Между нами война

– Хорошо, раз ты просишь. – он покачал головой, опуская глаза.

– Вы очень снисходительны. – она замолчала.

– Как тебе у нас, понравилось? – спросил он.

– Да. Прекрасное место. Здесь очень красиво. – улыбаясь, она перевела взгляд на неоглядный небосклон. Командир, уже давно переставший чувствовать единение с природой, зажегся её видением. Он смотрел на окружающее великолепие и в нем начали пробуждаться забытые ощущения. Прохлада моря дарила свежесть. – Смотрите, какое небо! – восторженно сказала Эрис, посмотрев на него. Таррос, подняв голову и глядя на бесчисленные звезды, невольно улыбнулся. Эрис была довольна собой. Она чувствовала этого человека, знала, что его созерцание было притуплено в силу жизненных обстоятельств. И сейчас создавалось впечатление, что он оживает. Эрис, незаметно от Тарроса, любовалась им. Она не могла оторвать взор. Его мужественные грубые черты притягивали её. Таррос почувствовал пристальный взгляд. Он краем глаз наблюдал за ней. Эти невинные очи, так старательно прячущие свой восторг, всё же выдавали себя. Он посмотрел на Эрис, и она отвернулась, создав непринужденный вид. Засмотревшись с минуту, она спросила:

– А что там? – в своей детской любознательности Эрис тыкала пальчиком в блистающую россыпь маленьких далеких огоньков.

– Это, – Таррос смотрел на Эрис. Боже, какая святая наивность на ее юном личике! Эти черные, утонченно нарисованные брови сейчас выражали доброжелательность и любопытство, голос ее в эти минуты был переливающимся, как у весенней птички. – Огни рыночной охраны. – так просто и невозмутимо отвечал он.

– А… Понятно. А там? – ее тонкий пальчик был такой же невесомый, как и этот ночной воздух. Смотря на них, ему даже не верилось, как такие мраморные изящные ручки с чувственными длинными пальцами справляются с тяжелым оружием.

– Там ипподром. Там растят лошадей и готовят скакунов для скачкек. Это прибыльно – венецианская элита и здесь тоже любит зрелища. – утолял ее любопытство Таррос.

– Ясно, спасибо… Мне надо возвращаться, ребята начнут искать меня. Как они там, я волнуюсь и боюсь, как бы они не натворили дел. – внезапно она приобрела озабоченный вид.

И всё? Ему так хотелось побыть с ней наедине еще немного, узнать Эрис поближе.

– Да, конечно. Пойдём. – поддержал Таррос, скрепя сердце.

Он галантно пропустил Эрис вперед и они принялись спускаться по круглой узкой лестнице-спирали.

Было темновато, и Эрис, с непривычки носить такие утонченные наряды, наступила на подол. Она держалась, как могла, но все же, без курьезов не получилось. Еще мгновенье, и девушка бы покатилась вниз.

– Осторожно, Эрис! – Таррос, словно будучи готовым, схватил ее за локоть своей стальной рукой.

– Простите, командир… – смутилась она, и ее лицо вспыхнуло краской. Ее спасла темнота. Она почувствовала живой дух и аромат, исходящий от него.

– Ничего, аккуратней, здесь легко упасть и ушибиться. – спокойно ответил Таррос, отпустив Эрис. Он сжал кулак, словно желая сохранить в нем ощущение от ее тепла и нежности.

Эрис, желая сгладить свою неуклюжесть, почти бесшумно поскакала по мрачным ступенькам сильными тонкими ногами, подобно легкой горной козочке. Таррос еле успевал за ней.

Преодолев лабиринт, она спрыгнула с трех последних ступенек за раз, молниеносно выскользая из прохода.

Дежурный стоял, всё еще переживая за проступок. Эрис заметила отчаяние на его бородатом лице.

– Командир. – сочувствующе, с умоляющим выражением обратилась Эрис к Тарросу, взглядом указывая на несчастного.

– Солдат. Ты прощен. – снисходительно улыбнувшись сказал Таррос, проходя мимо него. Бедняга молча кивнул, благодарно глядя им вслед.

Они шли медленно, словно нарочно затягивая эти минуты. Он ощущал нежное благоухание, исходящее от нее. Но Таррос не хотел больше обидеть юную Эрис своим несдержанным поведением и в душе поклялся впредь вести себя с ней достойно. Только никаких слов о прощении он подобрать не мог.

Жаль, но они, миновав свежую площадку, все-таки вошли внутрь крепости. Гуща людей, снующих по коридору, открылись их взору. Гул голосов и смеха заливало уши. Запах еды и смешавшихся благовоний тошно насыщал воздух.

– Эрис, ты так печешься о юниорах. – рассуждал Таррос, осторожно глядя на мастерски скрывающую разгоряченность Эрис, шедшую широкими спокойными шагами.

– Они мне, как братишки. С некоторыми я знакома с раннего детства. – отвечала она.

– Они уважают тебя.

– Да. Но иногда один единственный человек может испортить настроение. – она увидела шатающегося Ахиллеса, входящего в уборную. Он, увидев их вместе, приобрел озабоченно-раздосадованный вид.

– Biberius *алкаш(лат).* – тихо сказал Таррос, увидя его.

– Мы должны работать командой, исполняя волю лидера. Дополнять друг друга. – продолжала говорить Эрис, не обращая на юношу внимания.

– Bonus dux bonum riddet militem. *У хорошего военачальника хорошие войны. (Лат. Пословица)* – пробормотал Таррос себе под нос.

– Вот именно. – уверенно и не задумываясь согласилась Эрис, стремительно продвигаясь вперёд. Он посмотрел на неё, удивленно подняв брови:

– Ты что, поняла, что я сказал?

– Это точно про Вас. Как только я вошла сюда, сразу почувствовала здешний дух. И воины – они хорошо о Вас отзываются.

– Ты не ответила на вопрос.

– Латынь? Я много читаю. У нас нет системы образования, наш город растит батраков. Но у меня дома много рукописей и свитков. Богатая библиотека деда взрастила меня. – нехотя, ответила Эрис.

– Я удивлен. – улыбнулся он, открыв для себя её новую черту.

– У нас человек – не хозяин своей жизни и ничтожного имущества. Я считаю, что мне повезло. – продолжала она.

– А я считаю, что повезло мне. – он улыбался и посмотрел на неё. Она поняла смысл сказанного им.

Из залы доносилась музыка. Они вошли. Люди успели начать танцевать. Звучали смешанные критские и венецианские инструменты: лауто, багламас, цимбала-сантури, бузуки, цабуна, дэфи-дэрэсы, скрипки и гитары. Все это приправлялось критской лирой. Она – самый популярный инструмент на Крите, или в Кандии. Струнный инструмент, напоминающий скрипку, состоит из трех струн. Мужчины играли на ней в вертикальном положении. Но иногда музыканты клали ее на колено; а если стоя, то ставили одну ногу на стул и держали инструмент на бедре.

Все эти необычные специфические, довольно-таки монотонно-однообразные, но невероятно заводные звуки, тянули за собой. Видимо, колонизаторам уже давно пришлась по душе здешняя особенная музыкальная культура.

Знатоки своего дела играли слаженно и задорно. Эрис смотрела, как они управляются с инструментами. Критяне необычным способом прикасались к струнам лиры. Вместо того, чтобы надавливать на струны подушечками пальцами, как это делали гитаристы и скрипачи венецианцев, они надавливали на струны ногтями с внутренней стороны. Одновременно с лирой также играли на одном или двух критских лауто, на одном из которых играла мелодия, а на другом отбивался ритм.

Музыканты затихли. Они готовились через пару минут начать новую зажигательную мелодию. Эрис увидела, как её ребята встали с мест, явно пожелав станцевать под звонкий мотив. Никон махал рукой Эрис, зазывая её. Она состроив гримасу, пожала плечами, хватаясь пальцами за подол – мол, платье мешает. Но он нахмурился и приказал парням садиться. Таррос наблюдал с улыбкой на устах.

– Твои хотят танцевать со своей командиршей.

– Это платье – оно мне непременно помешает. Вы что, хотите, чтобы я растянулась тут, опозоренная? – они засмеялись. – К тому же, не хочу на людях быть единственной девушкой в хороводе…

– Каллисту позови. Она умеет кое-что. Ее еще мама учила. – он будто бы взгрустнул.

– Только если Вы настоите. – твердо сказала она, желая поднять его быстро ускользающее настроение.

– Ты начинай, я поддержу. – ответил Таррос.

Дали музыку. Венецианцы сегодня явно уступили критостовцам. Сеньориты, наверное, не умели танцевать местный сиртос. Эрис подошла к встающим ребятам. Никон был водящий. Эрис нарочно встала третьей, после Атрея. Она подумала, может быть Таррос захочет присоединиться, и тогда он станет ее напарником.

Солист певуче декламировал мантинады. На ногах парней были надеты свободные кальцони и черные кожаные сапоги до колен – мягкие, в них они выступали на играх. Танцоры Ситии взялись за плечи друг друга. Эрис позвала жестом Каллисту, и та, спрося Алессандро, радостно присоединилась, став четырнадцатой. Никон завел строй. Они начали перебирать ногами – мелкими бесшумными перекрестными шагами, вперед, вправо, назад влево. Чувствовалось братство и единство. Они словно медленно входили в транс. Постепенно темп нарастал, и ритм становился все быстрее. Таррос наблюдал за ними стоя, образовав с гостями огромный полукруг. Сзади Каннареджо расположились музыканты. Никон начал своё жгучее соло. Его ноги – длинные и проворные, чеканили дикий ритм, причем руки не разрывались с Атреем. Все смотрели на него с восторгом. Даже напыщенные верхушки колонизаторов не могли скрывать искры в глазах. В конце он кидал ноги высоко вправо так, что казалось, летит над землей. Он оторвался от Атрея и красиво ушел в конец строя. Настала очередь Атрея. Танцоры все-еще в едином темпе продолжали монотонные ритмичные движения ногами. Атрей отпустил Эрис и пройдя в середину, сделал умопомрачительные прыжки, умудряясь бить свои ступни ладонями со спины. Смотря на эти кульбиты, молодые сеньорины ахнули.

Настала очередь Эрис. Ее смущала столь серьезная публика. Танцевать она любила, только в Ситии Эрис почти никуда не ходила, как ходят остальные девушки. Но прекрасное состояние натренированного тела дало преимущества – ребята частенько танцевали в части, ведь танец издревле является обязательной подготовкой бесшумного шага война.

Она чеканила шаги, убыстряя их. Затем начала отрывать ноги все выше и выше. Ее лицо не улыбалось, а глаза горели огнем. Подол платья пришлось немного приподнять, заправив припуск на талии за пояс. Но Эрис двигалась так проворно, быстро и легко, что никто не мог разглядеть белизны её ног. К тому же, она тоже одела штаны на завязках у щиколоток, невзирая на то, что флорентийское платье из азиатских тканей и критские женские панталоны еще никто не одевал вместе. Она отпустила плечо Софоса. Эрис не любила блистать женственностью. Она, высоко подпрыгивая в конце строя, виртуозно импровизировала. Её танец дышал воинственностью. И легкий наряд стал её помощником, красиво струясь по телу. Люди завороженно смотрели на то, как Эрис в грациозных прыжках умудрялась оборачиваться вокруг своей оси. Тем не менее, девичья красота ее сверкала невинностью и невесомостью. Таррос позабыл себя, утонув в её невозмутимом мелькающем лице, по которому хлестали сильные локоны. Ему казалось, что в этом зале есть только она и её страстные, ловкие движения. Словно этого было мало, Эрис незаметно вытащила свой клинок и четко метнула в пол посреди залы. Был ли это случай, но Таррос стоял совсем рядом. Народ ахнул. Сеньориты изумленно переглядывались – им понравилась смелость девушки. Эрис, продолжая дивные движения, постепенно замедляла ход. И, лихо прыгая, беззвучно дочеканив до клинка, пройдя немного мимо него, пластичным и выразительным движением назад, прогнувшись через себя, резко вытащила оружие, поместив в ножны. Эрис, вставая в конец строя, приукрасила неповторимый танец очередными быстрыми поворотами, и её ноги касались пола только тогда, когда лицо было обращено на зрителей. Все это время шквал возгласов восторгавшейся ею толпы разрывал воздух.

Таррос не мог оторвать от нее глаз. Он был под впечатлением от танца и стального загадочного взгляда девушки, который все же иногда стрелял только в его глаза. Он резко присоединился к ним, улыбнувшись Софосу, который только собирался солировать. Настала очередь Тарроса. И вот, такой бравый командир, оказывается, ничем не уступает, и даже превосходит Никона и Атрея. Продолжив в том же духе, что и они, Таррос лихо отплясывал, бесшумно разрезая воздух проворными ногами. Его легковесной стати и прямой осанке могли бы позавидовать зеленые юнцы. Он прошел к центру. Таррос прекрасно и молниеносно скользил, подобно тому, как солируют в наше время одинокие танцоры страстного зейбекико. Эрис, двигаясь в такт братии, любовалась его хищными движениям. Наконец, он подошел и взял её предплечье, как и полагалось. Дыхание обоих спирало от разрывающего грудь волнения… Но эти волшебные минуты обладали настоящей магией…

…Каллиста последней закончила свой нежный женственный выход. И теперь они все вместе начали хороводить. Они отпустили предплечья и взялись за руки – парни зазвали сеньорит, и, начиная новый строй, не останавливаясь, разделились на пары. Сан марковцы, смеясь, подтянулись в колонну с девушками. Музыка в очередной раз поменялась. Теперь это снова были быстрые звуки. Начиналось всё с благородного каламтьяноса, в котором присутствовалось вкрапление итальянского сальтарелло – общественное грандиозное объединение выродилось в критский парный суста, скрестившись с венецианским баллосом.

Лючия наблюдала это действие с ненавистью, и вот, к их хороводу молодых пар присоединились парочки знатных людей. Пришедший Ахиллес же воспылал гневом, увидев, что Таррос и Эрис танцуют в паре, державшись за руки. В сердцах он снова выскочил из залы. Антонио вместе с очаровательной сеньоритой, дочерью какого-то вельможи, двигался прекрасно, кружась и меняясь с другими дуэтами местами, но глупец всё время бросал печальные взгляды на командира и капитаншу Каннареджо, которым абсолютно не было дела до окружающих их людей. В эти счастливые неповторимые мгновенья они оба находились в упоенном самозабвении, двигаясь в такт пробуждающей чувства народной музыке, в которой переплетались история, радости и горести, любовь и плач сильного народа порабощенного острова Крит.

Эрис не позволяла себе раскрепощенно улыбаться. Она лишь одобрительно приподнимала уголки влажных разгоряченных губ, и её доброжелательное выражение лица со скромным кротким взором ведало проницательному Тарросу о положительном расположении. Он же держал себя статно и благородно, проявляя восхищение и радость в сдержанной мимике, и глаза его обходительно и нежно смотрели на юную Эрис. Когда повороты и кружения заканчивались, их ладони соприкасались, создавая невидимую нерушимую связь.

Может быть, для кого-то этот танец был просто веселым времяпровождением, скрашивающим вечер, но для этой пары это имело сакральный, глубокий смысл – ведь то, чего не можешь рассказать, можешь показать жестами глаз, языком тела, и только музыка способна подтолкнуть человеческую душу на постыдные в обыденности, в другой обстановке смелые откровения. К тому же, станцевавшие сиртос бок о бок в строю, становятся неразделимым целым, связь которых сохраняется и после…

Лючия, кружась с партнером мимо летящих командира и Эрис, сильно толкнула её в спину локтем. Эрис не могла ответить тем же подлым способом, да и возможности в густо кишащей зале просто не было. Таррос почувствовал толчок, и заметил выражение негодования на лице девушки. Он успокаивающе улыбнулся, сжимая её ладонь, и Эрис отпустила гнев. Но вот опять, проходя мимо них и весело топая ногами, осмелевшая Лючия больно наступила на ногу капитанше. Эрис, недолго думая, воскликнула:

– Неуклюжая корова, тебе бы только в стойле переминаться!

– Сколько собаку не мой и не наряжай, она так и останется собакой! – высокомерно ликуя, громко крикнула удаляющаяся Лючия. Таррос был разозлен подобной выходкой. Он отыскал глазами отца Лючии – тот довольно улыбался, всем своим видом поддерживая дочь.

Эрис резко остановилась.

– Не обращай внимания. – уважительно попросил Таррос.

– Что? Вы на чьей стороне?! – вызывающе задрав подбородок, спросила раздосадованная Эрис. – Я не терплю подобного отношения и никогда ничего не оставляю на потом.

Таррос отступил.

– Больше никогда не говори мне, что я не на твоей стороне. – его взгляд горел, а лицо стало серьезным. – Что бы ни случилось, я буду с тобой. – закончил он. Они стояли с полминуты так, просто смотря друг на друга… В это время разозленная Лючия пролетает мимо, и снова намеревается толкнуть Эрис, но та успевает схватить ее за локоть и резко потянуть своей сильной рукой. Лючия, привыкшая пользоваться авторитетом отца, зная, что ей все всегда сходит с рук, не ожидала такой смелости от критской девчонки.

– Тебе что, вино в голову ударило?! – заносчиво завопила та. Народ остановился. Музыканты тоже.

– Я, в отличие от тебя, не пью. Зато на твоем несвежем лице отпечаталась вся грязь твоего образа жизни. – спокойно и четко ответила Эрис.

– Как ты смеешь, нищенка! – она вознесла руку, и Эрис крепко схватила ее за запястье, отчего та вскрикнула.

Никон и парни облепили их. Отец Лючии с друзьями устремились к ним. Зеваки раскрыли рты. Антонио и сан марковцы изумленно смотрели, что же будет дальше.

– Сенека старший, кто знает такого? – громко спросила Эрис у толпы и не сводя грозных глаз с Лючии. Алессандро крикнул:

– Я! Я знаю!

– Он, – невозмутимо продолжила она, – сказал: “Золотая узда не сделает клячу рысаком”. Сделай выводы от слов римского мудреца, сказанного в адрес таких дур в побрякушках, как ты. – Эрис, отпуская сгорбившуюся от боли Лючию, оттолкнула её. Алессандро не мог остановиться от смеха. Его хохот был слишком заразителен, и вот по зале пронесся гул. Таррос был удивлен и доволен от умения Эрис держаться с достоинством при людях.

– Кто ты такая, чтобы так разговаривать с моей дочерью! – взревел вельможа. Этот человек был камерлленджием. Таррос вышел вперед и хотел начать отвечать, но Эрис не позволила своим властным взглядом.

– Она ведет себя недостойно сеньориты. Extra splendor, intra squalor. *сверху – блеск, внутри – убожество (лат. погов.)* – сказала твердо Эрис.

Алессандро вновь рассмеялся, отчего Бартоломео оглянувшись, окинул всех злым взглядом. В ответ Алессандро яростно выкатил свои черные глаза и выпал вперед, но Каллиста потянула его обратно.

– Отец, накажи эту малолетнюю выскочку! – закричала в истерике Лючия. Ее отец, обняв дочь, гневно провозгласил:

– Никто не посмеет так разговаривать с моей дочерью!

– Простите за мою резкость, этого можно было предвидеть, если бы Вы больше занимались её воспитанием, а не балованием. Virtūtem primam esse puta compescĕre linguam. *считай первым достоинством умение придержать язык. (лат. мудр.)* – Эрис наказывающим гневным взглядом посмотрела на Лючию. – Ex lingua stulta incommoda multa. *Дурной язык – худший недостаток (лат. погов.)* Я специально разговариваю с вами не на нашем языке нищих, а на языке когда-то давно перенявших нашу культуру павших господ, забытых вами совсем недавно. Быть может, до ваших высокомерных голов с нашего низкого уровня и дойдёт. – улыбнулась она Бартоломео.

– Вы – никто. Наши дешевые рабы. – с отвращением говорил отец Лючии. Он хотел было продолжить, но Таррос прервал его.

– Не забывайтесь! – командир больше не смог молчать. Его кровь бурлела от гнева. – Вы не у себя дома!

– Это Вы не забывайтесь! – выкрикнул вельможа. – Вы – всего лишь военный, а власть в моих руках.

– Может ли что-нибудь власть без меча? – усмехнулся Таррос. – У Вас есть дорогое золото, а у меня – дешевая сталь, забирающая Ваш немощный металл. Вы так же глупы и пустоголовы, как и ваша дочь. – он обратился к Эрис, – Эрис, чему может научить свою глупую дочь невоспитанный отец, не знающих элементарных правил поведения в гостях? – глаза командира сверкали. Эрис потянула Тарроса, не желая продолжать препираться дальше.

– Не стоит из-за меня втягиваться в проблемы. – тихо попросила она командира.

– Я этого Вам просто так не оставлю! – пригрозил камерлленджий командиру, но его угроз никто не расслышал, ибо Таррос уже подал приказ музыкантам продолжать веселье. Народ отошёл от конфликта, продолжая то, на чём остановился. У Эрис испортилось настроение, но она прекрасно держалась.

– Не подарите ли Вы мне еще один, прощальный танец, лучезарная сеньорита? – спросил Таррос, мило улыбаясь.

– Спасибо. Я не собираюсь прощаться с Вами. – гордо ответила серьезная Эрис, кланяясь ему. – Я, пожалуй, сяду.

– Я провожу. – ответил Таррос, обрадованный её словами. Алессандро, налетевший на Тарроса, обнял его.

– Non dimenticherò le loro espressioni facciali. Сomplimenti amico – hai trovato un nemico. Е аmico! *Я не забуду их выражения лиц! Поздравляю, друг – ты только что обрел врага. И нашел подругу! (итал.)* – сказал он эмоционально, глянув на Эрис. – È una ragazza intelligente, anche troppo. Comincio a temere per te. Non dimenticare, i rapporti personali con loro sono severamente puniti dalla legge. *Она умная девушка, даже слишком. Я начинаю бояться за тебя. Не забывай, личные отношения с ними строго караются законом (итал.). *

– Не болтай много. – Таррос оттолкнул Алессандро.

– Прости, не буду мешать вам. Эрис, ты молодец! – улыбнулся ей Алессандро, но тут же был приструнен строгим взглядом Тарроса. К ним присоединились ребята.

– Эрис, тебе надо было сломать эту дуру. – сказал Никон.

– А что ты сказала? – спросил Георгиус.

– Сказала, что их язык – враг им.

– И всё? – разочарованно спросил Софос.

– А что еще надо было добавить? Или надо было опуститься как она, и начать драку? – возмутилась Эрис. – Тогда между мной и портовыми девками не было бы различий. – отрезала капитанша. – Спасибо, командир Таррос, дальше я сама. – сказала она, снисходительно улыбнувшись ему.

– Спасибо за прекрасные мгновенья, которые ты подарила мне. – сказал командир, поклонившись ей. Таррос удалился. Его забавлял характер Эрис – она была прямолинейна. Но эта прямолинейность была направлена к тем вещам, которые заслужили такую строгость. Ребята смирились с благоговением Тарроса перед Эрис. Но комментировать что-либо боялись.

Вечер близился к концу. Люди начали уходить. Каннареджо попрощались с сан марковцами. Эрис попрощалась с Каллистой.

– Я благодарю Вас. – сказала она Каллисте.

– Не стоит. Я ничего не сделала. – отнекивалась та.

– Я оставлю всё в наилучшем виде. – Эрис быстро сняла кулон и отдала Каллисте.

– Ты такая торопливая! – засмеялась женщина.

– Не люблю, когда за мной остается долг.

– Не говори ерунды. Ты – замечательная девушка, Эрис.

– Вы тоже. Поцелуйте за меня милого Джузеппе. – попросила она.

– Конечно. Он точно будет скучать. После того, как я ушла, сынок говорил о тебе. Он пока знает мало слов, но наш веселый папа научил его слову «сеньорита». – Каллиста рассмеялась.

– Вы – очень добрая семья. – сказала Эрис. – Может, я больше никогда не увижу Вас, но точно не забуду. – растроганно произнесла Эрис.

– Что-то мне чувствуется, что мы с тобой будем видеться часто. – она загадочно улыбнулась. Эрис покраснела.

– Эрис! – это был Яннис. Каллиста ушла. – Дочка, ты молодец. Будь у меня хоть капля твоей смелости, я не совершил бы столько ошибок в молодости. – грустно сказал учитель. Эрис промолчала.

– Учитель Яннис! – это был командир. – У меня предложение. Я хочу оставить ваших ребят у себя. – Парни начали обрадованно перешептываться.

– Я не могу противостоять Вам. – ответил Яннис.

– Командир, – это была Эрис.

– Слушаю. – почтенно ответил он.

– Мы – единственные в округе, которые способны на что-либо. Мы должны продолжать развиваться сами и обучать других у себя. Чтобы среди ополчения нашей армии были хорошие воины. – уверенно сказала она.

– Ты права. – ответил Таррос.

– У Вас уже есть прекрасные ученики и им есть, к чему стремиться. Лучше Вы приезжайте к нам и модернизируйте наш гарнизон, который сейчас переживает упадок. Увидите всё своими глазами – это весьма плачевное зрелище. – предложила Эрис.

– Замечательная идея. У меня как раз дела в том районе. – возликовал Таррос. Только при этих словах Яннис сделался немного напуганным. – Я, в ближайшем будущем, посещу вас. Вместе мы приведем всё в порядок. – уверил Таррос. Ребята переглянулись.

– Разрешите нам удалиться? Завтра нам предстоит дорога. – сказала Эрис.

– Конечно. – почтенно ответил командир.

Они уходили и он смотрел им вслед, пока их мощная свора не завернула в проход.

– Друг, только не расплачься. – пошутил чуткий Алессандро.

– Давай хоть сейчас обойдемся без твоих комментариев. – тихо ответил он.

Ребята, придя к себе, обнаружили пьяного спящего Ахиллеса.

– Как он меня бесит! – с отвращением сказал Никон, снимая с него и аккуратно вешая одежды сан марковцев.

– Соберите все наилучшим образом. – скомандовал Аргос, наблюдая за тем, как парни исполнят своё обещание.

В это время Эрис, вспоминая день, в котором произошло столько событий, сколько она не испытала за всю свою жизнь, красиво складывала и упаковывала платье и всё, что было получено от Каллисты, в первозданном виде.