного всадника».

И доныне – не умирают главные темы русской литературы! Ведь действительно: какие цели могут оправдать человеческие жертвы?.. Имеют ли право царствующие особы, «властелины судьбы» класть на алтарь исторических задач жизнь простых людей? И до сих пор настойчиво, как и по всему ХХ веку, звучит пушкинский шёпот обезумевшего Евгения:

«Ужо тебе!..», а по мостовой —За ним несется Всадник МедныйНа звонко скачущем коне…

В этом бешенном ритме – «И я бы мог…» (мог быть с декабристами!), – повторяем мы вслед за Пушкиным: в этом угрожающем стуке «Трах-тах-тах!» и «державный шаг» солдат из поэмы «Двенадцать». Переломный момент истории России. Сгорело Шахматово. Александр Блок потерял человеческий уют, здоровье…, но остались достоинство и голая идея изменения строя: всё-таки непросто жить по-новому, а неоконченная поэма «Возмездие» – свербящая совесть поэта, ведь и «капля политики», как и «упоение в бою», не всегда означает путь до конца.

Поэзия требует не только напечатанного слова и его мелодии: поэты, балансируя у «бездны на краю» рискуют, конечно, и своей жизнью. Так – искупительно-драматична участь больших художников. Так современно и по-отечески горячо отвечает нам А. Блок в Прологе к поэме «Возмездие»:

… Но ты, художник, твердо веруйВ начала и концы. Ты знай,Где стерегут нас ад и рай.Тебе дано бесстрастной меройИзмерить всё, что видишь ты.Твой взгляд – да будет тверд и ясен.Сотри случайные черты —И ты увидишь: мир прекрасен.

Пушкин и Блок – оба – через век повторили судьбу поэта в России. Так произошло соединение чувств, соударение звуков, содружество мыслей и рукопожатие двух гениев на бесконечном фронте творчества.

Как бы ни менялась страна – редакция «Истоков» пытается сохранить Слово и, отталкиваясь от исторической, подвижнической сути альманаха, сбирает деятелей и пропагандистов живого языка, чтобы со страниц всероссийского издания звучала и укреплялась внутренняя мощь подсознательной общности народов России, которая так же, как и в предыдущие века рождает из своего людского моря поэтов и художников, писателей и литературоведов – всех, кто не мыслит своё существование без жизни в Слове и кому дана связь с великой традицией и не обузданное рамками своего времени желание говорить и писать по-своему – самозабвенно лепить образ Родины:

Здесь и сейчас…

На исходе года театра в России – в альманахе «Истоки» графика соединяет наших любимых поэтов – Пушкина и Блока. На фоне Пушкина снимается каждое семейство (Конечно, прав Булат Окуджава!), но и сейчас портреты Александра Блока – не менее достойный фон для любого поэта и писателя. Да будет так. Постараемся оправдать их доверие: пусть иллюстрации и заставки дополнят все недосказанное, что делает их поэзию великой и родной…

Ирина Егорова-Нерли

Из книги-альбома «Сквозные отражения» ©

«…Пока не выплеснет задоры…»

Александру Блоку

…Пока не выплеснет задорыЧудная задумь, что в груди —Небес ночные заговорыУ зыбкой зорьки отсуди:Бери цветов пьянящий роздыхИ клейкой зелени ослеп —Пусть глянут дни, где поля роздальВстречала юношу в седле.Где билось ветра сокрушеньеЗа вздымом призрачных стоговИ кобылицей на мгновеньеЛетели сны из тьмы веков.Где от Непрядвы гулкий вихорьГремел грозою за окномИ отчий дом в преддверье лихаПалили красным петухом.Где шалый жах мужицких песенХлестал по горлу кипяткомЗа хворь истерзанных полесий,За взгляд с бодрящим огоньком,За всё изнеможенье весенДо заточенья в колкий лед,За взрыв привычных равновесийИз века в век, из гола в год,За это зарево сожженья,Когда душа как буй-рекаЗатребует освобожденьяПурпурной удалью платка.

Перед графическим полотном «Золотой петушок»

Александру Воронкову

О, не о том писать охота,Что нас к трагедиям ведёт:Но снова «тайная свобода»Сказать по-пушкински зовёт.И если выстрадано право —Поспорить с временем холстом,То стычка с Властью, Боже правый,В душе отметится Крестом…Предвидя горькие годины,Рисует твёрдая рукаПиры, убийства и руиныВ бесовском вое сквозняка.Былых соблазнов наважденьяВолнуют музыку строки,И поле нового сраженьяГотовят давние грехи.Как искушения бездонны,Как преступленья велики —Вольготно царствуют Додоны,Возмездье кличут петухи…29 ноября 2007 года, РАХ

Перед памятником А. С. Пушкину в Мехико

А. А. Бичукову

Много ль помнится «чудных мгновений»В суете, окружающей нас?..Вечный Пушкин – нечаянный гений,Что ты в Мехико ищешь сейчас?Реет факелом долгая стела,Пышет радостью бронзовый бюст.И как будто с иного пределаСей огонь несгорающих чувств.От его многолетнего зоваСквозь века длится пламенный рай,Тайный жар вдохновенного словаОсеняет воинственный край.Видно Мексики небо седоеОхраняет в просторах своихВсей России чело золотоеИ божественный пушкинский стих.6 июня 2009 года

Поэзия

Ирэна Сергеева

Стихи о Пушкине

В ночь! Прочь от первых поцелуев,от непорочных лет лицейских!Фонтанка. Театр. Мост Поцелуев…Коломна… Снег… Мост Полицейский…Нет, нет и нет! Ещё не этот —январь шагов твоих последних!Не тот! Не этот. И не этот…А кто стихов твоих наследник?..* * *Полюбить лицеиста – не думатьо судьбе его и о стихах…Шёлк волос его – счастье в руках,одуванчик, так хочется дунуть,но от невского ветра сберечьпрелесть, юность, свободную речь.* * *Этот кот уже учёный,по цепи не ходит он…А народ, хотя крещёный,сказки любит, сладкий сон…Александр Сергеевич Пушкин,наш любимейший поэт,знал, почто стреляли пушки,ошибался, чаще – нет…И суда на это нет.

Алеко

В таборе Пушкина

наверняка, называли,

как своего, Алеко

Смотрел коня он на базаре.Пришли – прослышали о нём —цыгане: «Одари нас, барин,тебе и спляшем и споём».И в таборе, в степи молдавской,кудряво-смуглый, как цыган,он чудной любовался пляской,от бубна и от пенья пьян.И отдал деньги – всё, что было,и жадно повторял напев,и полюбил с мгновенной силойодну из огнеоких дев.Но вот луна уже сменилась.В ночи у дымного костра,иной любовью сердце билось,прося бумаги и пера.Ему повеял ветер века,По-русски боль пронзила грудь…И поняли: «Прощай, Алеко!Иди один, твой долог путь».

Юрий Влодов

Сюжеты о Пушкине

IСветильники… Гербы…Ночные менуэты…Осенняя земля, —Что вечная ладья!..Как Вечные ЖидыКурчавятся поэты,Как вечный идол, прямЗемных затей судья.«Ужо вам, писаря!Арапы! Графоманы!..»В стеклянной тишине:«К барьеру, певчий трус!!»Сквозь долгие снегаИ длинные туманы —Рабочий звон куркаИ пристальное: «Ну-с!..».Как вечные рабыКурчавятся поэты.Как вечный идол, правЗемных забав судья!Светильники. Гробы.Ночные менуэты…А зимняя земля, —Что вечная ладья!Весенняя земля…Но где-то в чужедальнейСтепи моей родной —Над бренною душой —Играет мой кузнецС огромной наковальней…О, сладостный кузнец,Поэта брат меньшой!IIIО, балы мои далёкие!Колокольца снежный звон!Неопознанные локоныВ бликах ёлочных окон…Зажигали свечи чистые…Заполняли синевой…Полонезами лучистымиПлыли зимы над Невой.И на санные излучины —В запах милый, меховой —Опускался кто-то мученыйС эфиопской головой…И взлетали галки снежныеИз-под санного ножа!И была метель мятежнаяОглушительно свежа!IVСветлело, а гусиное пероРезвилось, как младенец неразумный,И глаз косил безбожно и хитроНа этот мир – застенчивый, но шумный.Пищала птаха, тихо зрел ранет,Сварливый клён под окнами возился…«Ужо тебе!» – воскликнул вдруг поэт,И кулаком чернильным погрозился.«Ужо тебе!» – и весело со лбаСмахнул волос воинственную смуту…Не знала Русь, что вся её судьбаРешалась в эту самую минуту.VМонарх изрек:«Что всуе Смерть?..Палач – для этикету…».И пояснил:«Всё должно сметь!»И подмигнул поэту.И прояснил: «Нам жизнь данаНа вящую удачу!А тут альбом: «Взойдет она…»Сей стих подобен плачу!..Уж коли глиняный колосс —Не место быть страданью…»И кольца пушкинских волосВзъерошил нервной дланью…Басы опробовала медь,И отпрыск ГаннибалаВскочил с колен!Забыл про смерть!И ждал ночного бала…VIНа тебя за неделю четыре доноса! —Потерпи, – за талант, за стихи…Бенкендорф не донёс табакерку до носа,Оглушительно гаркнул: «Апчхи!»Пушкин взвился, ощерился, фалды трубой!Побелел негритянской тягучей губой:– Как? Чтоб склочная бездарь поэтов чернила?! —Разгоню, как помойных ворон!Самой белой бумаги! Перо и чернила!Покупайте их оптом, барон!IXСлетают листья с Болдинского сада,И свист синицы за душу берёт.А в голубых глазах у АлександраНеяркое свечение берёз.Суров арап великого Петра!А внуку – только детские забавы…Он засмеётся белыми зубамиПод лёгкий скрип гусиного пера.«Ребятушки! Один у вас отец!..»И на крыльце – Пугач в татарской бурке…А на балах, в гранитном ПетербургеПозванивает шпорами Дантес…На сотни вёрст глухой и гулкий лес…Тебя, Россия, твой изгнанник пишет…Вот он умолк… А, может быть, он слышитПрощальный крик гусей из-под небес?!..Она все ближе – тёплая зима,Где выстрелы, как детские хлопушки,Где в синий снег падёт руками Пушкин,И из-под рук вдруг вырвется земля…И Натали доложат: «Он убит».Ей кто-то скажет: «Вы теперь свободны».И с белых плеч сорвется мех соболий,И медальон на шее задрожит.Пробьётся луч весенний, золотой.И будут бить на празднике из пушки.И только под Михайловским, в церквушке,Звонарь встревожит колокол литой…Ну, а пока – туманная пора.Всё в липкой паутине бабье лето.И небо – в голубых глазах поэта!И нервный скрип гусиного пера…XIПод чугунным небосводом,Над крестьянским Чёрным бродом,Где болотом пахнет муть,Где ночами лезет жуть,Над безвинной русской кровью,Над захарканной любовьюПушкин плачет у ольхи:Жизни нет, а что – стихи?!..XIIСмерть ПушкинаПорвал с двусмысленным признаньем, —С глухим, докучливым дознаньем,Встал на победном рубеже!И врач-пруссак следит со знаньемЗа полыхающим сознаньемПоэта – мёртвого уже…

Сюжеты о Блоке

* * *Слепые силуэты Петрограда…Густой туман, как дым пороховой…А он поник белесой головойНад столиком трактира «Эльдорадо».Совсем не «Эльдорадо»… Нет, не то…Пульсирует заточенная жилка.Роняет блики смрадная коптилкаНа чёрное старинное пальто.Шарманка задыхается за дверью,Надсадно и застуженно сипит…И деревяшка адская скрипит.И чья-то рожа смотрит в окна зверем…Его рука немыслимо бела,Нет, он не спит, он только стиснул веки.Как трудно быть мужчиной в этом веке,Когда зовут в ночи колокола!А над кабацкой стойкой НезнакомкаКокоткой размалёванной грустит…А он – руками белыми хрустит…А он смеётся коротко и ломко…Потом встаёт и падает стакан,И он ногой ступает на осколки.И сразу в грудь ударит ветер колкий,И двинется над городом туман.Он у мальчишки спросит папиросы,А впереди – неясные, как сны,Горят в тумане красные костры,Шагают гулко красные матросы.* * *Дежурной улыбкой лучитсяС кого-то срисованный бог.И мечется огненной птицейЗа тёмными окнами Блок.Он светлые видит аллеи…Он слышит волшебный рояль…Воздушное платье алеет…Пугливо взлетает вуаль…А тот, волосатый и дикий,За Музой шагнёт в листопад…И Муза с глазами ЮдифиЛицо запрокинет назад…Срастаются намертво брови.Крылатая тень на стене.Нелепо расплющенный профильНа тонком холодном стекле.

Сергей Телюк

Воспоминание о Захарове[1]

То чудится тебе… А. С. Пушкин

Светает. Тихо за окном.Ещё не наступило утро,ещё живу вчерашним днём,в котором (призрачном как будто)я вижу рощу – но не здесь —деревья, мальчик между ними.И так шумит наивный лес,что явно называет имя…Да зря. Подсказок не терплю.Я знал, кто назначает встречув том достопамятном краю,спроси – и я тебе отвечу,кто по тропинке той шагал…О, сколько прелести в начале —когда судьбой своей назвалтревоги, горести, печали.Март 1984

Евгения Славороссова

Давней зимой в Михайловском

О снег той дальней волости,О мех медвежьей полости,Объятья без помех.О скрип, о вскрик, о смех!Шепнуть: «Умчу из терема»,«Перчатка? Ах, потеряна!»О страсти на ушко.И страшно, и легко!Мечтание, катание,Цыганское гадание:«Любовь во цвете лет,Дорога и валет».Ах, брови эти чёрные,Ах, лошади проворные.«Но, мёртвая, балуй!»И вздох, и поцелуй.Укрыть мехами бурыми,Дурачить каламбурами…А ночью стол, свеча,Не спать, стихи шепча.Как знать, что с нами станется?Но навсегда останется:Тот смех и плач пурги,И в комнате шаги.Писать и верить: «Сбудется!»И мне так ясно чудитсяТа ночь и белый снег,И рифм летящий бег.

Ксения Наровчатова

«Я ясно помню…»

Я ясно помню —Он сидел одинЗа круглым небольшим столом.Серые тесные стеныОкружали его пустотой.Я была рядом —Он этого не замечал —Время стояло между нами.Он ждал, долго ждал,Глядя напряжённо перед собой,Чтобы кто-нибудь пришёл к нему.Но никто не приходил.Тьма сгущаласьИ охватывала его.Только стеклянные двери блестели.Послышались шаги,Показалась женщина —Его юная жена.Пушкин подался вперёд,Взгляд распахивал двери,Но она прошла мимо,Он опустил глазаИ поднял их вновь.Никого не было,Сон отступил.На полках стоятЗалитые светом книги.

Ольга Бондаренко

Памяти Пушкина

Мы все любили жизни гам!И шум, навеянный Отчизной,Бросали весело к ногам,Как песню юности капризной.Но все любили мы не зряСтихи, как песни ветровые,Музыку слов благодаряЗа слёзы первые… живые.

Анри Маркович

Музей в Захарове

Вхожу в музей ЗахаровоЖил мальчик Пушкин здесь.Музей отстроен заново,Покрашен краской весь.В старинном стиле комнаты,Начищен самовар,И кирпичи расколоты.Повадки русских бар.Буфет, напитки разные,Бутылок старых пыль.О, как потом он праздновалИ до рассвета пил.Диван, часы каретные,Картины на стене…Шептал слова заветныеФранцузские во сне.Переводил из БайронаВ неполных восемь лет.Я вижу на проталинахСапожек резвый след.Подскажет жизнь поместнаяДубровского портрет,Мелькнёт канва чудесная,Проявится сюжет.Спесивца ТроекуроваОн подсмотрел в селе.Иду, погода хмурая,И лужи на земле.Гляжу на столик ломберный,Картёжник был поэт.Кладу цветок я сорванныйНа Пушкинский портрет.

Шахматово

Цветные стёкла мезонина,Окно, распахнутое в сад…В привычном сумраке гостинойПортреты прадедов висят.Неярко освещает лампаСобранье книг под потолок…Где фейерверк, салютов залпы? —Здесь люстра лишь в один рожок.Письма раскрытая страница —Каллиграфическая вязь…Чьё сердце юное томится,В веках не прерывая связь?

Валерий Дударев

«Повсюду в этой мастерской…»

Сотри случайные черты…

А. БлокПовсюду в этой мастерскойНедорисованные лица,Глухая вечность и покой.Здесь можно снова повторитьсяПечальный дол, осенний парк,Дорога, сердцу дорогая…Художник здесь Васильев-ПальмРисует, время отвергая.Черты случайные сотрет,Штрихи счастливые добавит, —Поймёт, придумает, восславит,Прекрасно зная наперед,Что не дождаться похвалыИ ничего не повторится…Но как печальны и светлыНедорисованные лица.

Андрей Шацков

В Шахматово

На камень положен тюльпанов букет.(А лучше бы были лесные фиалки) …Неужто тут дом, где Великий Поэт,Провидя Неправду, не ведал о Калке?Себе на погибель Любовь он привез,И сколько бы лет ни прошло после свадьбы,Сожрал революции красный цирроз:Здоровье, и книги, и стены усадьбы!Лишь лип вековых непосеченный строй,Засадной дружиной овраг занимая,Шуметь на ветру принимался порой,Чтоб нового в схватке низринуть Мамая.Россия, пока не исчерпан исток,Пока не замглилося «Ярое Око»,Замри на коленях, где ранее БлокВершил на холме без царя и без Бога!И поле его Куликово – здесь!И Чёрная речка с водою Непрядвы.И весь он Российский, и праведный весь.И даже «ДВЕНАДЦАТЬ» – апостолы правды!17.03.1994 г.«Шахматово

Наталья Божор

Чеканною рифмой

Пушкину

Мой ПушкинУшёлМолодымПрекраснымИ севернымУтромОнВ НебеРастаялКак дымЧеканноюРифмойВоспетаЕго улетелаДушаИ звёздноеСердцеПоэтаНа ЗемлюГлядитНе спешаМой ПушкинБесстрашноеСердцеИ ВоляЕгоИ ПокойЧеканноюРифмойЧудеснойОн звёздыРаздвинулРукойПрекраснымИ севернымУтромОнВ НебеРастаялКак дымСтихомНесказаннымИ мудрымМой ПушкинУшёлМолодым

Александру Блоку

В томКраюГде встаютГолубыеТуманыИ рассветыВенчаютСтрокойГоризонтГде встречаютПоэтовВолшебныеСтраныТамПрекраснаяДамаИ звёздныйЧарующийСонНеземныеСтихиНеземныеИ звёздныеПесниТамПрекраснаяДамаТуманомВстаётВдалекеГде встречаютПоэтовЗабытыеПесниИ зелёныеЗамкиНа звёздномПескеИ ПрекраснаяДамаПроходитЗвездойБездыханнойВ томКраюГде рассветыВенчаютСтрокойГоризонтГде встречаютПоэтовВолшебныеСтраныТамПрекраснаяДамаИ звёздныйЧарующийСон

Традиции и современность

Ирина Егорова-Нерли

Здесь и сейчас

Эссе

* * *Бездонна грешной силы прорва,Безмерен звёздный путь времён…Но камень в камне – не разорван,И Образ в образе спасён.Повсюду – топот, шум и шёпот,И сильный сильному под стать.А поединка смелый опытИтожит страсть и Благодать.От слов остались междометья:Их смысл – Промысла печать.И бык летит через столетья,Предупреждая нас опять…

Этот экспромт родился на выставке «Здесь и сейчас» в Большом Манеже (26.07–25.08.2019) – возник сразу при первом беглом просмотре. Стихи определили для меня уже мою идею в проекте «Атлас творческих студий Москвы». Ошибается тот, кто думает, что произведение современного искусства имеет одну – верную – трактовку. Не вдаваясь в детали, спешу заметить: сделать проект о творчестве в столичном мегаполисе – смело и своевременно! Двенадцать павильонов-лабораторий продемонстрировали, на мой взгляд, любопытную по своей концепции часть творческого образования Москвы.

Здесь представлены графика, живопись, архитектура, мозаика, скульптура, фотография, танец, мода, кино, уличное искусство и новые технологии. Можно сказать, что мы листаем книгу, написанную о всех видах творчества, а вернее – о процессе зарождения и создания произведения искусства. Анализируя классику – платформу мастерства – мы прикасаемся к заготовкам, эскизам, наброскам, макетам: к импровизациям и репетициям того действа, которое предшествует появлению совершенства – свободного высказывания формы, оплодотворенной уже найденным содержанием.

Теперь подробно остановлюсь на трактовке одного из символов выставки: бык, как и положено быку, «вбегает на арену» и привлекает всеобщее внимание…

В современном искусстве всегда подразумевается больше, чем предлагается автором, и наше представление не исчерпывается одним мнением. Если в графическом павильоне (Британская высшая школа дизайна Виктора Меламеда) анимация приобретает оформительский характер, и бык как часть животного мира, заключённого в танцующий орнамент, сохраняет тягучее пятно цвета и узнаваемый силуэт, то в мастерской Д. А. Крымова (ГИТИС) бык становится центром театральной постановки. Во имя чего бык оказался в красном защищающем круге сцены? Что в сознании режиссёра допустимо для толкования, а что всё-таки останется тайной?

Версия обгоняет версию: каждый посетитель, балансирующий в седле быка, борется за равновесие на сцене и уступает своё место – следующему. «А приручить его попробуй и оседлать его сумей! – Чур, меня», – слышится в павильоне. И впрямь – чёрный бык с красными рогами, красным седлом и в красном круге (популярный цвет Д. А. Крымова) готовится к схватке. Бык крутится и наклоняется в разные стороны в зависимости от того, как его оседлал человек, а яркий круг – его территория, мастерство или, может, и высшая сила? Так что же будет в итоге? Кто для нас актёр: избранник, жертва или герой?

Про себя я подумала о многом, но с этой загадкой театра мне не по силам справиться одной… В окружающем нас прохладном воздухе было то, что ещё не заметили мои собеседники: за нами наблюдала муза – покровительница всех искусств. Муза торопила события, чтобы мы успели высказаться и творческие студии могли реализоваться как будущие музеи и центры в один дом и под одну крышу Москвы. Ведь московскому пространству нужна ДУША, а по сути – незаконное и любимое дитя каждого художника – ЗВУЧАЩЕЕ ПОЭТИЧЕСКОЕ СЛОВО! А как – через звукопись слов дать жизнь своей мысли в строчках?..

Не ручная – дикая,Жалящая страсть —По вселенной мыкая,Приучает красть:Белизну у облака,Холод у реки,С вдохновеньем об руку —Голод у строки;У безумных – кликости,У влюбленных – сон,Пульсом многоликостиОтбивая звон…

Муза на стороне художников, и всё случайное неслучайно.

Интуиция – самый лучший попутчик в творчестве! Театр богат подтекстом: театр – метафора человеческой жизни, а бык – способ существования актёра. Бык – агрессия силы, как и желание ответить. Поэтому и был готов мой ответ Дмитрию Анатольевичу Крымову – ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС!

Спектакль – Эзопова притча,Истории громкий наказ:Под маской меняя обличьяСлучается ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС.Как скрыть до поры суть развязкиИ вольной игрой для повесРазжечь обаяние сказкиИ вызвать живой интерес?Ведь в том, добровольческом пленеТеатр – проверка и знак:Что весело видеть на сцене,То в жизни – безрадостный мрак.Где мысль задыхается в форме,Там зритель в актёрской душеЗа страстью в пьянящем содомеПредчувствует жизнь в мираже.И пьеса смешит без раздумья,И вдруг обостряется ум:Художник на миг от безумья —Пророк в состязании дум.

Да, на подмостках сцены дано понять театр жизни. Хотя, как в испанской корриде, если бык не понравился залу – его убьют! А в нашем случае – бесследно уйдет актёр, погибнет роль и само предназначение театра? Вслед за моей мыслью в тишине павильона будто повисает не озвученный вопрос Д. А. Крымова… Конечно, оседлать быка может любой зритель, но кто удержится в седле?..